Песни главы: Shinedown — Devil My Chemical Romance — The Sharpest Lives
— Ген, ты мне нужен, – эта ультимативная фраза от Сенку никогда не сулила ничего хорошего, но всегда пророчила кучу интересного. — Сенку, ты мне тоже, – сладко и сонно пропел Ген в трубку, которую ещё полминуты назад еле нащупал под подушкой. — Великий Максвелл, я не об этом! Тащи задницу в лабу: я без понятия, как расшифровывать тот бред, что ты понаписал в моих заметках. — Просто признай, что и свой бред ты без меня расшифровать тоже не можешь, – на том конце раздалось красноречивое молчание. — Предположим. — А что мне за это будет? – Ген знал, что ведёт себя, как последняя кокетка, желающая поднять себе цену, но отказаться от маленькой невинной игры было выше его сил. — Я не растворю тебя в азотной кислоте. — Звучишь очень страшно. У тебя такой сексуальный тембр, когда ты злишься… — Через час. В лаборатории. Жду. Телефон выдал серию коротких гудков. — Ах, какая вспыльчивость живёт в столь рассудительном человеке, – удовлетворённо шепнул Ген, откидывая телефон и сладко потягиваясь на постели. На часах еле перемахнуло за семь утра.***
Раз, два… Три… Десять… Двадцать. Тридцать пять. Минута. Сенку быстро взглянул на таймер. Пятьдесят восемь секунд и три миллисекунды. — Что за чёрная дыра крадёт у меня время?! — Не получается? – Хром, сидящий в пустующей после сессии лаборатории, оторвался от учебника по аналитической химии и с волнением посмотрел на пыжащегося над телефоном Сенку. — Я потерял одну целую секунду и девятьсот девяносто семь миллисекунд! Хром, убери массивную сверхновую из-под стола, она вносит искажения в пространство! — Сенку, тебе совсем не обязательно знать точное количество секунд. Людям это не нужно. — Да как вы так живёте?! — Нормально живём, – буркнул Хром, перевернув страницу учебника. Он думал, что сможет спокойно посидеть, поготовиться к вступительным в аспирантуру в тишине, но каково же было его удивление, когда в восемь утра нашёл Сенку уже на факультете. Он вообще спит? Куда смотрит Бьякуя-сан? — К чёрту это всё! Сенку в сердцах вскочил, схватил белый халат и направился к «кухне» — той части лаборатории, где он и его коллеги проводили химические опыты. Хром занервничал. — Сенку, что ты задумал? — Хочу синтезировать гексоген. — Зачем? — Пора устроить одному псевдоучёному полёт на луну. — Может не надо? — Надо, Хром, надо. Эта тварь смеет опаздывать! — Сен, ты позвонил ему в семь утра… — Он должен был быть морально готов к этому, – раздался стеклянный звон каких-то баночек и громкий «чпок». — Сейчас же каникулы. — Не знаю такого слова. Он мне все мозги выел. — Да ладно тебе, не преувеличивай. У вас с ним отличный тандем, вот, аж до общего исследования дело дошло. И вообще, ты в последнее время слишком раздражительный. Где твоё спокойствие? Сенку аж дёрнулся. Он медленно… Нет. Очень медленно повернулся, держа в одной руке увесистую канистру с реактивом, а в другой — спиртовку. — Какой-какой я? – на лбу Сенку выступила вена. Хром нервно сглотнул. — Тихо, Сенку, – Хром уже начал продумывать кратчайший путь до двери. – Только без резких движений... Ты просто… Выглядишь напряжённее обычного. Я тебя не узнаю, что-то случилось? — Ничего. Не. Случилось. — Ты уверен? — Уверен. — Ты же знаешь, что всегда можешь рассказать о том, что тебя гложет? Обычно эта фраза никогда не работала. Да и сейчас тоже. Хром уже и забыл, что она означает, он даже не помнит, а говорил ли её хоть раз за всё время их дружбы с Сенку? Да, это неправильно, Хром понимал, просто… Это было бесполезно. И сейчас он бы не задал этот глупый вопрос, не проведи прошлый вечер с Рури. Вы когда-нибудь видели богов? Нет, не этих страшных беспокойных демонов, горящих ярче Солнца и пытающихся даже ценой собственной жизни отстоять право на существование, а настоящих богов: спокойных, добрых, бесконечно сильных. И всё понимающих. Хром тоже никогда не видел. До того дня, пока не притащил Сенку к Асагири Гену. Рури без преувеличения была богиней. Тёплой, принимающей, чуткой… Она так много знала о том, как устроен этот мир, не требуя от вселенной ничего