Дорога в Светлый Край

Финрод пытался рассказывать что-то о том, что мы какие-то там орки и так далее, я же молча стояла и дрожала, даже не думая о том, как выглядит дрожащий орк. Потом я ещё вцепилась в стоящего рядом «орка». Даже не знаю, кто это был. Я даже не вникала в разговор, пока Саурон не попытался заставить нас проклинать Варду и всех Валар. «Уж лучше умереть!» – пронеслось у меня в голове. Берен предлагал удалиться, но это было невозможно. И в тот момент, когда я, готовясь покинуть Эндорэ, ещё сильнее вцепилась в стоящего рядом и зажмурила глаза, я услышала совсем другую песню. Это пел Финрод, и его голос был сильным, но в то же время каким-то спокойным, в отличие от грозного голоса Саурона. Я сразу вспомнила, как он пел иногда ещё в Нарготронде. И он воспевал те черты, которые и я ценила больше всего. Когда он пел, на душе становилось как-то спокойнее, на мгновение страх мог рассеяться, вот только потом снова возвращался. А когда привычный голос Финрода сменял этот страшный голос тёмного Майа, жизнь могла показаться кошмаром. Он пел ужасные вещи, оскорбляя эльфов, напоминая Финроду об Исходе Нолдор… Это было настолько жутко, что лучше вообще не вспоминать. Мне не хотелось умирать, но и жить в такие моменты тоже не очень-то хотелось. Какое-то время они сражались на песнях, но я лишь изредка решалась открыть глаза и взглянуть на происходящее. И в один момент я заметила, что мы уже не орки. «Что? Почему?» - подумала я. Я, конечно, была безумно рада, что я уже не мерзкая тварь, которая, в общем-то, нужна лишь для того, чтобы вредить, что могу наконец сбросить эту мерзкую орочью одежду и волосы (правда, из-за этого ужасного тряпья моя собственная одежда (как и волосы) была не чище. Но я понимала, что наше возвращение к обычному виду означало одно – поражение. К тому моменту, когда я решилась открыть глаза и увидеть нас эльфами, поединок, должно быть, уже заканчивался. И я подумала (видимо, правильно), что если заклятие Финрода рухнуло, значит, он не устоял, значит, он проиграл и мы проиграли вместе с ним. Впрочем, я не слышала последних нот, решивших нашу участь, не видела, как мой король и друг упал, побеждённый. Уже не видела. А не видела потому, что упала в обморок, едва успев скинуть противные лохмотья. Да, я упала, хоть и смутно помню эти ужасные минуты.