Из огня да в полымя

      Конструкция, виденная девушкой издалека, мягко разложилась на столе, давая полный обзор. Елена могла, к своему ужасу, разглядеть всё до мельчайших деталей, держа отвёртку в руке, пока Хайзенберг доделывал свою работу. Грязные, смазанные провода выглядывали из множества металлических штуковин, неизвестных Лупу. Вставленный в середину пропеллер соединял в себе три бензопилы, опасно блестящих при свете лампы, пугая девушку зазубренными концами. И это только одна сторона гигантской работы лорда, пока реактор, чаще видимый девушкой при уборке, скрывался внизу.       Протянутая ладонь лорда выхватила плывущую по воздуху отвёртку из рук девушки, прежде чем вновь закрутить механизмы. Выгнутый палец подозвал Елену к себе, как собаку. Мысленно чертыхаясь, Лупу подошла чуть ли не вплотную к лорду, продолжая смотреть на страшный механизм. Такое не придёт в голову нормальным людям. Герцог ни капли не преувеличивал.       - Так, а теперь просунь свою ручку сюда. – девушка тяжело вздохнув, последовала указаниям. Причина, по которой владыка так легко отпустил её на прогулку, стала до смешного очевидной. Работа длилась долго, а Елена нужна была ему с ясным сознанием. – Чувствуешь провод? Вытяни его наружу.       Руки мужчины легко парили над механизмом, пока девушка только повиновалась указам, совершенно не понимая, для чего нужны были все эти действия. Как устройство должно было работать и из-за чего? Для неё эта информация была закрыта тёмным занавесом. Вскоре работа закончилась, и смахнувший капельки пота со лба, мужчина ухмыльнулся, глядя на своё творение.       - Неплохо, совсем неплохо, Пятница. – кивнув самому себе, лорд взмахнул пальцами и созданная конструкция воспарила в воздухе, отпугивая Елену сталью, готовой в любой момент впиться в её кожу. Странное обращение со стороны лорда девушка решила проигнорировать, уже привыкнув к его нежеланию произносить её имя. – Но это только начало. Дуй за мной.       Тёмные, затхлые, сжимающие коридоры сменялись один за другим, перестав пугать девушку, уже привыкшую к этому месту, пока незнакомый Лупу кабинет не встретил путников своим убранством. Парящий вокруг пар сливался с пылью под тусклым жёлтым цветом исходящего из лампы. Раскиданные везде запчасти с мусором никак не удивляли девушку, привыкшую к ужасному виду завода.       Как и стоящий, на двух ногах, вместо того, чтобы быть привязанным к стулу, бледный, покрытый в нескольких местах чёрной коркой, со шрамом на груди, грузной мужчина, куда больше самого лорда и кого бы то ни было, очевидно мёртвый, как и всё на этой фабрике, не выбивался из места. Елена на секунду вздрогнула, прежде чем встретить затылок Хайзенберга, к счастью не заметившего её страх.       Но то был не страх перед смертью, мертвецами, вынужденными находиться здесь до скончания веков и служить своему мастеру, вместо заслуженного покоя в земле после жизни. Нет, это был страх от поразившего в сердце чувства, до селе незнакомое Лупу. Она свыклась со своим положением, с ужасами обители лорда. Смерть стала если не хорошим другом, то знакомым, которого она видела уже слишком часто, чтобы удивляться его появлению.       Металлическая конструкция со скрипом расцепилась, прежде чем нацелиться на верхнюю часть мужчины, навсегда скрывая его прогнившее лицо с искорёженными зубами от взора девушки. Бледные пустые глаза тупо уставились в одну точку, прежде чем мрак проекта лорда навсегда закрыл их от мира живых, которому он уже больше не принадлежал. Отныне и до этого устрашающий одним своим труп стал тем самым орудием убийства, с которым никто не пожелает встретиться, предпочтя самоубийство ему.       