взамен для себя. Она сказала, что счастлива. И что может стать счастливее, только видя улыбки на лицах других людей. И Хром понимал, Рури не врёт, не пытается решить свои внутренние проблемы, замолить грехи, залечить раны… Нет. Зачем? Она была честна и открыта. По-настоящему неуязвима. Рури сказала, что научилась этому у Асагири Гена, но, в отличие от него, не пережила столько же лишений и несчастий. Возможно, это был единственный её грех. Возможно, это было единственное, что расстраивало её. И совершенно точно она не хотела, чтобы другие люди страдали, поэтому и решила связать свою работу с той частью человека, от которой всё начинается. Она как архитектор мечтала возводить мосты, поднимать красивые купола, создавать крепкие и красивые души, способные к вечной и бессмертной жизни. Ей хотелось дарить силы каждому. А Хрому хотелось дарить силы ей. Да. Рури была действительно классным… Другом. — Мне стали сниться сны. Хром пролистнул ещё одну страницу талмуда, неопределённо угукнув, думая только о светлом образе Рури и вчерашнем с ней походе в кино. — Я не видел снов с детства, а тут они стали появляться каждую ночь. — Ага… Вот значит как… Хром на автомате поддержал разговор. Разговор… Эээ?!***
— Что?! Что ты сейчас сказал?! – Хром резко оторвался от чтива. — Я. Вижу. Сны, – Сенку сам не знал откуда черпает терпение. — К-какие сны? Что за сны? Что происходит? — Что-то не так? — Д-да! Ты… Ты рассказываешь мне о своих… Переживаниях?! — Я просто сказал, что вижу по ночам картинки, которых раньше не видел, – Сенку развернулся обратно к столу и продолжил вскрывать реактивы. — И… Что это за картинки? — Неважно, – «чирк!» В воздухе распространился запах горящей серы. – Важно, что они есть. — Сенку… Ну… Это же нормально — видеть сны. — А ты сам-то часто их видишь? – Сенку зарылся в шкаф, выуживая самый большой, трёхлитровый мерный стакан, который только был на «кухне». Он был настроен серьёзно в своей идее подорвать целое здание. — Думаю, раз в неделю точно. — А если человек видит сны каждый день? — Вроде бы это тоже нормально… — Но что, если это повторяющийся сон? — В смысле один и тот же? — Да. — Прям одинаковый? — В нём могут быть разные… Ситуации. Но суть всегда одна. — Интересно, – Сенку почувствовал, что Хром подошёл ближе, – он основан на реальных событиях? — Нет, – не поворачиваясь, резко отрезал Сенку. – Не дай Левенгук. — А в нём участвуют люди из реальной жизни? — К сожалению, да, – Сенку сосредоточился на разогреве реагентов. – Грёбаный болтолог. Мало мне его нахальной морды в жизни, так ещё и во снах… — Ого, и что же мы там с тобой делаем, Сенку? Сенку готов был поклясться: последняя фраза была сказана голосом Хрома, но оперевшийся спиной об «кухню» Асагири был слишком чётким объектом в пространстве, чтобы списать его на галлюцинации. Настоящий Хром всё так же сидел за столом над книгой и посмеивался. Предатель. Сенку ему это припомнит. — Как давно? — Да примерно полминуты назад. Задавать глупый вопрос, сколько Ген слышал, Сенку уже не стал — самое важное озвучено. И это был провал века.***
Ген до чёртиков хотел узнать больше. — Убери пятую точку с лабораторной поверхности. — Это всё, что ты хочешь мне сказать? — А что тебе ещё надо, шиза на ножках? — Ну, я бы с удовольствием всё-таки услышал ответ на мой вопрос. Что там про сны? — Ничего. Забудь. — Сенку-чааан, ну расскажи, – Ген попытался обнять хмурого Сенку, чтобы тут же получить пинок в голень. Повезло, что удар пришёлся в ту часть тела, где не было следов недавних ран. Но даже так… Обидно же! — Ауч, да ладно тебе! Я пришёл в девять утра, встал ни свет ни заря, только чтобы увидеть тебя, а ты!.. — Ты должен был прийти в восемь. — Время относительно. — Но не моё терпение. — Вот ты!.. Porreeum authoritarum! Ген оставил Сенку наедине с чудесами преобразования одного вещества в другое, а сам направился к Хрому, который изображал из себя больше деталь интерьера, чем полноценного человека. Кажется, он был занят, но у Гена было несколько вопросов. Он сел рядом прямо на стол, по-детски свесив ноги. — Спасибо, что подыграл. — Я не знал, что