Как обдурить Молчалина, или Чацкий всегда здесь

Следующее утро протекало без проишествий. Аля вернулась с фехтования никем не замеченная. Николай, к сожалению или к счастью, на поляну не явился, поэтому занятие закончилось точно в срок. Когда девушка слезала с коня, Матвей произнес: - Вы бы заканчивали с этим, барышня. Того и гляди, кто-то узнает. Алексей Степаныч приходил, спрашивал, не ездит ли утром кто. - И что ты ему ответил? - с опаской спросила Аля. - Ответил, что никто по утрам кататься не соизволит, и что ежели нужно ему будет, то пусть с вечера говорит. Девушка улыбнулась. - Спасибо, Матвей. - Да не за что, барышня. Ловко Вы его тогда конечно! А шуму-то было, - и конюх рассмеялся. Завтрак протекал привычно размеренно и неторопливо, когда лакей объявил, что до Павла Афанасьевича прибыл посыльный. Фамусов встал и твердым, но несколько медленным шагом побрел в кабинет. Его домашний халат красного бархата смешно раскачивался при ходьбе, но этот же халат был одним из его любимых, поэтому смеяться в присутствии хозяина вещи было неприлично. Поэтому когда дверь закрылась, девушки посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, захихикали. Старик Москвин прятал улыбку под пышными усами. Павел Афанамьевич вернулся через пять минут с растерянным, но в то же время заинтересованным выражением лица. - Щербатовы, дворяне из недалекого поместья, через пять дней устраивают бал. Мы приглашены, - девушки вновь переглянулись и улыбнулись. - Но хватит ли этого времени, чтобы подготовиться? - Папенька, если ты пошлешь за нарядами и парикмахером сегодня же, то, конечно, успеем. И потом, это отличная возможность познакомиться с соседями поближе. Соглашайся, папа. - Право, если Федор Петрович не против составить нам компанию... - Мы не против, - за двоих ответила Аля. - Тогда я отправляю им письмо, что мы будем. И с этими словами Фамусов вновь пошел в кабинет, забавно покачивая халатом. Начались методичные приготовления к поездке. После завтрака велели послать за плятьями. Девушки решали, какое лучше подойдет для такого случая. Остановив свой выбор на светло-голубом для Али и розовом для Софьи, они сообщили это прислуге, не забыв упомянуть про корсеты и нижние платья. Последующие дни ознаменовались лишь прогулкой до реки да поездкой барышень на луга, где уже цвели новые, одурманивающие своим нежным ароматом цветы. Через пять дней к обеду прибыл парикмахер. Старик-немец уложил волосы Софьи на греческий манер, несколько подкрутив и без того вьющиеся волосы, а Але, по ее просьбе, убрал волосы в аккуратную шишку, закрепив большим количеством шпилек. Затем он причесал мужчин и ушел к себе во флигель - эту ночь он проводил в поместье Фамусовых. Мундиры были вычещены, платья отутюжены, и к шести часам нарядные гости и хозяева поместья уже собрались в гостиной. На дорогу Павел Афанасьевич отвел час, поэтому прибыть они должны были ровно к началу вечера. Конюх быстыми, но твердыми движениями запрягал в карету. Лошади упрамо пофыркивали, но не брыкались, поэтому уже через несколько минут экипаж выезжал из ворот поместья. Вслед мчащимся лошадям смотрел Молчалин. Он радовался, что хотя бы этот вечер сможет провести в тишине и одиночестве, без Фамусова и этих девушек, несмотря на то, что даже в обычные дни ни тишину, ни одиночество в его флигеле никто не нарушал. Через четверть часа старики, прислонив голову к стенке кареты, начали тихонько похрапывать. Однако для девушек это была непозволительная роскошь, поэтому всю дорогу они предполагали, какое общество будет на вечере, и примет ли оно их. - А если оно будет похоже на наше московское общество? - предположила Софья. - Пара подхалимов и несколько глуховатых барышень? - не отрывая взгляда от окна, произнесла Аля. Девушки захихикали. Отцы синхронно всхрапнули. Это вызвало новую волну улыбок и смешков. - Будем надеяться, там будут приятные и хотя бы относительно тактичные люди. Кто вообще ваши соседи? - Представляешь, я мало знаю о них. Папенька видится с ними раз в год в управе, если не реже. Знаю, что есть Щербатовы, Белозерские, Тушины... - Тот самый герой войны? - удивленно спросила Аля. - Да, а боле мне неизвестно. Воцарилось неловкое молчание. Тишину нарушал лишь легкий скрип колес, топот копыт и храп спящих отцов. Через три четветри часа карета въехала в парк, разбитый перед родовым поместьем. Мужчины проснулись и на скорую руку пытались поправить подпорченные сном прически. - Как я и говорил, к началу вечера мы успеем, - приговаривал Фамусов, укладывая сбившиеся волосы. Поместье