Обойдя труп, владыка остановился у его спины, ни капли не боясь своё детище, которым он мог легко управлять по мановению руки. Напевая себе под нос песню, Хайзенберг, широко улыбаясь волком, подключал последние провода к реактору, поправляя другие закреплённые на гиганте части, готовясь пустить того в действие, пока стоявшая возле двери Елена только и могла, что смотреть на всё это действие, не в силах пошевелиться или издать звук.       - Эта ебанина проделает в Миранде такую дыру, просто закачаешься. – закончив дело, мужчина отошёл на пару шагов, разглядывая мёртвого человека, прежде чем гордо, как мальчишка своей работой, посмотрел на Елену, ища у неё слова восхищения и поддержки. – Я назвал его Штурмом.       - Потому что он будет штурмовать её? – искреннее любопытство, выданное девушкой сперва удивило лорда, прежде чем тот улыбнулся ей.       - Неа, хотя и это тоже. – гордо вскинув подбородок, Хайзенберг чуть ли не в плотную приблизился к Лупу, лихорадочно сверкая глазами, сквозь чёрные окуляры, неспособные скрыть его безумие, уже во всех красках представляя, как Миранда падёт под его солдатами, и как бензопилы вопьются в её плоть, расплёскивая вокруг её кости и кровь. Он будет шеф-поваром, а она его фирменным блюдом «сучьей кашей». – Он как шторм, нагрянет внезапно и без жалости обрушится на эту ворону.       Вновь обернувшись на своё творение, всё ещё не заведённого монстра, мужчина облизнул губы, опять останавливаясь на заметном шраме, прежде чем развернуть свои трёхцветные глаза в сторону Елены, понимающей, почему владыка медлил с завершением проекта. Такая громадина разнесёт всё в этой комнате, не оставив после себя ничего.       - Каду уже встроено в тело, осталось запустить реактор и вуаля, всё готово! – как по мановению волшебной палочки, белоснежные клыки с предвкушением показались изо рта мужчины. Девушка, всё ещё не понимая, почему он и другие лорды используют румынский вариант «дара», только и могла, что смотреть перепуганной ланью на внезапно почуявшего кровь волка. Волка, наконец, сумевшего снять с себя накинутую на него шкуру овцы. Или человека. – Надо бы протестировать.

***

      - Я всё равно считаю, что это плохая идея! – приглушённый крик доносился из уст девушки, ходящей хвостиком за лордом. За одним исключением, что он находился выше девушки примерно на четыре метра, пока решётчатое ограждение сверху позволяло видеть его силуэт, ходящий вокруг да около. – А что если всё пойдёт не так? Что если он меня убьёт?       - Я позаботился об этом, тебя он не достанет.- мужчина продолжил спокойно изъясняться, не видя во всей ситуации ни грамма странности, продолжая источать наплевательство. Никакого сожаления и никакой пощады. – Но ему нужен живой организм. – раздавшийся смешок почти плевком обрушился на девушку. – Да и зачем мне идти за ликанами, когда под рукой есть ты.       Елена, беззвучно хныча, оглядела помещение, далеко спрятанное в недрах фабрике, где она была заперта. Формой круга оно состояло из пары балок, стоящих в некоторых местах, которые должны были, по заверению Хайзенберга, показать, насколько силён Штурм. Ну а парочка солдат с двумя буреломами играли роли защитников Елены.       Единственная задача Лупу заключалась в том, чтобы каким-то чудом забежать в маленькое помещение, наподобие темницы, из которой должен был вылезть её противник, перед этим, конечно же, натравив его на другие препятствия. Владыка видимо был слишком уверен в силах Елены, потому что она уже попрощалась с жизнью, стоило ей вспомнить стоящего в кабинете мертвеца.       Звенящие сирены окрасили красным цветом комнату, отдаваясь шумом в ушах. Стоящие столбом солдаты издавали звуки в такт индустриальной музыке, поглощённые жаждой убийства, нежели спасением дамы в беде. Громкий стук по микрофону болью отозвался в голове Елены, прежде чем сладко-сиропный голос, предвкушающий веселье, не раздался по динамика.       -Иииитак господа и хм, дама. Сегодня у нас два «борца». Посмотрим же на них. – наслаждаясь скорой погоней, нежели тестом, полностью уверенный в своей гениальности мужчина заревел. – Она маленькая трусишка, известная, как «Деревенщина»! – солдаты по желанию заревели бурами, заменяя аплодисменты, вместо отсутствующего зрительного зала, за исключением одного человека.       - У меня есть имя! – взбешённый, но больше испуганный девичий голос вырвался из горла Елены, прижимавшейся к стене, как к спасительному другу, не в силах помочь ей в этом ужасном кошмаре.       - Брось, сахарок, это же игра. – мурлычущий голос вызвал волну неприятных мурашек по хребту запуганной пташки. Владыка продолжал наслаждаться своей игрой, забыв про её всплеск ярости. – Он злой, он большой, он свихнувшийся Карлсон. Встречайте, Штуууурм! Да начнётся шоу!!!       Открывшаяся дверь ознаменовала новый звук, двигающегося в разные стороны металла, разрывающего воздух. Гигантская фигура с силой прыгнула на пол, пока реактор горел бешеным огнём. Металлолом, сомкнутый вокруг верхней части мертвеца устремился в ту сторону, где должна была быть Лупу. Не обращая внимания на преграды, вбиваясь в них со всей силы, мертвец помчался в сторону, где пряталась Елена, прежде чем та, повинуясь животному инстинкту, отскочила прочь, стремглав убегая на всех порах от него.       Несчастная стена под напором машины треснула во многих частях, волна, поднятая от силы Штурма, подхватила девушку, кое-как не упавшую на землю. Ища выходы, девушка вела за собой монстра, не обращавшего ни на что внимания кроме своей жертвы. Ещё одна балка, более прочная, вставшая на его пути, в одну секунду разломалась на куски. Владыка, иногда давая команды монстру, внезапно затих, от чего по спине Елены скатилась капелька пота. Неужели он решил оставить её на растерзание? Что с ним случилось?       Казалось, что монстру снесло крышу. Он буквально не видел ничего перед собой, кроме убегающей Лупу, чьё сердце уже билось о горло. Попавшийся под его руку солдат был просто сметён в сторону, оставляя за собой ошмётки тела вместе с вырванными металлическими трубами. Лёгкие девушки молили о пощаде, пока ноги бежали, не останавливаясь от такой картины, петляя, запутывая, как монстра, так и саму Елену.       - Штурм, остановись. – мрачный голос, лишённый всякого веселье, только сильнее подорвал душу Елены, не в силах перестать плакать. Преследующий её душу мертвец никак не отреагировал на приказ. – Я блядь тебе сказал ОСТАНОВИТЬСЯ!       Непобедимая машина, разогретая, и источающая пожар, сходила с ума, уничтожая солдат, накинувшихся на его тушу, направо и налево. Повинуясь мгновению, Лупу со всех сил вбежала в спасительную комнату, продолжая ошарашенными голубыми глазами глядеть на ужас, возникший из самого Ада. Дверь так и не закрылась, пока чудовище бежало в её сторону. Закричав, Елена прикрыла лицо руками, в ужасе представив худшую смерть в своей жизни, пока доносившийся совсем рядом шум, не коснувшийся её тела, не привлёк внимание.       Всё ещё пылающий реактор с пропеллером продолжали работать, не останавливаясь ни на секунду. Металл, обёрнутый вокруг ног и других частей тела, сдерживал чудовище на месте, не подпуская его к Елене на опасное расстояние.       - Похоже, слишком большая мощность реактора – задумчивый голос раздался над головой, всё ещё стоящей в безопасном месте девушки. Расстроенный, но вполне собранный лорд, размышлял вслух, уже успев забыть о прячущейся Лупу. – Ещё и проблема с перегревом...       Непослушный мертвец, не в силах добраться до Елены сделал то, что обычно делали люди в таких ситуациях. Повинуясь инстинкту, всё ещё сидящему в этой глупой мёртвой голове, он вытянул вперёд руки.       