* * *
— Окса-ана Александровна, — по-кошачьи протягивает Антон, идя на ровне с учительницей, — а можно будет булочку взять? Всего одну… — что же с ним? В какой момент голод стал сильнее, чем стыд о просьбе помощи? Антон не знает. Антон не узнаёт сам себя. — Почему только одну? — забавно щурит глазки та. — Можешь хоть все забрать, мне там новую партию испекли. — А они разве не с магазина?.. Или… пекарни, там, нет? — Пф, такие вкусные ты нигде не купишь. Это мой дедушка печёт. По бабушкиному рецепту, — она добро улыбается, показывая огромную любовь к этому человеку одним своим видом. Только вот на глазах сверкают подступающие слёзы, но, к счастью, парень этого не замечает. — Он так сосредоточено их готовит, ты б видел. — Ничего себе… — Антон удивлённо приподнимает брови, обдумывая полученную информацию. — А он с вами живёт? — спрашивает, а потом понимает, что, может, вопрос выходит не самый корректный. Они же до сих пор учительница и ученик, не друзья. — Ещё нет, — она умышленно выделяет слово «ещё» и через небольшую паузу решает пояснить: — Я его недавно уговорила переехать в мою квартиру. Он такой упёртый, жуть… — несмотря на слова, Оксана очень ласково о нём говорит. Даже о недостатках. — Для этого ты и тут, собственно. Нужно дедушке обустроить комнатку, чтобы всё было настолько хорошо, чтоб он даже не заикнулся о этом своём: «Да мне и там хорошо», — девушка слегка понижает голос, забавно пародируя родственника. — Тогда сделаем всё в лучшем виде, — улыбается Антон, полностью заряжаясь теплом Оксаны Александровны.* * *
— В общем, вот, — показывает она небольшую комнату с малым количеством мебели. Есть только кровать возле стенки, компактная тумба и покоцанный жизнью шкаф. — Я планировала бóльшую часть позаимствовать с моей комнаты, но некоторые вещи всё же купила. Так что, Шастун, не планируешь сбегать? — Нет, конечно. Немного расстроен, что подвал отменяется, но-о-о… так тоже неплохо, — подытоживает Антон, начиная представлять, как более гармонично обустроить будущий интерьер. — А что ваш дедушка любит? Или чем обычно занимается? Ну, мне это, чтобы понять, что в комнате обязательно… из мебели обязательно. То есть, не прям обязательно, скорее желательно и… В общем, вот, — Оксана только успевает открывать рот, пытаясь ответить, но парень упрямо объясняет все свои слова — боится быть непонятым. Когда тот наконец останавливается, учительница может начать: — Читать дедушка любит очень, готовить, как ты уже понял, вышивать, стихи писать, растения выращивать… А, ещё бурчать, — она расплывается в добродушной улыбке и смотрит на Антона, ожидая его дальнейшие действия. — Значит, нужен хороший свет, удобный стол и стул… — тянет парень, прикидывая, что и куда будет лучше разместить. — Стол, наверное, лучше поставить тут, возле окна. Но и лампа нужна: для позднего времени или для облачной… В общем, когда темно будет. Ещё для горшков бы полку какую-никакую прикрутить… Или он их не в горшках выращивает? — Антон задумывается и сводит брови, на что Оксана тихо смеётся. «Как ребёнок», — думает та, но прерывать не хочет. Да и не может, ученик же тараторит без остановки. — В любом случае, полки не помешают. Там для книг тех же, горшков… А какой у него любимый цвет? Подавив желание сказать: «Серьёзно, Антош?», Оксана отзывается, пытаясь подражать деловитости парня: — Зелёный, — она заглядывает в прищуренные юношеские глаза, которые, по иронии, кажутся зелёными-зелёными. «Ребёнок», — мысленно повторяет учительница географии, а щёки уже сводит от улыбки. Ну, а как тут не улыбаться? — Так… Может, посмотрим на то, что имеем? В смысле, из вещей. Которые можно в эту комнату… Ну, то есть, из других в эту и… Вы поняли. — Поняла, что ж тут не понять, — хихикает девушка. — Пошли смотреть тогда, — она выходит за дверь, рукой показывая, чтобы Шаст направлялся за ней. Антон идёт без лишних слов, параллельно разглядывая квартиру. Явно небольшая, но очень уютная. «Пахнет… домом?» — почему-то подмечает парень, и по телу пробегают мурашки, когда подсознание подкидывает старые воспоминания с людьми, которых он считал своей семьёй, а место, где те жили — домом. Да и сейчас бы считал, но это… бессмысленно что-ли. И больно. — Вот, смотри, — выдёргивает его из мыслей Оксана, показывая свою комнату, из которой можно перенести некоторую мебель. — Один из этих столов отнесём дедушке, мне оставшегося вполне хватит. Антон рассматривает предложенные столы: первый из светлого дерева или схожего на него материала, сам изготовлен в форме обычного прямоугольника, но на нём находятся выдвижные