вы можете имитировать чужие голоса, – Хром выглядел как человек, уже сотый раз теряющий нить рассуждения в сложном абзаце. Поступление в аспирантуру не давалось без боя. — Крайне полезный навык! Второе, на что ориентируется человек в этом мире — слух. Так что если не видишь собеседника, мозг по голосу многое дорисует, – Сенку на заднем плане только раздражённо фыркнул. – Кстати, как вчерашнее свидание с Рури-чан? — С-свидание? Ген иронично прищурился. — Я сказал что-то не так? — Да-да! Н-нет! В смысле… М-мы с Рури друзья! – почему-то начал оправдываться Хром, густо краснея. Ген только улыбнулся, обречённо вздохнув про себя. Ну вот, ещё один. Ладно, малышка Рури разберётся. – Н-но всё прошло хорошо: мы сходили в кино на спецпоказ «Доггвиля», и Рури-чан потом так классно с психологической точки зрения объясняла, что за метаморфозы происходили с персонажами, она такая умная и!.. — Так, Хромосома-номер-сорок-семь. Тебе заняться нечем? Сенку подошёл внезапно. Он закончил химичить, оставив огромную тару со странной субстанцией на огне. Выглядело внушительно. Главное, чтобы не взорвалось. — Знаешь, Сенку, пусть я и не гений, но вообще-то есть чем! – Хром, агрессивно закрыл учебник. — Ну вот и иди, занимайся. — Вот и иду, и занимаюсь! – Хром схватил талмуд и целеустремлённо направился к выходу. — Ты куда? — Учиться! А то такими темпами я нихрена не запомню, завалю экзамены, не пройду в аспу, сопьюсь и умру под плинтусом! Пойду найду более тихое место! От хлопнувшей двери затряслись стеклянные банки с реактивами в стенных шкафах. — Чего это с ним? — Ты его разозлил, – ухмыльнулся Ген, продолжая сидеть на столе и болтать ногами. — Разозлил? Как? — Мы с ним затронули тему его чувств к Рури-чан, а ты перебил и завуалированно назвал глупым. — Что-что? Чувств к кому? – Кажется, часть с интеллектом Сенку не очень интересовала. — Рури-чан — моя помощница, это она нас выпустила в первый день. И в больнице тоже была, когда я туда загремел. Повисло неловкое молчание. Сенку выглядел так, словно пытается вычислить шестнадцатый знак после запятой у числа «пи». Первые пятнадцать он просто помнил. — Но… Я так и не понял… Почему он разозлился? – недоумённо заморгал он. — Ох, Сенку-Сенку, и как тебя ещё не придушили такого… Бездушного, – по-отечески покачал головой Асагири. – Вообще ничего дальше своего милого носика не замечаешь, – в ответ на это Сенку закатил глаза дальше, чем если бы хотел увидеть обратную сторону луны. — Задолбал. Давай быстрее выкладывай, что не так с Хромом и как починить его обратно? — С Хромом всё так, он скоро сам остынет и вернётся. Это ты поломанный. — Позвольте спросить, а благодаря кому я, собственно говоря, «сломался»?! – на последнем слове Сенку показал пальцами кавычки. — Хороший вопрос. Меня не было тогда, когда ты решил отказаться от эмоций. — Иди в задницу, Ген! Это из-за тебя у меня сейчас всё по фазе поехало! Я работал как часы! — Ага, а иногда из тебя вылетала кукушка. — Не было такого! — Конечно-конечно. Никогда такого не было, и вот опять, – Ген принюхался и перевёл взгляд куда-то в сторону. – Кстати об этом. У меня чувство, что сейчас ебанёт. — Ч-что ты о?.. Чёрт!***
Чёрт! Сенку быстро рванул к «кухне», снимая кипящую, вязкую, уже практически угольную жидкость с горелки. Взорваться бы не взорвалось, но не иметь внутренний таймер в голове было настолько непривычно, что Сенку постоянно забывал о потере никогда доселе не подводившего механизма, напоминающего, когда надо, например, выключать огонь. Блядь. Всё похерено. Придётся начинать синтез заново, и это отвратительно! Так жить просто невозможно! Сенку бросил гневный взгляд на человека, который был виноват во всех его страданиях. Ген всё так же сидел на не предназначенном для этого столе и хихикал в рукав рубашки-кимоно. Странный всё-таки тип. Сенку хотел снова сфокусироваться на перекипевшей и разложившейся химической субстанции, но понял… Что не может оторвать взгляд. Этот глупый менталист всегда был таким?.. Интересным? Его хотелось рассматривать. Казалось, Сенку никогда не видел человека, в котором каждая деталь несла смысл. Он