* * *
— Чёрт, опаздываю! — пыхтит Антон, застёгивая куртку в прихожей. Он редко спит так долго, но, видимо, после ночёвок у Иры режим сбился. Да и снилось что-то настолько хорошее, что просыпаться совсем не хотелось. Только вот Антон совершенно не помнит, что. Так-то у него средний бал еле дотягивает до трёх с половиной, а успеваемость чуть лучше, чем российские дороги, но первый урок — география у Оксаны Александровны. А она хоть и девушка прекрасная, понимающая, светлая и все остальные лестные эпитеты, но подводить её он не любит. К тому же, ещё одна география будет на последнем, а там он точно получит люлей за то, что проспал. Или не люлей, но многозначительный взгляд учительницы уж точно. Именно поэтому нужно брать ноги в руки, руки в ноги и бежать, чтобы хоть как-то успеть. Он проверяет часы. Показывают они восемь часов и двадцать минут. «Нужно быть в восемь тридцать, идти минут двадцать… — мысленно прикидывает парень, закидывая на плечо портфель, и выходит из квартиры. — Что ж, марафон?» — замок от двери щёлкает. Шастун бежит по лестнице, даже не задумываясь о лифте — слишком долго. Повезло, что Антон парень высокий и с длинными ногами. Это сильно спасает, ведь пол пути пробегает, когда четыре минуты остаётся. Но вдруг его окликают. Ай, невовремя-то как. — Антон! — слышится сзади голос, по которому сразу же узнаёт обладателя. Он нехотя останавливается и разворачивается. — Арс, как ты меня находишь каждое утро? — особо не думая, спрашивает Шаст, потому что правда интересно. — Вчера не нашёл, — улыбается Арсений так, что парень чуть ли не забывает о том, что он, чёрт, опаздывает. — А так, я живу по утрам, а ты сам как-то попадаешься, — слова звучат отчего-то нереалистично, но сейчас вообще по барабану. — А, хорошо, без проблем. Только я опаздываю уже, можно убегу? — тараторит Антон и, получив лёгкий кивок, мчится со всех ног. Головой он понимает, что потерял не смертельное количество времени. Только ощущение, что он уже опоздал, его не покидает. Про проверку времени и не думает вовсе, поэтому, как он изначально про себя отметил, «марафон». Такими темпами Антон профессиональным бегуном станет. Как раз не знал, чем заниматься после одиннадцатого, вот — идеальный вариант! «Да не, лучше в бомжи уйду, чем это», — умирая от отдышки, останавливается он около школьного входа. Он, тяжело дыша, проверяет время и… восемь двадцать шесть? Что? Как это?.. Нет, не мог же он за пять минут пробежать весь путь. Он хоть и шутил о марафоне и все дела, но, на самом деле, Антон и спорт соединяются только в экстренных случаях. Ну, и когда речь идёт о футболе, но он давно им не занимается — больше двух лет… Сколько же вещей происходило в этом две тысячи девятнадцатом и всеми годами ранее, жуть. А если у Шастуна проблемные часы, и они дали сбой? — Девушка, простите, — останавливает Антон проходящюю мимо школы даму, — который сейчас час? — Секунду, — та ловко достаёт из кармана джинсов телефон, — восемь часов двадцать семь минут. — Спасибо большое, хорошего дня, — на автомате отвечает Антон. Разворачивается к учебному заведению, так и не услышав ответного «взаимно». Значит, часы работают исправно. Может, проблема была при выходе, а он на самом деле особо-то и не опаздывал? Или… да нет, бред какой-то. С спутанными нитками в голове тот заходит в кабинет географии. Оксаны Александровны ещё нет, поэтому он тихо бредёт к своей родной последней парте. Садится за чуть расшатанный стул и устремляет взгляд в окно, отдаваясь мыслям. Когда по кабинету разносится громкий школьный звонок, Антон вздрагивает. В дверь заходит учительница географии с толстой тёмно-красной