***
Избавление приходит внезапно. Лиза учит Кирилла делать бумажные самолётики, а это куда сложнее, чем казалось ему сначала. Света с ним всё ещё не разговаривает, но теперь хотя бы не шарахается. Лёши здесь нет, он занимается какими-то своими суперважными делами, о которых всем остальным знать не следует. Кирилл только фыркает, когда слышит подобную формулировку. Лиза пожимает плечами. Кажется, она не видит в подобном ничего необычного. Олег заходит на кухню и моментально приковывает к себе все взгляды. Лиза срывается с места, подъезжает к нему, распахивая руки для объятий. Олег наклоняется, обнимает крепко, они перекидываются парочкой фраз, прежде чем всё-таки расцепляются. Кириллу интересно, как отреагирует на возвращение Волка Лёша, но того здесь нет. Поэтому все предположения насчёт Макарова могут быть либо ошибочными, либо верными, либо и тем, и тем в равной степени. Кирилл морщится, пытаясь выкинуть из головы всякую хрень. — Привет, — Волков делает шаг к нему, но потом сам же себя останавливает. — Привет, — Кириллу кажется, что его голос звучит чересчур высоко, что вот сейчас Олег точно догадается, что он волновался. Впрочем, тот, даже если догадывается, не подаёт виду. Они стоят друг напротив друга, понятия не имея, о чём и как разговаривать. Лиза начинает рассказывать про то, что первое сентября будет уже послезавтра, и теперь можно спокойно отвлечься на увлечённую своими переживаниями девочку, чему Кирилл так чертовски благодарен. Они болтают до того момента, как Света не ставит перед Лизой тарелку и не напоминает ей народную мудрость. Девочка кивает, тяжко вздыхая, но принимается за суп. Даже молчание послушно сохраняет.***
Серёжа Волка с ног до головы осматривает. Очень внимательно. Кирилл ему для большей правдоподобности едва не предлагает очки надеть. Они ни слова не говорят о загадочном заказчике, из чего Кирилл делает гениальный вывод — в отличие от него Серёженька знал всё и всё же контролировал. Становится слегка досадно, и Кирилл обещает себе вытянуть из них подробности позже. Не то чтобы они были ему действительно нужны, не теперь, когда ему не нужно вмешиваться в решение вопроса. Олег стоит спокойно, Серёжиному осмотру мешать не пытается. Смотрит на него в ответ только, и Кирилл понятия не имеет, почему Разумовский всё ещё не сдался на милость собственному Волку. Гречкину всё ещё немного больно наблюдать за их взаимодействием. Кирилл как раз думает, что пора бы и отправиться восвояси, когда Серёжа поворачивается к нему. — Олеж, — начинает мягко, смотреть при этом продолжая на Кирилла. — Помнишь, что ты мне обещал? — Когда? — судя по сбитому дыханию, всё Олег помнит. С чего он вообще надеется, что Серёжа поверит в жалкую попытку обмануть, настолько сильно открываясь перед ними? — Когда убеждал меня, что мне не стоит убивать твою новую игрушку, — Кирилла передёргивает. Прекрасно понятно ведь, о ком идёт речь. И ему конечно интересно, куда Серёжу заведёт желание притворяться пугающей сволочью, но Олега заранее жалко. Тот бледнеет моментально почти, на Кирилла смотрит виновато. — Он не игрушка, — упрямо смотрит Серёже в глаза. Ну надо же, отстаивает честь прекрасной дамы. Кирилл едва сдерживает смешок. Не очень-то приятно, что ни один из них не удосужился рассказать ему о сделке раньше, но Кирилл сможет это пережить. Прошлому прошлое, как говорится. — То есть мне всё-таки стоит его убить? — Серёжа сейчас абсолютно не похож на ту версию себя, которая играла с Кириллом в вопрос-ответ. Сейчас он реально страшный и пугающий, и Кирилл видит, как в ответ на это в глазах Олега поселяется покорность. Страха в них нет. Кирилл, конечно, не