бы даже сказал, Ген весь был каким-то… Осмысленным. От кончиков так неестественно контрастирующих друг с другом волос до носков белых кроссовок. Подождите, он правда ходит в университет в кроссовках? Сенку нахмурился, неожиданно для себя начав сканировать внешность человека, с которым был знаком уже третий месяц. И, возможно, впервые за всю жизнь ему действительно стало не всё равно, почему кто-то одет так, как он одет. Всё-таки эти волосы… Крашеный? Нет, стоп, он же вроде сказал, что витилиго, но тогда почему?.. Сенку оставил многострадальную колбу и молча подошёл к Гену, неотрывно изучая представшую перед ним картину, словно научное открытие. — Что-то случилось? — Ты всегда ходишь в подобной обуви? Ген почему-то прищурился. — Не всегда, но я действительно предпочитаю носить что-то лёгкое. — Почему? — Удобно. — И всё? — Ну ты наверно мог заметить, что у меня в принципе не самый классический прикид. — Ага… – Сенку осмотрел широкие, свободные штаны по щиколотку и простую белую водолазку с высоким воротом. Вроде ничего особого, кроме… – А это хаори сверху? Разве тебе недостаточно того, что под ним? — Это то, что называется стиль, док. Изюминка. Но на самом деле в нём просто легко прятать все нужные мне вещи. — И… Зачем? — Никогда не знаешь, что сегодня мне пригодится, – подмигнул Ген. — Я правда не могу представить, зачем психологу набор отмычек. — Ох, так ты запомнил. — Очень хорошо запомнил. У меня вообще много вопросов к твоему джентльменскому набору. Кстати, некоторые вещи всё ещё лежат тут, в сейфе. И я тебе их не отдам, пока ты не объяснишь, зачем они тебе. — О, не волнуйся, каждая из этих вещей находится при мне легально. Особенно флейта. — Ага, конечно, ведь это именно флейту могут носить в нашей стране меньше одного процента населения. — А вдруг это не флейта, а трубка для индийских метательных ядовитых стрел? — Ген, давай начистоту, зачем тебе пистолет и столько ножей? — Для работы. Теперь мой вопрос. — Ч-что? Какой ещё вопрос? – Сенку совсем потерялся. — А разве мы не играем в «Facts and Questions», как это делают все девочки-подружки, желая узнать друг друга поближе? – Ген кокетливо захлопал глазками и начал ещё сильнее болтать ногами, изображая из себя легкомысленного молодого юношу. — Ты сейчас доиграешься. — Боюсь, уже. Ну так вот, мой вопрос…. Убить. Его надо убить. Срочно. Но грант… Я сказал, убить. Ген начал что-то быстро щебетать, только Сенку это не было интересно. Он продолжил рассматривать, подмечая всё больше и больше новых деталей. Во-первых, Ген был, как это ни прискорбно для самого Сенку, немного, но выше его, во-вторых, из-под широких рукавов рубашки-кимоно выглядывали невероятно крепкие руки. Настолько, что можно было проследить за каждой веной на кистях и предплечьях, не говоря уже о тонком рельефе перетянутых сухожилиями мышц... А на левой руке болезненной коркой красовались следы сбитой на костяшках кожи. Сенку вспомнил, как эти руки схватили его в Токийском театре, а потом и в обсерватории… Их можно было описать одним словом: сильные. Такие же руки он видел разве что у Бьякуи или Стенли, вот только у тех они были гораздо грубее, в то время как работа, которую могли выполнить руки Гена, была стократ тоньше деятельности космонавта или военного. Сенку бы даже не удивился, если бы увидел, как Ген откручивает шурупы без отвёртки. Пытливый взгляд метнулся выше, к расправленным плечам: они не были особо широкими, зато, похоже, Ген никогда не горбился, даже когда сидел. Из-под облегающей грудь ткани проступали прямые острые косточки ключиц, здесь уже не было ощущения гипертрофированности мышц, ещё выше… Длинная шея, острый подбородок, тонкие губы в вечной ехидной ухмылке, глаза… Такие тёмные, что аж отливают синим. Выше… По-лисьи пушащиеся кисточки не менее чёрных бровей… И эта странная двухцветная голова с неравномерными прядями... Почему белые длиннее? Здесь точно что-то не так. — …Сенку, ау! Земля вызывает, как погода на Сатурне? Ты чего завис? – щелчок у носа немного отрезвил. – Я спрашивал, кто тебя научил подбирать одежду. Этому человеку определённо надо дать