На рассвете наших судеб

      Солнце всё ещё стояло высоко над горизонтом, а вольный молодой ветер, который так вовремя появился на просторах округи Троста, играл с безбрежным океаном степи. Сам город солдаты оставили позади уже больше часа назад, преследуя отряд мятежников. За стеной началась плотная череда деревень с засеянными полями и посадками, но и они постепенно стали редеть. С каждой новой деревней расстояние до соседней становилось всё больше — дикие степи и луга врывались в эту гряду, отдаляя поселения друг от друга.       Лошади громко фырчали и усиленно втягивали разгорячённый воздух, но по-прежнему послушно двигались рысцой вперёд. А немного дальше, иногда скрываясь в золотистых травяных волнах, маячили экипажи. Старательно держа такую дистанцию, чтобы не быть замеченными, Пик и Галлиард молча прокладывали путь следом за ними.       Странное, ранее неизведанное предчувствие украдкой заглянуло в их сердца, оставив в мыслях неизгладимый след напряжения. Они искренне удивлялись тому, как два зайца, две их цели оказались достигнуты таким волшебным образом. Йегерь сам пришёл, как зверь на ловца, да ещё и привёл с собой Фалько и Габи.       Если так рассудить, дело оставалось за малым — спровоцировать узурпатора к обращению к конкретному сроку и приложить все усилия, чтобы вернуть прародителя. На словах задача простая, а вот по факту, после всего того, что они пережили в Либерио, почти сгинув под градом пуль и развалинами их родного города — лотерея жизни. Ведь никто не знает, чем обернётся для них эта операция, кому удастся выжить, а кому нет. Единственное, что оставалось — это делать то, что должно, усердно доводить до конца возложенные на плечи поручения и обязанности.       К этому они уже привыкли, и как бы не было тяжело, каждый раз готовы были костьми лечь, лишь бы выполнить свой долг. Но здесь ситуация повернулась так, что ранее несущие страх и ужас солдаты-шифтеры оказались слабее нового врага. В последней битве их спасла только командная работа, вернее, крепкая взаимосвязь друг с другом, работающая на глубоком эмоциональном уровне.       Но что, если противник воспользуется таким козырем, который подкосит их одного за другим, уничтожит то, что осталось от команды по одному? Именно такой смысл хранился в том предчувствии, и его новизна была более чем обоснованна.       Что Пик, что Галлиард почувствовали, как это удушающее напряжение внутри зародилось, ещё когда они сошли на перроне Троста. Будто с того самого момента запустилась бесповоротная цепочка событий. И вмешаться в неё, как бы они не хотели, не могли. Всё идёт так, как должно идти. И, видимо, все предыдущие годы они учились смирению, чтобы теперь вот так храбро идти навстречу чему-то великому.       Время уже близилось к вечеру, и полуденный зной ощутимо спал, отчего стало гораздо легче не то что скакать на лошади — просто дышать. Но вместе с хорошей новостью пришла и плохая. Отряд, поспешно двигаясь по главному пути на юг, неожиданно свернул в сторону, на более узкую дорогу. А немного погодя, на горизонте появилась изумрудная стена леса, широкой лентой охватившая все лежащие дальше земли.       Стало ясно одно — мятежники однозначно заедут в лес, потому что дорога вела прямо туда, и возможности объехать его не было. И это сильно затрудняло их задачу, ведь в лесу значительно возрастала опасность либо потерять отряд из виду, либо попасться. Мысленно раскручивая этот пазл в голове, Галлиард эмоционально выругался, а Пик промолчала, но была полностью с ним солидарна.       — Порко, ты помнишь карту? Мы ведь всё также движемся на юг? — напряжённо спросила Фингер, размышляя о том, куда направляются мятежники.       — Да, на юг. Мы немного уклонились в сторону. Они, видимо опасаются погони, поэтому ушли с главной дороги.       — А на юге Шиганшина, — протяжным голосом закончила она.       И сколько смысла, подтекста было скрыто в этой фразе. Пожалуй, для них одно название этого города вызывало тревогу, щекочущим холодком скользящую по всему телу, потому что именно там произошли все роковые события. Именно оттуда, как от точки отсчёта, началась та история, которая в результате привела этих двоих сюда. И там же всё должно будет произойти снова.       