***
Безмолвное место покрыто тишиной резко и порывисто было открыто хозяином чертогов. Искрящийся азарт понемногу утихал, оставляя за собой неприятное послевкусие. Охотник, закрыв многие пути к отступлению своей жертве, перехвативший оружие, всё же пожалел беглянку, не используя его главное преимущество. Думал, что так будет скучно, да и без сил легко поймает её. Но нет, добыча, находившаяся так близко, только руку протяни, упорхнула. Теперь и не найдёшь её во мраке, если только не знать, где и как смотреть. Он же снова пользуется своей властью и осведомлённостью, разве нет? Это нечестно, кто-то может сказать. Но лучше бы этим людям прикусить язык, ибо хозяин падок на скорый гнев. Разорвёт своей пастью, так что от тебя ничего не останется к неудовольствию падальщиков. Цепкий взгляд замечает исчезновение маленькой вещицы, отливающей золотом в этом мрачном месте. Кусок тела годовалого ребёнка не был ценным для хозяина, в отличие от другого «человека», в истерику от пропажи он не впадёт. Но по самолюбию это бьёт неистово, от чего глаза темнеют, поглощая золотые крапинки. Такую вещь редко кто отважится взять в руки. Испугается, будет отрицать, может даже блеванёт, убежит, оставив колбу стоять на своём месте. Но вот нашёлся некто на этой фабрике, вздумавший из всех вещей похитить именно эту. Такое совпадением не назовёшь. Очевидная догадка отзывается не верящим смешком. Представить сложно, больше походит на плохую шутку. И всё же взгляд цепляется на экран телевизора, пролистывая помещения с необычной скоростью для нормального человека. Да хрен с этим. Он и не был человеком, хотя отчаянно хотел доказать свою нормальность, свою уникальность по сравнению со здешними обитателями. Выходило плохо, если не жалко, но даже самому себе тошно признаться в этом. Наконец кадр останавливается, приобретая ясность и чёткость. Догадка на удивление подтвердилась, восторженно отражаясь в глазах смотрящего. Серая мышь, медленно продвигаясь по коридору, сжимала в руках потерянную вещицу. - Вот так дела – голос эхом раздаётся по помещению, не найдя зрителя или слушающего, с кем можно поделиться находкой. Не то чтобы искал, даже наоборот. Лишние свидетели были не нужны. Только недавно заскучавшая охота начинает пестрить новыми красками, захватывая во власть воображение, искажая привычное представление о мире. Теперь и девчонка начинает светиться в глазах. Названое ей имя неминуемо оседает на языке, так быстро забытое хозяином при первой встрече. На первый взгляд скудный и бледный образ теперь кажется обманкой, на которую так глупо повёлся владыка, когда за ним скрывается нечто занимательное. - Это всё меняет, дорогуша. Не совсем. Желание довести охоту до конца не просто осталось, но и возросло с новой силой. Однако, туманное будущее у жертвы после салок, в ином случае зависящее от настроения лорда, начало приобретать краски. Черновик и заметки обратились планом на девушку, чьё воровство сверкающей колбы во мгле, обернулось для неё величайшим подарком в жизни.***
Из любого лабиринта должен был быть выход. Только эта мысль, поддерживала хрупкое сознание Елены, ищущей выход, огибая закрытые выходы, ища новые, всё дальше и дальше, не прекращая смотреть в украденную карту, рассматривая тёмные стены с едва заметно написанными номерами этажей. С каждой найденной дорогой, надежда всё крепче и крепче обвивала душу девушки, вселяя забытую решимость. Пригретая к груди колба освещала в путь. В какой-то момент Лупу даже забыла, что несёт в руках торс маленькой девочки, представляя на месте колбы реального ребёнка. Удивительно, но этот свет дарил теплоту, как будто сама душа Розы говорила с ней и доверяла, как другу её отца. Железная дверь скрипит под напором девичьих рук, легко подаётся, открываясь под восторженный вздох. Та самая дверь, может и не едущая наружу из фабрики, но из лабиринта механизмов и комнат, переполненных мертвецами для «игр» уж точно. Спёртый воздух покидает коридор, стоит ноге переступить порог. Стоит голубы глазам узреть новое место, перед глазами поплыло, как во сне. Но сдержать удивление не возможно, как дикое животное в клетке, иначе легко задохнуться от переизбытка эмоций. Тесные коридоры, коих было невероятное большее количество, показались детской забавой, коей они и