спец, но уж в этом он уверен. Волков рад такому Серёже. — То, что ты убьёшь его, не превратит его в игрушку, — Олег хмурится, скрещивает руки на груди. Спорит, хотя и вряд ли для того, чтобы выиграть. Может быть, не хочет, чтобы Кирилл узнал о деталях их договора. Поздно, он и так догадывается. И, скорее всего, возмутился бы, если бы сам не дошёл до того же самого первым. — То, что я убью его, сделает его мёртвым, — если честно, больше всего это похоже на цирк. И Кириллу постоянно хочется напомнить им, что он, вообще-то, в этой же комнате. Серёжа подходит ближе, сочувственно гладит Олега по голове, и тот ломается. — Я обещал, что приведу его к тебе, когда будет подходящее время, — судя по всему, по мнению Олега, это самое подходящее время не должно было настать никогда. Серёжа качает головой, он наконец-то поворачивается к Кириллу. — И этому человеку ты доверился, — Кирилл застывает. Вообще-то, Серёже не помешало бы рассказать сценарий, прежде чем начинать играть по нему. Конечно, Кириллу не слишком-то нравится узнавать подобное, но он всё ещё помнит, как начинались их с Олегом отношения. Тот пообещал не убивать его. Всё это могло быть прямым следствием того давнего обещания. — Время пришло, — Серёжа объявляет торжественно. Олег дёргается, от спокойствия не остаётся и следа, он переводит взгляд на Кирилла, и тот прямо чувствует волну отчаяния. Олег не может не покориться приказу, Олег не хочет, чтобы страдал из-за этого Кирилл. Хорошо хоть, Кирилл не собирается страдать. — Сидеть, — прежде чем сказать это, Серёжа перехватывает лицо Олега за подбородок и заставляет вновь посмотреть на себя. Волков, очевидно, борется сам с собой. В конце концов, всё-таки встаёт на колени. — Пожалуйста, — Кирилл никогда не слышал его голос таким. Это просьба полна отчаяния, как будто бы Олег заранее уверен, что его никто не услышит. — Что? — теперь Серёжа как будто бы раздражён. Ещё бы, хватило же смелости вмешиваться в его планы. — Не трогай его, — Кирилл, конечно, впечатлён, но ему всё ещё интересно. Заметил ли Олег, что он здесь по собственной воле. Знает ли Волк, что всё это игра, или относится как к накрывающей с головой реальности? — Я не должен считаться с тобой, помнишь? — Серёжа вновь треплет его по голове, и это похоже на какой-то условный знак, потому что, как и в прошлый раз, Олег опускает голову. — Я спрошу у него, — Серёжа говорит так, будто совершает великое одолжение. Оставляет Олега стоять на коленях и подходит к Кириллу. А тот понятия не имеет, как реагировать. Больше никакой импровизации, нахер просто. Кирилл не очень-то умеет следовать за настроением партнёра. — Да или нет? — Разумовский спрашивает неожиданно серьёзно, так что Кирилл внезапно верит, что если он скажет «нет», всё прекратится. Это моментально успокаивает, и хотя Кирилл всё ещё хочет проверить, сдержит ли Серёжа своё обещание, он знает, что ответить. — Да. Серёжа улыбается, целует Кирилла неожиданно мягко. Это ярко контрастирует со всем его предыдущим поведением, и теперь ведёт уже Кирилла. Он переводит взгляд на Олега. Тот на них не смотрит, ищет, видимо, смысл жизни в паркетном узоре. Кирилл думает о том, что неплохим решением было бы подложить подушку под колени, но надолго отвлекаться ему не позволяют. — Не смотри, — Серёжа говорит это так, чтобы услышать его мог только Кирилл. Гречкин послушно переключает внимание на Серёжу. Тот улыбается довольно. Он не настроен на что-то действительно серьёзное, и Кирилл успокаивается окончательно. Он справится с тем, чтобы подчиниться этому человеку. Он ведь сам этого хотел, не так ли? Серёжа вновь целует его. Это