***
— Сенку? Сенку! Очнись, Сенку! Ты чего? Аккуратные шлепки по щекам привели в чувство. Взгляд медленно сфокусировался на зовущем и тут же снова улетел в бесконечность. — Эй-эй-эй! Не спать! Это не может быть правдой. Это кошмар. Сейчас он придёт в себя и всё будет в порядке. Вот прямо… Сейчас. Ну ещё секундочку. Блядь. Сенку зарёкся спать по часу в сутки, искренне проникся идеей здорового образа жизни и концепцией правильного питания, даже пообещал себе начать ходить в университетский бассейн два раза в неделю. Ну ладно. Хотя бы раз. Но ехидная морда придурка-болтолога как маячила перед глазами, так и продолжила. — Бляяя… — Как оригинально. — Сукааа… — Вроде зоной Брока не ударялся, – по-медицински диагностировал Ген. – Что со словарным запасом? — Асагири… Асагири, блядь… Что?.. Как?.. Поче?.. — Чересчур много вопросов с одним и тем же смыслом. Не похоже на вас, доктор Ишигами. — Пожалуйста, нееет… Сенку обречённо застонал, отмахиваясь от заботливо придерживающих его рук, с сожалением отмечая, что они осязаемы. Ну всё. Пиздец. Это точно настоящий Асагири Ген. В его квартире. В его, сука, квартире! Так. Нахуй. — Асагири! – вышло больше похоже на утверждение, чем на вопрос. – Асагири, твою мать! Что ты тут забыл?! Как ты вообще сюда пробрался?! — Ну… — Выметайся! – не дал и шанса придумать оправдание Сенку. – Вали отсюда нахрен! — Прости, любовь моя, но я не могу. — Можешь! Прямо сейчас! Встал и вышел за дверь! Ген в ответ лишь недобро оскалился. Сенку это не понравилось. Очень не понравилось. Почти так же сильно, как и чужие пальцы, легко, почти невесомо очертившие линию подбородка. — Я же предупреждал, что за совершённые поступки придётся брать ответственность? Предупреждал. Хотелось ударить этого нахала, вцепиться ему в волосы, кусаться, царапаться, отбиваться!.. Но вымотанный переездом и бессонной ночью мозг не мог даже послать адекватные сигналы телу, чтобы оно встало. Так и приходилось сидеть на полу, морщиться и непокорно дёргаться в попытке отстраниться от непрошенных касаний. — Ой, не делай такое лицо, – обиделся Ген. — А какое мне лицо сделать?! – Сенку попробовал отползти ещё дальше. – Видеть тебя не хочу! — Извини, придётся. — Асагири, это не смешно! Съебись из моей квартиры! И из моей жизни тоже! Однако призыв не сработал. В ехидных чёрных глазах не читалось ничего даже смутно похожего на раскаяние или хотя бы мимолётное сожаление. Нет. Это явно была хладнокровно спланированная акция по вторжению на чужую территорию. И Сенку понимал, что в одиночку Ген бы не справился. Ему явно кто-то помог. — Ты не взламывал замок, – осознание наступило быстро. – Я бы заметил, когда открывал дверь. — Очень наблюдательно с твоей стороны. — Значит, у тебя был ключ. Это звучало как единственный логичный вариант. И смешок вместо конкретного ответа только подтвердил опасения. Вот дерьмо. — Кто? — Не понимаю, о чём ты, – хитро протянул Ген. — Кто. Отдал. Тебе. Ключи. Отвечай! — Мой благодетель, как и положено доброй альтруистичной душе, предпочитает оставаться неназванным. Но я готов передать благодарности… Лиллиан. Десять миллиардов процентов, это Лиллиан. — Б-благодарности?! Засунь их в жопу Вайнберг! – наконец язык подчинился Сенку, и он выдал что-то членораздельное. — Фи, как грубо. — Вламываться в чужую квартиру — вот что грубо! — Я не вламывался, а цивилизованно вошёл, – потряс невидимой связкой Ген. – Маленькая плата за работу на свадьбе. — Вон! – не оценил подмены понятий Сенку. — Повтори, не услышал. — Вон! — Ой, карри пригорает! — А ну вернись! Продолжать разговор, когда на месте собеседника пустота, немного проблематично. Оставалось только с грозным рыком, полным безнадёги, упасть обратно на пол и нахмуриться, глядя в потолок, будто это он виноват во всём. Через полминуты безысходная пустота в голове сменилась одной-единственной мыслью: пахло действительно карри. И, кажется, даже вкусно.***
