***
Весь масштаб катастрофы до Кирилла доходит к вечеру, когда они возвращаются домой. Он абсолютно не подумал, что можно сгореть под питерским солнцем. Даже если они и выехали за город. Он не подумал, а солнцу оказалось плевать. Он чувствует, как стягивает кожу, и вот это настолько неприятно, насколько вообще может быть. Юлька смотрит сочувственно, притаскивает какую-то мазь, лучше от неё становится, но ненамного. Единственный плюс — посреди жары Кириллу холодно. К сожалению, это озноб, и радоваться тут особо нечему. Пишет Олегу, тот спрашивает, приехать ли ему, и Кирилл зависает. Он просто не знает, может ли он выдернуть Олега. Может быть, тому будет неудобно, может, он вообще только из вежливости предлагает. По всей видимости, молчание Олег принимает за знак согласия, потому что пишет короткое: «еду» и пропадает из онлайна. Кирилл надеется, что за незапланированное отсутствие Волка под боком Серёжа на них не обидится. Но здесь остаётся только Олегу довериться, тот, скорее всего, знает, что делает. Олег приезжает довольно быстро. У него в руках пакеты с едой, и судя по довольной Юле, это обговорилось заранее. Когда только они спеться успели? Олег осматривает его, сочувственно головой качает. Достаёт из одного из пакетов банку с белым содержимым. Юлька хихикает, по плечу Олега хлопает одобрительно, остаётся на кухне разбирать пакеты. — Привет, — Кирилл чувствует себя странно. Он сказал, что ему плохо, и Олег приехал. — Привет, — Олег осторожно берёт его за руку, хоть это не больно, и ведёт в комнату Кирилла. Уходит в ванную, возвращается и предлагает, — Снимай футболку. Кирилл не задумывается, избавляться от одежды приятно, больше ничего с обожжённой кожей не соприкасается. Олег начинает с плеч. Мажет густым белым слоем, и Кирилл медленно расслабляется. Ощущается эта белая жижа божественно, она охлаждает и уносит с собой боль. Запах у этой мази подозрительно знакомый, и когда первая волна облегчения наконец-то схлынывает, Кирилл всё-таки спрашивает. — А что это? — Сметана, — Олег смотрит на него удивлённо. Как будто бы Кирилл должен был как-то догадаться, что сейчас на него начнут еду намазывать. Почему-то в голове проскальзывает мысль об Олеге и торте, но для неё сейчас явно не время и не место. — Ты намазал меня сметаной? — Кирилл надеется, что звучит спокойно. Потому что, ну к чёрту, это же идиотизм. — Для солнечных ожогов самое то, — Олег плечами пожимает, суёт Кириллу под нос пластиковую тару без опознавательных знаков, — На рынке вот купил. Кирилл одновременно всё ещё удивлён и чувствует себя польщённым. — Всё равно звучит странно, — жалуется, — Но мне легче, спасибо большое. Про необходимость благодарности Кирилл вспоминает вовремя, даже гордится собой. — Я рад, — Олег кивает, садится рядом. Он выглядит довольно уставшим, и Кирилл предлагает посмотреть фильм. Волков включает на ноутбуке первую часть Гарри Поттера и, кажется, выпадает из этой вселенной. Кириллу не опереться на спинку кровати, и поэтому сидеть не слишком-то удобно, да и фильм он не смотрит практически, залипает на Олега, который в кои-то веки выглядит заинтересованным и отдыхающим. Гречкин в который раз сам себе удивляется. Он никак не может привыкнуть, что ему не плевать, а ещё сложнее разобраться, почему ему не плевать. Олег засыпает на середине второго фильма, и Кирилл заботливо его покрывалом укрывает. Благо хоть раздеться они догадались заранее. Он идёт в душ, не очень-то горя желанием засыпать в сметанном панцире, и когда Кирилл возвращается в комнату, слышит писк телефона. Контакт, написавший ему, не подписан, но Кирилл и так догадывается кто это. «Скиньте фотку Олега, я волнуюсь», — Кириллу хочется проигнорировать. Хочется сделать вид, что никакого сообщения и не было, но он отчего-то верит, действительно волнуется. А Олег вряд ли захочет, чтобы так и продолжалось, правда? К тому же Олег просто спит, и что такого будет в том, чтобы скинуть его фото? Впрочем, сначала надо всё-таки убедиться, может быть, писал вообще кто-то левый. Мало ли на свете живёт Олегов? «Свою сначала скиньте», — да уж, он мог бы и лучше, но к моменту, когда Кирилл уже хочет удалить сообщение, Сергей фотку уже скидывает. Он выглядит сонным или же просто уставшим, длинные рыжие волосы убраны ободком, футболка растянутая и слишком для Разумовского большая. Блять, ну зачем попросил только. Кириллу хочется тут же удалить всю переписку, но он сдерживается, фотографирует Олега, скидывает в ответ. «Ок», — прилетает от Разумовского, и желание побиться головой об стенку становится совсем невыносимым. Кирилл себе хотя бы признаётся, что хочется, чтобы Сергей исчез уже из их жизней, потому что с ним сложно, потому что Кирилл не понимает его ни капельки, либо же хочется подобраться ближе. Понять наконец, увидеть, насколько сильно Разумовский отличается от Птицы. Кириллу кажется, что любое развитие событий окажется лучше текущего положения вещей.***