приятно, но Кириллу всё равно постоянно хочется развернуться. Разумовский как чувствует, держит за затылок крепко, не дёрнуться. Другой рукой расстёгивает на Кирилле рубашку. Тот запоздало думает о том, что одежду можно было выбрать и более подходящую случаю, но быстро заставляет подсознание заткнуться. Он сможет оставаться в ситуации, не отвлекаясь на всё подряд, так ведь? Серёжа очевидно чувствует его очередной нырок в подсознание, но в этот раз не бьёт, а кусает. Кровь тонкой струйкой течёт вниз. Кирилл вскрикивает, инстинктивно пытается отшатнуться. — Ай, — выходит по-идиотски обиженно. Как будто бы Кирилл и не ожидал ничего такого. Серёжа в ответ только головой качает. Как будто бы заметил что-то забавное. Кирилл хочет действительно обидеться, ему не нравится, когда его заставляют чувствовать себя никчёмным. — Ты как? — Разумовский моргает несколько раз, смахивая с себя возникшее настроение. Возвращаясь к собственному обещанию позаботиться. — В норме, — Кириллу кажется, что всё должно происходить совсем не так. Что Серёжа должен в любой момент сорваться и сделать действительно больно. Оставляя за собой совсем неправильный привкус удовлетворения и понимания своего места. Даже в голове это звучит мерзко, но зато Кирилл наконец-то может сформулировать то, что происходило между ним и Птицей. — Уверен? — между ним и Серёжей всё совсем не так. И вовсе не потому, что Серёжа лучше. Совсем нет, просто с Кириллом он может сдерживаться, он может заключить с ним сделку и хотя бы попытаться защитить Олега от самого себя. Всё, блять, с самого начала было ради Олега. — С тобой всё хорошо, — Кирилл не понимает, когда успел очутиться на полу, но вот он сидит, прижимаясь к Разумовскому. Огромным усилием воли получается хотя бы ненадолго перестать дрожать. — Ты в порядке, — Серёжа продолжает повторять одно и то же, не отпуская Кирилла от себя. Постепенно становится лучше. Постепенно Кирилл в очередной раз смиряется с тем, что Разумовский останется в его жизни. С тем, что им не обязательно любить друг друга, чтобы создать устойчивую конструкцию, не рискующую каждое мгновение сорваться в пропасть. Кирилл должен хотя бы попытаться. — Давай отведём тебя в кровать, — Серёжа пытается помочь ему подняться. Он больше не играет. Действительно переживает, но Кирилл мотает головой. Слегка дёргает Серёжу за хвост. Хихикает в ответ на чужое удивление. — Я в порядке, — Гречкин обещает, целуя Серёжу уже самостоятельно. — Мне нужно пройти через это. Говорить оказывается чертовски страшно. Он боится, что Серёжа бросит его здесь и сейчас. Он не уверен, что сможет пережить это. Кириллу очень хочется перестать думать. Хочется опереться на человека, который способен помочь. — Ты ведь понимаешь, что необязательно делать что-то прямо сейчас? Мы можем оставаться так, сколько будет необходимо, — и тут же голос Серёжи меняется. Из мягкого и успокаивающего он становится властным и почти жестоким. — Сидеть. Кирилл переводит взгляд на Олега, который послушно оседает обратно. Он выглядит готовым вступить в бой. Кирилл смотрит достаточно долго, чтобы Волк успел перехватить его взгляд. Он смотрит испуганно, вновь разрываясь между приказом и желанием прийти на помощь. Кириллу его почти жалко, но он отворачивается, вновь целуя Серёжу. — Я в курсе, — ну, по крайней мере, теперь он действительно уверен, что с ним Серёжа может остановиться. Это не должно быть обидным, и из-за того, что Кирилл всё-таки обижен, он чувствует себя идиотом. — Ну тогда держись, — Серёжа улыбается одними губами и встраивается обратно в картину, в сцену, которую разыгрывает. — Разденься, — всё-таки помогает Кириллу