шкафчики, что, наверное, вполне удобно, а особенно учителям; второй же был… прям вау. Весь из себя резной, с необычными ножками, очертаниями, напоминающими рукоятку зонта, а на боку был вырезан маленький цветок. Признаться, стол выглядел очень элегантно. «Если бы этот стол был человеком, — незаметно для себя задумался Шастун о такой чепухе, — он был бы графом, мне кажется. Таким воспитанным, красивым очень, чтобы все девушки высшего общества слюни пускали. Вот прям идеалом всеобщим, в чёрной одежде постоянно ходил бы, с голубыми глазами, тёмными волосами и очень красивой улыбкой. Ну, такой как… Арсений? — он ловит себя на мысли, что в точности описывает своего соседа сверху. Мотает головой, пытаясь выкинуть это со своей головы. — Забыли. Стол как стол, и всё на этом», — делает вывод Антон и замечает, что Оксана уже успевает сесть на большой подоконник, не желая мешать парню в обдумывании чего-то, видимо, важного. Шастуну становится немного стыдно, но он старательно скрывает «лишнюю» эмоциональность и лишь возвращает былую серьёзность. — Оксана Александровна, мне кажется, тот стол, — он указывает пальцем на последний, который элегантный и вовсе не Арсений, — подойдёт лучше. Девушка согласно кивает и, слезая с импровизированной сидушки, лаконично спрашивает: — Несём? — Да, давайте, — Антон подходит к выбранному столу и подхватывает его с одной стороны. Учительница размещается около противоположной. — Раз, два, поднимаем, — управляет он, и, по команде, мебель вздымается в воздух. «А он… тяжёлый», — думает парень, но ничего не говорит, только, идя спиной вперёд, поворачивает голову, чтобы правильно вписаться в дверной проём. Удивительно, но Антон не запинается об порог, и они без происшествий доносят стол в будущую комнату дедушки. — Ставим возле окна? — уточняет Оксана, останавливаясь, чтобы сделать маленькую передышку. Слыша сдавленное: «Мгм», движется в направлении заданного места. — Фух, — выдыхает она и отходит, оценивая, как стол вписывается в интерьер. — Вполне неплохо, — она светло улыбается и переводит взгляд на своего ученика. У него явная отдышка, что умело скрывается, но не от Оксаны. Стаж работы с людьми у неё приличный, позавидует любой психолог. Особенно воронежский. — Идём носить мебель дальше? — предлагает Антон, немного смутившись долгой паузе. — Да, конечно… — задумчиво отзывается девушка. — Давай за стульями, — решает та, чтобы парень немного передохнул. Стулья же, кажется, лёгкие. — Хорошо, — кивает он, немного расслабляясь.* * *
Антон смотрит на часы. Показывают те 18:35. Почти впервые он радуется тому, что «дома» его никто не ждёт и не нужно объясняться, где был, почему не предупредил и не брал телефонную трубку. Оксана Александровна, к слову, пару раз порывалась желанием узнать, почему он не отзвонился, что задержится. Но так как в общих чертах знала антошину ситуацию, сдержала свой интерес. За что Шастун ей несомненно благодарен. Сейчас он в гордом одиночестве шагает по направлению своей пустующей квартиры. Одиночество… Почему-то Антон относительно давно его не ощущает. В один неясный момент у него появились люди, с которыми можно общаться и это… странно. Он уже привык постоянно находиться в компании своих мыслей, страхов, иногда возникающих панических атак и никого больше. Мать не в счёт, её парень обходит седьмой дорогой. И это одиночество раньше не вызывало ничего. В прямом смысле. Ему оно и не нравилось как таковое, но и не отталкивало. Он просто свыкся. Ладно, иногда заставляло неприятно ёжиться, но это только иногда. А примерно с того момента, как голубоглазый сосед возникает в его жизни, что-то перемыкается… Ира вместе с ним появляется, хотя, наверное, это не имеет никакой связи. Ещё и Оксана Александровна ближе подпускает. Да, у Антона с учительницей всегда были тёплые отношения, но делать вместе обустройку для, по-видимому, близкого ей человека — словно новый этап. Кстати говоря, комнатка вышла на славу. Шастун самостоятельно решает добавить больше зелёных элементов, чтобы дедушкины глаза чаще радовались. Да и этот цвет, кажется, нервы успокаивает, а это никому не помешает. Оксана, как и обещала, отдаёт пару хлебобулочных изделий парню и даже кормит нормальным обедом — зелёным, что иронично, борщом. Одна булочка с яблочным джемом остаётся ему с собой, ведь: «Ага, придёшь домой и опять голодать будешь, конечно. Забирай, возражения не принимаются». Антон вспоминает про эту самую булку и решает съесть её завтра, на сегодня уже хватит. «Нужно уметь распределять хорошее равномерно», — думает он, проходя серые многоэтажки и старые