Когда Кирилл просыпается, первым делом Олегу рассказывает о фотографии. Страшно, что Олег обидится, решит, что Кирилл слишком много на себя берёт, но Волков кивает только благодарно. — Хорошо, что послал. Серый перенервничал бы опять, — Олег вставать не спешит, потягивается, почти полностью спихивая с себя покрывало. — Ну так он же знал, где ты будешь? — Кирилл впервые в открытую говорит о том, что знает, что Сергей о них знает. Гречкин понятия не имеет, какую ждать от Олега реакцию, но тот просто кивает. — Знал, — он ничего не добавляет, но Кирилл до сих пор уверен, что со стороны Сергея это было своеобразное прощупывание границ. Насколько к себе подпустит? Кирилл не подпускал бы, сбежал бы, крича, на край света, была бы его воля. Но оставался Олег, неожиданно заставляющий чувствовать себя живым и даже счастливым, и Кирилл думает, что готов сделать всё, что угодно, чтобы Волк тоже чувствовал себя счастливым рядом с ним. И если для этого нужно налаживать отношения с пугающим до дрожащих поджилок психом, что же, Кирилл был готов. — Я мог бы… — жаль только, что начать-то начал, а продумать предложение полностью не успевает. В итоге слова повисают в воздухе. Кирилл не знает, то ли предложить собраться втроём, то ли просто заткнуться уже, то ли уговорить Олега остаться на завтрак. Олег целует его, осторожно положив руку на плечо. Рука неожиданно холодная, так что это даже приятно. — Не парься, — советует, оторвавшись, — Всё решится само собой. Хотел бы и Кирилл быть настолько же твёрдо в этом уверен. Будущее пугает его своей неопределённостью, Сергей пугает примерно тем же. — Останешься на завтрак? — в конце концов Кирилл выбирает наиболее простой путь. Олег кивает благодарно.***
Кирилл привычно уже чувствует себя идиотом. Он вновь рядом с башней и в этот раз не собирается отступаться. Он должен поговорить с Разумовским, даже если тот продолжит водить его за нос. Даже в таком случае Кирилл думает, что почувствует себя лучше, по крайней мере, попытается. Марго пропускает, вежливо подсказывает путь наверх. Кирилл уже даже мысленно не огрызается, заставив себя поверить, что искусственные интеллекты вряд ли умеют издеваться. — Что привело Вас сюда? — Разумовский уточняет, не отрываясь от папки, которую держит в руках. Кирилл вдыхает через нос, потом выдыхает. Повторив операцию раз десять, он чувствует себя достаточно спокойным, чтобы ответить. — Разговор. Нам пора поговорить, ты так не думаешь? — Разумовского передёргивает довольно явственно. Он старательно продолжает пялиться в папку, как будто бы верит, что тогда Кирилл растворится в воздухе. — А нам есть о чём разговаривать? — наконец спрашивает неуверенно. Кирилл стискивает руки в кулаки. То, насколько им некомфортно сейчас находится рядом друг с другом, густым киселём ощущается, хоть ножом режь. — Хочешь так и продолжить сидеть по норам и делать вид, что заебись всё? — вообще-то Кирилл не хотел так. Он думал, будет максимально вежливым, лишь бы выслушали, прислушались. Сергей в руках папку стискивает, почти рвёт какую-то явно важную бумажку. — А что не так? — ну здорово, теперь Кирилл его разозлил. — Всё не так, — ну и плевать, Кирилл передразнивает, подходит ближе, вплотную. Сергей стряхивает папку в стол, наконец-то поднимает глаза на Гречкина. — Охуел? — произносит почти жалобно, но Кирилл не отступает, хотя и очень хочется. Внезапно выражение лица у Сергея меняется, становится куда более спокойным. — Так что конкретно ты предлагаешь? — он откидывается на спинку кресла. Сейчас, не сосредоточившись на конкретной задаче, Разумовский выглядит так, как будто бы уснёт прямо здесь и сейчас. — Он меня не вывозит, — Сергей морщится, на палец прядь накручивает. Даже не пытается скрыть от Кирилла обиду, горечь и растерянность. — Я уже объяснял тебе, что не могу его потерять, — он пожимает плечами, смотрит на Кирилла почти зло, — Так чего ещё ты от меня хочешь? Кирилл боится, что всё-таки ошибся, боится, что сейчас получит по морде и, возможно, его выставят из башни прямо через окно. Ему страшно, но в спину подгоняют слова Олега: «всё решится само собой». Не решится, только не в этом случае. Губы у Серёжи мягкие, он внезапно даже сопротивляться не пытается. Но и не отвечает, застывает статуей, красным заливается до самой шеи. — Нет? — Кирилл отрывается, уточняет, готовый сейчас же уйти и больше к этому не возвращаться. Он попробовал. — Да, — Сергей сам себе кивает, притягивает его обратно, целует уже сам.***