оказались. Далёкая от глаз многих жителей деревни, фабрика оказалась на поверку больше, чем она могла себе представить. Замок Димитреску наполовину был меньше, нежели подземные чертоги, напоминавшие больше подземный город. Стоило подумать о старой сказке, взгляд зацепился за выделяющиеся из общей атмосферы, каменные колоды с правой стороны. Старая архитектура, не похожая на замок ведьм, больше напоминала девушке древнегреческие колонны из «Голиафа и дракона». Подземный город, откуда пришли её предки, теперь не казался таким уж вымыслом. Но в остальном это была настоящая фабрика, которую Лупу представляла в своей голове. Множество зданий и этажей ярко освещались яркими светильниками, красными и жёлтыми, как огоньки. Пар, исходящий из механизмов размалёвывал местность, от чего место только приобретало большую загадочность. Только перевозимые трупы с одного места в другое портили картину, едко напоминая, чья эта фабрика. Развернутые карты нагло насмехались над расстроившейся девушкой. Едва куснув угощение за все свои труды, она заметила, как другая часть сгнила. Выход в подземелья Норштейна находился на другой стороне. Зияющая дыра на просторном открытом помещении с парочкой зданий и гигантским водяным колесом было прямо перед девушкой. Можно было даже очертить линию в виде железной дороги, на которой перевозили трупы. Зияющая пропасть пугала девушку, а стоило ей взглянуть вниз, чтобы увидеть неисчисляемую высоту, как ей поплохело. Даже если она упадёт в подземную реку, от такой высоты, тяжесть воды будет слишком сильной для неё, и она потеряет сознание. К противному сожалению Лупу оказалась именно на том этаже и цехе, где находился только один выход и вход – тот, из которого она пришла. Наверняка лорд запер те двери, которые и вели вниз на последний этаж. Ещё не добравшаяся до Елены паника не оккупировала её голову, лишая рациональных мыслей, но липкий страх напоминал о себе, о врагах, о главном монстре этого места, всё ещё ищущего её. Его удалось обмануть, но он всё ещё был хозяином этой фабрики и рано или поздно придёт сюда, а значит нужно как можно скорее найти способ оказаться на противоположной стороне. Единственный выход, сразу же замеченный девушкой, но так легко отмётанный, оказался последним, заставив несчастную легонько вздрогнуть, прежде чем сжать колбу до ломоты в пальцах от неведомого до сих пор страха. Боязни высоты. Ведь даже в замке ей было легко лезть на крышу замка от метели. Та скрывала от взора девушки высоту на которой она находилась, покрывая всё снежным одеялом. Сейчас же всё было видно до неприличия хорошо. “Но уж лучше я упаду, чем меня поймает владыка.” Ей не хотелось становиться одним из этих ходячих мертвецов, встреченных ею на пути. Хоть ей и не встречались мёртвые девушки, но она легко могла стать первой, если Лупу ещё хоть на минуту задержится на этом проклятом этаже! Нога едва коснулась железной балки, прежде чем отпрянуть в ужасе. Елена снова посмотрела на конструкцию, уходящую далеко вниз в недра фабрики, по которой проводилась перевозка мёртвых тел. Самых ужасающих, ещё хуже, чем те, которые она уже повстречала. Эти монстры с железными дрелями место рук расправились бы с ней в считанные секунды. Лорд, оказывается, был ещё милостив с ней. Балки, скреплённые между собой, с тонкой на вид перегородкой, за которую можно было в случае чего зацепиться, выглядели устойчиво. А везённые не пойми куда трупы при всём желании, если они проснутся, не смогут до неё достать. С такими успокаивающими мыслями, девушка, прижав одной рукой колбу к сердцу, чуть ли не сжимая его в плоть, готова засунуть глубоко в себя, схватилась второй за чуть шатающуюся перегородку. Только она сделала ещё один шаг, в глазах зарябило. Фабрика начала плыть и Елена, чуть скривив спину уже забеспокоилась, сумеет ли она дойти до конца. - Хватит уже ныть, иди давай. – собственные слова тихо произнесённые, потонули в звуках фабрики, но до сознания дошли. Сглотнув, девушка продолжила свой путь. Шаг за шагом, иногда останавливаясь, от накатывавшего страха. Больше половины пути была пройдена, пока нога, соскользнув с балки, не почувствовала пропасть. Из горла вырвался писк, стоило ноге упасть в пропасть, пока остальное тело чувствовало под собой опору. Если раньше перед глазами всё