подняться, проводит ладонью по его обнажённой груди. Он смотрит заинтересованно, и уже одного этого Кириллу достаточно, чтобы вновь поймать настроение. Он всё ещё чувствует себя чертовски жалким, но теперь хотя бы может затолкать это чувство на границу сознания. Он отходит от Серёжи на шаг, снимает расстёгнутую им рубашку. Прежде чем положить её на комод, аккуратно складывает. Почему-то сейчас швыряться вещами совсем не хочется. Судя по одобрительному взгляду, пока он делает всё правильно. Другой взгляд, прожигающий лопатки, Кирилл предпочитает игнорировать. Кирилл с досадой понимает, что красиво раздеваться куда сложнее, чем всегда ему думалось. Он едва не падает, стягивая с себя штаны, но Серёжа успевает подхватить его, поцеловав в щёку. Это придаёт уверенности, которая оказывается очень нужна, когда Кирилл остаётся обнажённым. Отчего-то становится страшно. Опять думается, что Серёжа в нём разочаруется, что прогонит, и всё уже произошедшее окажется пустой тратой времени. — Умничка, — вместо этого Разумовский его хвалит, улыбается гордо, как будто бы он гордится Кириллом, как будто бы Кирилл совершил что-то сложное, заслуживающее поощрения. И Кирилл всё-таки позволяет себе поверить в это. Страх уходит куда-то вглубь, заменяясь чувством благодарности и спокойствия. Он больше не пытается анализировать собственные действия. — Иди сюда, — Серёжа раздеваться не спешит. Вновь прижимает его к себе, гладя по плечам, по спине. Движения широкие и медитативно-расслабляющие. Разумовский никуда не торопится, как будто бы готов сидеть здесь сколько угодно. Кирилл льнёт под прикосновения, позволяя себе чувствовать. — Что мне с тобой сделать? — Кирилл даже не успевает задуматься. Он чувствует себя доверившимся человеку, в объятиях которого находится. Он знает, чего он хочет, и знает, что сейчас может этого не стесняться. Не бояться, что его сочтут ненормальным. — Сделай мне больно, — повторяет то, что уже говорил недавно. Доверяя Серёже в том, что тот не переборщит, что поймёт, чего конкретно Кирилл просит. Разумовский кивает. Он гладит Кирилла по щеке, размазывая уже успевшую подсохнуть кровь. Кирилл слышит шуршание за спиной и видит, как Серёжа недовольно хмурит брови. Волку хватает этого, чтобы вновь затихнуть. Серёжа в который раз помогает ему подняться. Они наконец-то доходят до кровати, и Кирилл чувствует себя до странности разочарованным. Он не против заняться с Серёжей сексом, если тот хочет этого, но… Додумать мысль ему не дают. Серёжа хлопает ладонью по кровати, предлагая Кириллу устраиваться поудобнее. Гречкин подчиняется, подавляя зарождающееся в груди возмущение. И, естественно, первый шлепок становится для него полнейшей неожиданностью. Серёжа собирается воспользоваться своей рукой, чтобы выпороть его. Кирилл получает ещё несколько шлепков, прежде чем окончательно осознаёт это. После каждого он вздрагивает, но не нужно никаких титанических усилий, чтобы удерживать себя на месте. С каждым шлепком становится немного больнее, но эта боль совсем не похожа на порезы, которые Кирилл оставлял себе сам. Он подтягивает к себе подушку, чтобы уткнуться в неё лицом. — Ты мне нужен, — Серёжа как будто бы продолжает их предыдущую беседу. Он, кажется, готов сидеть здесь сколько угодно, пока Кирилл не поверит ему. Гречкин в ответ молчит, вздрагивая на каждом ударе, но больше не отстраняясь. Его изнутри заполняет теплом, то ли от чужих слов, то ли от действий. Он лежит, одновременно оказываясь всё дальше и дальше от мыслей и эмоций, не дающих ему нормально жить. Сейчас он почти уверен, что мог бы полюбить Серёжу. Это было бы даже слишком просто. А потом