премию за феноменальную способность дрессировать змей. — Так при встрече Ксено и передам, – задумчиво пробубнил Сенку, не в силах отвлечься от раздумий. – Стой. А ты точно витилиго? — Док, ты чего, почему тебя так это интересует? Вот, смотри, это правда волосы без пигмента, там нет чёрных корней, – Ген покорно склонил голову, позволяя Сенку подойти ближе и аккуратно коснуться себя. Действительно натуральный идеальный белый цвет. — У тебя должны быть ещё светлые пятна на теле. — Извини, но больше нет. — Этого не может быть. — Вот же прикопался! Я серьёзно. — Законы генетики говорят об обратном! И Сенку по-хозяйски задрал кофту сидящего на столе Гена ещё до того, как тот успел что-то предпринять.***
— Сенку, ты куда лезешь?! — Да точно где-то есть, не вертись. — Давай не здесь! – Ген нежно, но настойчиво перехватил быстрые руки, уже начавшие по-хозяйски касаться бинтов и больших пластырей-повязок — следов недавних травм. Нечего этому дураку там рассматривать, он всё равно не найдёт ничего путного! – Сенку, да хватит, остановись! — Так, ладно, Сенку, прости, что вспылил, мне не хотелось, чтобы… – резко оборвавшийся голос Хрома в районе входной двери был совсем некстати. Ген попытался натянуть кофту и откровенно сползшее хаори обратно, вот только… — Ах ты, жопа! – Хром понял всё быстрее, чем Ген хотел. И понял абсолютно не так! — О, Хром, ты вернулся, – не переставая предпринимать попытки стянуть с Гена одежду, спокойно отреагировал Сенку, даже не посмотрев на вошедшего. — Хром-кун, это не то, о чём ты поду… – ситуация начала выходить из-под контроля. — Если хотел остаться наедине с доктором Асагири, так бы и сказал! – взорвался Хром, моментально вспыхивая и прикрывая глаза рукой. — Подожди, о чём ты? – не понял Сенку, так и не отпуская Гена. — И вообще, знаешь что?! Иди делать это в другое место! — Эм… Хром?.. Но Сенку не успел продолжить, как дверь лаборатории в очередной раз за утро гневно хлопнула. — Что? Что он сказал? Ген? Что происходит? Почему ты ржёшь? Ген же, не в силах больше выносить уровень абсурдности происходящего, лёг прямо на стол, заходясь в хохоте. И не важно, что задранная кофта так и осталась на полпути между талией и грудью Гена. Ничего. Возможно, когда-нибудь этот барьер будет преодолён.***
Спустя пять минут безуспешных попыток отсмеяться Ген наконец взял себя в руки и уговорил Сенку сгонять за Хромом ради того, чтобы всё-таки объяснить бедному парню суть происходящего, а ещё, по-хорошему, извиниться перед ним. Жаль только смысл второго пункта программы Сенку не понял и понимать не хотел, на что Ген только обречённо вздохнул, пообещав себе в скором времени заняться и этим пробелом в воспитании одного строптивого дракона. Сенку, ворча себе под нос что-то про то, как его все достали, работать не дают, уйду к саентистам, так и знайте, покинул лабораторию, кинув ключи от сейфа и разрешив Гену забрать «своё барахло». Как же Ген по нему скучал. Нет, вы не поняли. Как же Ген по нему скучал! Пистолет-то ладно, вещь, конечно, удобная (Ген технично проверил состояние зиг зауэра и, удовлетворившись, вернул его в кобуру на груди), но носилась больше по долгу службы, чем из большой любви, а вот ножи… Родненькие. Любименькие. Идите к папочке. Скучали без меня, дорогие? Пролежали тут четыре дня бесхозные, не заржавели? Ну куда вам заржаветь? Японская сталь, ручная работа, идеальный баланс, откалиброванные точно под руку владельца — наточенные клыки в руках зверя, которому вырвали собственные зубы. Ну ничего — всё лечится, всё прощается… Но особенно легко прощать врагов вот с такими малышами в ладонях. Малыши же по сути были вполне увесистыми клинками и, обрети они сознание, быстро бы попытались объяснить ударившемуся в сантименты хозяину, что подобное обращение — верх неуважения к их благородному роду из дома Тамахаганэ, но… Ген так скуча-а-ал. — …И поэтому я начал искать другие пятна на теле Асагири, чтобы удостовериться… — Всё. Я понял, Сенку, хватит. Прекрати. Не хочу ничего об этом слышать, – вернувшиеся обратно в лабораторию парни застали Гена уже спокойно сидящим за столом и изучающим