Металл легко разрезал плоть, также как растаявшее масло легко накладывается на хлеб. Брызги смердящей трупной крови вперемешку с вырываемым мясом летели на пол и стены, сливаясь с ржавчиной. Трупная жидкость касалась тела Елены, её одежды, волос и лица, которое она поспешила спрятать в ладонях, громко рыдая. Сковавший её ужас вырвался наружу в солёных слезах, что также текли по щекам, смешиваясь с кровью. Не прекращающийся звук двигающегося оружие вместе со смачным отвратным разрезанием плоти заполонил всё нутро, сжимая её душу до крохотных размеров. Хотелось просто исчезнуть, утонуть в чёртовой тёмной комнате, лишь бы чудовище оставило её в покое, перестав пугать своим наплевательством на руки, ещё держащиеся благодаря костям, на которые уже опустилась пила, пока свисающие лоскуты кожи с мясом опадали на пол.       - АХ ТЫ КУСОК ДЕРЬМА, ТЫ БЛЯДЬ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ!?       Ужасающий яростный, почти животный крик Хайзенберга сумел превзойти по громкости шевелящегося Штурма, от чего Елена не в силах держаться на ногах, упала на колени, продолжая сжимать лицо, прячась от горящего монстра, чья кровь покрыла всю девушку с головы до ног.       Шум открывающейся железной двери разрезал уши, крики лорда на своё создание потонули в голове Елены, не слышащей собственных мыслей. Всё, что было в её уме, только брызги крови, кости, мотор, разрезающие воздух бензопилы, мечтавшие поскорее добраться до неё и разорвать до самых внутренностей, разбрызгивая их повсюду, пока вся комната не заполнится океаном крови, на этот раз свежей, не трупной, более вкусной и приятной для ведьм из замка, чем эта.       Ощутив холодные руки на своих запястьях, девушка чуть не сошла с ума.       - Нет, нет, отпусти меня! – она брыкалась и боролась, всё ещё не открывая глаза, не смотря на то, что её руки давно развели в стороны. – Не трогай!       - Да успокойся ты. – грубо тряхнув девушку, открывшую глаза от знакомого голоса, Хайзенберг, присевший на колени, грубо схватил её за лицо, поворачивая в стороны, пока чёрные окуляры не переместились на другие части тела. – Не поранилась? Не задел?       Не в силах говорить, Елена тряхнула головой, пока владыка осматривал напуганную девушку на различные повреждения. Уставшая и обессиленная она не смогла понять, слышала ли беспокойство в его голосе или это было разочарование? Чувства смешались воедино, адреналин захвативший тело во время игры покинул тело, как мусор.       Образ отца, успокаивающего дочурку, поранившую коленку из-за неудачного падения вызвал новый водопад слёз. Пальцы в чёрных перчатках чуть дрогнули, едва касаясь плеча. Пожилой мужчина не источал такой же заботы, как Леонардо, не смотря на схожую привычку огрызаться. Нет, её спаситель всегда оказывался самим мучителем. Этого Лупу не должна забывать. Никогда.       Грубо подняв девушку на ноги, мужчина ничего не сказав, повёл Елену подальше от кровавого места. Она же, как оленёнок, впервые учась ходить, следовала за мужчиной, семеня за ним следом. Если бы не его хватка на запястье, то она бы с грохотом упала на пыльную землю. Девушка бы этого даже не заметила, только свернулась бы калачиком, надеясь угаснуть во мраке.       Елена потерялась во времени и пространстве, не зная, куда себя деть, всё ещё поглощённая тем, что пыталась стереть кровь и слёзы с лица, только сильнее размазывая их, пока крепкая хватка тянула её в глубины завода. Вскоре, знакомая комната Хайзенберга, усыпанная хламом и телевизором показалась перед голубыми очами. Ноги почти не слушались, и владыка чуть ли не таща на себе её тушку, со вздохом посадил на стул возле телевизора.       - Сиди тут. – посадив дрожащую девушку, владыка повернулся к ней спиной, шаркая сапогами по полу и копаясь в тоннах мусора, не забывая при этом ворчать. Попытавшаяся встать на ноги девушка тут же получила злобный рык в свою сторону. – Я сказал сидеть!!!       