сборник драбблов по tokyo revengers.

      Изана Курокава:       Изана очень боится тебя потерять. Иногда в его голову лезут подобные мысли: «Не из-за меня ли ты хочешь умереть?»;«Я настолько ужасен?» или «Если меня не станет, тебе будет лучше?». В его голове всегда крутились эти слова, он думал, что если его не станет, то тебе будет намного легче. Но это не так, ты всегда находила в его словах поддержку, сейчас ты уже не так сильно зациклена на суициде и потихоньку приходишь в себя. Могла спокойно, хоть и неровным голосом, отвечать на вопросы Изаны. Но тебя сломила одна единственная вещь — это было предательство.       Был теплый вечер, прогноз погоды обещал дождь, но пока ты наслаждаешься несильным ветром. Готовя любимые блюда Изаны, ты улыбалась до ушей. Тебе нравилось занятие готовкой, да и всё, что связано с хозяйственным бытом. Время близилось уже к семи часам вечера, ты уже накрывала на стол. Через десять минут послышался стук в дверь, ты поспешила открыть дверь. Открыв ее, ты с улыбкой на лице хотела уже обнять парня, но ты остановилась в паре сантиметров от него. — Где ты был? — с дрожью в голосе, спросила ты. От него пахло женскими духами. Запах был неприятный, слишком сладкий. Он такой не любил. Ужасные мысли начали заполнять твою голову, но ты отчаянно их отгонял. — Я изменил тебе, — говоря это, он нагло врал в лицо своей любимой. — Как ты мог?! Это правда?! Ты ведь не мог так поступить! — отчаянно крича, пыталась донести до него. Ты опустилась на пол и молча глотала слезы. — Как видишь, смог, — спокойным голосом ответил твой возлюбленный. Он ушел молча, так и не выслушав тебя.       Ты готова все ему простить. Осознание того, что ты одна, сломило окончательно. Медленно плетясь в ванную комнату ты взяла лезвие, которое всегда хранилось в шкафчике. Было настолько далеко запрятано, что никто бы не смог его найти, кроме владельца, что спрятал его там. Молча, перерезая себе вены, ты винила себя, что не дала ему должную семью, не дала ту любовь, которую давал тебе он, мысли о детях, как ни странно, появились именно сейчас. Ты представляла вас большой семьей с двумя или даже тремя детьми. Видимо не судьба. Ты уже потеряла сознание, ничего не видела, не слышала, а в глазах лишь пустота.       Нашли тебя ранним утром следующего дня. Соседи позвонили Изане и сказали, что тебя уже нет, спрашивали, приедет ли он в морг забрать тело и похоронит ли он его. Он молчал, глотая слезы.       Твои похороны прошли в тишине, родители были подавлены, а Изана настолько был потерян в себе, что даже не смог сказать прощальную речь. Зайдя в ваш дом, сразу можно было заметить стены, увешанные вашими фотографиями с вашей свадьбы, первого свидания, первого похода в горы, да тут всё было пропитано болезненными воспоминаниями. Пройдя на кухню, он заметил накрытый стол с его любимой едой. Слезы моментально пошли градом, ведь ему становилось больно от этого. Пройдя в вашу спальню, он молча вытащил всю твою одежду из шкафа, лег на твою половину кровати и начал плакать от бессилия.       Кен Рюгуджи:       Кен не впервые спасал тебя от суицида, он уже считает это традицией. Он не умеет выражать свои чувства, поэтому старается поддержать тебя словами или хотя бы объятиями. И вот он уже очередной раз нашел тебя на крыше многоэтажного заброшенного дома, ты сидишь на полу с кучей таблеток в руках и уже начинаешь подносить их ко рту, как вдруг он выбивает их своей рукой. Ему становится невыносимо, хочется отключить чувства, чтобы ничего не ощущать. Ему надоело, ему становится страшно с каждым днем, одна мысль о том, что он может не успеть, ужасает. Сидя перед тобой, сломя свою гордость, он плачет навзрыд и отчаянно обнимает тебя. — Успел, — повторяя эти слова, он ощущает, что спас не только тебя, но и себя.       