что-то в собственном ноутбуке. — Прости, Хром-кун, – оторвался от компа Ген, – но ты был абсолютно прав: если Сенку что-то надо, он и на Эверест залезет. — Я же сказал: избавьте меня от подробностей! — У Гена должны быть другие белые пятна на теле! – пошёл по второму кругу Сенку. — Я сказал: мне не интересно! — Сенку-чан, давай уже оторвёмся от обсуждения моей прекрасной телесности и всё-таки займёмся делами? Сенку аж подвис. — Да ладно, его бесполезнейшество снизошло до работы?! – сарказм давался Сенку особенно хорошо. — Док, у меня через четыре с половиной часа клиенты, а вечером надо помочь Кохаку-чан написать отчёт для одной очень серьёзной научной коллаборации. Повеселились — и хватит: пора трудиться. Уже половина десятого. — Вы только посмотрите, оно умеет в серьёзное лицо, – хмыкнул Сенку. — Если надо, я могу всё. — Оу, ну раз так… – Сенку пододвинул стул к Гену и сел рядом. – Мне нужно гораздо больше, чем «всё». — В принципе, не вижу причин не сделать невозможное. — Произведение оптимизма на знание есть величина постоянная, ты знаешь, менталист? — Ну надо же, просвети меня, – Ген тоже подвинулся ближе и легонько прикусил губу. А Хром еле сдержался, чтобы не хлопнуть дверью уже третий раз за это прекрасное утро.***
Следующие несколько дней прошли под лозунгом: обмани научную комиссию, получи от неё деньги и спусти их на преферанс в компании красивых лаборанток. Красивых лаборанток добавил от себя Ген, в то время как Сенку, в принципе, было достаточно одних азартных математических игр. Жаль только проблема заключалась в одной маленькой досадной детали: если раньше Сенку думал, что науки были созданы для контроля и предсказания будущего, то теперь он быстро убедился, что к психологии это, похоже, не имеет никакого отношения, ведь, несмотря на физическую подоплёку тех процессов, которые парни хотели изучать, ни один из них не мог точно сказать, что они получат в итоге и какие методы им в этом гарантированно помогут. У них было больше десятка вариантов, вот только ни один из них не выглядел правдоподобно. Парни вертели воображаемую реальность во всех доступных им ментальных плоскостях, до дыр и мозолей стирая извилины, заливая дымящиеся мозги кофе и колой… Но не отступали. До этого момента все науки для Сенку делились на два вида: естественные и неестественные. Психологию же он решил торжественно записать в новый кластер — противоестественные. Ибо идите нахрен. На четвёртый день почти безвылазной работы встал вопрос ребром: либо они умирают, либо идут за тройной дозой кофеина, иначе заставить мозги выжать из себя ещё хоть капельку мыслей шансов не было. Сенку стоически выбрал первый вариант, крикнув «no pasarán» и продолжив упорно пересчитывать результаты смоделированных экспериментов, а вот Ген малодушно капитулировал, умотав к самому дальнему вендинговому автомату. Все остальные в ближайшей округе были давно пусты. Вечернее нежное июльское солнце взбодрило, возвращая радость жизни и трезвость ума. В принципе, после пятиминутной прогулки Ген был готов к ещё одному марш-броску, но потом надо было уже отоспаться. Вот прям точно. И было бы неплохо озаботиться нормальной едой. Да... Наведаться к Сато-саме... У неё же наверняка найдётся несколько порций прекрасного рамена для двух кретинов, решивших, что белковые батончики лучше полноценного сбалансированного рациона. Ну да ладно, выживем. Ген чувствовал: они близки к инсайту. Початая баночка колы в одной руке и несколько бутылочек с самым крепким кофе в другой мешали нормально открыть дверь, поэтому Ген, напевая весёлый мотив и неловко дёрнув ручку двери локтем, ввалился спиной в лабораторию. Ну что ж, пора и порабо... — Ксено, остынь, ты ему так что-нибудь повредишь. Столь прекрасное, чуть жёсткое британское произношение могло принадлежать только одному человеку во всей солнечной системе. — Я айсберг, Стенли, я, блядь, огромная глыба льда посреди грёбаного океана, ждущая Титаник! По мне не видно, что ли?! А этот американский акцент Ген слышал впервые. — Дед, харэ орать в ухо, я всё равно не поменяю своего решения, – даже говоря по-английски, Сенку