плыло, то сейчас всё закружилось вихрем. “Нет, нет, нет, не хочу.” Губы побледнели, зубы с силой стучали друг о друга. Руки с силой цеплялись за всё, что Лупу могла ухватиться, не забывая про бедную Розу. Бедной скоро станет сама Елена, если не сделает хоть что-нибудь. Хрупкое тело тонет во мгле фабрики, являя собой крошечный беспомощный комочек, что так глупо умрёт, толи из-за глупости, толи из-за смелости. А может из-за того и другого. Нога, продолжая висеть в пространстве, напоминает кусок освежёванного животного. Так же мертво болтается, неспособное стащить себя с крюка. Ни малейшего всхлипа, ни капли слезы. И тем более никаких попыток спастись. Елена, перекошенная от ужаса, притихла, ошарашенно глядя перед собой, пока её нога в чудом не слезшем ботинке не коснулась чего-то ледяного. Внезапный порыв, откуда-то взявшиеся силы и вот девушка, едва крича, поднимает ногу и со всей дури бежит до самого края, пока путь не преграждает стена. Врезавшись в стену, продолжая дышать, будто ещё секунда и драгоценный воздух отнимут у неё, девушка, почти что, обнимая стену, взобралась наверх. Работающее рядом гигантское колесо тенью закрывало Елену от огненного пара работающего ада. Ледяная вода в убежище теперь являлась раем, пуховыми подушками, в которых так чудесно зарываться носом. Воздуха катастрофически не хватало. Сидя на коленях, она только и могла, что рвано дышать, захлёбываясь в кашле, прижимая колбу к груди. Хотелось, чтобы кто-нибудь, кто угодно, погладил её по голове, приласкал и сказал, что всё закончилось. Что она молодец и ею гордятся. Но Елена была одна. Да и похищенная часть Розы не могла разговаривать. Голова была найдена в замке, а не на фабрике. Скривившись от своих собственных отвратительных мыслей, Елена просипела извинение перед девочкой, прежде чем почувствовала руку на своих волосах, вставших дыбом от прикосновения. Приветственное мычание раздалось над самым ухом вперемешку с капающими слюнями. Резко повернув голову, Лупу вскрикнула, увидя перед собой нечто похожее не мертвеца. Но живое. “Да сколько можно?” Его одежда больше походила на серую деревенскую, не считая красной рубашки, хотя и сильно поношенную. Старая шляпа, чем-то похожая на шляпу Юлиана, съехала на бок. Перекошенное лицо с отсутствующим глазом и свисающей красной плотью на лице обнажало зубы вплоть до зубов мудрости. Свисающая с уха, белая повязка, перепачканная кровью и гноем, должна была скрывать отвратительный вид, но перемазанные грязью руки говорили о том, что мужчина сорвал с себя ткани. Единственный глаз отливал знакомыми тремя цветами, напоминая о преследовавшем девушку охотнике. - Эээ-ри-еееть – ужасающий рот, с трудом произносивший слова, скривился в оскале. Сердце ударило камнем о грудь, вынуждая пищащую девушку, толкнуть уродца исхудавшими руками, прежде чем броситься бежать в туннель. Донёсшиеся до спины крики отдавались жалостью в её сострадательной душе. – ААААР! ААААРЛ!!! - Прости, прости – глупые извинения, едва могли дойти до оттолкнутого монстра, так как девушка бормотала их под нос. Но ей всё равно нужно было сказать эти слова. Перед этим существом ей стало действительно стыдно. Ни разу не приходившая на ум мысль о том, что над людьми ставили недобровольно эксперименты, ударила смачной пощёчиной. Ведьмы из замка любили человеческую кровь и пытали людей, заливисто смеясь. Но у других монстров в темницах не было разума. Они хотели только есть, не заставляя жертву страдать. Может быть, есть и безобидные существа, такие как плачущий мужчина? Тьма, уже ставшая верной подругой Елене, вновь окутала её в холодные объятия, зовя к себе, в самую глубь, подальше от фабрики. Появившаяся каменная гладь приятно встретила беглянку, напоминая о лесах и полях, не тронутых металлом. На пики эмоций воспоминания об играх на поле с Алиной, заливистый смех и безмятежное веселье только подталкивали девушку делать шаги вперёд, не останавливая, даже если было страшно ходить в черноте. Жёлтая колба в руках, будто услышав мысли девушки, стала заметно ярче, рассевала путь, и даря немного света в туннеле, вызывая благодарную улыбку у девушки. “Спасибо Роза.” Знакомый с детства звук всё же приковал девушку к земле. Дуновение ветра мягко коснулось щёк, обжигая желанной прохладой. Счастье осветило