***
Свежий вечерний воздух центрального Берлина чуть взбодрил. Весь день была жара, но именно здесь наполнившийся дыханием парка ветер дарил горожанам немного прохлады. Ладно, донер не убежит, время есть. Надо размяться. До дома было всего ничего, километра три пешком. Хотя по меркам местных, это считался почти край города. Великие немецкие психологи, какой же Берлин микроскопический по сравнению с безграничным Токио. И закрывается всё до неприличия рано. Ужасное место. Не для людей, а для роботов каких-то, умеющих сутками с серьёзными лицами говорить о сложных вещах так, будто это уже давно известные всем истины. Вообще, ладно, хватит жаловаться, всё не так уж и плохо, пару хороших мыслей Ген действительно сегодня понял, а это, без шуток, отличный результат. Кто-то умудряется годами ничего умного не слышать. Но во всём виновата скорость звука, конечно же. Страшная вещь. Тебе говорят что-то в пять, а доходит только в сорок. Учтиво попрощавшись с немецкими коллегами и договорившись, где они пересекутся завтра перед вторым актом марлезонского балета, Ген зашагал в сторону от Бундесканцлерамта. Жизнь потихоньку налаживалась. Уже больше года, как он позорно сбежал с родины, лишь бы не находиться рядом с Цукасой и не действовать ему на нервы. Цукаса, как ни странно, был всячески против того, чтобы Ген уезжал, но тот был непреклонен. «Извини, Шишио, в психологии научный кризис, в мире экономический, а в моей душе экзистенциальный, так что позволь мне выйти из зоны комфорта, пока комфорт не вышел из меня!» — примерно так он и объяснял своё поведение другу, в которого был безбожно влюблён, покупая билет на самый ранний из доступных рейсов. А что сейчас? Сейчас всё хорошо. Освободившийся от гормонального взрыва ненужных чувств с отросшими белыми корнями беззаботный Ген лёгкой походкой пересекает Тиргартен, вприпрыжку проходит мимо Бранденбургских ворот и направляется ровно на юг, вступая в район Кройцберга. Сумерки потихоньку брали своё, погружая город, почти полностью состоящий из зданий не выше десяти этажей, в царство длинных теней. Летом темнеет поздно, но быстро. Пару минут — и вот уже хорошо видно только светлые объекты, как вон та седая макушка впереди. О! Седая макушка! Причёска, одежда, ширина плеч, ровная походка… И запах сигарет! Бинго! Ген несколько раз перепроверил, тот ли это человек, о котором он подумал, но, даже не имея пока возможности посмотреть в лицо незнакомцу, пришёл к выводу, что такая красивая задница не должна гулять по вечернему Кройцбергу совсем одна. Так что… Почему бы и не попробовать составить компанию, да? Нацепив на лицо одну из лучших улыбок, ускоряя шаг, Ген двинулся за идущим в паре десятков метров мужчиной. Он всегда был готов к приключениям, и кто знает, чем может закончиться такая приятная встреча? Не то чтобы Гена интересовал секс, он вообще не был уверен, что Фрейд со своим объясняющим всё «эросом» не переборщил, однако любопытство, от которого кошка сдохла, никогда не карало одного вечно сующего нос не в свои дела психолога. Кого угодно, но не его. Или он был слишком глуп, чтобы делать правильные выводы. А вообще, наглость — второе счастье. Вперёд, линкор Асагири.***
Стенли торопился домой, быстро затягиваясь последней сигаретой. Последней, блядь. Последней! Надо же было так проебаться. Заседание в палате Бундесканцлерамта продлилось ровно столько, чтобы довести Стенли до белого каления и до ручки одновременно. Идеальный, нахуй, тайминг. Он прочно сел на измену ещё пять часов назад, и единственное, что держало его всё это время, — мысль о прекрасном глотке никотина. Только как можно взять утром старую пачку, не посмотрев, сколько в ней папирос? Как, скажи мне, Шнайдер? Как? Сегодня ты не проверяешь блок, а завтра? Боекомплект в подсумках? Магазин от Лорелеи? И чем стрелять тогда будешь? Глазками своими стервозными? Сейчас он