Спустя полчаса Сенку, насильно накормленный вполне съедобным ужином (настолько съедобным, что ради добавки было объявлено временное перемирие), разъярённо мерил кухню шагами, пытаясь дозвониться сначала до Лиллиан, потом до Бьякуи, потом до их камердинера, потом до… Чёрт, куда эти голубки улетели? Мальдивы? В гугле есть номер президента Мальдив? Нет? А нахрена тогда придумывали гугл?! В ус не дующий Ген спокойно сидел за обеденным столом, уткнувшись в ноутбук, и что-то мирно печатал, даже не считая нужным обратить внимание на хозяина квартиры. Квартиры, в которую он, между прочим, незаконно пробрался! И не просто пробрался. Нееет. Эта тварь привезла сюда свои вещи, раскидала их по углам, словно они здесь всегда и были, заняла гостиную, облюбовала кухню!.. — Любовь моя, поставь воду, хочу чай. Одним словом: ублюдок. Сенку бессильно рыкнул скорее сам на себя. И пошёл пинать чайник. Как он докатился до такой жизни, думать не хотелось, но упорно думалось. Главным вопросом, естественно, было, почему Ген всё ещё тут? Вторым главным вопросом было, как его отсюда выгнать? — Кстати, а где я буду спать? Сенку несколько раз глупо поморгал, плохо фокусируясь на говорившем. Суть сказанного ускользала, стекая по сонному после еды мозгу, как слизняк по стене. — Спать? — Да. Где я буду спать? – Ген почему-то выделил последнюю часть предложения особенно сильно. Спать… Наконец слово приобрело смысл. — Дома! Ты будешь спать дома! – проснулся Сенку. — Ну вот, я дома. — Это мой дом! Вали к себе! — Не могу. У меня там… Тараканов травят, о! — Ты только что это придумал! — Кто знает, кто знает. Ну так что, где я сплю? — На коврике за дверью! — Там холодно… Не хочу… – грустно заканючил Ген. — Отлично! Собирай монатки и выметайся! — А куда мне идти? — У тебя что, нет денег на отель?! — Зачем, когда у моего парня есть своя собственная огромная квартира недалеко от работы? — Я не твой парень! — Ага-ага. И вообще это не ты меня целовал, да? Это бесполезно. Сенку прекрасно понимал свои шансы уговорить придурка-менталиста добровольно покинуть дом. Как ни крути, но их практически не было. Вероятность пятьдесят на пятьдесят бывает только у блондинок и математиков, Сенку же считал, что не относится ни к тем, ни к другим, зато знал: играть с Геном на его поле себе дороже. Может, отравить его? — Так, болтолог, слушай сюда внимательно. Ты здесь ненадолго. — Время относительно. Думаю, в контексте того, сколько лет вселенной, я здесь действительно ненадолго. Да, надо отравить. — Ген, у меня нет сил и желания играть в твои игры, – Сенку казалось, что это далеко не первый раз, когда он произносит подобное. – Выкладывай, чего ты хочешь, я сразу тебе откажу, и ты отсюда уйдёшь. — А смысл мне говорить, если ты точно будешь против? — Великий Больцман! Давай быстрее, чего тебе от меня надо? – терпение было на исходе. — Много чего… — Асагири! На заднем плане щёлкнул булькающий чайник, и Сенку поклялся себе, что если Ген сейчас же не даст вразумительный ответ, то завтра один из них окажется в тюрьме, а другому будут пересаживать кожу с задницы на лицо. Но Ген спокойно встал и, будто это вообще его