***
Арсений вежливо улыбается той самой женщине, которая оказалась его хорошей знакомой ещё с Парижа, и отходит в сторону бара, чтобы взять себе бокал красного полусладкого. Пока бармен умело наливает неполный бокал, Попов думает о том, что чувствует себя хорошо в такой атмосфере пафоса с легким налетом снобизма и огромной кучей денег, потому что жил так последние лет десять. — Арсений Попов? В России? Я уж думал, что мне показалось, — раздаётся смутно знакомый мужской голос и Арс поворачивается, чтобы узнать кто это. — Захотелось вновь на родную землю, Александр Дмитриевич, — усмехается Попов и пожимает руку высокому мужчине в теле. С Вишняковским они знакомы тоже довольно давно, тот постоянно предлагал купить его бизнес, даже когда тот не был особо прибыльным, но Арс никогда не соглашался, каким бы выгодным это предложение не казалось тогда. — Думается мне, что не надолго, — хохочет Вишняковский и Арсений пожимает плечами, стараясь не бросаться словами. Знал бы этот живой кошелёк, что Попов и сам нихера в своей жизни не знает, на самом деле. — Я хотел тебя познакомить со своим сыном, Арсений! Мальчик перенял мои гены и делает просто нереальные успехи! — взволнованно говорит Александр и оглядывается, а потом машет кому-то рукой, подзывая к себе. Арсений делает глоток вина и переводит взгляд на толпу. Мужчина замечает Шастуна рядом с Добровольским и понимает, что они оба сверлят взглядом его самого и Вишняковского рядом. Причём, не самым дружелюбным. Интересно, а где родители этих двух? Он бы хотел посмотреть. Попов ловит взгляд Антона и хмурится, чуть кивая на Александра. «Что за херня?» Шастун отрицательно качает головой, но продолжает пристально наблюдать. Арсений вздыхает и переводит внимание на собеседника как раз вовремя. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, наслышан о Вашем опыте и работе, это просто невероятно! — речь немного заученная, преувеличено восторженная, словно ему так приказали говорить. Арс даже догадывается кто. — Да, Кирилл, спасибо, — вежливо улыбается Попов и снова пьёт, не зная что сказать ещё. Паренёк, наверняка, даже понятия не имеет о чем говорит, папочка научил его стандартному тексту, чтобы представить влиятельным предпринимателям. Арс знает что это такое и как это выглядит, но не противится. Родители продвигают детей, лишая выбора. Дети, не имеющие никакой возможности принимать решения. — Как Вам удалось встать на ноги в чужой стране, не имея ничего? — спрашивает парень и к нему подходит его, судя по всему, дама сердца, но на неё он не смотрит от слова совсем. Странно. — Я много работал и получил то, что имею, поэтому советую всегда слушать себя, — усмехается Арс и допивает бокал, замечая, как ему улыбается миссис Ламберт, — вынужден вас покинуть, джентельмены, некрасиво заставлять даму ждать, — добавляет мужчина и ставит посуду на барную стойку, вежливо кивая Вишняковским и уходя. Арсения все ещё беспокоит то, с какой злостью Добровольский сверлил взглядом чету Вишняковских, поэтому в голове он ставит на этом пометочку. — Mme Lambert, comme je suis heureux de notre rencontre dans mon pays natal!(1) — восклицает Попов и улыбается женщине, которая приветственно разводит руки, чтобы обнять его. — Cher Arseny, je suis heureux de vous voir ! Tu n'as jamais expliqué pourquoi tu es parti, chérie,(2) — имя брюнета даётся ей с большим трудом до сих пор, но она старается, поэтому Арс улыбается, отстраняясь. — Je vais tout te dire maintenant,(3) — заговорщически шепчет Попов и под ручку уводит миссис Ламберт к бару с другой стороны зала.***