Ты не понимаешь, что чувствуешь, но знаешь точно, что не хочешь потерять его. Смерть родителей сломала тебя, поэтому ты стала реже уделять внимание Кену, своим друзьям и близким людям. Закрываясь ото всех, ты думала, что сможешь найти в этом покой и прийти в норму, но ты осознавала, что с каждым днем умираешь внутри. Осознав то, что ты просто использовала его, как спасательный круг, тебе становится омерзительно от самой себя. — Обещай, что ты больше никогда не будешь этого делать, — сказав это, Кен смотрел с надеждой на тебя. — Я обещаю, что больше никогда не буду этого делать, прости. Я искренне прошу у тебя прощения, прости, что думала только о себе и даже не замечала твои чувства, прости, что пользовалась тобой, как спасательным кругом, — на этот раз слезы слышны с твоей стороны, они настолько громкие, что отдаются эхом в этих пустых зданиях. — Все мы когда-то это переживали, — обнимая тебя, он утешал тебя в своих объятьях.             Кисаки Тетта:       Кисаки ненавидел слабых людей, одним словом презирал их существование. Ты как раз таки, такой и являлась, но ты упорно это скрывала. У тебя это настолько хорошо получалось, что самой в это верилось. Для того чтобы стать сильной, ты начала больше учиться, заниматься боевыми искусствами. И это не могло не отразиться на твоём здоровье, каждое утро не менее пяти чашек черного кофе, а вечером энергетик. Причиняя себе физическую боль, ты пыталась заглушить душевную. Жестокие слова Кисаки, что слабаки не должны существовать, убивали морально. Он неосознанно приводил тебя к психическим расстройствам, галлюцинации стали для тебя обычным делом. Каждый день кашляя кровью, ты понимала, что медленно умираешь. В один из таких дней ты проснулась уже в больнице. Рядом с тобой сидел Кисаки и Ханма. Как только ты смогла привыкнуть к свету, спросила: — Что я здесь делаю? Где я? И как я тут оказалась? Неосознанно ты начала так много говорить, что забыла про Кисаки, который не любит разговорчивых людей. — Ты в больнице. И ты больна, — хотел бы продолжить он, да не смог. — Миора-чан, ты знала, что у тебя лейкемия? — спросил Ханма не очень радостным голосом. — Предполагала, — не став врать, ответила ты. — Ты в курсе, что люди болеющие лейкемией живут не так много, — сказал Кисаки.       Было видно, как он сдерживается, чтобы не накричать на тебя. Ханма же отвернулся спиной к тебе. — Да, — спокойно ответила ты. Однако ты до жути боялась смерти, ты слаба морально. Это должно было когда произойти. — Ты! Ты хоть понимаешь что мы чувствуем? — на повышение тонах произнес Кисаки. — И слышать не желаю, выйдите из моей палаты, — холодно ответила ты, но голос предательски дрогнул.       Они хотели сказать что-то еще, но остановились и вышли. Ты была явно не в себе, ты боишься, что Кисаки бросит тебя и будет презирать. Ты до жути этого боялась и никогда не скрывала от самой себя. Так как это была приватная палата, тут было все для места проживание. Вырвав капельницу из вен, что переливала тебе кровь, чтобы восстановить потери за последний месяц, и начала отключать аппараты, они ужасно пищали. Быстро сориентировавшись, ты пошла в ванну. Начав искать что-то похожее на лезвие, ты пыталась не плакать, ведь не хотела показаться слабой в его глазах. Ты думала: «Лучше сейчас умереть, чем он будет меня презирать.»        Резав вены, ты пыталась не плакать. Ты даже не заметила, что у тебя уже мутнеет в глазах, но ты хотела бы увидеть Кисаки перед своей смертью. И как будто по воле небес в ванную ворвался Кисаки, на его лице отразились страх и ужас, но ты не понимала из-за чего. На заднем плане ты заметила Ханму, который бежит к врачам, как думала ты или хотелось, чтобы именно так и было. Кисаки снял с себя пиджак, разорвав рубашку, начал закрывать твои раны, чтобы остановить кровотечение. — Я люблю тебя, — с улыбкой произнесла ты, закрывая глаза, ты увидела силуэт врача.       Проснулась ты через неделю, твои руки сжимали не сильно, но и не сказать, что слабо. Подняв глаза ты увидела спящего Кисаки. Рассматривала ты его с улыбкой на лице, убрав одну из рук ты начала трогать его волосы. Он неожиданно подорвался, что испугало тебя. — Ты очнулась. — улыбка была искренней, — Я рад, очень рад.. И я не успел ответить тебе тогда. Я тоже тебя люблю, — сказал он со всей серьёзностью. Ты невольно засмеялась и с улыбкой смотрела на его серьезное лицо. Вы остались счастливыми, каждый переосмыслил все свои действия, приняли все за и против и начали жить по-новому.