Из огня да в полымя

      Не смотря на то, что буря утихла и теперь шёл лишь небольшой дождь, в сердце всё так же было неспокойно. Елена тихонько продолжала плестись за Сероглазым, всё ещё дрожа. То ли от холода, то ли от страха, будто предчувствие, что сейчас в неё ударит молния. И не понять, чьих рук это будет дело. Матери Миранды по велению Чёрного Бога или Хайзенберга по его собственному эгоистичному желанию.       Как бы не было сильно желание заползти в любую ближайшую нору и свернуться калачиком, девушка не поддавалась тоске и ужасу, не позволяла опутывать себя корнями отчаяния. Чужак, так уверенно шедший рядом с ней, внушавший силу и защиту сильнее Итана, огоньком освещал непроглядный вечер, темнее обычного после бушевавшего шторма.       - Никого из них не кусали? Никто не ранен? – продолжавший задавать вопросы, чужак старался заполнить хоть чем-то тишину. Да и полезной информации можно добыть. Опровергнувшая опасения мужчины, девушка заметно успокоила Сероглазого, переживавшего за незнакомых ему людей. Посмотрев на Елену, мужчина едва улыбнулся ей. – А ты молодец, хорошо держишься. Наверное, не легко было жить под одной крышей с таким чудовищем.        - Терпимо. – только и может вымолвить Лупу. Ей не хотелось поливать грязью лорда за его спиной, хотя он это и заслужил. Но и оправдывать его она не могла. Дилемма, которую она была не в силах решить.        - Ничего, всё пройдёт. – мужчина продолжил идти в центр деревни, по указанию девушки, держа наготове оружие, высматривая ликанов. Но, похоже, даже они не хотели мокнуть почём зря. – Скоро вы окажетесь далеко от этой деревни. Мы позаботимся о вас. Начнёте новую жизнь.       Девушка только промычала в ответ. Сердце продолжало изнывать по теплу, которое дарила фабрика. Елена помахала головой, надеясь стряхнуть глупые мысли. Глупая, она должна быть благодарна чужакам за их помощь, а не корить всю ситуацию, развернувшуюся перед ней. Сама же хотела уйти из деревни. Почему теперь сомневается? Что изменилось?       Знакомый домик Олару с треском напомнил ей о задаче, возложившейся на хрупкие плечи Лупу. Правильно, нужно спасти таких же людей, как и она. Последовавший за девушкой, Сероглазый только и мог, что печально сверлить её спину. Несоизмеримы преступления Миранды и здешних лордов. Нет ничего ужаснее, когда жертва цепляется за своего мучителя.       Железный люк со стоном открылся под напором девичьих рук, открывая взгляд на тёмную бездну. Куда более устрашающую, чем бушевавшая природа, наводнённая ликанами. Беспокойство сквозило на каждом участке кожи. Подавив его, девушка опустила ногу на лестницу, спускаясь вниз прямо к выжившим. Не успела она толком оказаться на земле, как маленькие ручки обхватили её талию, впиваясь, боясь, что Лупу растает, стоит только отпустить.       -Еленааа! – маленькая девочка прыгала на месте, продолжая обнимать. Улыбнуться такому приветствию просто не возможно. – Я так рада, что ты жива. Почему ты так любишь пропадать?       - Сама не знаю. Так получается. – девушка только пожимает плечами, оглядываясь назад, стоило Сероглазому закрыть вход и следом спускаться за своей спутницей. Голубые глаза обвели комнату, вглядываясь в обеспокоенные и осунувшиеся лица родителей Саши. – Я привела помощь. Мы сможем покинуть деревню.       Лупу не ждала полных радости криков и слёз счастья. Она сама не могла поверить, что они могут спастись и уйти в мир чужаков вот так просто. Она ожидала повисшую тишину и неверие в глазах. Но помимо удивления и непонимания там была ненависть. Неприязнь.       - Мы никуда отсюда не уйдём. – бледная как призрак Дана сама на себя не походила. Чепец покрывавший её голову исчез и теперь бледные как кукуруза волосы покрывали её спину, пока сама она, избавившись от одежды, стояла в одной ночной рубашке. Лицо вытянулось, больше походя на потрескавшуюся маску. – Спасения нет... мы должны принять свою судьбу! Чёрный Бог... он...       - Да заткнись ты! – откуда не возьмись, появившийся Антон, зарычал подобно быку, пока лицо его краснело от гнева. – Ты не хочешь уходить из этой дыры, так оставайся. Не решай за всех, тупая баба! – мужчина перевёл взгляд на стоящую возле выхода девушку. Лицо разгладилось, и он кивнул ей. Прежде чем взглянуть на чужака, мирно стоящего за её спиной. Опешив от цвета кожи незнакомца, он отступил на шаг. – Ох, нихера.       - Я понимаю, что вам всем страшно и вы не доверяете мне. – мягкий, успокаивающий голос Сероглазого уверенно звучал, привлекая к себе внимание. – Но я хочу помочь вам. В деревне небезопасно оставаться. Био... кхм... монстры не остановятся не перед чем, пока не убьют всех до последнего человека. – рука мужчина указала на Сашу, всё ещё обнимающую Лупу. – Вы же не хотите жертвовать жизнью ребёнка, не так ли?       Повисшая тишина угрожающе с привкусом грязи ощущалась на языке. Было неприятно и отвратительно. Дана на жестокие и правдивые слова чужака только и смогла, что заплакать да прильнуть к стоящему рядом Иону, отрешённо смотрящему в пол. Комок жалости осел в горле Лупу. Они сходили с ума. От незнания, что их ждёт и как на самом деле обстоят дела с деревней, они заживо гнили под землёй, почти не видя свет, слушая только помехи телевизора, да рёв ликанов, вздумавших пройти мимо их убежища. Но монстрам даже не надо было ждать, когда представиться возможность напасть на них. Последние жители деревни и без них бы погибли. Только сейчас Лупу обратила внимание на то, что Саша похудела. Не сильно, кости всё ещё не выглядывали... но если бы она задержалась и осталась на фабрике, то эти люди вскоре бы погибли.       - А где Итан? – девушка всматривалась в темноту, плохо освещённую светильниками и лампой, надеясь встретить знакомое лицо мужчины. Вот уж кто точно должен был быть в порядке как телом, так и разумом. Но доброго друга нигде не было видно.       - Твой чужак? – скривившийся Антон, почесал затылок, с неудовольствием вспоминая Уинтерса. Да уж, их первая встреча запомнилась ему надолго. – Он ушёл в резервуар на рыбалку. Будет ловить лорда Моро, правда рыбёхи мы не отведаем. Уж больно отвратна на вкус.       - Не смей говорить такие нечестивые слова о лордах, во имя Матери Миранды! – крик Даны, ураганом разрезал тишину. Ещё недавно сломленная и подавленная, сейчас она метала искры злыми глазами.       - А что? Что мне за это будет? – мужчина размахивал руками, надвигаясь на женщину, прежде чем махнуть на неё своей лапой, отходя в дальний угол, лишь бы не продолжать ссору. Надоело. – По-моему я и так уже сыт по горло этим дерьмом. Новая порция нихера не изменит. – какое-то мгновение мужчина неподвижно стоял на месте, прежде чем вновь обернуться к стоящей статуей девушке. – Помоги что ли поднять Василя.       Вырвавшись из объятий Саши, Елена под одобрительный взгляд Сероглазого поспешила к Антону, пока чужак осторожно подходил к притихшим родителям, пытаясь наладить контакт. Младшая Олару же неловко стояла, схватившись ручками за комбинезон, переводя глаза с одних взрослых на других. Ей нравилась Елена, но близким человеком для её крохотного сердца она не была. Родителей же она любила, но боялась. Осуждать нет смысла. Елена сама застрелила отца, когда он начал представлять опасность для других людей. И для неё самой.       