солнцем пространство, подбрасывая бежать вперёд, как маленькую девочку. Усталость отошла на задний план, выводя вперёд желание поскорее вырваться из ловушки. Встретиться с жителями, обнять смеющуюся Сашу и даже строгую Дану. Завернуться в одеяло, упросить Герцога приготовить ей лучшее блюдо. И взглянуть в добрые карие глаза, ухватиться за тёплые руки и передать в них ещё одну часть, сузить путь и сделать его легче, чтобы как можно быстрее на руках отца оказалась его маленькая дочурка. Папа и Луиза гордились бы ею. Ворвавшийся в туннель сильный ветер ещё сильнее распалил девушку. Журчание реки музыкой отзывалось в ушах, убаюкивая. Ночная гладь с сияющими звёздами из полукруглого выхода мягко смотрела на девушку, приветственно раскрывая объятия. Прежде чем резкий обрыв не заставил девушку ухватиться за каменную стену, встав статуей и ошарашенными глазами глядеть на простиравшуюся внизу бурлящую реку. Неверие отразилось на бледном лице с едва заметными раскрасневшимися щёчками, отражаясь в голубых блюдцах, ошарашенно поглощавшим реку, как обезвоженный впервые видит воду. Деревянная голова чуть выскальзывает за пределы туннеля, пока ноги ищут опору, лишь бы не упасть и она могла рассмотреть недоступную ей свободу. Никакой лестницы, как в замке не было. Только крутая скала, смеющаяся над попыткой девушки бороться. Зачем, если можно сразу прыгнуть в воду? Из такой не выбраться, проглотит тебя и не подавится. Завязанные в хвост серебряные волосы легонько щекотали девушку, почти успокаивая, как родитель гладит по шее в случае неудачи ребёнка. Елена неверяще, почти осуждающе, уставилась на холодные звёзды, что так легко обманули. Полная луна, освещавшая мир, печально отражалась в глазах, ласково касалась зелёных ёлок, белоснежных шпилей гор, как бы говоря, как прекрасен, оказывается мир, когда ты не в нём, а смотришь лишь со стороны. И как он холоден и строг к тебе. Даже Роза в руке потухла, ощущая всю боль неудавшейся беглянки. - Мне надо говорить, что выхода нет или сама догадалась? – раздавшийся сзади голос мучителя чуть не выбил девушку из колеи. Еле удержавшись на ногах, чуть не упав в пропасть, под порыв ветра, Елена развернулась к владыке, стоявшему на расстоянии четырёх вытянутых руки, лениво закуривая сигару. – Ты там поосторожнее, дурёха. Вытаскивать тебя из воды не собираюсь, так и знай. Лениво приложившись плечом к каменной глади, владыка, закуривая сигару, неотрывно рассматривал дрожащую девушку, таким чудесным образом зашедшую так далеко. Но из земель Хайзенберга никто и никогда не сбегал, надеяться на это было глупо. Привычного молота не было, но от этого привычный страх даже не думал отступать. Лупу была бы сумасшедшей, если бы решила противостоять ему с его же габаритами. Ему не нужно оружие, достаточно только схватить за шею и сломать. - Пожалуйста – Елена всё ещё прижимаясь боком к стене, как к спасению, сжалась под пристальным взглядом лорда, заинтересованно наблюдавшем, как его жертва ищет пути отступления. Наивная. – Отпустите меня. Я-я – отчаяние, как вода, не смотря на все усилия, проскальзывало наружу, утягивая девушку на дно. Сохранять спокойный голос с каждой секундой было всё труднее. Приходилось собрать всю оставшуюся волю в кулак, лишь бы не раззадорить мучителя. – Я же вам больше не нужна. Вы уже повеселились вдоволь. Последние слова к неудовольствию Елены прозвучали хоть и тихо, но с явно не скрытой злобой. Надежда на то, что владыка пожалеет её или хотя бы ему будет противно от её жалкого вида, начала рваться, как старая ткань. Усмехнувшийся под нос лорд был этому только доказательством. - Повеселился? – едва заметный злобный оскал и сжавшаяся между зубами сигара. Он действительно гневался или делал вид? – Ходила по моей фабрике как у себя дома, водя меня за нос, как идиота, своровала мою вещь – махнув рукой на колбу, со свистом отвёл её в сторону фабрики. – Ещё и Клауса расстроила. Пиздец, да от тебя одни проблемы, мелкая. “Так не приводил бы меня на свою фабрику, старик!” Как и всякому загнанному в угол маленькому зверю, хотелось выпустить когти, да оскалить пасть. Показать, что у тебя тоже есть клыки, что ты опасен, лишь бы хищник не понял, как вам страшно. Но за такой проступок кулак выбьет все зубы, если не пробьёт плоть. И всё же, не