— Что за хуйня? Почему они вообще разговаривают? — шипит Антон и испытывает просто ебейшее желание курить. Арсений Сергеевич улыбается отцу Вишняковского, а потом и сам Кирюша подбегает, а за ним и Лиза, но на неё Попов обратил лишь необходимый минимум внимания. — Тох, он в списке Форбс по России и Европе, ты сам как думаешь? — резонно уточняет Паша, но ему тоже не нравится эта картина. Кирилл выглядит слишком беспечным, потому что не получил должного наказания. — Мне нужно предупредить Арсения Сергеевича, — фыркает Шастун и дергается вперёд, чтобы подойти к учителю, но Добровольский дергает его назад, заставляя стоять рядом. — Ты ебанулся? Стой, где стоишь, — шипит друг и он действительно выглядит раздражённым. Ладно, Антону от этого легче. Не он один тут на говно исходится. Но тут Арсений Сергеевич прощается и уходит от них к женщине в возрасте, с которой они тепло здороваются и идут в другую сторону зала. — А теперь, идём, нас там ждут, — Паша обхватывает Шастуна за талию и тащит в сторону их семей, а парень все смотрит вслед Попову. Как же охуенно он выглядит в этом всем, не зря так орал на свою помощницу.***
Вечер проходит прекрасно по меркам Арсения, и максимально уебски по меркам Антона. Пока Попов порхает по залу и общается со всеми, с кем давно не виделся, Шастун хлещет шампанское и вставляет что-то умное в общий диалог. Голову уже ведёт, поэтому уровень злости и беспомощности достигает апогея со скоростью света. Отец что-то без устали говорит о бизнесе, стратегиях, экономике, акциях, власти, законности и прочем, а Антон пропускает большую половину, не желая выслушивать это все. И все бы так и шло, пока к ним не подходит Александр Вишняковский с сыном и невесткой. Прекрасно. — Андрей, здравствуй, дорогой, — говорит отец Кирилла и Шастун-старший широко улыбается, здороваясь со своим хорошим знакомым. Он просто ничего не знает, Антон. Просто ничего не знает. Но беспричинная обида начинает скрести горло и Шаст запивает ее шампанским. Паша рядом, как коршун, следит за другом и за тем ублюдком, который оценивающе бегает взглядом по ним двоим. Желание разбить лицо уебку растёт в геометрической прогрессии. Родители общаются, улыбаются и снова захватывают друг друга интересными для них темами, пока четверо подростков, которые когда-то были хорошими друзьями, сверлят друг друга злыми взглядами. Вот она светская жизнь. — Ребят, вы же так давно друг друга не видели, сходите пообщайтесь! — выдаёт отец Паши и мысленно Шастун бьется головой об стену пару раз. А потом бьет Кирилла головой об стену. Они отходят от родителей в полном молчании и достаточно далеко, чтобы их никто не слышал. — Выглядишь неплохо, Шастун, — выдаёт Лиза, держась ручонками за локоток Вишняковского-младшего. Тот чуть морщится из-за выбора первой фразы и вздыхает. — Все подбираешь за мной разный мусор? — зло ухмыляется Антон, но алкоголь даёт о себе знать и все чувства будто усилились. Внутри него зима. Все во льду, замерзло и замерло, в частности и сердце. Он злится, поэтому будет бить по больному, защищаясь. Ему плевать. Паша даже не собирается тормозить друга. Если надо, то он встанет рядом и будет драться с ним. Все, что сейчас выйдет изо рта Шастуна, Кирилл заслужил. — Не смей оскорблять ее, — подаёт голос сам виновник этой ситуации, а Шаст чуть ли не скалится, смеясь. — Когда это ты член в заднице променял на свой хуй в вагине, Кириллушка? — Хватит, это.. — начинает Лиза, но Шастун не даёт ей и слова вставить. — Закрой рот, Лиза, я достаточно молчал, пока вы оба жили обычной жизнью, — фыркает Антон и допивает шампанское залпом. Паша рядом молчит, но выглядит достаточно злым, чтобы попытаться сделать хотя бы шаг в сторону Антона. — Обычной? Ты не был с ним, когда он... — начинает девушка, но никто не хочет слушать эти оправдания, поэтому парень нагло перебивает её. — Когда он нюхал, кололся, употреблял и даже не пытался притормозить? Когда он ловил белок чаще, чем любой охотник, и творил лютую хуйню? — шипит Шаст и пьяно ухмыляется, с наслаждением наблюдая как каждое слово заставляет Вишняковского морщится. — Что-то хочешь сказать, ошибка гинеколога? — выплёвывает блондин в сторону своего бывшего парня и делает небольшой шаг вперёд, а Добровольский напрягается, за руку возвращая его на место. — Ты