Щербатовых представляло собой достаточно большое каменное здание, выкрашенное в приятный розовый цвет, с колоннами и фронтонами из белого мрамора. Перед домом были разбиты клумбы, на которых цвели белые пионы и такие же белые лилии. Лакей в сюртуке и напудренном парике проводил гостей в залу, где уже собирались гости. Фамусовы и Москвины подошли к Щербатову и его супруге. - Павел Афанасьевич, рады видеть Вас, - князь уверенно пожал руку. - Позвольте представить Вам мою супругу - Наталью Ильиничну, я, кажется, уже рассказывал про нее. Княгиня поклонилась. - Петр Иванович, позвольте познакомить Вас. Федор Петрович Москвин- мой друг, служит в Петербурге, - мужчины почтительно поклоничись. - Большая честь для нас быть знакомыми с Вами, - произнес Щербатов. - Поверьте, это взаимно, - ответил Москвин. - Моя дочь - Софья, - продолжал Фамусов, - и дочь Федора Петровича - Александра. Девушки также поклонились. - Моя дочь - Екатерина Щербатова, и мой сын - Алексей. Алексей, молодой человек с чуть оттопыренными ушами, но добрым лицом, был облачен в военный мундир, за что сразу снискал уважение Фамусова. Щербатов-младший был, по всей видемости, хорошо образован, так как в разговоре свободно переходил на английский и немецкий языки и цитировал классиков, умело отвечая на ситуацию афоризмом. Екатерина, или Китти, как она представилась позже, была очень хороша собой. Золотистые локоны обрамляли личико, и с первого взгляда тяжело было дать ей боле шестнадцати, хотя на самом деле ей было восемнадцать. Ее движения были столь же легки и изящны, как движения балерин на сцене, однако наигранности в них не присутствовало. - Пройдемте, я познакомлю вас с другими девушками, - произнесла княжна, и девушки вместе с хозяйкой начали обходить залу, знакомясь с другими гостями. Мужчины завели свой разговор. - Я так рада, что вы приехали. Позвольте представить, Мари Белозерская, Елизавета Мышковская, Наталья Ефимовская. Это Софья Фамусова и Александра Москвина. Девушки поклонились друг другу. Они были столь непохожи друг на друга, что стоит рассказать о каждой подробнее. Мари была низкого роста, с поразительно белой кожей и блеклыми волосами. Лавандовое платье очень выгодно оттеняло лицо. Манера речи ее была несколько тороплива, словно девушка испытывала неловкость, говоря о чем-либо. Елизавета, в отличие от подруги, обладала черными как смоль волосами и такими же черными глазами, однако на лице через тонкую светлую кожу просвечивались венки. Ее платье светло-голубого цвета как нельзя лучше подчеркивало ту хрупкую красоту, которую имеют девушки, недавно вышедшие в свет. Наталья была самой старшей из всех девушек. Ей было двадцать. Она являла собой собирательный облик светской барышни, знающей себе цену и абсолютно уверенной в своей красоте. Платье цвета слоновой кости смотрелось на ней бесподобно, но с такой уверенностью и грацией выигрышно смотрелось бы, пожалуй, любое платье. Разговор о французских книгах шел своим чередом. Аля чуствовала себя несколько неловко, так как французскую литературу читала намного меньше, чем другие, поэтому в разговоре иногда оглядывала зал и гостей. Внезапно в толпе показалось смутно знакомое лицо. Девушка попросила прощения и пошла в толпу, дабы поближе рассмотреть знакомые черты. Софья, увидев на Алином лице замешательство, тоже просила ее простить, покинула круг и пошла за подругой. - Аля, в чем дело? - Я видела знакомое лицо, но никак не могу вспомнить, где я его видела. Тем временем почти знакомая пара подошли к Щербатову, Фамусову и Москвину. Девушки пошли вслед за ними. - ... видеть Вас здесь. Позвольте представить Вам Софью, мою дочь. С Александрой, дочерью Федора Петровича, вы уже знакомы. Пара повернулась, и только теперь Аля признала в них супругов Тверских, с которыми они познакомились на скачках. - Добрый вечер, - девушки улыбнулись. - Александра, Софья, позвольте познакомить вас с моим сыном Николаем, - произнесла княгиня, улыбаясь. Она слегка махнула рукой кому-то, и уже через мгновенье рядом с ней стоял молодой человек, русоволосый, с серыми глазами, но уже в классическом костюме, который шел ему ничуть не меньше светло-коричневого жилета. Он учтиво поклонился, и только потом внимательно взглянул на лица девушек. Узнав Алю, он едва заметно улыбнулся. Аля столь же едва заметно улыбнулась в ответ. На Софью он взглянул лишь мельком, переводя взгляд на отца, но было и в этом коротком взгляде что-то новое, что-то, что чуть взбудоражило его ум. - Николай, позволь представить, Александра Москвина и Софья Фамусова. - