Внутренний карман чемодана

Антон спит спокойно всю ночь, не забивая себе голову ненужными переживаниями. Здесь, в этом скрытом от посторонних глаз месте, в лесу, ему было так хорошо, что и словами не описать. К собственному стыду утром Антон обнаруживает, что чистых вещей у него вообще не осталось. Разве что, ветровка, висящая одна-одинешенька в шкафу, так как все остальные вещи Шаста были распиханы либо по тумбочке, либо лежали в чемодане. Надев самую нормальную на вид (и запах) черную футболку с надписью «Palm angels» и выспросив у Никиты, где находится прачечная, он отправился туда, предварительно напихав в пакет вещи, наиболее нуждающиеся в стирке. Прачечная, ну, или её подобие, находилась слева от дороги, ведущей к выходу из лагеря. Это было маленькое белое помещение, ничем не примечательное, оно напоминало белый куб с чёрными квадратами-окнами и такой же белой дверью. Антон немного трусил, медленно давя на ручку двери и заходя в помещение, где отчего-то было прохладно, царил полумрак и пахло стиральным порошком или кондиционером для белья. В помещении стояло целых четыре стиральных машины — по две у каждой стены, — и сушильный шкаф. Шастун заметил, что одна из машин уже вовсю крутила белье — это было видно через стеклянное круглое окно, а на таймере значилось, что программа завершится через двенадцать минут. Пожав плечами, Шаст начал сгружать свое белье в соседнюю стиралку, плюхнув пакет на пол. Спать хотелось неимоверно, а холодное тёмное помещние невероятно располагало к тому, чтобы вырубиться тут. — Если Николай Викторович опять заставит бегать, то буду прятаться здесь, — бурчит себе под нос Антон. — Это уж точно, — говорит кто-то хриплым голосом за его спиной, отчего Шаст подпрыгивает на месте, а после испуганно оборачивается на источник звука и даже пытается закрыться чёрной футболкой, которую он готовился кинуть в отсек с барабаном. Арсений Сергеевич смеётся, опираясь локтем о поверхность неработающей стиральной машины. — Доброе утро, Антош. На психолога надета широкая майка-безрукавка, а из-за широких разрезов вместо рукавов можно увидеть несколько рёбер; широкие джинсовые шорты и голубые резиновые шлепанцы с радужным цветком, у которого вместо центра — улыбающаяся жёлтая рожица. Шаст очень рад этой встрече. Возвращая Арсению улыбку и «доброе утро», Антон закидывает в стиралку белую футболку и толстовку, которая до сих пор немного пахла пеплом от костра, который открывал лагерную смену. — Ну и куда ж ты цветное с белым кидаешь? — психолог, оказывается, так никуда и не ушёл. — Окрасится же. Антон, кстати, никогда об этом не думал. В детдоме стирали руками и хозяйственным мылом, да так, что потом кожа на руках сохла и трескалась. Стиралка в туалете, безусловно, стояла, но она не работала столько, сколько Антон себя помнил, пребывая в «Надежде». Арсений ласково забирает у младшего красную толстовку, которую он так и держал в руках, замерев нелепо, как истукан. Попов открывает ещё одну стиралку, закидывая туда элемент одежды и явно, хотя помочь, тянется к пакету, стоящему на полу. — Я сам, спасибо, Арсений Сергеевич! — у Антона нет ни малейшего желания, чтобы старший копался в его носках-трусах, поэтому он, едва ли контролируя процесс, высыпает все содержимое пакета во вторую стиральную машину, под напором Арсения вытащив оттуда белые шорты и бросив их в первую. — Как скажешь, пальмовый ангел, — Попов уже вовсю смеётся, а Шаст ничего и не понял, застыв с ярко-зелёным новогодним носком в руке. — В смысле пальмовый? Может, я тупой, но я не понимаю... — «Palm angels» с английского — пальмовые ангелы. Это задумка французского дизайнера, — Арс улыбается во все тридцать два, как будто увидел что-то невероятное. — Хотя, в твоём случае, это «Ангел с пальму». Антон хотел уже было фыркнуть, но каламбур и в правду вышел забавным. А Арсений продолжил: — Ты, что же, никогда не интересовался, что у тебя написано на футболке? — Футболка как футболка, зачем мне знать, что там написано? Антон начал вставать в оборонительную позицию даже по поводу этого пустяка. Арсений в своей голове отмечает, что над парнем, вероятно, много издевались, раз он так остро реагирует на безобидный подкол в абсолютно безопасной обстановке. — К тебе сегодня приедет кто-нибудь? — пытается разрядить обстановку Попов, тут же мысленно зарядив себе по щам: мальчик-то из детского дома был. — Изви... — Да! — восклицает Антон радостно, а Арс не знает, какие небесные силы ему благодарить за такую удачу. Он ведь только что мог лишить себя возможности разгадать этого взрослого ребёнка. Антон мог просто решить, что психолог издевается над ним и пытается поддеть, зацепить за самое больное, а впоследствии затаить обиду на мужчину. А Антон, улыбаясь и усаживаясь на стиральную машину, продолжал: — Паша — мой хороший друг, он со мной с того момента, как мне стукнуло пятнадцать. Он тако-ой крутой, вы не представляете.., — Антон мечтательно откидывает голову назад, сидя на вибрирующей машинке, и чувствует себя ребёнком, который в детском саду рассказывает, какую классную игрушку ему подарили на день рождения. Наверное, так. Этого у Шаста, если честно, никогда не было. Стиральная машинка, которую использовал Арсений, издает тихий писк и дисплей на ней начинает мигать. Старший принимается развешивать постиранные тряпки. Оказывается, за прачечной располагались бельевые верёвки, обвязанные вокруг железных высоких колышков. Антон, что-то щебеча про Пашу и новую персону для Арсения, Ляйсан, предлагает свою помощь, от которой Арсений не спешит отказываться: завтрак через двадцать минут, а ему ещё надо успеть привести себя в порядок. Арсений готов отдать все, что угодно, лишь бы не признавать, что ощутил укол ревности, когда подросток говорил о своём друге. Все-таки привязался он к этому лопоухому созданию. Судьба как будто специально подкидывала им все более и более странные ситуации для взаимодействия, а выкарабкивайтесь, как хотите! Вон, импровизируйте, и будет вам счастье!

***

После завтрака весь лагерь должен был подготовиться к скорому приезду родственников и друзей. На кого-то повесили тщательную уборку территории, на кого-то — украшение столовой, на кого-то — подготовку развлекательных мероприятий. И этим кем-то, естественно, оказались «Белые чайки», а-ля самые взрослые и ответственные. Антон после завтрака быстро сбегал развесить белье после стирки, а вернувшись в уже родную пятнадцати-местку, застал следующую картину: в большой комнате был весь его отряд. Даша с Дианой уже по старинке сидели в углу на его незаправленной кровати, дожевывая бутерброды с маслом и джемом, которые сегодня подавали на завтрак вместе с какао и кашей. Никита, ошиваясь рядом с девочками, видимо, составлял вместе с ними план приёма гостей. Антон плюхается рядом с ними, заползает в угол, пристраивая задницу на собственной подушке. Дима с Серым, так же расположившись на кровати Позова, пытались принять участие в обсуждениях, но Димка в основном молчал, а Матвиенко больше мешал, выискивая недостатки в предлагаемых сценариях. Заговорила Диана: — Так, ребятки. Мы кое-что придумали! Окс, отлипни от телефона пожалуйста, — Диана укоризненно посмотрела на девушку. Некоторое количество пацанов убирает гаджеты, обращая свое внимание на говорящую. — Нам нужен тот, кто в шутку сыграет дворецкого, он будет проводить гостей на плац. Двое ведущих. — Сценарий мы уже спиздили с интернета! — оповещает Даша. — Именно, еж. Так вот. Дворецкий, ведущие... Вспомнила! Нужно три мальчика для вальса, — по комнате тут же разнеслось ленивое и пессимистичное «Я не умею» и «Я не хочу», в принципе, ожидаемо. Девочки в один момент направляют умоляющие взгляды на Антона и Никиту. — Я правда не умею, но если научите, буду рад, — резко стушевавшись, говорит Никита. «— Хоть где-то идёт на пользу, что ему нравится Даша!» — проносится у Шаста в мыслях, и он тоже начинает энергично кивать, соглашаясь со словами лидера. — А третьим кого?.. Спустя минут десять становится понятно, что уговорить кого-то вряд ли удастся. — Давайте позовём Арсения Сергеевича! — чуть ли не выкрикивает Даша, радуясь своей блестящей идее. — Думаю, он не откажет нам и помочь ещё сможет, он танцами занимался! Все те, кто хотел отвертеться от участия в мероприятии тут же согласно закивали, мол, да, пусть старший дядька сделает все за нас, а мы будем сидеть на жопе ровно. Даша тут же убегает наверх, возвращаясь с Арсением Сергеевичем. Он окидывает взглядом происходящее в комнате, с разгону влетает в собственную сестру и смеётся в ответ на её попытки вырваться. Часть отряда под названием «Мебель» отрывают в чьём-то чемодане карты и предлагают Арсению Сергеевичу поиграть тоже. В конце концов, психолог обладал бешеной харизмой и умел завоёвывать сердца всех, с кем успевал пообщаться. Даже Выграновский убирает свою кислую мину, видимо, оставив её для всех, кроме Арсения. — Так, ребят, сначала мы полностью пишем сценарий для мероприятия, распределяем и утверждаем роли, а потом делаем перерыв. Многим такой подход не нравится, а вот ответственной части коллектива он явно приходится по вкусу. Антон опять не знает, что делать: у него уже в животе начинает закручиваться тугой узел страха и уверенности в собственном провале. Но, с другой стороны, помочь родным ему Даше и Диане очень хочется, да и бить в грязь лицом перед Арсением, который, наверное, отложил все дела ради подростков, тоже желания нет никакого. В итоге Антона делают одним из ведущих, Диану тоже. Арсений берет на себя роль дворецкого, сославшись на свою очаровательную улыбку, на что все сразу же соглашаются. Пары пытаются распределить по следующему принципу: тот, кто умеет, с тем, кто нет. Оксана в школе готовилась к вальсу выпускников, Арсений занимался в детстве бальными танцами, а Даша с Никитой... В общем, Бог поможет. Да и Даша сказала, что давно хотела научиться искусству вальса, Никита тоже был более, чем заинтересован. Как говорится, лучше нанять необученного энтузиаста, чем профессионала-пофигиста. Для вальса вырисовываются следующие пары: Антон с Оксаной, Арсений с Дианой, а Никита с Дашей. Суть праздника была в том, чтобы разыграть что-то похожее на первый звонок, где родители переживают, как будет их чадо вдали от тёплого гнезда. Как детский утренник, если можно так выразиться. Арсению где-то находят широкую белую рубашку, женскую, кстати. Диана с Дашей и Суркова подбирают себе подходящие под мероприятие платья. Антон молча удивляется тому, насколько девочки предусмотрительно отнеслись к поездке в лагерь. До обеда остаётся минут двадцать, и ребята все-таки решают поиграть в карты, как и обещал Арсений.

***

Наступает время тихого часа и репетиций. Группа выходит на плац. Ребят-мебель они тоже тянут за собой, чтобы те не сидели, сложа ручки. Ну серьёзно, это неуважение во всех его проявлениях. Было решено для начала прогнать по сценарию. Читая фразы с телефона, Антон и то чувствует себя неловко. А тот факт, что то же самое нужно будет говорить перед всем лагерем и без бумажки, Антона напрягает просто до жути. Диана справляется со всем на «ура»: и это Шастуна расстраивает до появления слез в уголках глаз. Настрой пропадает напрочь. Во время перерыва к нему подбегает Дашка. — Что с тобой, Антош? — она сочувственно хлопает глазами, а ответом ей служит только молчание. — Антон... У тебя проблемы с выступлениями на публике? — Ни капли! Антон, разозленный ситуацией до чертей, уходит в библиотеку: если уйти в пятнадцати-местку, то его найдут по щелчку пальцев. Как только за ним закрывается дверь, он выключает свет, чуть не разломив выключатель на две части. На глазах Антона выступают жгучие слезы: то ли от стыда, то ли злости, то ли от бессилия. Шаст с размаху врезает рукой по стене, несколько раз долбанув по ней до такой степени, что костяшки на руках покраснели, и, выбившись из сил, падает в кресло, закутываясь полностью в чёрный плед. Глаза жжёт от слез, а изо рта вырывается тихий выдох-скулеж, который он тут же глушит рукой. Сквозь плед Шастун чувствует, как на его плечи ложатся чьи-то руки, даже не разбирая, кто это, с визгом выкрикивает: — Нахуй идите, блять! Я сейчас приду! — Антон, я хочу помочь тебе... Шаст с ужасом узнает ласковый тёплый голос Арсения Сергеевича, который одним движением стягивает одеяло с красного лица и дрожащих плеч юноши. Антону теперь ещё и совестно перед Арсением. — Извините, что послал вас... — Не переживай, я не держу на тебя зла, поговорим?.. Антону страшно, стыдно, и он чувствует себя позором всего отряда, который напрочь убивает прогресс в подготовке такого важного для всех мероприятия. — Ты молодец, как ты не понимаешь! И вызвался сам, и уговаривать тебя не пришлось, вон, как девочки рады были! Арсений говорит с энтузиазмом, держа младшего за тонкие запястья, согревая руки, отчего он немного успокаивается. — Да что толку-то, Арсений Сергеевич... Я на сцену без телефона выйти не смогу, не то, что бы ещё и читать все это с выражением! А уж про вальс я вообще молчу, я точно, блять, всех подведу! — он уже не стремится скрыть маты. Ему противно от себя: дал хуеву тучу обещаний и сам же их нарушил, ещё и сорвал репетицию. Позорище. Как и всегда. Они разговаривают ещё минут десять, Арсений рассказывает что-то о своём первом неудачом опыте на сцене, и Антон, на удивление, смеётся. И, надо же, этот провал в театре в средней школе не делает Попова ни на каплю хуже. Он даже сам смеётся над этим и готов делиться этим происшествием! — У всех это когда-то случается в первый раз, — говорит тихо Арс, все ещё не выпустив ладони мальчика из своих собственных. — Чем быстрее ты проживёшь этот первый раз, тем проще тебе будет. Согласен попробовать снова и доказать себе, что это возможно? — психолог, получив утвердительный кивок, продолжает: — А на счёт вальса помогу тебе я. Ну-ка, поднимайся! — в глазах Арсения блещет озорной огонек, прямо как у ребёнка. — Смотри: одна твоя рука — на талии у партнерши, вторая — в сторону.., — спустя минут пятнадцать до Шаста доходит последовательность шагов и постановка спины. — Раз-два-три, и раз-два-три, — считают в унисон два мужских голоса, пока их обладатели кружатся в вальсе в полумраке библиотеки. Антон смеётся и не хочет, чтобы это мгновение заканчивалось. — Антош, ты молодец! Я горжусь тобой! Понять вальс за пятнадцать минут — это вам не хухры-мухры!

***

После ещё пары репетиций было принято решение напечатать сценарий и читать его с планшеток для верности (и чтобы кое-кто не сошёл с ума от страха). Вальс выходит немного косым, но из-за Никиты: бедный пацан все никак не мог найти места то для своих рук, то для своих ног, постоянно оттаптывая бедной Даше светлые босоножки, из-за чего на него орала Диана, а он — в ответ. С горем пополам, но отрепетировать один раз без казусов получается, что очень сильно радует Антона. Оказывается, за время отсутствия Антона и Арса Оксана притащила свою подругу из второго отряда, которая очень уж хотела спеть, ещё одна девочка из четвёртого была согласна прочитать стих. Отлично. Полдник проходит в тишие: все очень устали, а Диана с Шастом все-таки пытаются вызубрить сценарий.