тогда оказал для меня большую услугу, но не приписывай себе больше, чем ты сделал, — голос дрожит, но совсем немного, и видно, как он посильнее хватается за Лизоньку. Держи свою куклу крепче, потому что это может быть последнее, что ты делаешь. — Поверь, я оцениваю достаточно верно то, что я для тебя сделал, животное, — рычит Антон и сжимает кулаки, готовый разбить это мерзкое лицо в мясо, — благодаря мне у тебя вообще был шанс начать все заново. — Шастун, ты не дохуя ли.. — хорошее начало, Лиза, но Антон быстрее. — Завали свой ебливый рот, тебе вообще как самой встречаться с геем? У него же даже не встаёт на тебя, я прав? — смеется гиеной Шастун и замечает официанта с подносом шампанского, — секунда, — и шаткой походкой уходит, собираясь взять сразу два. — Останови его! — шепчет Лиза Паше, а тот качает головой, хмурясь. — Никогда. Вот ваше вечное наказание. Он не оставит ни одного вашего греха не упомянутым, а я буду стоять рядом и подливать масла в этот огонь. Вы сами виноваты, — выдаёт Добровольский и хмыкает, отвлекаясь на сообщение в телефоне. — Что, Кирилл, так и не начал лечить голову? Рассказал ли ты Мансуровой как ты сходил с ума? — фыркает Шастун, быстро вновь оказавшись рядом, глотает шампанское в перерывах между словами, — как бился в истерике, как не мог понять где начинается и заканчивается реальность? Лиза хмурится и смотрит на своего спутника, потому что это враньё, у Кирилла все не так плохо. Но опущенные глаза Вишняковского говорят об обратном. Почему Шастун всегда знает больше? Чем он заслужил это? — Сейчас мне лучше, Антон, я не вижу поводов... Ага, попробуй ещё раз. — Каждый шрам, который я ношу на своём теле, это все из-за тебя, ты ничтожество, Вишняковский, и эти клиники тебе не помогут, — шипит, словно змея, Антон и подходит ближе и ближе, а игристое в крови лишь подначивает, — ты ничтожество, ты ничего не можешь без этого мира, только благодаря твоей фамилии у тебя есть какая-то известность, но без неё ты никто, слышишь? Обстановка накаляется и Кирилл начинает злиться в ответ, хмурясь и собираясь начать отвечать вопреки всему тому, что ему говорили психологи. — Закрой рот. Со сколькими ты был кроме меня? Ты шлюха, Шастун, ты никогда не поменяешься. Затылок Антона словно окатывает ледяной водой и чистая ярость вскипает в венах. — Ебучий наркоман, ты будешь мне что-то предъявлять? Я спас тебя от смерти в дурке, где тебя бы обкололи всем, чем можно, и ты бы лежал овощем, — Шастун начинает повышать голос, потому что этот нарик его вынуждает. Паша рядом оглядывается на наличие взглядом и с печальным вздохом замечает взгляд Арсения Сергеевича. Видимо, тот уже довольно долго следит за этим. Что ж, видимо пришло семье Антона узнать правду о том, что случилось в ту самую ночь, когда он впервые сам позвонил и попросил их о помощи. — Я бы справился и без тебя! — вскрикивает Вишняковский и делает пол шага вперёд, выглядя уже довольно злым. — Рассказал ли ты Лизе всю правду, Кирилл? — вдруг шепчет Антон и так гадко улыбается, что это даже неприлично. А Вишняковский теряется и вот та самая секунда, где он вспоминает, глядя в глаза своей первой и единственной любви, с которой сотворил ужасное. — Какую правду? — подаёт голос Мансурова и хмурится. Видимо, она многого не знает. — Я подсыпал в бутылку воды Антона наркотики, а потом пытался его изнасиловать, — вдруг начинает говорить Кирилл, так и не отрывая взгляд от зелёных глаз напротив, которые заливаются гневом и страхом с каждой секундой. Как и в ту ночь. — А потом я чудом очнулся и оттолкнул его, но этому психу стало мало, да? — Да, я взял маленький нож с кухни и напал, — парень сглатывает и не может поверить, что впервые говорит правду, а Антон издевательски ухмыляется, хоть и все ещё страшно вспоминать ту ночь. Шастун хочет возмездия хотя бы в такой форме. Лиза точно бросит Кирилла, когда поймёт, что ее нагло обманывали. — Исполосовал мне все руки, пока