ощущал себя на грани между «съебитесь, суки» и «как жаль, что у Ксено есть коды только от американского атомного вооружения». Кстати о Ксено. Этот придурок не отвечал уже вторые сутки. Где он потерялся? Подумать об этом Стенли решил уже либо дома, либо когда найдёт единственный на районе не закрытый в это блядское воскресенье магазин с каким-нибудь грязным продавцом-турком. Грёбаная старуха-Германия. Не подумайте, он любил родину. Просто иметь возможность покурить в любое время суток Стенли любил больше. Ладно, хорошо, давайте начистоту, о чём вообще можно говорить, когда даже в столице этой невъебенно развитой и огромной европейской страны найти в воскресенье хоть одно место затариться едой и сигаретами проблематично? Ни о чём, блядь, ни о чём! Deutschland, Deutschland über alles, сука! В сигарете оставалось на три затяжки. Самые сладкие. Берлин — достаточно тихий город, однако, как и в любом спокойном месте, в нём есть злачные местечки. Когда у граждан много денег, рано или поздно они начинают тратиться не только на витальные потребности, но и на удовольствие. А где удовольствие, там и наркотики. Где наркотики, там и… — Эй, красотка, есть чё? – Стенли перегородили путь какие-то молодые люди с видом «дай мобилу погонять». Ебааать, только вас не хватало тут. Ну ёбнврот, пацаны, съебитесь. — Нет, – жёстко отрезал он, желая пройти дальше. — Ой, смотрите, это же мужик, а чё выглядишь, как баба крашеная? Проститутки на Варшауэрштрассе у тебя мастер-классы не берут? — Дорогу. Грёбаный Кройцберг с его наркошами. Бельмо на глазу нации. Умрите, пидарасы. — Ну куда ты так торопишься, малышка? Знаешь, а ты в моём вкусе. Отсосать мне не хочешь? Я плачу. — Потеряйся. — Да не ломайся, курва, жалко тебе, что ли? Последняя попытка молча вырваться из окружения не увенчалась успехом, зато знатно раззадорила толпу. Они явно не траву курили. Не доставший лица размашистый удар выбил изо рта последнюю сигарету. Стенли с невероятной тоской проследил за чиркнувшим яркими искрами по асфальту бычком и медленно поднял холодный взгляд на обидчика. Стенли решил, что он достаточно терпел. Нож — и проблема будет решена. Стенли хватит сил преодолеть сопротивление хрящей трахеи. Всегда хватало. Одно движение, и на месте горла окажется такой колумбийский галстук, что сам святой-блядь-апостол Пабло Эскобар воскреснет, пожмёт майору Шнайдеру руку и выдаст талончик на бесплатную выпивку в ночном клубе сразу за углом после входа в Ад. Конечно же поворачивать надо будет налево. Только дайте оружие, и Стенли превратит в фарш каждого, сколько бы желающих составить компанию праотцам ни было. Только дайте. Секунду. Се… Блядь… Кунду. Сука. Где нож?!***
— Ой, братаны, я тут заблудился немного… Не подскажете, как пройти в библиотеку? Ген прекрасно понимал, что внезапно вклинившийся в драку странный двухцветный парень кого угодно выбьет из колеи своим появлением. — Свали нахуй! Кто ты такой? — Просто японец-турист, – озорно подмигнул он. – Ой, а вы, случаем, не под порохом? — Чё? — Спрашиваю, знаете, где порох дают? — Узкоглазик, ты вообще откуда охуенно умный такой свалился? Не видишь, мужики разговаривают? Нет пороха! Свали! Ищи дозу в другом месте, у нас у самих нет! — Нет? А вот у вашего мелкого заначка из кармана торчит, смотрите. — Эээ, и правда! Чё за дела, Юстас! — Да, Юстас, как ты мог со своими корешами так поступить! – подначил Ген. — Это не то, что вы подумали! — Ай-яй-яй, Юстас… Компания переключила внимание на начавшего оправдываться дружбана, а Ген тут же подхватил незнакомца за локоть и быстро потащил в ближайший тёмный переулок. Он неплохо знал этот район, и, если не тратить время, можно запутать следы всего двумя-тремя поворотами, однако в какой-то момент седоволосый красавчик сам, как ни странно, начал сворачивать за новые углы. Отлично. Кажется, оторвались. — Ха-ха, о да, это было