Их хватает всего на пару минут. Чувствовать друг друга всё ещё слишком странно, но Кирилл верит, что это неплохой задел на будущее. — Думаешь, что-то выйдет? — Кирилл сидит на диване, перекатывая в руках банку газировки. Сергей сидит напротив, задумчиво смотрит в окно. Отвечает не сразу, но всё-таки произносит. — Должно выйти. Если мы все этого хотим, просто обязано, — в который раз трёт виски, и Кирилл задумывается, насколько же часто у него болит голова. И связано ли это как-то с Птицей? — Ты можешь переехать сюда, — Сергей продолжает. — Не думаю, что готов, — Кирилл правда хотел бы просто согласиться, но сразу же вспоминается подвал и цепь. Чёрт, он даже себе не готов признаться, насколько же ему её не хватает. — Туда-сюда будешь мотаться, — ну здорово, теперь Разумовский его передразнивает. Кирилл фыркает, улыбается, наверное, первый раз за вечер. — Пока да, — согласно кивает. — Ты делаешь ему больно? Я имею ввиду, то, на что он не согласен, — Кирилл иногда сам себе голову отпилить хочет. Потому что не собирался этот вопрос задавать. Очень хотел, но не собирался. Сергей застывает, он смотрит невидяще, собственные поступки анализируя, кажется. — Я не… — он морщится, вновь потирает висок, всё-таки продолжает, — Он всегда может отказаться. Я не буду заставлять. Ну-ну, нет, Кирилл знает, что в какой-то степени Сергей говорит правду. Он действительно послушает, если Олег попросит остановиться. Если, блять, попросит. Кирилл почему-то сомневается, что Волков хоть раз просил. Кирилл почему-то сомневается, что Сергей осознаёт это. Гречкин не хочет продолжать эту тему. Он до жути боится реакции обоих. Может быть, никому из них и не нужна эта правда. Может быть, оба осознают её и она их устраивает. — Ты уверен, что он знает, когда может тебя остановить? — Сергей моргает растерянно, задумывается. — Я чувствую его, — отвечает осторожно, потом морщится и продолжает, — Или только чувствовал. Всегда знал, когда остановиться, мы же всю жизнь вместе, но теперь… Он мотает головой, выглядит совсем уж несчастным. Таким, как будто бы впервые действительно осознал это. — Я боюсь, это тоже могло уйти вместе с Птицей, — Серёжа бледнеет, прижимает ладонь ко рту, кажется, его тошнит. — Вот блять, — продолжает, колени к подбородку подтягивает. Смотрит на Кирилла почти испуганно. — Так он поэтому тебя… — Разумовский не договаривает, трёт ладонями глаза, и вот теперь Кирилл уже уверен, что ошибся. Ему не стоило открывать рот, когда не спрашивают. Олег же именно поэтому и просил оставить всё как есть. Олег, чёрт, как вообще на всё это отреагирует Олег? — Нет! — Кирилл придвигается ближе, обнимает почти на инстинктах, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления. — Он любит тебя, — втолковывает по слогам, как маленькому ребёнку. — Именно поэтому он ко мне и пришёл! — Кирилл понимает, что звучит это бредово, но не может перестать пытаться исправить ситуацию. Сергей явно чувствует, что он лжёт, не о любви, нет, здесь Кирилл говорит правду. Но то, что между ними с Олегом творился лютый пиздец — это тоже правда, в котором виноват и Серёжа, и Волк, который предпочёл молчать. Разумовский постепенно затихает, сидит теперь совсем без движения. Кириллу страшно, зачем полез только? Может быть, Олег был прав, и единственным решением было плыть по течению и ждать, пока объявится Птица? Ну да, а тем временем Серёжа, уверенный, что точно знает, когда закончить, однажды перегнул бы палку. Кирилл вздрагивает, он не хочет знать, что произошло бы тогда. Что случается, когда ты окончательно перестаёшь отделять человека от себя? Когда он не имеет никакого права на собственные решения? Когда ты полностью уверен, что знаешь, как для него будет лучше? Конечно, с Разумовским пока было всё не настолько плохо, по крайней мере, он не запретил Олегу развлекаться с Кириллом, хотя стоило бы ему сказать хотя бы одно слово, и всё тут же прекратилось. И чтобы всё стало ещё хуже, распахивается дверь. Олег улыбается, плюхает перед ними пакет с выпечкой. Потом, правда, замечает Кирилла, но это не портит ему настроения. Зато портит Серёжа, который пару секунд смотрит на него широко раскрытыми глазами, явно представляя себе, когда именно перегибал палку, Серёжа, который подрывается с места и проговаривает скороговоркой: — Прости меня, пожалуйста, — и сваливает, буквально сбегая из комнаты, заставляет Олега побледнеть. — Что ты ему сказал? — он выглядит так, как будто бы ему только что разбили сердце и в придачу потоптались сверху. Волков смотрит на дверь, будто бы всё-таки собирается последовать за Серёжей, но так и продолжает стоять, не обращая внимания на окружающее. Кирилл боится подходить ближе. Кажется, он только что окончательно всё испортил.