книгой в руках. Он слегка напрягает зрение и читает многообещающее название «География» Страбона. — Доброе утро, дети! — бодро приветствуется Оксана. — Что, спите ещё? Класс хором отвечает вялое «да», а девушка понимающе улыбается. — Ничего страшного, нашу тему мы продолжим изучать на последнем уроке, а сейчас я бы хотела прочитать вам некоторые отрывки из этой книги и, если у кого-то из вас будут силы, мы немного пообсуждаем. Идёт? Снова слышится «да», такое же вялое и сонное. — Тогда начнём. «Море более всего… » — зачитывает учительница, а ученики пытаются вникнуть в её слова. Не все конечно (вот, две девочки за четвёртой партой уместились в объятьях друг друга и, кажется, дремлют), но некоторые упрямо пытаются. Антон кидает короткий взгляд на обнимающихся одноклассниц и рефлекторно зевает. Но после присоединяется к слушающей половине. Про странности со временем Шаст больше не вспоминает.* * *
Чем думает этот ангел? А он и сам не знает. Сегодня Арсений — непризнанный гений всех времен и народов — Попов, увидев спешащего подчинённого, решает снова использовать чары браслета. Как раз вчера он тренировался замедлять время, поэтому почему-то думает, что это прекрасная идея. Так-то он совсем не уверен, что это сработает, поэтому о последствиях как-то не размышляет. А то, что Антон адекватно расценивает свои возможности и что-то заподозрит, вообще в голову не приходит. А должно было бы. Если что, жизненный девиз Арсения: «Один раз сделай, семь пожалей». О «подумай» даже упоминания нет. Что ж, в конце концов, Шастун же забыл про этот инцидент и спокойно отсиживает задницу на оставшихся уроках, значит, всё не так критично? Вероятно. Но могло быть по-другому. Пора уже думать научиться, ибо без этого навыка туго в мире живётся. Арс — ангел удачливый, что немного сглаживает углы. Хоть это совсем и не оправдание. «Думать… — иронично, но думает Арсений. — Время замедлять же научился, значит и думать смогу. Ведь так?» — в пустоту задаёт вопрос тот, как всегда не получая ответа. Тогда сам ответит.* * *
Антон первые два урока старается быть в понимании, что и о чём говорят учителя с учениками, но… На третьем он посылает эту систему и вместо конспекта рисует глаза. Много глаз. В процессе вспоминает, что совершенно не умеет рисовать. Даже задумывается о том, чтоб посмотреть туториал о рисовании, но эта идея недолго остаётся в мыслях. Зато вопрос: «Стоп, а что я вообще умею?» впечатывается надолго. «Рисовать не умею, петь тоже, с математикой у меня взаимная ненависть, — перебирает Шастун, — вязать пытался, но ничего не вышло, со спортом что-то неопределённое… Чёрт, я что, такой бесталантливый?» Целых три урока он думает только об этом, ведь пока не получит ответ, со спокойной душой жить не получится. К концу пятого приходит к выводу: «Выживать… Я мастерски умею выживать». Сказать честно, такой вывод его тоже не шибко радует, но он решает остановиться. Если Антон ещё минуту будет напоминать себе, что ни черта не имеет, то в скором времени свихнётся. На шестой урок он идёт в сто шестой кабинет. Тот, который в пятницу с Ирой убирал и благодаря которому на руках звенит парочка браслетов, под безразмерным свитером трясётся одинокая цепочка, а многочисленные кольца красиво блестят на свету. Геометрия. Любимая Клавдия Яковлевна, более известная как карась. Что ж, повеселимся? Антон заходит в кабинет и сразу натыкается на раздражённый взгляд из-под опущенных очков в квадратной оправе. Клавдия уж было открывает рот, чтобы съязвить чего-то колкого, но словно под действиями высших сил не произносит ни звука. Парень про себя удивляется, но быстрее проходит в