кухня, по-хозяйски залез в шкафчик, выуживая оттуда баночку с листовым чаем и кружку. Подождите, у меня дома есть чай? — Тебе заварить? Металлические батареи радостно подхватили рёв раненого ламантина, пугая всех соседей от первого до последнего этажа. — Ух ты, – уважительно кивнул Ген, – повторить сможешь? Честно? Смогу. Но вместо того, чтобы устроить рукоприкладство и всё-таки попасть в двадцать шесть под следствие, Сенку решил действовать конструктивно. Как там говорил Стенли? Если жизнь подкинула тебе лимонов, выжми их в глаза своих врагов, засунь шкурки в глотку, дождись, пока тела перестанут дёргаться, а потом запеки на углях, поворачивая вертел со скоростью один оборот в минуту, и не забудь побрить, чтобы на хрустящей корочке не было палёных волос? А, нет, кажется, это уже говорил Ксено. — Хорошо, ты остаёшься тут. Ген неверяще приподнял бровь. — Да, ты остаёшься тут. Сенку не идиот. Сенку прекрасно понимал: если наглую собаку гонят, она будет лезть бесконечно, но если перестать с ней играть, ей станет скучно. А тут как раз есть задача не из приятных. — Я так понимаю, ты не смирился, но у тебя есть план? – по-деловому сливая первую заварку в раковину, хмыкнул Ген. — Да. И он заключается в том, что ты прямо сейчас открываешь файл с презентацией для гранта и каждую минуту пребывания в моей квартире занимаешься им. У нас рандеву с научной комиссией через тридцать девять часов и... – Сенку быстро глянул на часы. – Двадцать минут ровно. Нельзя терять ни секунды. Условия выдвинуты. Ставки сделаны. Ген по-лисьи прищурил чёрные глаза. — А спать я всё-таки где буду? — Спать? Сенку оскалился. — А кто сказал, что ты будешь спать?***
Каждый раз, когда Ген проводит по растрепавшимся волосам Сенку, под подушечками пальцев покалывает. Словно на них статическое электричество. Мягкое, почти незаметное. Но требующее разрядки. Тёплый. Пальцы бережно зарываются вглубь непослушной гривы. Сенку тёплый. Обычно он холоден. Неприветлив. Остёр на язык. Жесток. Ген осторожно проводит по ложбинке-переходу между затылком и шеей. …Но сейчас он просто тёплый. И крайне беззащитный. Сколько этот трудоголик не спал, Ген не знает, однако не прошло и часа, как ещё вот только что громко возмущающийся по поводу глупой формулировки в презентации Сенку вдруг оказался тихо сопящим прямо на столе. Точь-в-точь компьютер, выдернутый из розетки. Пригретая в тепле маленькая змейка. Пальцы обхватывают тонкую шею. Боги, правда, какой же он тёплый. Под ладонью скопился жар. Касаться Сенку вот так, без барьеров, не чувствуя, что становишься вором, не оглядываясь и не скрываясь… Восхитительно. И как же, чёрт побери, мучительно. — Прости меня, – одними губами прошептал Ген, с грустью во взгляде убирая руку. Фантомное тепло осталось болезненным напряжением под кожей. Пожалуйста. Прости меня.***
Клац-клац-клац-клац… Звук быстрого печатания разбудил. И очень вовремя, потому что мокрое пятно на подушке норовило уже доползти до уха. Фу. Сенку с отвращением отклеил себя от послюнявленной ткани. С плеч сползло и с мягким шорохом упало нечто мягкое. Плед? — Проснулся? Добрая улыбка клятого менталиста — последнее, что Сенку желал бы увидеть в принципе. Ни во сне, ни в жизни. Но, похоже, сейчас это всё-таки была реальность. — Да, – собственный голос звучал заспанно и хрипло. – Сколько я?.. — Спал? Часа четыре. — Чёрт. Наручные часы действительно показывали глубокую ночь. — Сенку-чан, я настойчиво прошу тебя пойти отдохнуть нормально. Это не дело. Ты отрубился ровно на обсуждении