Ещё на подъезде к лесу отряд замедлился, поэтому, когда Пик и Галлиард оказались под сенью высоких, стремящихся к небу сосен, они пустили лошадей шагом, а вскоре и вовсе пошли своим ходом, держа верных помощников за поводья. Где-то впереди, среди густой череды ржавых стволов раздавался скрип повозок и глухой цокот копыт. Только по этому признаку они понимали, что отряд где-то рядом.       В лесу царила полная тишина. Кроме них там не было больше никакого движения. Но так казалось только на первый взгляд. Иногда им на глаза попадались птицы, дрозды или вороны, которые с любопытством наблюдали за незваными гостями, покачиваясь на тонких нижних ветках и совершенно не боясь чужаков. Иногда, тщательно присмотревшись, они замечали среди густого островка травы притаившегося ежа.       — Пик, смотри!— резким шёпотом позвав напарницу, Галлиард указал рукой куда-то вправо.       Там, умело и очень быстро пробираясь через гряду деревьев, напуганный молодой заяц убегал прочь от шумного отряда. А заметив ещё этих двоих, он только ускорился, в один прыжок преодолевая около десяти метров.       — Бедняга,— с улыбкой заметила Пик, провожая его сочувственным взглядом.       Под густой кроной сосен было достаточно темно и прохладно, здесь трудно было определить, как высоко находится ещё солнце над горизонтом. Но вскоре лёгкая сизая дымка тумана стала подниматься над землёй, блуждая среди травы и невысоких кустарников. А подняв голову к небу, солдаты увидели пушистые хвойные ветви, словно разбросанные на багряно-золотом полотне. Солнце садилось.       — Интересно, они так и всю ночь будут ехать или остановятся на ночлег?— вкрадчиво произнесла Пик.       — А кто их знает... Может быть, как закончится лес, будет деревня, и они там остановятся,— Галлиард озвучил умную и правдивую догадку,— Лошадей же надо накормить и напоить.       — А может...       Его слова достаточно скоро нашли себе подтверждение. Ещё царили хмельные сумерки, как впереди замелькали жёлтые огни поселения, и мятежники, оставив лес позади, устремились туда. Предусмотрительно остановившись на самой опушке, Пик и Галлиард осмотрели то место, куда они вышли.       Впереди лежала небольшая деревушка с маленькими деревянными домиками, а за ней снова поля и лес. Дождавшись, пока отряд скрылся где-то в поселении, они отправились следом под покровом темноты. Однако, как это зачастую бывает, всё пошло не совсем так, как они планировали.       Лошади усталым шагом шли по песчаной дороге в степи между лесом и селением. И в густой пелене сумерек на обочине появилась невысокая человеческая фигура. Настороженно спешившись, они приготовили ружья, потому что имели предположение, что это кто-то из отряда. Однако уже после, усердно всматриваясь в сливовую темноту, увидели, что этот человек также, как и они, направляется в сторону деревни, тащя на спине два больших, почти с него ростом, мешка.       Он сильно хромал на правую ногу и, хоть сам был небольшого роста, упорно тянул на себе этот тяжкий груз, который заставил его согнуться почти вдвое. Увидев всё это в размытых очертаниях, пока они медленно нагоняли его, Галлиард почувствовал сильный укор совести. Она не позволила ему вот так просто пройти мимо, будто этого человека там и вовсе не было. Хотя он совершенно не обращал на них внимания, продолжая всё также молча брести вперёд и абсолютно не прося помощи.       Сердце неприятно защемило при мысли о том, как ему тяжело, и Порко, к огромному удивлению Пик, быстро и безоговорочно принял решение. Как только они поравнялись с тем человеком, Галлиард, сделав шаг навстречу, обратился к нему:       — Эй, отец, давай поможем. Здесь идти ещё не близко, а мешки у тебя явно тяжёлые,— хрипловатый голос, прозвучавший в тишине ночной степи, заставил мужчину повернуться к солдатам.       