лунный свет в преступном мире

Они припарковали черную машину в укромном месте и, взяв оружия и аптечку, побежали на подмогу. Иваизуми искал глазами Ойкаву и, наконец, нашёл его в примерно двадцати метрах от эпицентра боя. Он лежал с перевязанной какой-то тканью ногой, которая была на упавшем дереве. Все, как и просил сделать его Хаджиме. Он взял того подмышки и поставил на ноги, закину его одну руку себе на плечи. — А я уж думал ты не придёшь, Ива-чан. — В машину. — По-моему, капитан этой команды, не ты, а тот, кого мы сейчас тащишь на себе. — Сейчас это неважно, мне нужно позаботиться о твоей ноге. — Какой ты заботливый, Ива-чан. А ты позаботишься обо мне ещё? — Нет. — Как нет?!— Ойкава просто вскрикнул от такого возмущения, — Я же заботился о тебе, теперь и ты, будь добр. Иваизуми не ответил, лишь закатил глаза потащил его дальше к машине. Сзади послышались шаги и шуршание. Кто-то шёл за ними хвостом. — Пс, Ива-чан,за нами идут, не веди его к машине. — Да. Хотел было Ива-чан свернуть, как послышались ещё шаги. — Так, возьми-ка, — Брюнет протянул Ойкаве свою аптечку. — Что ты собираешься делать? — Избавляться от хвоста. Сейчас твоей защитой буду я. — Так боишься меня потерять? — Да. — Что? — Забудь. Но Ойкава все слышал. Он ухмыльнулся будто выиграл в игре у Хаджиме. Он на самом деле и не думал, что будет кому-то нужен. Возможно, брюнет сказал ему так, чтобы тот отстал, но в это ему не очень хотелось верить. Родителям Ойкава никогда не был нужен. Мать залетела от другого мужика, на что отец разозлился, но на развод не подал. Они с матерью ненавидели друг друга. Мать срывалась на маленьком Тоору, что все это из-за него. Про Тоору вспоминали только в особо экстренные ситуации, когда рука так и желала приложится к телу маленького мальчика, оставляя на нем царапины, синяки и гематомы. А потом Ойкава сбежал. Ему было четырнадцать и он ночью сбежал от родителей куда глаза глядели. Уверен, что они даже не вспомнили про него, будто и сына у них не было. Ойкава слонялся по улицам, пока его не заметил мужчина и не повёл куда-то. Так он и оказался в мафии в свои четырнадцать лет. В этом преступном мире ни у кого нет счастливого прошлого. Послышались выстрелы прямо рядом с ухом парня. Он посмотрел на Хаджиме и увидел, что тот стреляет по «хвосту». "Так сексуально, черт", — промелькнуло в голове у Ойкавы. Он облизнул губы и посмотрел на Хаджиме: он вытянул руку и метко попадал по головам и другим частям тела, его руки были накачены и они были до чёртиков красивые, такие белые, словно хрусталь. Его блестящие глаза метались из стороны в сторону, он высунул язык, в попытке сосредоточиться не только на «мишенях», но и на шатена, который еле двигался и укрывался от пуль. Ойкава отметил для себя, что у него чудесный язычок. Они оторвались от хвоста и зашли в машину. Ива посадил кареглазого на заднее сидение и запрокинул ногу на кресла. — Мне придётся извлечь пулю, — говорил Хаджиме, рассматривая ранение, — Но это будет больно. Я наполнил шприц анестезией, но она действует не сразу, а нам нужно извлечь пулю прямо сейчас. — Делай, что считаешь нужным. Я потерплю, ради тебя. — Меня? — Мне больше не для кого, — сказал Ойкава с нотками грусти в его голосе, попутно развязывая ткань с ноги. Брюнет взял шприц и вколол его в ногу. — Ауч! — Терпи, ты сам сказал. Иваизуми выдохнул и достал пинцет со скальпелем. Сделав аккуратный надрез он достал пулю пинцетом. Ойкава закусил губу от боли, чтобы не закричать и не привлечь лишнее внимание. Ива зашил забинтовал его ногу. — Всё. — Больно то кааак! — буквально завыл Ойкава. — Скоро подействует обезболивающее и станет не так больно. Они сидели в тишине и ждали других. Выходить сейчас было нельзя; если оставить Ойкаву тут одного, то мало ли что может случиться, а он даже убежать не сможет. Черт, почему же он так заботится он нем? Может он заботится о нем как о пациенте? Он же все таки врач. Да, точно, никак иначе. Они сидели в тишине, как вдруг тёплая рука Тоору прикоснулась к ладони Хаджиме. — Можешь...ну...всегда так заботится обо мне? — С чего бы? — Хаджиме не понял. Сам Ойкава-сан просит его заботится о нем? — Понимаешь, у меня не было никогда родительской заботы и любви. Они никогда меня не обнимали. А когда, помнишь, я тебя обнял, я почувствовал то, чего у меня никогда не было. И вот сейчас, как аккуратно ты позаботился о моей ноге. Пусть ты не сможешь предоставить мне любовь, но предоставь мне заботу, о которой я мечтал, — Тут уже Ойкава не смог сдержать слез. Он правда нуждался в любви и заботе. Он был как брошенный котенок, такой же маленький и несчастный. Теперь уже пришла очередь Иваизуми обнимать Тоору. — Я обязательно буду заботится о тебе. Я предоставлю тебе все, чего у тебя не было. — Даже любовь? — Возможно. Вот они опять в объятиях друг друга. Может, в каждом сердечке в этой машине что-то зарождается. Какое-то непонятное чувство, которое разливается волнами теплоты и возбуждения, когда смотришь в глаза напротив, когда думаешь о человеке напротив, когда прикасаешься к телу напротив. И никто не жалуется. Им обеим это нравится и они не отказываются это признавать. Время снова спешит, но не для них. Для этих двоих все застыло, и кажется, что все так и должно быть.