дельта-ритмов. — Иронично, – только и смог выдать совсем ещё сонный Сенку. — Я о том же. Тебе надо лечь. — Отстань. Работа. — Не отстану, ты вымотан. Признай это. Ну признаю, а что потом? — Болтолог, не трать время на разговоры, которые не имеют смысла. Мы в любом случае должны закончить подготовку к гранту. Времени в обрез. — Нет, дорогой, так не пойдёт. Ты устал. Что ты можешь хорошего сделать сейчас, когда истощён? Почему спорить с ним так сложно? Сенку вымученно и громко вздохнул. Ладно. — Давай-давай, любовь моя, ползи в кроватку. А я потом к тебе присоединюсь. — Может, ты и прав, хоро… Что? Громкий смех Гена разбудил окончательно. Вот же!... Тварь! — Иди к Склодовской-Кюри, Асагири! — Ах, я был так близок к успеху! Подвернувшаяся под руку слюнявая подушка отправилась в непродолжительный полёт прямо до беспардонной гетерохромной рожи. — Видеть тебя не хочу! — Присвоил — страдай! Активные препирания действовали лучше любой зарядки, так что уже через пять минут Сенку в своём самом боевом режиме щурился в ноутбук и хлебал кофе, пока тихо ворчащий про отдых и сон Ген щёлкал слайды, демонстрируя склёпанную в одиночку презентацию для научной комиссии. Ещё через десять минут Сенку понял, что единственный плюс в жизни физика — крест на его могиле. Особенно если этот физик связался с психологом. — Ген! Нет! Отвратительно! — Зря ты так категорично, не спеши с выводами, – чужое спокойствие и непробиваемость действовали Сенку на нервы. — Да ты ни слова конкретики не сказал! Одни предположения! — Увы, такова специфика исследования. Пусть смирятся. — Нас просто пошлют! Далеко и надолго. Это не пройдёт цензуру! — Пройдёт. — Асагири, – Сенку, уже не надеясь на понимание, твёрдо посмотрел в наглые глаза, – нет. Не пройдёт. Это невозможно. Нельзя подавать на грант, не называя объект, предмет и гипотезы. — Вообще-то, я их называю. — Да даже первокурсник поймёт, что под этими словами не скрывается ничего реального! Нас выгонят с позором и отберут докторские! Ген пренебрежительно фыркнул. — Хватит фыркать, это невозможно защитить. — Возможно. — Да... Как? – сил спорить уже не хватало. А, к чёрту. Бесполезно. Ген же будто ждал этого вопроса. — О, не волнуйся, Сенку-чан, у меня есть план.***
Первый пункт невъебенно гениального плана доктора Асагири (очень смешно, Сенку-чан) гласил: — Подготовка. — Подготовка? — Да, – Ген с невероятно деловым видом сложил руки на груди. – Подготовка. Судя по неловкой паузе, пинг не прошёл. Ладно, попробуем раскрыть тезис. — Любое выступление начинается не с того момента, как ты открываешь рот, и даже не когда ты выходишь на сцену — гораздо раньше — с определения аудитории. И… Всё ещё нет. — Окееей, давай так: ты же не будешь давать пятилетним детям уравнение Максвелла? – Сенку отрицательно покачал головой. – Вот и я о том же. — Но людям в комиссии уравнение Максвелла расшифровывать не надо. Они сами кому угодно его объяснят. — Именно! Более того, мы должны с уважением относиться к людям и не тратить их время. Учитывая, что выступать нам не абы когда, а в пятницу днём. — При чём тут это? — Серьёзно? Ты не понимаешь? Пятница же волшебный день, – Сенку скептично уставился на многозначительно поднятый палец. — И? Пятница на десять миллиардов такой же день, как и среда. — А вот и нет, впереди выходные, – Ген особенно нежно протянул «выходные». – Все хотят побыстрее закончить дела и побежать домой, а лучше в караоке или идзакая, а ещё лучше к любовнице… — Асагири, какая, нахрен, любовница? — Натуральная, с вооот