я защищался, и не выпускал из квартиры, а потом пришёл в себя и умолял никому не рассказывать, но ты и сам неплохо справляешься? — язвит Шаст и опрокидывает в себя целый бокал шампанского, чувствуя полноценное опьянение, которое и позволяет ему делать то, что он делает. Трезвый он бы и не заговорил с ним. — Одно моё слово и твоя никчемная... — начинает Антон, но вдруг резко мир пошатывается, а левую скулу опаляет болью и что-то как будто хрустит. Шаст надеется, что не его челюсть, в которую Кирилл и метился. Все вокруг вскрикивают и прикрывают рты, не желая влезать в драку, Паша отталкивает Вишняковского, но ему, судя по всему, мало и он лезет вперёд, чтобы добавить Антону. Добровольский отыскивает взглядом хоть кого-то, кто сможет помочь в моменте, и этот кто-то уже рядом, заламывает руки Кириллу. — Спасибо, Арсений Сергеевич, — выдыхает Паша и поворачивается к другу, усаживая его спиной к стене и щёлкая перед лицом пальцами. — Шаст, слышишь? — Что здесь происходит? Кирилл?! — восклицает Вишняковский-старший и видит, как его сына держит Арсений, а Кирилл разве что слюной не капает от злости. — Антон?! — вскрикивает мама Шастуна и присаживается перед ним, осматривая, — нужен врач, что случилось, Паш? — Кирилл ударил Антона, насколько я успел заметить, — подаёт голос Попов и стоит буквально в ахуе, держа юношу, который рвётся, как тигр в клетке. Сейчас произошло столько всего, что вопросов стало в шесть раз больше. — Не нужен врач, я поеду домой, мам, — хрипит Антон и сглатывает. Болит, но не так, как сломанная челюсть. Значит, ничего страшного. — Сын, тебе нужен осмотр, поехали, — возражает Шастун-старший и хмурится, посматривая на чету Вишняковских. Он обязан узнать в чем дело. — Пап, все нормально, этот слабак даже ударить нормально не смог, — усмехается Антон и Паша рядом вздыхает с улыбкой. Такой дурак. — Я поеду с ним, отзвонюсь, как привезу принцессу, — чеканит Добровольский-младший и подаёт другу руку, а тот поднимается, чувствуя небольшую головную боль, чтобы уехать домой. Там, где спокойно. — Арсений Сергеевич, спасибо, — отец Антона жмёт ему руку и чуть улыбается, а потом идёт следом за сыном, чтобы проводить. Арсений смотрит на Кирилла и не может понять в чем дело и где он уже видел подобного рода срывы. Вишняковский-старший поспешно уводит сына и невестку, а мать Антона подходит к Попову. — Спасибо и извините, что Вам пришлось стать свидетелем подобной картины, Антон хороший ученик и эта ситуация... — начинает женщина, но Арсений перебивает, чтобы успокоить её. — Все в порядке. Антон действительно не причём в этой ситуации, — говорит Попов, но в голове у него картинка, где абсолютно злой Шастун что-то говорит Кириллу, заливает в себя шампанское, а потом ещё и повышает голос. Что же, черт возьми, произошло? Мама Антона улыбается и кивает, уходя вслед за мужем. Все расходятся по своим компаниям, потому что переполох быстро устранили, и Арс думает о том, что ему здесь нечего делать больше. Именинник давно уехал, оставив здесь всех тусоваться, Попов честно отдал своё внимание, поздравил лично, пожал руку, вытерпел этот гадкий масляный взгляд. Что ещё? Ничего, поэтому мужчина решительно идёт к выходу, по пути прощаясь со знакомыми, а внутри себя надеясь, что в России он будет видеть их реже, чем во Франции. Конечно, уехать ему удаётся не сразу, потому что миссис Ламберт очень настаивала на встрече где-то в спокойном месте и они проговорили ещё около часа, решая в какой день они смогут увидеться. Женщина любила Арсения как друга, потому что тот не раз выручал её в трудных ситуациях, и ей казалось, что им интересно общаться. Попов не против, поэтому очень ждал следующей встречи только с ней. Уже когда Арсений выходит на улицу и идёт к своей машине, то его телефон звонит. Он достаёт гаджет и смотрит кто же его беспокоит в такой поздний час. Антон Шастун Лучше и не придумаешь. Арсений улыбается и отвечает на звонок, быстро