***
— Зачем на улицу вышла? — ты угрюмо, немного осуждающе смотришь на меня из салона машины. Я лишь ухмыляюсь и поднимаю голову вверх. Снова сыплет снег. Внезапно захотелось раскинуть руки в стороны и рассмеяться. Громко, чтобы все слышали. — Тебе нельзя. — Лучше пусть я увижу тебя в твоей машине, чем в своей больничной палате, — облокачиваюсь на светофор, замечая, что при каждом сказанном мной слове изо рта вылетает белый пар. Я не хочу, чтобы ты запомнил меня такой беспомощной, полуживой... Такой, от которой не останется ничего, кроме пустоты... — Ты даже на пороге смерти не меняешься, — как-то горько усмехаешься и ерошишь свои розовые волосы рукой. Тяжко вздыхаешь и достаешь с заднего сидения пакет. — Держи, тут фрукты и твой любимый белый шоколад. И прошу тебя, звони мне. Каждый день звони. Просто так можешь, без повода. — Да-да, конечно, — киваю головой, принимая пакет из рук. Я знаю, что ты волнуешься обо мне, пытаешься заботиться, но ничего не можешь сделать. Вся твоя жизнь — это бесконечная дорога, тогда как моя — ожидание и ком из сумбурных событий. — А теперь езжай. Я знаю, что ты не должен задерживаться. И не говори никому. — Глупая, — ты прикрываешь глаза и облокачиваешься на сидение машины. Я подхожу к автомобилю и смотрю на тебя, пытаясь угадать твои мысли. Почему возишься со мной? Почему приехал? Зачем я тебе нужна, если скоро умру? Не придаю особого значения тому, что ты высовываешься из окна, чтобы быть ко мне ближе. Только когда понимаю, что ты меня целуешь, осознаю реальность происходящего. Ощущения двоякие: какая-то смесь счастья и жалости к себе. Даже вырываться и отбрыкиваться не особо хочется. Хочется запомнить этот момент. — Не отчаивайся. Улыбнувшись на прощание, ты заводишь машину. А мне остается только стоять и смотреть, как автомобиль скрывается в снежном вихре. Горько улыбаюсь замерзшими губами. Ты ведь прекрасно видишь, как я извелась, как мне больно смотреть, когда ты уезжаешь. Но и я не могу тебя держать здесь. С неба вновь падает замершая вода. Уже не живая, но пока не мёртвая. Словно я. Скоро я стану замерзшим трупом...***
Сжимаю в руке телефон и пачку сигарет. Меня разрывают непонятные чувства тоски и радости. В голове эхом отдаются слова врачей... Она не протянет больше двух дней... Я знала, что срок уже близко. Чувствовала, что вот-вот умру. И от этого появилось странное смешанное чувство. Радость, что скоро это закончится. И тоска, потому что умру в одиночестве. Тоска по... розоволосому придурку. По этой выскочке Драйвер. По этой стерве Вотерман. Они ведь даже не знают о том, что меня скоро не будет. Интересно, а если бы знали, то пришли бы? Пальцы сами набирают номер. Рука сильнее сжимает пачку. В телефонной трубке гулким эхом отскакивают от стенок динамика гудки, но я знаю, что ты не ответишь. Ты занят. Механический голос сообщает мне об этом и просит оставить сообщение после сигнала... — Привет, Драгион. Знаешь, а я завтра умру, — ухмыляюсь собственной глупости. Ведь хотела сказать совсем другое, но не могу. Всегда было сложно сказать то, что на самом деле чувствую. - Смешно, правда? А за окном опять снег. В этом году много снега, не находишь? А помнишь ту фотографию, единственную, где я в старом пальто с сигаретой? Ты сказал, что сохранишь. Знаешь, Драгион... За всю мою короткую жизнь тот день был самым замечательным. Думаю, сам поймешь, почему. А теперь я уйду и заполню пустоту там, где меня уже ждут. Но я не хочу оставлять эту самую пустоту в тебе. И не хочу уходить от тебя. Потому что... Просто запомни, ладно? Я люблю тебя, Нацу... Опускаю руки, разжимаю ладонь. Телефон падает на пол, а я достаю из пачки необходимую мне сигарету. Уже все равно. Курить хочется больше, чем жить. Делаю затяжку, а боль в легких только усиливается. Из горла вырывается кашель, окрашивая фильтр сигареты в красный цвет. Уже чувствую, как пустота ждет меня...***
Нацу мчится, выдавливая из машины все, что может. Драгион пытается нагнать то упущенное время. Ведь знал, что нельзя было уезжать, оставлять ее одну. Зря только не пошел против работы и ее упертого взгляда. Останавливает машину около больницы, рывком открывает дверь и, забыв щелкнуть замком, бежит по лестнице. В сердце все еще живет маленькая надежда на то, что она еще жива, а то сообщение было ошибкой. Из ее палаты выносят тело. Нацу ничего не остается, кроме как схватиться за голову и осесть на пол. Его безумно трясет, он не хочет верить. Рука невольно достает телефон из кармана, чтобы прокрутить то последнее сообщение. Сообщение от той, что когда-то принесла в его жизнь яркие краски. «Ту фотографию, где я в старом пальто с сигаретой...» Конечно же, он помнил. Он помнил все, что касалось ее. Он помнил все моменты, которые были с ней. Пусть они были странными, своеобразными, даже слегка безумными, но по-настоящему живыми. «А теперь я уйду и заполню пустоту... Я не хочу оставлять эту самую пустоту в тебе... Я люблю тебя, Нацу...» Он миллион раз прокручивал эти слова. Он миллион раз смотрел на ее фотографию. Он миллион раз проклинал производителей сигарет. Он проклинал себя за то, что не успел...Сохрани мое фото на книжной полке, Там я в старом пальто с сигаретой во рту. Через миг разорвусь на осколки И наполню собой пустоту.