такой жопой и вооот такими сиськами! — Бля… Разводить Сенку на эмоции было сродни приёму героина: эйфория невероятная, зависимость вырабатывается моментально, и с каждым разом хочется всё больше. — Ладно-ладно, шутки шутками, но понимать, кому мы продаём грант, действительно важно, – Ген вывел на экран сайт научного фонда со всеми фамилиями и официальными фотографиями. – Я уже пытался разобраться в вопросе, пока ты спал, но мне эти имена и регалии особо ни о чём не говорят. Может, ты что-то скажешь об этих прекрасных людях? Твои коллеги всё-таки. — Бездарные дармоеды. Ген закашлялся, скрывая смех. Как всегда коротко, ёмко и категорично. — Это всё? — Нет. Вот он, – тыкнул на одно из изображений Сенку, – единственный, кто делает что-то полезное. — Это же председатель, верно? – пришлось присмотреться к седому старику, чьи невероятно кустистые брови норовили заползти чуть ли не на нос. – Сколько ему? Лет восемьдесят? — Девяносто один. Ген уважительно присвистнул. — Тёртый калач. И что, он не сдаёт позиции, несмотря на возраст? — Я уже сказал, профессор — единственный человек, с которым есть о чём поговорить. А вот и главная цель. — Как думаешь, он оценит наши идеи? — Я бы на его месте гнал нас взашей. — И всё-таки?.. Пришлось подождать, пока кое-чей процессор выдаст хоть какой-то результат. — Возможно, из всех членов комиссии лишь он один в принципе поймёт, что мы хотим сделать. — Отлично. Ген сделал выводы. Переходим ко второй фазе. Вторая фаза невъебенно гениального плана Асагири (Сенку, хватит так его называть, я твой сарказм за километр слышу) гласила: — Несмотря ни на что мы должны завладеть их вниманием. Наладить связь. — И как ты собираешься это сделать? «Комиссия откровенно зевала. Даже председатель с его нависающими над глазами бровями выглядел так, словно он сейчас захрапит. Серьёзно?! Им тут собираются выдать решение половины проблем этого мира, а они!..» — Я тебя уверяю, Сенку, они в любом случае будут «скучать», – Ген хлебнул давно остывший чай. – Наигранно ли, взаправду ли… Не важно. Важно, что они не верят ни нам, ни в нас. И это нормально. Мы, во-первых, крайне молоды, а во-вторых, сулим слишком невероятные вещи, так что готовься к скепсису. — Уж поверь, я к нему готов с того момента, как познакомился с тобой. — И тем не менее, мы почему-то тут. Сенку устало помассировал переносицу, видимо, не зная, как более адекватно донести до Гена одну маленькую, но важную мысль: события сегодняшние больше недоразумение, чем нечто правильное и имеющее логичное обоснование. — Ладно, хорошо, – смирился он. – Что делать? — Что делать, спрашиваешь… «Ген несколько раз осмотрел аудиторию, стараясь поймать взгляд хотя бы нескольких людей. Практически безуспешно. Он улыбнулся. — Уважаемые члены комиссии, добрый день. Тишина. Плохо. Обратной связи нет. — Пока доктор Ишигами разбирается с техникой, позвольте сверить часы. Сейчас одиннадцать ноль четыре. Основная часть нашей презентации будет длиться десять минут…» — Десять минут?! Мы не уложимся! Минимум пятнадцать! — Уложимся. — «…десять минут, а затем мы готовы ответить на любые ваши вопросы. Есть ли возражения-пожелания? Кто-то покачал головой. — Возражений нет, продолжайте, – наконец ответил «спящий» председатель. Ура! Есть пробитие! — Доктор Ишигами, вы готовы? Сенку, чей небрежно торчащий воротник рубашки идеально завершал образ рассеянного гениального учёного не от мира сего — результат быстрых утренних сборов — строго посмотрел на Гена и запустил программу. — Да, доктор