заводы, некоторые из которых давным-давно заброшены. С этой серостью очень контрастирует небо, на котором яркое жёлтое солнце уже собирается заходить, честно отработав свою тринадцатичасовую смену. Смотря вверх, Антон будто видит картину талантливого художника в реальной жизни. От центральной звезды нашей планетарной системы исходит тёпло-оранжевый свет, что градиентом перетекает в светлый-светлый, почти белый. Облака, что тянутся по всему небу, наливаются ярким малиновым оттенком, создавая ощущение некой сказки. Верхняя часть туч затемнена, звёздно-сапфирового цвета. Живописно. Парень переводит глаза на безжизненные здания, невольно удивляясь противоположности ощущений при взоре с небом. Сюда гораздо больше подходят густые серые тучи, а не вся палитра цветов, которая волшебно отсвечивается на многоэтажках. Из-за этого они обретают совсем небольшой процент красоты и пестрости того, что происходит вверху. Эти явления будто не должны никогда пересекаться, ведь те совершенно из разных миров, но… почему-то решают создать свою общую кооперацию. С такими мыслями Антон быстро для себя доходит до необходимого подъезда, даже удивляясь собственной скорости. Может, всё-таки стоит стать марафонцем? Как-никак, второй раз за день в один момент преодолевает достаточно большое расстояние. Хоть в этот раз это исключительно его искажённое восприятие времени, но… Подождите-ка, а это там Арсений сидит? На скамье, недалеко от их подъезда. — Арс? — на всякий случай переспрашивает Шастун, боясь быть разыгранным своим воображением или глазами. — Антон? — он переводит взгляд голубых глаз, которые до этого разглядывали то ли уже начавшие желтеть деревья, то ли мимо пробегающую кошку, то ли… — Антон, — вторит себе Арсений, словно отвечая на свой же вопрос. — Если в этот раз не спешишь, можешь сесть, поговорим, утром же не вышло, — без тени обиды отзывается мужчина, просто предлагая альтернативу сегодняшнего вечера. — Не спешу, — комментирует Антон и акуратно садится рядом на скамейку. — А говорил, что живёшь исключительно по утрам, — улыбаясь, припоминает парень. — Говорил, — соглашается Попов. — А ещё говорил, что ты сам попадаешься. Кто ж виноват, что сейчас попался именно в такое время? — задумчиво тянет тот. На его лицо падает розово-оранжевый свет, исходящий от заката, и это выглядит… хорошо. Антон бы сказал, завораживающе. — А кто виноват, что мы живём в одном подъезде? — риторически спрашивает Шаст, повторяя чужую интонацию. — Матвиенко, — пожимает плечами Арсений, вполне серьёзно отвечая на поставленный вопрос. Так-то оно так, без армянина возможности жить на этаж выше Антона у него точно не было бы. — Резонно, — соглашается парень, кивая своим мыслям. — А где он, кстати? — Ты про Серёгу? — уточняет Арсений и, услышав немного детское «угу», рассказывает: — Говорит, что на работе задерживается. Дома появляется, дай Бог, на четыре часа в день, а затем обратно. Кстати, я так и не узнал, кем же он работает. — Туристическим консультантом, — тихо смеётся Шаст, понимая, что взрослого на первый взгляд мужчину так легко надурили. «Ну что за ангел?» — Правда?.. — хлопает он отчего-то большими глазами и надувает нижнюю губу, показывая свою обиду. Антон с этого сыпется ещё сильнее. Внимание, анекдот! «Встретились как-то двое детей…» — Правда, ангел, правда, — подтверждает Шастун и через небольшую паузу добавляет: — Матвиеныч эту отмазку всю свою жизнь использует, именно из-за этого о его месте работы знают единицы — только о-очень давние знакомые. А, ещё и коллеги, — он слабо хихикает, качая длинными ногами вперёд-назад. Запрокидывает голову к небу, что уже почти потемнело, а солнце только краешком выглядывает из-за кроны деревьев и серых зданий. Ракурс с этой лавки не такой выгодный, как тот, когда Антон шёл от учительницы географии. Но выглядит также художественно. — О, первая звезда, — шепчет Арс, ненароком переводя тему. — Где? — глупо спрашивает тот, бегая глазами по небу. — Вон там, — указывает мужчина пальцем в небо, а когда осознаёт, что его до сих пор не понимают, пододвигается ближе и мягко перехватывает чужую окольцованную руку. Арсений мысленно представляет, где расположена звезда в восприятии оливковых глаз и направляет палец Антона в нужном направлении. — Вижу! — радостно отзывается тот, списав волну мурашек на холод. А Арсений, победно улыбнувшись, плавно возвращается на прежнее место. — Кажется, принято загадывать желание, — рассматривая небесное светило, чуть громче отзывается Попов. Антон не отвечает, а про себя думает: «Хочу больше не быть одиноким. Никогда».