шагая и впервые радуясь, что за него кто-то открывает ему двери. — Антон? В трубке слышен тихий смешок. — Да. — Все хорошо? — Да, Арсений Сергеевич. Спасибо, — говорит Антон, а Попов закатывает глаза, закусывая губу в улыбке. Алкоголь делает все хуже. — Благодарил бы, если бы тебе вообще не прилетело, — вздыхает мужчина и поднимает перегородку между собой и водителем. — Это было неожиданно, — усмехается Шастун, а потом шикает на кого-то, — иди уже отсюда! Это не Вам, Арсений Сергеевич, — спешит добавить юноша и Арс смеется, качая головой. — Да я понял, спасибо. Что произошло? В трубке воцаряется тишина на добрых секунд десять, а потом Антон вздыхает. — Это не телефонный разговор, Арсений Сергеевич. Вы заняты сейчас? Вот так просто. Хочет предложить просто приехать и поговорить. Учитель и ученик разговаривают посреди ночи в пустой квартире, оба нетрезвые. Где-то Бог стучит указкой по своей доске, где он видит, как Арсений соглашается на это. — Нет. — Я пришлю адрес в смс. — Хорошо. — Хорошо. И Антон отключается. Арсений называет водителю адрес и думает. Мальчишка непростой, так рвётся к свободе. Чем-то напоминает Арсу его самого в эти годы и это сравнение заставляет мужчину посмеиваться. Вот это уровень самовлюблённости. Попов думает о том, что это неправильно — ехать к своему ученику посреди ночи домой. Но порог неправильности он перешагнул и не заметил, когда пообещал быть на стороне Антона. Теперь уже поздно, Арсений Сергеевич. Постарайтесь держаться на плаву. А Шастун в это время просто кричит в подушку несколько секунд и не знает почему вдруг решился рассказать эту историю кому-то, кто не был в его жизни на тот момент. Почему вообще позвал Арсения Сергеевича к себе? Да потому что нравится он тебе, Шастун! Давай, вспомни на кого дрочишь по ночам! Антон накрывает лицо ладонями и вздыхает, перевернувшись на спину. Попов ведь учитель, но и Шаст совершеннолетний, хотя и не отменяет того, что его ученик. Почему он вообще думает об этом? Никаких отношений не будет и быть не может, это все бред. Но мерзкий голосок внутри говорит: «Ты же хочешь быть с ним» и это не помогает. Они друзья, как учитель и ученик, просто они из одной сферы и им придётся сталкиваться на мероприятиях. Да и Арсений Сергеевич вовремя среагировал, потому что Вишняковский одним взглядом мечтал убить. Все будет хорошо, Антон, просто расскажешь, вы поговорите, а Попов поедет к себе. Все просто. Домофон звонит и парень смотрит на учителя в маленьком дисплее, улыбаясь. Серьёзный, намерен на серьёзный разговор. Это мило, учитывая как чертовски сильно он прав. Минуты, пока мужчина поднимается в лифте, и вот входная дверь открывается и Шастун даже немножко задерживает дыхание. Арсений Сергеевич заходит и улыбается, как и всегда. Красиво. — Проходите, Арсений Сергеевич, хотите чего-то? — тихо говорит Антон и не может не улыбаться в ответ. — Арсений. Ночь на дворе, я у тебя в квартире, — вот так просто они переходят на ты и это ещё один шаг, — да, сделай кофе, пожалуйста. Антон кивает и идёт на кухню, ощущая себя будто голым, пока Арсений осматривает все, что попадается его глазу. — Сладкий бисквитный или фруктовое дерево и апельсин? — Эти извращения с кофе.. — закатывает глаза Попов и усаживается на высокий стул за барную стойку, — сладкий бисквитный. Антон кивает и кидает капсулу в кофе-машину, ставя вниз кружку, чтобы наполнить напитком. Они молчат пару минут, пока готовится кофе, но всему приходит конец. Человек умирает в конце, ночь заканчивается. Все заканчивается. Так и их молчание. — Так что произошло? Зачем ты выводил его? — да, Арсений видел, что Антон каждой репликой доводил ситуацию до пика. Шастун отводит глаза в сторону и опирается руками на столешницу позади себя. — Это.. Мы давно знакомы. Мало сказать «знакомы», мы с ним были.. — начинает Антон и пытается справиться с собой, чтобы сказать это впервые за два года. — Парой? — тихо спрашивает Арсений