Подавив неприятные воспоминания, Елена подошла к лежанке, где мирно лежал Василь. Всё такое же доброе, расслабленное лицо, поседевшие волосы, голубые глаза, которые всегда располагали к себе. Открытые и бездомные они уставились в потолок, будто бы не понимая куда направить взгляд. Он больше походил на труп или марионетку, нежели на живого человека. Антон, уже привыкший к такому виду мужа покойной Луизы, без проблем снял одеяло с его тела, обувая и поправляя одежду, пока Лупу только и могла, что смотреть на лицо близкого ей человека.       - Что с ним? – перейдя на шёпот, девушка неотрывно следила за маской Янку, служившей ему лицом.       - А я будто бы знаю. Саша вместе с этим... Итаном нашла его возле статуи Девы Войны. Он не говорит, сам не ходит. Бесполезный, почти труп... сердце еле слышно бьётся. – покрепче перевязав обувь мужчины, немного погодя, Антон закашлялся, столкнулся глазами с Еленой, а затем быстро отвёл их вдаль. Неловко. – Ну это... бля. Кхм, спасибо за то, что спасла.       - Не за что, – девушка мягко положила ладонь на лоб Василя, гладя мужчину по волосам. Сидящий рядом мужчина прочистил горло, только открыл рот, чтобы сказать нечто ехидное. Может об отце или чужаке, лишь бы она забыла его благодарность. Но всё же закрыл рот. Поднялся на ноги и направился к чужаку.       Елена же продолжила гладить Василя по волосам, будто бы это могло хоть как-то помочь с его состоянием. Но он продолжал смотреть в потолок своими бездонными глазами. Застывшая лёгкая улыбка вызывала странную дрожь. Как будто ему снилось нечто хорошее. Как будто он её осуждал.       - Прости меня, я была груба с тобой и не слушалась. – слёзы не катились по щекам девушки, хотя душа изнывала от горя. Но она достаточно выплакала. – Хотела быть полезной и самостоятельной. Я же... – запнувшись, девушка закрыла глаза, прежде чем сглотнуть и тихо произнести, всё ещё с закрытыми глазами, будто бы это могло ей помочь. – Из-за меня же погибла Луиза. Знаю, ты говорил, что я не виновата... но это же я привела отца в ваш дом... Прости.       Не в силах вынести ноющую боль под груди, Лупу приподнялась с колен, и отвернулась от бедного Василя. Вздохнув поглубже, девушка засеменила к стоящим в углу жителям, где Антон беседовал с Сероглазым, пока супруги Олару поднимали на ноги ослабевшего Иоску. Тот, завидев Елену, слабо улыбнулся ей, сверкая дырами между зубов. Пока с удивлением не взглянул за спину девушки. В груди что-то надорвалось. Елена медленно обернулась назад.       Только чтобы встретиться лицом к лицу с стоящим рядом Василем. Глаза его были всё так же пусты.       - Так значит, пожар в доме старой кошёлки начался из-за тебя? – бледная маска продолжала вглядываться в лицо напуганной Лупу, пока неизведанный голос доносился из его тела, в то время как бледные губы продолжали оставаться закрытыми. – Этот дурень мне все мозги проел семейной драмой.       Внезапно невидимый голос прекратился. И послышался крик. Животный, молящий о помощи, будто бы человека, сидевшего внутри мужчины пытают раскалёнными углями. Лицо Василя же оставалось таким же спокойным, улыбающимся. Сердце девушки застучало с бешенной скоростью, пока плохо слушаемые ноги двигались назад от надвигающейся опасности. Все люди застыли в оцепенении. Пока чужак, не спохватившийся вовремя, не достал оружие, выстрелив несколько раз в тело Василя.        - Не приближайтесь! – даже уверенный голос Сероглазого дрожал при виде невиданной картины. Он сталкивался со многими монстрами. Но это было нечто из ряда вон выходящим.       Послышался женский крик. Дана, сбросив руку с Иоски, упала наземь, крича и плача что-то неразборчивое. Она снова оказалась в аду. Как в тот день, когда на их деревню напали монстры. Они снова пришли за ней. Они не сумели сожрать её в прошлый раз, но на этот раз они настроены серьёзно.        - Это ещё что за хуйня? – взревевший Антон, отбежал как можно дальше, стоило ему рассмотреть, что творилось с Янку.       