Асагири. Вдох. Ген подавил навязчивое желание подойти и поправить непослушную ткань на чужой тонкой шее. Выдох. Не сейчас. Вдох. Последняя попытка установить зрительный контакт с председателем… Тот поднял руку в приглашающем жесте. — Ну что ж, мы начинаем…» — Не верю, что соглашаюсь с этим, но… Ладно. Хорошо, – Сенку потянулся за своей огромной мензуркой с кофе. – Что дальше, мистер Фикс? — А дальше мы переходим к стадии номер три. Третья стадия невъебенно… (да-да, невъебенно гениального плана, я понял, Сенку, хватит завидовать) гласила: мимикрируй. — Нам надо подстроиться под желания комиссии, точнее под желания председателя, ведь конечное решение будет за ним, поэтому действовать будем по системе НДНБ. — Эм, что? — Нормально делай — нормально будет. Наша проблема заключается в том, что исследование-то по своей сути психологическое, но подаёмся мы по физическому профилю. Ты же понимаешь, почему? — Потому что ты, болтолог, – Сенку с вызовом тыкнул пальцем Гену в грудь, – задолбал со своей бесполезной психологией. Забудь о ней. Мы делаем физику и только физику. — Если бы это было так, – Ген разменял тычок на обидный щелчок по носу, – то мы бы сейчас не страдали тут, подбирая слова как девственницы на первом свидании. Да, мы пытаемся свести психику и физику, но первоначален всё равно человек, а не объективный мир. Поэтому, как ни крути, исследование всё-таки психологическое, и ваш ответ в корне неверен, доктор Ишигами. Сенку демонстративно закатил глаза. — Тц, тогда почему мы идём к моим коллегам, а не твоим? – с деланным безразличием цокнул он. — Потому что у них больше денег. Ген в очередной раз пожалел, что не ходит за Сенку с диктофоном. Настолько идеального в своём пренебрежении саркастичного вздоха он не слышал никогда. — Да-да, любовь моя, смирись. Чтобы превратить теорию в эксперимент, а эксперимент в результат, нужно много ресурсов. А деньги — их квинтэссенция. Нам, во что бы то ни стало, надо убедить закостенелых дяденек отдать все свои финансы. — Если всё, что тебе нужно, это деньги, может проще банк ограбить, а, Асагири? — Проще. Сенку с удивлением посмотрел на Гена. Ген даже не поменялся в лице. — Так вот, не отвлекайся… «Тактика НДНБ действительно работала неплохо. Первые три минуты вещал Ген, вводя в психологический контекст, потом спич подхватил Сенку, ловко уйдя в биологию, а затем и физику, а конец был разделён вперемежку по смысловым абзацам. Ровно девять минут и пятьдесят девять секунд. Не зря репетировали. Но не то чтобы Сенку думал, что это спасёт положение. Когда последний звук растаял в воздухе, в зале воцарилась гробовая тишина…» — И… Что теперь? А теперь — финальный аккорд. Пункт номер четыре: импровизация. — Асагири, блядь! Ты там совсем мозгами повредился?! Какая импровизация?! — Самая что ни на есть спланированная и отрепетированная. Судя по скривившийся мордашке, Сенку вообще не был настроен шутить. — Если завтра дело не выгорит, я убью тебя, – зарычал он. — Как глупо убивать своего будущего мужа, особенно до первой брачной ночи. — Я не собираюсь!.. — Ага-ага, и целовать меня ты тоже не собирался… Ген надеялся на хорошую шумоизоляцию в квартире, потому что когда завтра соседи позвонят в дверь и попросят перестать мучать скулящую по ночам собаку, объяснить, что это не животное, а просто один учёный на грани между эффектом и аффектом, будет немного проблематично. — Как же ты меня бесишь… — Я тоже люблю тебя. — Отвали. Светало. Всё ещё плюющийся ядом Сенку отошёл за новой порцией кофе, но Ген прекрасно