и юноша благодарно улыбается, кивая. — Да, мы были вместе. И Вы.. — Антон переводит взгляд на учителя и тот хмурится, склонив голову, — ты. Ты знаешь, что в шестнадцать лет с кучей денег на карте самое главное не сойти с ума и не скатиться вниз по наклонной. — Кучи денег у меня не было, но я понимаю о чем ты говоришь, — улыбается Арс, тихонько отпивая кофе из бокала. Да, Антон решил, что самое время попить кофе в бокалах. — И если у меня была цель, как и сейчас, то у Кирилла её никогда не было. Он наслаждался всем, что ему давали родители, просил больше, а так как он долгожданный ребёнок, то ему разрешали всё, — вздыхает Шаст и смотрит на то, как учитель обхватывает рукой кружку. Красиво. Он бы хотел сделать фото. — И из-за этого в какой-то момент он решил, что ему мало алкоголя, клубов и прочего, и попробовал диэтиламид лезиргиновой кислоты, — хихикает Антон и смотрит, как вытягивается лицо Арса от удивления. — Почему нельзя сказать просто ЛСД? — Я горжусь тем, что из химии знаю название довольно сложного соединения, — гордо вскидывает подбородок юноша и мужчина смеётся, качая головой. Мозг этого парня работает в другой плоскости, это точно. — Сначала ему понравилось, он стал чаще употреблять, тратить на это все деньги, которых было жопой жуй, но потом с «дискотечной» наркоты он пересел на кокаин, — кривится Антон и топает к холодильнику, чтобы взять воды. Сушняк из-за шампанского начинает подступать уже сейчас. — И началось, — парень садится на столешницу, устав стоять, и пьёт так жадно, что Арсений отводит взгляд, делая пару глотков кофе. — Кокс, амфик, всякие «новые» смеси, все шло в ход. Я пытался образумить, манипулировать, лишь бы он прекратил, лишь бы ад закончился, но ада я ещё не видел, — печально усмехается Антон и вздыхает, смотря в глаза мужчины. — Он перешёл на что-то более тяжелое? — предполагает Арс и отставляет бокал в сторону, внимательно слушая парня. Тот хмыкает, кивая. — Да, он попробовал героин. И тогда начался ад. У него и до этого случались галлюцинации, но безобидные в виде гномиков и прочего, но в один момент он не узнал меня и выгнал из квартиры ночью в одних трусах, — парень запрокидывает голову вверх и прикрывает глаза. Все ещё тяжело вспоминать. — Если тебе сложно рассказывать, то не нужно, я не... — Попов хмурится и машет головой, но Антон вновь смотрит на мужчину и чуть улыбается. — Это тяжело, но я хотел бы, чтобы ты знал, — шепчет парень и отводит взгляд в сторону, вздыхая. Внутри все клокочет, но он справится. Ему хочется, чтобы Арсений знал, что Антон ему доверяет. — Я еле выпросил у консьержа его дома позвонить, чтобы Паша приехал и забрал меня. Это было начало конца. Он убивался, звонил мне, я приезжал, мы спали и он начинал сходить с ума. Меня забирал Паша и все по-новой, — Арсений чуть кривится и чувствует, как злость поднимается в груди. Какой же моральный урод Кирилл оказывается. Поэтому отец и не показывал его до сегодняшнего дня никому. «Удивительные успехи». — Я выдержал ровно два месяца такого, мне исполнилось шестнадцать в феврале и я решил, что нужно постепенно избавляться от него в своей жизни. Никаких сил бороться не оставалось, но и резко оборвать все связи было опасно, — говорит Антон и неожиданно начинает смеяться, опустив голову. Попов хмурится и встаёт со стула, подходя ближе и кладя руку на плечо. Парень поднимает голову, а глаза на мокром месте. — Я в порядке, Арс. Все хорошо, просто... — Да, — хрипит Арсений и чуть улыбается, кивая, — понимаю тебя, — и тут Арс вспоминает где видел такой взгляд, как у Кирилла. Мужчина отходит и садится обратно, не желая нарушать личное пространство ученика. — И все бы хорошо, но он словно почувствовал, что все идёт по наклонной. В тот вечер я приехал и начал собирать свои вещи, что у меня были в его квартире, — Антон хмурится, вспоминая как беспорядочно пихал все в большую спортивную сумку. — Подожди.. Сколько ему было? — Арсений