В темноте мало что можно было различить, но благодаря блеклому сумеречному свету на горизонте Галлиард увидел перед собой старца с длинной бородой. Его худое морщинистое лицо не выражало никаких эмоций: ни усталости, ни приветливости, ни раздражения. А вот глаза, взгляд которых Галлиард скорее почувствовал всеми фибрами души, чем различил в темноте, словно заглянули к нему в самое сердце, вытянув наружу всё то, что он по своей воле не хотел бы доставать.       Тоже самое произошло и с Пик, как только его пронзительный взгляд обратился к ней. Солдаты застыли, как вкопанные, раскручивая в голове целую тысячу вопросов. Казалось, что всё их духовное естество потрясли, как жидкость в сосуде, тщательно взболтали. Внутри, не только в мыслях, но и в сердце, и в душе, а это куда серьёзнее и ощутимее, расплескалось зверски бушующее, штормящее море.       — Вам самим не особо то легко,— тихий, но твёрдый голос старца нарушил воцарившееся молчание, в котором произошло что-то необъяснимое.       Через время, осмыслив все чувства и слова, Пик и Галлиард смогут выразить более точно, что они испытали в тот момент. Но пока, среди угрожающего шторма души, собрать нужные слова воедино им не удавалось. А на самом деле в этом недолгом, но сильном молчании вся жизнь пронеслась перед глазами. Каждый её виток вдруг преобразился под лёгкой рукой мастера, соединившись с остальными в один широкий прямой отрезок. От его скорости и непостижимости голова шла кругом.       Отпрянув от шока, Порко пристально всмотрелся в глаза этого человека, которые, казалось, немного светились в сумерках. На секунду полное понимание его слов, всей глубины и глобальности этой, на первый взгляд простой, фразы, волшебным образом возникло в голове. Старые привычки, которые в общем-то уже стали образом жизни, вынудили его дать моральный отпор, прекратить это духовное сканирование их жизней и состояния.       Именно этот понимающий и предупреждающий взгляд Галлиарда вызвал на лице старца выражение странной снисходительности, после чего он тем же тихим голосом произнёс:       — Ну ты ведь уже всё решил. Я не против, друг мой. Я не против...— последнюю фразу он намеренно протянул, опустив голову, а потом с большим трудом снял со своей спины мешки.       Сложно было понять, как его худые тонкие руки вообще с ними справились. Но отчего-то внешняя хилость и слабость этого старца казались чем-то наносным, отвлекающим внимание, потому что внутри его наполняла какая-то невидимая для глаз и непостижимая сила. И Галлиард это почувствовал, даже в тот момент, пусть он не особо отдавал себе отчёт в происходящем, ощутил и уловил своей собственной шкурой нечто могущественное.       Ещё когда он издалека увидел фигуру этого человека, сильная тревога и трепет охватили его душу, причём так, как этого никогда не было раньше. Это не было похоже на страх или предчувствие опасности, потому что старик не источал из себя что-либо агрессивное или угрожающее. Он заставлял Порко трепетать, склонять голову в немом почтении и уважении, потому что казался не от мира сего, сильным не по нашим меркам. Галлиард впервые так ярко и чётко ощутил у себя в груди сгусток тепла, который волнительно сжался именно при появлении старца.       Солдат перекинул мешки через оба седла так, что каждая лошадь несла по одному, и привязал их ремнями. Пик с самого начала не вмешивалась во всё, что происходило, лишь молча стояла в стороне, придерживая своего коня, и наблюдала. С языка, как и с мыслей, впрочем, пропали всякие слова. Она полностью оставила всё в руках Галлиарда. Но даже это не мешало откровенному шоку и непониманию расплескаться в её глазах.       Заканчивая с последним мешком, который как раз пришёлся на её лошадь, Порко наткнулся на её вопросительный взгляд, но, хмуро и решительно ответив ей глазами, молча повернулся к старику.       — Пойдёмте,— твёрдо оповестил он, обращаясь к ним обоим.       Они шли молча, пристально вслушиваясь в трескучую тишину ночи, тихий шелест сухой травы и звучные песни сверчков. Солдаты придерживали за поводья лошадей и иногда поглаживали их по загривкам в знак благодарности за верную службу. А старец достаточно твёрдым шагом шёл по правую руку от Галлиарда, всё время держась с ними наравне.       