классно! – внезапный партнёр по несчастью не отреагировал. – Как тебя зову?.. Ну что ж. Знакомство произошло не совсем так, как Ген хотел. Ни поблагодарили, ни ладонь не пожали, ни имени в ответ не назвали, а вот так вот, значит, просто взяли и свернули руку за спиной, заставляя неудобно выгнуться от боли. Вот и делай после этого добро людям. — Имя, ранг, живо! — Да блядь, я тебя от мокрухи спас, а ты меня так! Ауч-ча-ча… — Быстрее! — Асагири Ген, бля! Приятно, мать твою, познакомиться! — Ранг! — Да не военный я! — Не ври! – казалось, что ещё один миллиметр, и Ген сможет впервые в жизни укусить свой локоть. Просто потому что оторванные руки легче кусать за это место. — Блядь! Я не вру! Студент я! По обмену! — Студенты по обмену не ходят в Бундесамт на закрытые заседания и не пялятся на людей несколько часов кряду! – Ген не знал, радоваться, что его заметили, или выгнуться ещё сильнее, чтобы хоть как-то спасти зажатую конечность? – И студенты по обмену, блядь, не крадут, сука, табельное оружие так, будто оно не спрятано, а доступной шлюхой на кухне лежит! — Да военный психолог я, придурок, заебал! – попытка лягнуться кончилась тем, что его руку всё-таки высвободили из захвата. Уже лёжа на брусчатке после неудачного падения от потерянного равновесия, Ген решил никогда в жизни больше не спасать красивых мальчиков из лап тупых наркоманов. Или тупых наркоманов из лап красивых мальчиков. Самому бы потом уйти живым. — Оружие. На базу. Отдавай, и мы расходимся. — Ты о чём? — Нож. Мой. Верни. — Какой нож? — Японец! — Да ты чо, а я думал, что француз! — Сука! – разъярённый мужчина опять схватил Гена, чуть ли не приподнимая над землёй. – Я знаю, что это ты стащил мой нож! Верни немедленно, а то я за себя не ручаюсь! — Конечно ты за себя не ручаешься, – сквозь зубы процедил Ген. – Курить бросай, чем ты лучше этих наркоманов несчастных, а? Кто тебя вообще догадался в армию взять? Пару часов не покурил, а уже убивать лезешь! Выдержка хуже, чем у трёхлетки! Если военный, то и веди себя соответствующе! Этот довод отрезвил. Незнакомец отпустил Гена, громко чертыхнувшись. — Нож, – требованию вторили властно протянутая ладонь и ещё несколько плохо переводимых ругательств. — Это не то волшебное слово, которое я хочу услышать. — Ёб твою мать! Пожалуйста, блядь! — Вот так-то лучше, – оскалился Ген, «материализуя» оружие и искусно проворачивая лезвие между пальцами перед тем, как отдать его рукояткой вперёд. — Ты мне не нравишься, парень. — А вы-то мне как «нравитесь», герр?.. — Шнайдер. Стенли Шнайдер. Но для тебя, насекомое, майор Шнайдер. — Ген Асагири. Пока что просто Ген Асагири. — Я уже в курсе. — Иди нахуй. Злые мужчины долго смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляда. В погрузившемся в астрономические сумерки Берлине зажглись фонари, освещая с одной стороны радужку цвета арктического льда, а с другой чёрный сапфировый космос. Проигрывать никто не собирался. Местные сидящие на проводах дрозды искренне не понимали, почему эти странные гомосапиенсы уже третью минуту стоят на одном месте и только изредка порыкивают. Страшно, очень страшно. Мы не знаем, что это такое, если бы знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое… У Шнайдера громко заурчал живот. У Гена тоже. — Я знаю, где тут есть ближайший шпаткауф, – разорвал молчание Ген, всё так же неотрывно смотря на того, чью смазливую морду хотелось хорошенько приложить об брусчатку. – Там есть сигареты. А рядом находится лавка с донером. Еда так себе, как раз для такого талантливого ублюдка, как ты, но готов угостить. Шнайдер медленно выпрямился, тоже не отрываясь от японца. Он повёл затёкшей шеей, хрустнул плечами и только тогда лаконично хмыкнул: — Веди. Так и завязалась столь странная дружба между цепным псом НАТО и тем, кого через несколько месяцев окрестят непревзойдённым Мастером переговоров.