хмурится, пытаясь понять где вообще были их родители. — Семнадцать. Арс, мы все живем отдельно от родителей лет с пятнадцати, — ухмыляется Шастун и снова пьёт из бутылки, чувствуя как горло сушит. Попов качает головой и вздыхает. Это просто ужасно. Брошенные на произвол дети в огромном городе. — Я приехал и стал собирать вещи, а он уже был вгашенный. Просто в слюни, даже взгляд сфокусировать не мог. Я пытался не агрессировать, но он стал просто... — цензурных слов не было и Антон беспомощно посмотрел на мужчину, спрашивая разрешения. — Конечно, ты у себя дома. Это я тут гость, — успокаивающе улыбается Попов и Шастун улыбается в ответ. Господи, всегда бы так. Сидел бы напротив и улыбался. Отставить, рядовой Шастун, курс на другие мысли. — Стал доебываться до меня. Приставать. А он уже был похож на этих уличных наркоманов. Непромытый, постоянно сальные волосы, весь потный и этот кислый запах был будто повсюду. Полез целоваться, я его оттолкнул. Пошёл на кухню, чтобы промыть рот, попить. Я не мог знать, что в бутылке будет наркота, — Антон замирает взглядом на плитке пола и становится будто каменным. А Арсений боится даже предполагать, потому что в голове только самые страшные мысли. — Я не помню момент, когда меня вырубило, но помню, что очнулся в тот момент, когда он снимал с меня джинсы и трусы, — и мужчина морщится, качая головой. Потом смотрит на мальчишку и не может поверить, что кто-то посмел такое сделать с ним. — Я оттолкнул его, помню, какая тяжелая была голова и как она болела, я ничего не понимал, а потом он просто озверел и.. — Антон сглатывает и поднимает глаза на Арсения. И в них всё. Страх, боль, злость. От этого взгляда у Попова перехватывает дыхание на секунду и он не может не смотреть в ответ. — Он схватился за нож. Напал на меня, пытался задеть что-то поважнее, чтобы убить меня, но я защищался руками и ногами, — он почти шепчет это, сжимая в руках бутылку и криво ухмыляясь. — Я помню, что все было в крови, что телефон выскальзывал из рук, пока я звонил родителям. Мой первый порыв был позвонить маме, потому что мне было страшно и больно, я чувствовал, как слабею, а потом.. — Арсений хочет подойти и обнять, чтобы парню стало легче, но это будет лишним в их взаимоотношениях, очевидно. — Потом он пришёл в себя. И начал рыдать. Навзрыд, громко, отчаянно. Умолял меня никому не рассказывать, чтобы его не положили в дурку, стоял на коленях, а я был влюблённый шестнадцатилетний идиот, поэтому когда за мной приехала мама я просто молчал и ничего не говорил об этом. Единственное, что я сказал, что я не собирался убивать себя, чтобы меня не положили в больницу. Арсений сидит и у него в голове не укладывается, как шестнадцатилетний пацан справился с этим всем молча, как вытерпел это все и как ещё не убил Кирилла. — Дима и Паша знают об этом всю правду. Теперь ты. Родители, видимо, тоже скоро узнают, — вздыхает Антон и опускает голову, морщась. — Они должны знать. Он опасен для общества, — тихо замечает Арсений и щёлкает суставами на пальцах, потому что не может усмирить иррациональный гнев внутри себя. Вишняковский должен поплатиться за все, что сделал. Попов замечает, что парень в кофте с длинными рукавами и в спортивных штанах. Он скрывает, но так умело, что Арсений даже не заметил ничего особенного. — Ты прав, знаешь. Я должен был ещё тогда заявить на него, но мне было всего шестнадцать и я... — Антон вздыхает и непроизвольно тянет рукава кофты, чтобы закрыть ладони, складывая руки на груди. — А теперь тебе восемнадцать, Антон, и ты должен сказать родителям, — на самом деле Арсений и сам бы, вероятно, не сказал бы своим об этом, но он решает умолчать, потому что родители Антона способны призвать Вишняковского к наказанию, а то, что этот урод должен быть наказан, это без сомнений. — Я скажу. Завтра поеду к ним домой и расскажу. Понимаешь, он даже попытался унизить меня сегодня! Это просто смешно, как он до сих пор