Тараканьи мурашки пробежали по спине, и подпрыгнувшая Елена с писком вцепилась за стул, подтянув ноги, как ребёнок. Бледные руки продолжили оттирать щёки и лоб, пока не дотронулись до серых волос. Странный мусор, попавшийся под пальцы, в миг, остудил пыл несчастной бедняжки, чей взгляд упёрся в пол, пока пальцы всё ещё касались странного кусочка. Потянув его к себе чтобы разглядеть, Лупу чуть не расплакалась, увидев красный кусочек мяса, нашедшего приют на её голове вместо мёртвых рук Штурма.       - А ну-ка выбрось! – поставив бутылку на стол и придвинув другой стул, мужчина опустился на него, пододвигаясь к притихшей девушке. Зажатая мёртвая плоть резко хлюпнулась об пол, стоило пальцам чуть разжаться. Почувствовав пальцы, обтянутые в чёрной перчатке на своём подбородке, девушка оглянулась на лорда только за тем, чтобы почувствовать, как её лицо грубо вытирают, выдавливая хныканье. – Хорошая девочка.       Скривившееся лицо вмиг прорезалось новой порцией плача под закатывание глаз лорда. Последнее обращение чуть ли не ошейником стянуло её шею, показывая место дворняги у самых ног хозяина.       - Я могла умереть – хрипло просипев слова, Лупу продолжила ощущать грубую ткань на своём лице. Ей казалось, что не только кровь и слёзы стираются. Стоит Хайзенбергу надавить сильнее, и он сотрёт её кожу в порошок, оставляя на месте одни кровоточащие мышцы с костями.       - Но не умерла же. – последний взмах тряпкой скользнул по перепачканному лицу прежде чем мужчина потянулся за бутылкой алкоголя, предварительно налив содержимое в стакан, возникший перед самым носом девушки. Тонкая рука пыталась отмахнуть от себя стакан. Ногти едва задели кожу лорда, чуть ли не навалившегося на неё, продолжая тянуть к ней дешёвое пойло. – Да не спорь ты, волчица, просто пей.       Не в силах больше бороться и огрызаться, Елена взяв в дрожащие руки, громко сделала глоток, прежде чем закашляться под соседнее хрюканье.       - Ну и гадость. – склизкие слова сорвались с уст, прежде чем скривившись девушка вновь не приложилась губами к стакану. Неопрятный мужчина только ухмылялся её действию, вставляя кассету в телевизор. Ему споить её было только в радость, а вот отец бы отругал Лупу.       - Да, да. Заткнись и смотри. – в тот же миг включившийся телевизор, разразился помехами прежде чем сложиться в чёрно-белую картину. Статуя девушки держащей факел в руках на фоне надписи разразилась весёлыми фанфарами звучащей музыки, сменившись титрами в виде газетной вырезки с названием фильма. «Его девушка Пятница». Сидящий рядом лорд, каким-то образом успевший снять верхнюю одежду, оставшись в одной только зелёной майке сладко потянулся, закуривая сигару, тихо ворча про себя. - Ёбанный Штурм, кусок дерьма, вот он кто.       Сменяющиеся кадры быстро развивающегося фильма захватили внимание двух людей, вынужденных каким-то боком успокоиться после недавнего инцидента. Только вот одна из них чуть не лишилась жизни, пока второй был озабочен неудавшимся солдатом. Разные как день и ночь; лорд и деревенская; уже совсем старый, поживший своё мужчина и молоденькая девчонка, сидели, уперев глаза в чёрно-белый экран, смывающий остатки напряжения.       Елена сама не заметила, как фильм захватил её. История любви, наполненная шутками и журналистикой, быстрыми событиями, невольно вызывала тихую улыбку у девушки, попивающей алкоголь, который магическим образом каждый раз наполнялся. Не обращая внимания на окружающую её действительность, Лупу вглядывалась в телевизор, не смея прерывать сказочный момент, пришедший к ней на помощь. Она была почти уверена, что притихший Хайзенберг ожидал от её персоны более ярких эмоций, в надежде, что она никогда не сталкивалась с данной технологией. Но видимо это был определённо не его день, во всех проявлениях.       