глубь кабинета. Садится где-то в конце, возле окна с полупрозрачными шторами. Одноклассники медленно заполняют кабинет, а вскоре слышится характерное «д-з-з-з», оповещающее о начале урока. Учительница алгебры и геометрии недовольно шикает на болтающих учеников, а затем начинает свою речь: — Как многие из вас наслышаны, мой кабинет разрушили какие-то малолетние оболтусы. Кто-то шепчет: «аквариум разбили», и по классу раздаётся волна смешков. — Тишина! — как в армии отрезает Клавдия, и все моментально замолкают. — По этой причине мы будем работать здесь. И знайте, те паскуды, которые сделали это, будут вышвырнуты из этой школы сразу же, как только их поймают. — Простите, — уверено встаёт Антон рядом со своей партой, — а откуда вам знать, что это был кто-то из учеников? — Ты ещё смеешь перечить мне, Шастун?! А кроме детей нет никого такого борзого, ясно? Слышится тихое: «и кроме Вас», что вызывает вторую волну смеха. — Замолчали! — бурчит она, продолжая глазами прожигать в Антоне дыру. — Шастун, что стоим? Есть ещё сказать чего? — Есть чего, — подтверждает он. — Странно выходит… кабинет тогда был закрыт, признаков взлома нет, окна там и не открывались никогда… Тут либо ключи нужно украсть, которые у нас, на удивление, хранятся хорошо, к тому же, обычно у вас же, либо… иметь эти ключи изначально. — На что ты намекаешь? — стальным голосом спрашивает карась, желая, чтобы мальчишка наконец заткнулся. Но он продолжает: — На то, Клавдия Яковлевна, что это могли сделать только вы и, может, внеземные существа, такие как демоны или ангелы. Но последнее маловероятно, не находите? — И на кой чёрт мне это по-твоему, Шастун? — Чтобы обвинить детей, не знаю. Вам же всегда нужно выплеснуть свою злость на ком-то, а ученики сдачи не дадут, ведь так? — Знаешь что, Шастун? — борзо начинает женщина, но… как рыба беззвучно открывает и закрывает рот. У одноклассников это вызывает сильный смех и резкое уважение к Антону. — Знаю, Карасёва, — гордо говорит тот, решая, что они перешли на фамилии, а затем садится за парту. Через пару секунд уверенность как рукой снимает, и Антон не верит, что только что это говорил он. Парень смотрит на одноклассников, а они все с восхищением смотрят в его сторону. Что вообще происходит? Клавдия Яковлевна поправляет очки и… спокойно начинает объяснять тему урока, даже не упомянув, что одиннадцатый «Б» прошёл её ещё на прошлой неделе. Антон попал в параллельную вселенную? Он дожидается конца урока и небрежно берёт портфель. Выходит из сто шестого кабинета, но там его останавливают восемь человек, которые учатся с ним в одном классе, и с которыми он последний раз хорошо общался… никогда? — Антон, это было просто вау! — первая отзывается девочка; та самая, которая на первом уроке спала в объятьях другой. Её фамилия Варнава, а зовут… Катя, кажется. — У меня аж мурашки пошли, когда ты сказал, что это сделала она. — Да-а! — пищит её подружка Надя Сысоева, с которой она и обнималась. — А когда она беззвучно губами шевелить начала — это нечто! — Вот это было пиздец смешно, — улыбается Лёха Щербаков. — И это я даже без сарказма. — А если он не использует сарказм, то произошло что-то невероятное, — отмечает Нурлан, чуть щурясь, из-за чего его глаза становятся совсем не видными. Он казах, если Антон правильно помнит. — Э-э, спасибо, наверное? — неуверенно бегает глазами по их лицам Шастун. — Тебе спасибо, что спас нас от этой грымзы, — хлопает его по плечу Варнава, и одиннадцатиклассники рассасываются по своим маленьким группам, оставляя Антона в покое. «Сумасшествие», — думает он и, поправив лямку портфеля, идёт на последний урок — географию.