думает, что я поведусь на его манипуляции! — вскрикивает Шастун и спрыгивает со столешницы, начиная ходить по кухне, — он вообще охуел! Понимаешь? Он почему-то уверен в том, что ему ничего не будет, он был так уверен... — Срок давности преступления, Антон. В России существует система, по которой на все правонарушение накладывается срок давности. Грубо говоря, если ты о краже заявишь через два года, то это уже будет преступление с вышедшим сроком давности наказания за него, — объясняет Арсений и чуть улыбается, наблюдая, как парень надулся, словно хомяк, — но он не совсем знаком с законом, судя по всему, да и не умело оценил тяжесть своего преступления, так что, ему есть чего бояться. Антон вдруг останавливается и прищуривается, смотря на мужчину, а тот с трудом не смеётся. — Ты учитель французского, а не права. Откуда ты знаешь о сроках давности? — Oui, je suis généralement polyvalent(4), — усмехается Арс и смотрит на юношу, который секунду обдумывает сказанное, а потом так гадко ухмыляется. — Je me souviendrai, Арсений Сергеевич, (5) — смеётся Антон и подходит чуть ближе к стойке, не прекращая улыбаться, — может останешься? У меня отдельная комната, я постелю, — вздыхает Шаст и смотрит на часы на микроволновке. 01:20. — Нет, я с водителем, Антон. Все в порядке, поеду домой, — устало улыбается Арсений и встаёт со своего места, а Антон уже стоит рядом, так что к двери они идут плечо к плечу, переглядываясь и улыбаясь. — Антон, я рад, что ты открылся мне, и что доверяешь, потому что я действительно хочу лишь тебе помогать, — тихо говорит Арс уже у двери, обувшись, — и ты можешь в любой момент набрать мне, хорошо? Я живу один, нет ни одной проблемы, даже если это будет посреди ночи, хорошо? Шастун широко улыбается и закусывает губу, кивая, как китайский болванчик. Арсений Сергеевич переживает, заботится. Бабочки в животе Антона грозятся оставить синяки на теле изнутри. — И обязательно расскажи родителям, — добавляет Арс и пару секунд неловко стоит, взявшись за ручку двери, а потом кивает сам себе и уже нажимает, чтобы открыть, но Антон вскрикивает, привлекая внимание. — Ты знаком с Вишняковскими? — этот вопрос не давал покоя Шастуну весь вечер, так что он должен спросить. Арсений отпускает ручку и чуть улыбается, кивая. — Да. Я знаком с его отцом, но он редко говорил про сына, знаешь, мы больше общались по деловым вопросам. — А зачем он тебе сегодня его показал? — хмурится блондин. — Пытается продвинуть его в предпринимательство, рассказывал про гены и про то, что Кирилл делает большие успехи в этом, — смеётся Попов и пожимает плечами. — Арс, он же.. Он.. Понимаешь, когда я говорил, что у него с головой проблемы, то это прям правда. Психиатр устанавливал ему диагноз. Психотическое расстройство на фоне употребления психоактивных веществ, как-то так, — шепчет Шастун и он напуган все ещё. А у Кирилла-то и правда слетает кукуха. — Он же лежал где-то, наверное? — резонно, Арсений Сергеевич. — Да, лечил свою зависимость, но Лизонька по первому зову тащит ему наркоту, Арс, — фыркает Антон, криво ухмыляясь, — Ты видел его взгляд? Он готов был своими собственными зубами откусить от меня кусок. И это правда. Вишняковский-младший убил бы Шастуна, если бы не куча людей вокруг. — Скажи родителям. Парню нужно лечиться, — говорит Арс и зевает, прикрывая рот рукой. — Давай, увидимся в понедельник! Езжай спи, я итак задержал тебя, — улыбается Шаст и подходит к двери, через мужчину протягивая руку и открывая. Они так близко, буквально секунду смотрят друг другу глаза в глаза, и Арсений уже хочет шагнуть назад, как Антон шагает сам. — Давай, пиши в любое время, если буду нужен, — усмехается Попов и выходит, облизывая губы, потому что от чего-то стало мало влаги в теле. — Обязательно. Напиши, как приедешь домой, хорошо? — Хорошо. И они друг другу так широко улыбаются, пока двери лифта не закрываются перед носом Попова и не разделяют этих двоих.