Порой девушка прикрывала рот ладошкой, держа в другой вновь наполняющийся стакан, скрывая от владыки свою улыбку и смешки от некоторых сцен в фильме, почему-то стесняясь мужчины. Наверное, потому что это было проявлением слабости, надломом. Уязвимая физически и психологически, она могла бы легко сломаться под его любым давлением. Предложи он ей стать новым Штурмом, и Лупу без промедления согласится.       «- Любым способом задержи трёхчасовой поезд в Олбане. – Можно взорвать его. – Точно. Нет. Это не подойдёт.»       «- Итак, после того как ты потерял работу, чем ты занимался? – Пытался найти другую. – Я имею в виду, как проводил время? – Ну, сидел в парке, или ещё где.»       Порядком захмелевшая, красная от чужой крови мертвеца и своей, кипящей в венах, Елена чуть икая, сама потянулась за бутылкой, обнаружив стакан пустым. Наливая тёплую, терпкую жидкость в него, чуть ли не проливая на пол, она готова была поклясться, что слышала откуда-то смешки, эхом лившиеся по всему помещению. Но откуда они исходили она не понимала, дрейфуя на стуле, погружаясь в фильм.       И всё же не смотря на комедию, ей было грустно и тоскливо. Бедная Хильда, куда более смелая и уверенная, чем Елена, курящая, как паровоз, никак не могла уехать из города со своим женихом Брюсом, так сильно напоминавшем Итана, только из-за того, что её бывший муж, решил вернуть женщину, причитая о том, что её место среди журналистов и с ним. Девушка молча болела за Брюса, хотя глубоко внутри понимала, что главный редактор победит. Может он и был истинным злодеем, но фильм преподносил его как героя, не пряча, но романтизируя его недостатки, манипуляцию над бывшей женой.       Экспрессивная манера мужчины из фильма, его проглатывание и мягкость некоторых звуков опаляла, невольно возвращая к сидящему рядом лорду. Понимание, откуда владыка мог научиться такому странному говору, смешила девушку, невольную свидетельницу его примера для подражания. Не в силах сжаться до минималистических размеров, грусть и жалость всё же сковали сердце Елены. Она и представить себе не могла, каково это так долго жить в одиночестве на фабрике, где единственную компанию тебе могут составить только не говорящие мертвецы, да актёры фильмов, тоже наверняка в реальности, давно ушедшие на покой.       Алкоголь, смешавшийся с кровью, вскоре совсем овладел девушкой, не видящей перед собой ничего кроме фильма, но даже его она вскоре перестала понимать и видеть, уставившись пустыми глазами перед собой. Надежда на то, что Хильда уедет с Брюсом расцветала алой розой, пока острые шипы кустарника обвивали её, пряча от настоящей концовки фильма, которую почти клевавшую носом Елена вряд ли сможет увидеть.       В это же самое время, сидящий рядом пожилой мужчина, источавшего курево и моторное масло, в перепачканной жиром и салом одежде, невольно скользил взором с любимого фильма на сидящую рядом девчонку. Серые волосы с бледной кожей ярко сияли алым цветом, пока расслабленное и пьяное лицо девушки неотрывно глядело в экран. Маленькая и полная ворохом проблем, прямо сейчас сидела с ним, покачиваясь на стуле, не обращая внимания на мужчину, который уже с середины, не отворачивался от неё, иногда смеясь над её попытками налить себе в стакан ещё больше пива. Если уж от этого у неё крыша пошла полным ходуном, то, что будет, если он всё-таки найдёт на своей фабрике что покрепче. Или у Герцога можно заказать, хоть водку, хоть виски.       Яркие глаза, всё ещё скрывающиеся за тёмными очками впивались в измученную лордом девушку, мягко засыпавшую, не дожидавшуюся развязки, где непокорной Хильде придётся смириться со своей судьбой, но она и сама не будет против. Что-то внутри щёлкало, ломая и собирая механизмы по новой, пока светильники темнели, скрывая глубоко внутри самые мерзкие чувства отшельника. Забытое одиночество сменилось гневом и страхом, и пугающим нутро желанием, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Можно сломать, приручить, убить, в конце концов. Зато никуда не уйдёт.