сохранял невероятный, источающий спокойствие тембр. — А у тебя не было права выбора, щенок! И кого ты тут дедом назвал?! Растрёпанный, раскрасневшийся, прижатый к столу лицом и с заломанными руками Сенку смотрелся настолько прекрасно, что в тёмной душонке Гена проснулся внутренний демон. Однако садистические мысли мгновенно выветрились, стоило входной двери захлопнуться. Все тут же отреагировали на громкий звук, резко переводя фокус внимания на новенького. — А ты ещё кто такой?! – зарычал высокий русоволосый мужчина лет тридцати пяти. Именно он и держал Сенку в цепком захвате. Но Ген не ответил. Вместо этого он посмотрел на Стенли. Стенли тоже посмотрел на Гена. У обоих в голове промелькнули только две мысли: Вот. Же. Блядь. И… Я. Так. И. Знал.***
— Добрый вечер, герр Шнайдер, – Ген начал речь по-английски, но конец фразы выделил с максимально гипертрофированным немецким акцентом. — Не ожидал вас тут увидеть, герр Асагири, – не остался в долгу Стенли. Его красивое лицо ничего не выражало, кроме презрения. — Аналогично. Какими судьбами? — Да вот, привёл одного раненного в самые глубины механического сердца выяснить отношения с любимым учеником, который, похоже, променял его грант на что-то, цитата, «на десять миллиардов процентов более элегантное». Проще было в Японию прилететь, чем слушать стенания заглохшего харлея. Кстати, не знаете, кто тот суицидник, переманивший нашего дорогого доктора Ишигами от доктора Уингфилда? — Понятия не имею, – сдержал ухмылку Ген. – Кстати, как дела у фрау Крамп-Карренбауэр? — Жива, здорова, поминает вас, герр Асагири, добрым словом. — Какая отвратительная ложь. Будете общаться, передайте, что я по ней тоже скучаю. — Не подскажете, сколько матерных слов вставить между тоже и скучаю? — Я сегодня добрый, поэтому можно обойтись двумя, но не забудьте добавить в голос нотку утончённого сарказма. Лёгкого, как вездесущий дым ваших лаки страйк, герр Шнайдер. Если не затруднит. — Обязательно, герр Асагири. Разговор растворился в воздухе. В лаборатории воцарилась тишина. Звонкая и хрупкая. Ген же, словно абсолютно не чувствуя накалившейся атмосферы, непринуждённо подошёл к столу, коротко кивнул тому, кого Стенли назвал доктором Уингфилдом, и спокойно поставил на поверхность баночки с напитками, освобождая руки. Раз... На заднем плане раздался сдавленный смешок. Два... Смешок перерос в тихий хохот. Три. — S-scheiße… – совсем не грациозно прошипел Стенли, пряча лицо в ладони. — Вот ты и попался, Шнайдер! – Ген развернулся и по-детски вытянул указательный палец. – Попался! Я всё слышал! Ты проиграл, Стенли, ты проиграл! – Ген и сам еле сдерживал кончики губ, так и норовившие уползти в улыбку. — Да чтоб тебя, Асагири! Иди в жопу берлинскому медведю! — Только если с тобой за компанию! И оба добродушно засмеялись, раскрывая руки для совсем не официальных объятий. — Блин, Стенли, я чуть не окочурился, когда увидел твои стервозные глаза! Ты последний, кого я вообще ожидал сегодня увидеть! Второе пришествие бы меня меньше удивило! Хорошо выглядишь, кстати! — Честно слово, Ген, те же чувства! Думал заглянуть к тебе в ближайшее время, но ты нашёл меня раньше! — Действую на опережение! Сенку и Уингфилд переглянулись и, не найдя в лицах друг друга ни капли понимания происходящего, снова вперились в смеющихся мужчин. — Эм, Стен? А что, собственно говоря, происходит? Кто это? – спросил Уингфилд, перехватывая руки Сенку поудобнее. Тот недовольно зашипел. Кажется, он не очень был согласен с жёсткими методами своего научного руководителя. За выслугу лет можно было быть и помягче. — О, это «тот самый» человек, дорогой. — Тот самый? — Тот самый. — Оу, – явно что-то понял Уингфилд. — И что же это значит? – хитро улыбнулся Ген. — Мне тоже интересно, – невероятно флегматично для того, кого прижимают к столу, вклинился Сенку. — Как-нибудь потом расскажу, – весело оскалился Стенли. – Но если я правильно понял диспозицию, на твоём месте я бы не задавал глупые вопросы, а бежал. — Да? Куда предлагаете? Стенли задумчиво приложил кулак к губам и оценивающе осмотрел Гена, словно ценитель — скульптуру эпохи ренессанса. — Несколько лет назад я бы сказал на Марс, но теперь, когда эта бестия защитила докторскую… Придётся лететь на Андромеду. — Немного пугает, когда для кого-то ты «тот самый», но этот кто-то — цепной пёс НАТО, – изобразил испуг Ген. – Так обычно называют друг друга возлюбленные, дорогой Стенли, – глаза Уингфилда сверкнули страшнее гроз Венеры. — Асагири, не испытывай ложных иллюзий. Если когда-нибудь мы с тобой окажемся по разную сторону баррикад, твоя прекрасная двухцветная и так, кстати, похожая на мишень голова окажется в моём прицеле первой. — Даже раньше головы премьер-министра? — Даже раньше морды генерала Хёги. — По-моему, это признание! – засмеялся в рукав хаори Ген. — Можно сказать и так. Во время войны надо отрезать стране-противнику язык и вырывать её голосовые связки, а ты, Асагири, вот совпадение, самый талантливый болтолог Японии, поэтому… – Стенли развёл руки с лицом «прости, что мне не жаль». — В принципе, логика ясна и понятна, – Ген принял игру, растягивая губы в бездушной улыбке, – но позволь мне чуть скорректировать твою прекрасную тактику, Стен, чисто по давней дружбе. Я понимаю, что ты скорострел — тебе лишь бы зарядить да побыстрее выстрелить, но если хочешь добиться большего, переведи прицел с голоса на то, что он пытается защитить, – Ген как бы невзначай посмотрел на Сенку. – Вот тогда есть шанс заставить язык говорить то, что тебе нужно. А это куда более опасное оружие, чем твоя любимая винтовка. — Ну что ж, – Стенли поймал зрительный контакт, – спасибо за совет, Асагири. — Обращайся, Шнайдер. Пауза затянулась. Сенку и Уингфилд недвусмысленно кашлянули. Ген и Стенли синхронно отвели взгляд. — Извините, мы закончили, – наконец поднял ладони Ген, обращаясь к Уингфилду. – Продолжайте убивать, или на чём вы там остановились. — На том, что у кого-то, похоже, есть лишние жизни! — Старик, перестань ныть. Я тебе уже сказал, что оно того стоит. — Что может стоить проекта по колонизации Марса?! А?! Кто в тринадцать обещал мне построить там стимпанковский Диснейленд?! Это был грант твоей мечты! — Ну извини, я нашёл кое-что поинтереснее. — Да сука, что может быть интереснее луна-парка на другой планете?! Бля, всё! Это бесполезно! Стенли, ты же мне поможешь спрятать труп? Видеть это мелкое позорище не могу! Оно ещё и огрызается! — Требуешь помощи? Признаёшь поражение, Ксено? — О нет, Сенку, я спокойно подожду, когда твой грант весело полетит к чертям под песни My Chemical Romance, а тебя сожрёт с потрохами научный совет за каждый доллар, который ты выкинул в пустоту, не получив взамен ничего! — А, да, кстати об этом, поручишься за проект? А то в реальности мы только подали прошение на грант и ещё ничего не утверждено, нам бы по-хорошему комиссию пройти… Такой великолепной наглости от Сенку не ожидал даже бессовестный Ген. — А не пойти ли тебе ещё, может, у бога попросить о подобном?! – вскипел Уингфилд. – Послушай, рептилоид, то, что я твою задницу со средней школы взращивал, не даёт тебе права так беспардонно использовать мой авторитет в собственных целях! — А если там что-то воистину элегантное? – с видом человека, который уже победил, снисходительно улыбнулся Сенку. Его будто совсем не смущали ни жёсткая столешница под щекой, ни грубые руки, вжимающие в неприветливое полотно ещё сильнее. — Не пытайся меня задобрить. — Я серьёзно, док, тебе понравится. Взглянешь? — У тебя есть десять секунд, чтобы меня заинтересовать. — О, думаю, мне хватит и трёх. — Удиви. — Межгалактические полёты, – Сенку криво ухмыльнулся. – Ой, извини, кажется, я произнёс это за одну секунду. — Да не… – ошеломлённо прошептал Уингфилд, невольно расслабляя руки. Сенку, почувствовав свободу, юрко перекатился по столу, сбегая. — Ах ты! Змеюка! Что за хрень ты чудишь?! Выкладывай! — Ха-ха! – Сенку поправил сбившуюся одежду и только потом лениво, будто он был не уверен, а достоин ли его собеседник вообще подобной милости, протянул листы с записями. – Прошу вас, доктор Уингфилд. Изучайте. Уингфилд тихо рыкнул, но бумаги взял. А Ген и Стенли незаметно выдохнули. Третья мировая откладывается.