Пик украдкой посматривала на своего товарища и на человека, которому он отважился помочь в такой момент. От её внимательности не скрылось то почтение, далеко не лицемерное, а скорее истинное, глубокое и душевное, которое исходило от Галлиарда по отношению к старику. И Пик не переставала этому удивляться, тому, как он вдруг стал таким серьёзным, суровым и даже грустным. В ещё большее поражение её повергло понимание и ощущение того, насколько сильными были эти чувства. Пик упорно искала объяснений, но не находила.       Впереди, прямо перед деревней, показалась развилка — узкая дорожка уходила немного в сторону, как будто огибала поселение. И старик хрипловатым голосом произнёс:       — Давайте свернём сюда, так ближе.       Галлиард ничего вслух не ответил, только кивнул и пошёл вперёд, потому что та дорога была слишком узкой для них троих. Так ещё какое-то время они шли за деревенскими дворами окольным путём. Некоторые из дворов были даже с этой стороны огорожены частоколом, порой новым или ухоженным, а порой — обветшавшим и уже покосившемся. А в те дворы, который были перед ними как на ладони, солдаты с любопытством заглядывали, чтобы увидеть, как живут люди на Парадизе.       За спиной Порко снова услышал голос старика:       — Нам вон к тому дому. Видишь? В берёзках,— благодаря удивительной связи, которая возникла между ними, Галлиард услышал в его голосе очень тёплые нотки любви, которая явно относилась к деревьям, а вот Пик ничего такого не заметила.       Тот самый дом, на который указал старец, стоял немного подальше от поселения в окружении старых высоких берёз с длинными и густыми косами-ветвями. Они приветливо шелестели листьями, когда путники зашли под их сень. А сам домик оказался деревянным, маленьким, с непомерно высокой треугольной крышей и квадратными окошками.       Солдаты остановились возле старенького навеса, и Порко по-прежнему молча снял с коней мешки и отнёс их под навес, словно знал, куда их там положить, потому что мысленно общался со стариком. По крайней мере, именно такое впечатление сложилось у Пик. Она снова пристально всмотрелась в лицо напарника, и лёгкое раздражение от непонимания ситуации укольнуло её.       — Спасибо вам,— благодарно отозвался старец, когда широкоплечая фигура Галлиарда показалась из-под навеса,— Если хотите, оставайтесь на ночь у меня,— последюю фразу он произнёс, когда Порко уже взял за поводья своего коня.       Галлиард замер в раздумьях, а потом взглянул на Пик.       — Мы же не говорили, что собираемся остаться на ночь в деревне,— её удивление впервые с их встречи вылилось в голос.       А старец непоколебимо спокойно и также снисходительно ответил:       — Говорить не говорили. Но собираетесь.       Повисла пауза, Фингер упорно боролась со своим шоком от того, как уверенно этот человек говорит о таких вещах, которые он вроде и не должен знать. Причём говорит так, как это есть на самом деле. А Порко по-прежнему задумчиво и хмуро смотрел куда-то в землю, словно затерявшись в пучине собственных мыслей.       — Вам надо лошадей накормить и напоить и самим отдохнуть с дороги,— добавил он.       — Да, пожалуй, останемся,— неожиданно ответил Галлиард, подняв на него глаза.       — Ну хорошо. Оставляйте лошадей, сено и вода вон там. А я пока на стол накрою,— хмыкнув, старец скрылся в доме.       — Порко! Ты что в самом деле?!— эмоциональный шёпот Пик раздался среди шелеста берёз,— А как же отряд?       — А что отряд?— невозмутимо протянул он,— Отряд как только въехал в деревню свернул куда-то в сторону, а не поехал дальше по главной дороге. Значит, они останутся здесь на ночёвку. А нам всё равно пришлось бы искать место, где заночевать. Чего ты волнуешься? Мы найдём их, выясним что и как, а потом вернёмся сюда. И утром снова двинемся за ними,— тихий и крайне спокойный голос просто никак не сочетался с буйным темпераментом Галлиарда.       — Я волнуюсь, потому что этот старик не внушает доверия. Он странный какой-то,— резко бросила Пик, впечатавшись в него требовательным взглядом.       — Дело ведь не в доверии. А в том, что он просто кажется тебе странным.       — К чему ты клонишь, Порко?       — К тому, что не доверять ему из-за этого не стоит,— твёрдо ответил он.