***

— Здравствуйте, меня зовут Надежда Викторовна, я директор детского оздоровительного лагеря «Чайка». Добро пожаловать, родители и друзья отдыхающих! — наверное, это самое страшное, что можно было услышать с вишнёвой булочкой во рту и телефоном, в котором ты уже две дырки взглядом прожег, пытаясь запомнить хоть что-то. Из-за нервов Антон с Ди путаются уже даже в первых строках и начинают чуть ли не волосы на себе рвать. Было решено при чрезвычайной ситуации просто читать с листка. Шаст, забежав за столовку, в кусты, нещадно насиловал электронную сигарету, чуть ли не полностью заменив ею воздух, пока его за уши не утянул оттуда Никита, заставляя идти на плац и готовиться к выходу. Страшно, пиздец, ужас, кошмар, спасите.

***

Антон, слегка накрашенный Дашей, чувствует себя каким-то стендап-комиком. В толпе собравшихся Пашу он пока что не видит: оно и к лучшему, думает он. — Давай, одуванчик, ты справишься! — последнее, что услышал Шаст от Даши перед тем, как сделать шаг в центр плаца. — Здравствуйте, дорогие посетители лагеря! — начинает Диана. Попова лучезарно улыбается, стоя в своём ярком платье и белых кроссовках. Ее голос разносится колонкой, кажется, по всей округе. Момент истины. Последний вдох. Улыбка. — Наверное, каждый задумывался о том, каково же его ребёнку в такой дали от Вас, от родных и близких! Так вот... Диана рассказывает о том, как весело они проводят время в лагере, Антон отпускает по плану какие-то внезапные шутки; он смог даже пару раз оторвать взгляд от листа! — Творческие дети — душа любого лагеря! На сцену приглашается Конева Елизавета.., — со всей жизнерадостностью объявляет Антон. Дальше все проходит, как в тумане. Следующую выступающую должна пригласить Диана, поэтому юноша позволяет себе выдохнуть ненадолго. Антон находит в толпе Волю именно в тот поганый момент, когда Попова объявляет о вальсе и называет имена ребят. Вальс тоже остаётся в памяти Антона расплывчатым пятном: он пару раз наступает Сурковой на ногу и хавает её волосы из-за ветра, но в общих чертах все выглядит складно. Антон надеется, что выглядит складно. За Арсения Антон вообще не беспокоился: мужчина наверняка сделал все идеально. А Шаста немного подтряхивает, ладони мокрые и липкие от пота, и дышать нечем, но он доволен собой страшно. Как только представление заканчивается, Надежда Викторовна и Николай Викторович делят на две группы пришедших родителей и отправляются устраивать им экскурсию по территории. — Мама! Папа! — кричит Диана, схватив Дашу, и бежит к родителям, отчего складки их ярких платьев развеваются по ветру. Арсений тоже направляется к семье. Антон успевает лишь расслышать «Привет, мама, дядя Лёша!» от Арсения, после чего направляется к Паше, который одаривает его ухмылкой, держа улыбающуюся Лясю под руку.

***

Антон безумно рад был увидеть своих родных людей. Они едят приготовленные Лясей пончики, гуляют по территории лагеря, Воля передаёт ему пакет с едой и сигаретами с зажигалкой внутри. Шастун чувствует себя по-настоящему счастливым. Диана с Дашей зовут его знакомиться с семьёй Поповых. Антон не решается спросить, где дашина семья и быстро на это забивает. Попов рассказывает об Антоне много хорошего Алексею: Антон так и не понял, кто он Арсению. Отчим? Друг семьи? Хотя для Дианы он папа... Да плевать! Сегодня он чувствует себя по-настоящему счастливым. Кажется, такая мысль приходит к нему в голову во второй раз. « — Я тобой горжусь!» — эти слова Арса Антон будет прокручивать в голове ещё долго, прежде чем уснуть.