он теряет даже эту мысль. — Всё-всё, ты молодец, ты справился, оставайся со мной, — Кирилл осознаёт, что его больше не бьют. Он слышит Серёжин голос, но пока не может сосредоточиться на отдельных словах. Впрочем, это не столь важно, когда он может чувствовать интонации. Он улыбается, позволяя Серёже продолжить гладить его, оставаясь рядом. У Кирилла стоит, но он пока не готов смешивать всё произошедшее с сексом. Ему слишком хорошо и спокойно. Он возвращается сам к себе постепенно. Ягодицы горят, и он слегка надеется, что это ощущение останется с ним подольше. Как напоминание. Он не знает, сколько прошло времени, но приходит в себя достаточно, чтобы спохватиться. — Олег, — он пока не уверен, о чём просит, но Серёжа кивает ему, целуя в нос. Он накрывает Кирилла одеялом, слишком тёплым для обычного времени и идеально подходящим сейчас. Кирилл разворачивается, даже несмотря на то, что одеяло изо всех сил пытается ему помешать. Серёжа стоит перед Олегом, всё ещё смотрясь совершенно другим человеком. Волк всё ещё стоит на коленях. Блять, Кирилл понятия не имеет, как он должен чувствовать себя прямо сейчас. И всё же он не сопротивляется. Не пытается высказать Серёже всё, что о нём думает, или встать и уйти. — Ты очень меня расстроил, — Кирилл сжимается, и неважно, что эти слова предназначаются не ему. Олег продолжает смотреть. Гречкин даже с такого расстояния видит покрасневшие глаза и закушенную губу, но больше Олег ничем собственных чувств не выдаёт. — Что ты пытаешься внушить мне последние недели? — Серёжа улыбается даже, как будто бы ему в кайф, как будто бы он только порадуется, если Олег сейчас всё-таки заплачет, но Кирилл слишком долго чувствовал его рядом с собой, чтобы поверить. Разумовский опять играет, изо всех сил пытается выбить что-то из Олега. — Прости меня, — тот произносит послушно, вновь опускает голову. — За что? — Кирилл не понимает, разве не Серёжа перегибает палку? Разве не он должен был извиняться и думать, как всё исправить? — Я не должен был тебе врать, — Олег тяжело вздыхает. Видно, что они ведут этот разговор не в первый раз, продолжая бродить по кругу. — Так ты мне врал? — Серёжа отходит на шаг назад, и Олег всё-таки плачет. Абсолютно беззвучно, не меняя выражение лица. Кирилл думает, насколько же больно тому должно было быть, когда он понял, что сейчас ему предпочтут кого-то другого. Насколько больно было сидеть и смотреть на это. — Нет, — вот это совсем вымученный ответ, и, несмотря ни на что, теперь Серёжа кажется чуть более уверенным. Он явно только что получил подтверждение собственным мыслям. — У нас с тобой ведь одна беда, — он садится на пол, всё ещё не касаясь Олега. Бросает взгляд на Кирилла, чтобы убедиться, что тот в порядке. — Ты не можешь остановиться точно так же, как и я, — Олег отводит взгляд. — Я долго думал над тем, почему ты не можешь сказать мне «нет». Не потому ведь, что не хочешь меня расстроить или, не дай боже, разочаровать? — Олег настолько явно не хочет отвечать на этот вопрос, что прямо больно. И всё же он мотает головой. — Ты пытался объяснить мне, что ты чувствуешь после, — Серёжа качает головой. Кириллу интересно, ненавидит ли он сам себя сейчас? — Я был недостаточно настойчив, — Олег всё-таки открывает рот. Зря. Звук удара заставляет Кирилла подскочить. Эта пощёчина куда сильнее, чем те, которые получал Кирилл. Олег не издаёт ни звука, только виновато наклоняет голову. — Попробуешь ещё раз? — Серёжа почти шипит. Кириллу хочется вмешаться, но он не успевает. Олег заговаривает снова. — Если ты хочешь дождаться, что я скажу, что ты мудло, и я больше никогда не хочу тебя видеть, облезешь, — Олег