То, что раньше было Василем, продолжило стоять под градом пуль, пока кровь брызгала во все стороны. Дыр на теле с каждой новой секундой становилось всё больше, пока Сероглазый, всё ещё пребывавший в шоке не остановился. Василь продолжил стоять, крича изнутри, пока из дыр не последовали кровавые нити. Раздался треск. Такой, каким обычно женщины в деревне давили ягоды. Согнувшись пополам, чуть ли не встав на мостик, Василь подставил на обозрение окровавленный живот с зияющей раной, из которой тянулись кишки, щупальцами нависая над его телом, растя в разные стороны.       Девушка стоя лицом к развернувшемуся ужасу, обходила стороной нечто, возникшее перед глазами. Не в силах вымолвить слово или хоть что-то сделать. Вдалеке ей слышалась стрельба Сероглазого и его попытки докричаться до жителей, чтобы они выбирались. Крики Даны утонули в рыданиях женщины, пока рёв монстра становился громче, как и его масса превращалась в кашу, растягиваясь в размерах, уже успев поглотить стол с телевизором, растягиваясь, пока щупальца тянулись в разные стороны, надеясь ухватить одного из жителей. Горящая лампа на потолке, много раз задетая, заискрилась, осыпая осколки в помещении, пока и вовсе не погасла.       На секунду сердце Елены остановилась. Стремглав, она подбежала к стоящей от шока Саша. Схватив девочку на руки, Лупу побежала к люку, про себя произнося не озвученные молитвы непонятно кому. Только не Чёрному Богу. Однако перегородившие им выход кишки, упиравшиеся в стену, только и смогли вызвать крик ужаса с губ девушки.       Старческий крик боли разрезал тишину. Оглянувшись девушка только и могла, что смотреть как один из щупалец вырвал Иоску из рук его сына и понёс прямо в пасть чудовища. Тело старика, оказавшись вплотную к ужасной массе, прилипло как муха к мёду, до того момента, пока не начало втягиваться внутрь. Повернувшая голову на знакомый звук, девочка разразилась плачем.       - Дедушка!       - Не смотри! – обхватив свободной рукой светловолосую макушку, Елена прижала девочку к своему плечу. Хотя и понимала, что было слишком поздно. Уже увидела. Никогда не сможет развидеть.       Монстр как будто выжидал этого. Щупальца потянулись к девушкам, намереваясь также поглотить. Послышался крик чужака, просивший их бежать, не в силах прийти на помощь из-за таких же кишок, нападавших уже на него. Но Елене не нужно было кричать. Стоило ей увидеть угрозу, она сама ринулась к знакомой железной двери, кое-как ориентируясь в тёмном помещении, из которой когда-то пришла. За которой таились другие монстры. Ужасные и уродливые, но намного уступающие Василю.       Опустив девочку на землю, Елена изо всех сил потянула рычаги, надеясь как можно скорее выпустить на волю спёртых воздух туннелей. Жар грохотал в груди, опаляя нутро девушки, пока по спине тёк пот от развернувшегося кошмара. Не смотря на боль и появлявшиеся мозоли, она продолжала отпирать дверь, не поддававшуюся её рукам. Пока детский крик ужаса не отвлёк её от занятия, когда казалось бы остались крохи.       Вцепившееся в щиколотку щупальце, издавало шипящий звук, не спешившее утянуть в пасть плачущую Сашу, пока из раны начала сочиться кровь. Лупу забыла, как дышать. Она только и могла, что схватить стоящую рядом лампу и силой ударить по кровавому кишку, резко отпустившему жертву, загорая от огня светильника. Огонь по мановению судьбы с силой начал распространяться по Василю, изнывающему от боли.       Елена замерла. Она ничего не могла слышать и видеть, кроме пылающих языков пламени. Тёмные силуэты жителей превратились в знакомые лица, а убежище под землёй приняло очертания дома Луизы. Это была её вина. Она снова принесла смерть жителям. Желание помочь вновь обернулось катострофой, какофонией крови и огня. Тёмные силуэты мелькали перед глазами, пока Лупу не почувствовала как её тело разворачивают в другую сторону. Левую щёку обжигает боль, возвращая в реальность.        - А ну хорош страдать! – громкий крик Антона возвращает в реальность. Держа найденную трубу в руке, он хватает за плечо девушку, трясся её в своих руках как куклу. – Хватай мелкую и бежим! – поняв, что девушка больше не в трансе, мужчина подбежал к двери, намереваясь завершить начатое дело.       Не теряя ни одной драгоценной секунды, Елена подхватывает на руки плачущую Сашу, прижимавшую к груди какой-то сверток, и схватила рядом находящуюся целую лампу, пока горящее нечто сходило с ума, разбрасывая щупальца в разные стороны. Чужак и другие Олару потерялись в темноте.       Послышался щелчок. Железная дверь под напором старейшины резко открылась... впуская внутрь знакомую безрукую тварь, которую сразу же схватил Василь, утягивая к себе. Разинувшие рты от такой картины, спутники стремглав забежали в тёмный свод туннеля, в самую черноту, пока огонь, светивший в их спины, освещал им путь, предупреждая как можно скорее бежать от неминуемой смерти.       Хныкающая девочка прижалась лбом к плечу Елены, держащей лампу, бежавшей за напуганным, но куда более уверенным, чем раньше Антоном. Желание выжить снова взяло вверх. Сердце стучало подобно грому от страха, пока кровь закипала от гнева. Елена не должна была возвращаться. Василь проснулся, потому что увидел её. Она стала причиной их гибели. Новой трагедии.       Ей следовало остаться на фабрике.

***

      Он не знает, кем раньше был и откуда пришёл. Он мог бы принять своё существование как за первую жизнь, но что-то подсказывало ему, что это было не так. Его тело изначально было сильным и стремительным. Его желание убивать, и терзать плоть было несоизмеримо. Он как волк дрался за кусок мяса, если удавалось найти. В какой-то момент ему даже попалась свежатинка в лесу. Убегающий человечек, мужчинка трясся перед его пастью, прежде чем не издал крик боли, когда его клыки вцепились ему в горло.       Да... тёплая и свежая кожа рвалась легко и нежно, пока кости смешно хрустели. После пира хотелось усесться и обглодать парочку костей, да поиграться с ними как с палками. Но он не собака. Он и не человек. Нечто среднее, мерзкое и отвратительное. Но такое сильное и свирепое. Название его вида неумолимо преследовало его с самого перерождения, впиваясь в сознание, будто бы кто-то посылал ему незримые сигналы, говоря ему что делать и как жить. Он ликан. Ужасное и устрашающее создание. Хотя раньше он был намного слабее, весь в ранах и ожогах, которых не было у его собратьев.       Другие ликаны издевались над ним, собирались убить и растерзать как малолетнего щенка. Главарь по прозвищу Урия, с железным молотом, выше любого ликана, размазывал одного за другим, оставляя на земле одни лишь ошмётки. Он мог быть одним из несчастных. Но он был быстр и ловок, у него было оружие. А потом и странный человек остановил бой. Он не видел его, но слышал его голос и знал, что ему нужно подчиняться. Странный человек мог бы приказать ему перерезать себе горло, и он бы так и сделал. Потому что он стоял выше него. Странный человек был более сильным хищником, чем он.       Но после он стал сильнее. Стал выше, хоть и не таким высоким, как предводитель ликанов, Урия. Стал шире и мощнее. Намного могущественнее своих собратьев по несчастью, которых он вскоре убил, дабы доказать своё место в прайде. Его приняли. Ему позволили спать рядом с другими такими же сильными ликанами, как и он, делились оставшейся пищей. Позволили охотиться. И самое главное – приказали ему исполнить его главную цель в жизни. То, ради чего он жил. Ради чего существовал. Убивать.       