осознанно, Лупу так же как и исхудавшие злые животинки, выпустила когти. - Это не ваша «вещь» - не слушая кричащий об опасности разум, отчеканила слова, как строгая старуха, объясняющая праведную истину глупому ребёнку. Чёрная злоба и обида проникали в мышцы, управляя девушкой, как марионеткой. Сдерживаться было труднее, и девушка уже кричала на притихшего лорда. – Это дочка Итана, которую вы расчленили, как какую-то свинью! Она же ребёнок! Явно не заинтересованный тирадой деревенской девушки, мужчина продолжал стоять каменной статуей, неотрывно смотря на Лупу. Скрытые тёмными очками, глаза не давали чёткого ответа, о чём думал лорд, томно беря сигару и выпуская едкий дым изо рта, перед тем, как мягко спросить зашуганную ужасами деревни её жительницу. - Знаешь Итана Уинтерса? Удар ножом в спину и то приятнее, нежели ошибка, совершённая на срыве. В голове пульсирует, отдаётся стуканьем сердца. Мир перестал быть слышимым, как в вакууме. Ни журчания воды, ни шелеста листвы, ни дуновения ветра. Только собственное срывающееся дыхание. Впившись рукой в стену, напоминая о боли за пределами сознания, Елена пыталась собраться с мыслями, как бы вывернуться из ситуации. Как она могла так оплошать, и упомянуть чужака?! Ей нужно время, чтобы придумать отговорку, если она не хочет потерять сознание или не дай Бог умереть в этом месте. К сожалению, её собеседник не обладал и малейшими крупицами терпения и манерности. - Отвечай, мать твою! – злобный рык вырвался из груди мужчины. Протянутая рука сзади мужчины странным образом завибрировала, прежде чем под удивлённый вскрик Елены, там не оказался железный молот, коим Хайзенберг размахивал, как истеричный ребёнок погремушкой. – Ты знаешь Итана Уинтерса? - Д-да, я знаю его! – тонкие руки сжали колбу, как утопающий хватается за доску в открытом океане. Елена ни разу не видела море, чего уж об океане было говорить. Поверить в него было ещё сложнее. Но сейчас она тонула в тёмной пучине страха, цепляясь за колбу, будто она её спасёт. Та только оттягивала неминуемый жестокий финал, превращая плавание в пытку. Любые оглядки с целью найти выход, сушу к которой стоит стремиться, обращались в прах. - Кто – медленно, растягивая развязку, хозяин мрачных чертогов, смотря поверх очков на запуганную мышь, поднял руку и указал пальцем на сжавшуюся девушку. – ты ему? - Я его друг. Слова, сорванные с уст, были так легко произнесены, заставив врасплох двоих людей. Вот так просто, как дышать или пить. Сомнений о том, что девушка считала чужака своим другом, у неё не было. Уинтерс пришёл ей на помощь, но такой добрый человек как он спас любого человека на своём пути. Лупу не была чем-то исключительной для него, но желание быть ему чем-то больше, чем обычной девушкой из деревни, возымело вверх над разумом, превращая желания в слова. Продолжая смотреть исподлобья на притихшего хищника, девушка еле сдерживает порыв не отойти на шаг назад. После всех этих игр, легко верилось в то, что спасать её он не намерен. Один миг и каменное лицо владыки треснуло, обнажая белоснежную усмешку. Такую же опасную и вселяющую страх, как той, что он наградил девушку, при первой их встречи, но всё же иную. Сейчас же, плавно приближаясь к испуганной жертве, Хайзенберг больше походил на мальчишку, нашедшего спрятанные родителями лакомства, уже представив в голове, как он весь вечер будет поедать сладости в своём тайном месте, так чтобы старики не узнали. Те же, увидев пропажу, наверняка принесут новые плюшки для обнаглевшего ребёнка. Тяжёлая рука в чёрной перчатке больно стискивают хрупкое плечо, не заботясь о состоянии юной девушки. Голову приходится запрокинуть вверх до ломоты в шеи, из-за столь высокого роста, чтобы снова встретиться лицом к лицу с мужчиной. Шрамы по всему лицу, неизвестно как полученные, пугают. Но хуже всего видеть собственное дрожащее отражение в чёрных окулярах. Глаза – зеркало души. “А у владык души нет.” – В таком случае дорогая, ты тут желанный гость. – рука сильнее стискивает плечо, в окулярах девушка видит своё смиренное, печальное отражение. Голубые глаза были чисты, без намёка на слёзы. В сердце защипало, отливая холодным светом, наполняя остатками решимости. Плакать перед страшным улыбающимся чудовищем не хотелось. – Обсудим наше... сотрудничество.