понимал истинные причины заминки. Ничего, Асагири Ген… В кухню пробился первый луч солнца. …У Павлова получилось, и у тебя получится. — Возвращаясь к нашим баранам, – спустя минуту Ген тоже обзавёлся чашкой свежезаваренного чая, а Сенку опять уселся за стол. – Импровизация. Знаешь, почему я сократил выступление до десяти минут? — В душе не представляю. — Чтобы у комиссии были вопросы. — Ген, когда у комиссии вопросы — это плохо. — Ложь. Вопрос — это уникальная возможность направить разговор в нужную тебе сторону. Если, конечно, заранее знать, что у тебя спросят. — Ты пророк, что ли? Ген почему-то захохотал. — Да, Сенку. Я пророк. Поэтому слушай внимательно… «…Когда последний звук растаял в воздухе, в зале воцарилась гробовая тишина. — Так, коллеги, какой конечный результат, вы предполагаете, должны получить? – наконец подал голос председатель. — У нас шесть вариантов. — Ещё раз, сколько? Ген решил спасать положение. — Понимаете, результат нашего исследования как бы… В суперпозиции…» Сенку не выдержал и залепил свёрнутыми в трубочку бумагами Гену по голове. — Даже не смей так говорить! — Да почему?! — Ты — психолог и абсолютно не разбираешься в квантовой физике. Не лезь не в свою область! Ген, насупившись, принялся потирать затылок. Не больно, но обидно же! — Окей, и что мне им сказать? — Тебе — ничего. А я выкручусь как-нибудь. — «…Так, коллеги, какой конечный результат вы предполагаете должны получить? — У нас шесть вариантов. — Простите, я не ослышался, сколько? Сенку набрал воздуха в грудь. — Грубо говоря, результат нашего исследования находится в квантовой суперпозиции. Мы пока не знаем, какая поляризация у «частиц», но можем это с некой долей вероятности предсказать. Явно настороженный председатель взял паузу. Его шикарные брови чуть приподнялись... А затем он откинулся на спинку стула и согласно хмыкнул. — Добро, продолжайте…» — Да я так и сказал! – замахал руками Ген. — Нет, – по лбу опять прилетело импровизированной бумажной дубинкой. – Ты сморозил херню. — Но!.. — Заткнись, менталист, что там дальше по плану? Какие ещё вопросы нам зададут? — Ну… Точно спросят про методики… — Это на тебе. — Про методы… — Это на мне. — Про аппаратуру… — Да-да, это и так понятно, – лениво прокомментировал Сенку, скрывая зевок ладонью. – Что ещё? — Может попросят обосновать применимость нескольких формул… Но это всё неважно…. «Чем дольше приходилось отвечать на вопросы, тем больше шума рождалось в аудитории. Воздух накалился. Даже председатель наклонился вперёд, облокачиваясь на стол. В кой-то веке из-под старческих бровей пробился блеск заинтересованных глаз. Кажется, до них стало доходить». — Знаешь, на каком вопросе всё решится? Сенку перестал зевать. — И на каком же? Ген загадочно улыбнулся, переходя на шёпот. — Учти, дороги назад уже не будет. Если бог узнает, что мы с тобой делаем, то и ты, Ишигами Сенку, и я, Асагири Ген, радостно отправимся в глубины Ада вместе. Зрачки Сенку расширились. — Бог? Ад? – оскалил он клыки. – Не беспокойся, в мире науки ни того, ни другого не существует. Слушаю тебя внимательно, менталист. «Председатель громко кашлянул. Возбуждённая аудитория резко замолкла. — Коллеги… – было видно, что слова даются профессору нелегко. – Простите, но… Я правильно понял, вы только что теоретически обосновали наличие души и описали её… Физические свойства?» — И что нам нужно ответить на этот вопрос? — А сам-то как думаешь? «…Одно мгновение, чтобы переглянуться. И одно мгновение, чтобы запустить механизм…» — Да. — «Да.»