Он сохранил свой мачете, который каким-то образом был с самого его перерождения. Будто бы сама судьба уготовила ему стать одним из ликанов. Он смог добыть себе ещё живую лошадь, на которой разъезжал вместе такими же всадниками как он по округе. Он смог мельком увидеть волколаков и ликана без шерсти, водящего парочку из них на поводке. Жалкие создания. Сильные и свирепые. Достойные противники. Но в нём всё ещё был разум, от чего он считал себя куда лучше этих зверей. Они только и могли, что ошиваться здесь, пока он и другие ликаны охотились на зверей, ошивающихся неподалёку. Ловили людей из других земель, доставляли их в деревню и убивали, пожирая до основания. Он не знал зачем они должны были умереть именно в этом месте. Но не мог ослушаться приказа Матери Миранды.       Да, её имя он знал. Её облик виделся ему в снах, хотя вживую он её ни разу не видел. Она светилась подобно солнцу, осыпая лучами его деформированное и уродливое тело, мягко произносила мудрые слова, которые его кашаобразный мозг не был в силах понять. Но он был готов подчиняться ей до скончания времён. Защищать её, поклоняться ей, убивать за неё. Она была богиней, высшим существом, в то время как он был лишь грязью под её подошвой. Он бы с радостью позволил ей наступить своей мягкой ножкой на его голову, раздавить так сильно, что его мозги просто бы лопнули от её необычайной силы. Он готов был лизать её ноги, скулить и сжиматься, как слабак. Потому что он был таковым перед столь неземной красотой Матери Миранды.       Но в его снах была ещё одна женщина. Нет, девушка.       Она была молодой и свежей, тёплой как парное молоко, белой как утренний снег. Её волосы были подобны серебру, а глаза переливались искрящейся травой и голубизной моря. Тонкая и маленькая, она как насекомые, роившиеся в земле, заползала в его голову, каждый раз когда он засыпал.       Иногда он слышал её звонкий, как колокольчики голос, который с нежностью обращался к нему. «Папа». Так она его называла. Он был для неё «отцом». Он, урод и дикий зверь, был родителем столь прекрасного существа. Как странно. Другие ликаны не страдали от таких же видений, как он. Значит у них никого не было, они были ничтожествами. А он особенный. У него есть дитя. Но его щенок не был ликаном. Она была человеком. Слабой. Едой.       Он осознал, что у него была ещё одна цель в жизни. Защитить её. Уберечь от подобных ему монстров. Спрятать от всего мира. Он уже нашёл подходящее убежище. Пещера, достаточно далёкая от крепости. Он уже успел занести туда тёплые шкуры, чтобы ей было тепло. Он сумел найти в деревне оставшиеся от маленьких людей игрушки. Куклы и разноцветные трамваи. Ей должно было понравиться.       Он был сильным ликаном и не оставил бы её голодать. Приносил бы в её дом пойманную добычу. Оленя, волка или человека. Ни в чём бы не нуждалась. Он бы согрел её своим отросшим мехом, вылизывая громадным шершавым языком, умывал бы и баюкал. Он чувствовал всем нутром, как нужно следить и ухаживать за щенком. Помнил с прошлой жизни? Или причина в его животных инстинктах? Возможно, всё сразу.       Так или иначе, но он покинул крепость. Его новый дом со стаей. Но ненадолго. В конце концов, он должен был продолжать служить Матери Миранде и занимать высокую позицию в стае. Продолжать оставаться опасным и ужасным монстром. Быть полезным. И тогда никто не осмелится тронуть его дитя. Иначе жертве не сдобровать. Он пожрёт ублюдка и накормит своего маленького человека свежим мясом. Его щенка. Его дитя. Его дочь...       -Е-е-н-аа – утробный голос, привыкший только рычать и лаять, пытается произнести заветное имя. Единственное слово, которое он до сих пор помнил из прошлой жизни. Единственное, которое желал произнести, не смотря на всю звериную сущность, преобладавшую над его извращённой человеческой душой. – Е-елена.       Но кто знает. Возможно, он всегда был зверем, а не человеком.