замолкает, в ожидании пощёчины смотрит настороженно и, как Кириллу кажется, даже поощрительно. Только вот Серёжа не двигается, явно чувствуя, что ещё будет продолжение. Олег хочет излить всю свою душу, вот уж новости. — Я говорю тебе о том, как я себя чувствую. Я уже пробовал следовать за голосом разума, — Волка передёргивает. — Тому, чтобы ты оставил меня одного, я предпочту быть разорванным тобою же на части. Олег улыбается почти мечтательно. Трогает рассечённую губу. Кирилл повторяет за ним, думая, что теперь их отметины хотя бы отчасти одинаковы, и испытывая от этого странное воодушевление. — А если мне это не нравится? Я не хочу причинять тебе вред! Я не хочу однажды очнуться над твоим трупом, потому что перестарался. Даже если перед этим ты кончишь, — Олег в ответ фыркает почти весело. Кажется, он вполне согласен с таким финалом их истории. — Мы ведь уже нашли компромисс, — Олег пожимает плечами. Он кивает в сторону Кирилла, улыбнувшись ему. — Или единственный выход, — продолжает он задумчиво. — Я видел, как вы взаимодействуете. М-да уж, это было достаточно демонстративно. — Мы справимся, — это довольно уверенное заявление, особенно для человека, который всё ещё продолжает плакать и стоять на коленях. — Ну, наконец-то слышу от тебя дельные мысли, — Серёжа улыбается довольно, как будто бы этого и ждал, придвигается к Олегу чуть поближе. — Но я не собираюсь заходить с тобой дальше до того, как не буду уверен в нас обоих. Ты уж прости. Довольным Олег не выглядит. — Так нечестно, — слёзы всё-таки заставляют его голос охрипнуть. — Ты не можешь давать мне надежду и посылать в следующий момент. — Очень даже могу, — Серёжа пожимает плечами и улыбается довольно, гладит Олега по волосам. — Ты же знаешь, что всё и так будет на моих условиях. А по моим условиям я должен позаботиться о тебе. Я ведь тоже попробовал отдельно, — Серёжу передёргивает. — И больше не хочу, чтобы всё продолжалось, как раньше. Только не после того, как осознал последствия. Мы можем быть сколько угодно уверены в том, что у нас свой, особенный путь, что наша любовь окупает всё, — Серёжа мотает головой. — Она не окупает то, что ты со мной несчастлив. Кирилл слишком расслаблен, чтобы разреветься вслед за Олегом, и он уж точно не хочет возражать Серёже. Потому что здесь он не прав. Олег с ним куда счастливее, чем без него. Олег не возражает, он явно исчерпал свой лимит. Он уже сделал всё, чтобы показать Серёже, что он в порядке и способен принимать за себя решения. Правда, Кирилл не очень понимает, почему для этого он выбрал ругательства. Серёжа позволяет Олегу встать с пола, проводит рукой по его коленям, заставив возмущённо прошипеть. Кирилл чувствует, как дёргается только успокоившийся член. Блять, он совсем не уверен, что сможет держать себя в руках, если они зайдут дальше. Как вообще он сможет проследить, чтобы все остались живы? К счастью, Серёжа отправляет Олега в душ и притаскивает Кириллу бутылку с водой. Это опять зеркально отображает действия Птицы, но Кирилл ощущает себя совершенно по-другому. Принимая бутылку, он улыбается. Олег возвращается из душа в футболке и трусах, видимо, чтобы не провоцировать. Судя по залипшему Серёже, получается не очень. Смотря на них, Кирилл вообще не понимает, как они продержались так долго. Он всё ещё помнит, что хотел вытрясти из них все подробности про заказчика, но Кирилл слишком устал, чтобы делать что-то подобное прямо сейчас. Олег ложится рядом с ним. Кирилл всё ещё чувствует боль, даже смотря на него, но уже почти уверен, что сможет с этим справиться. Он засыпает, закинув руку на Серёжу и с Олегом за своей спиной.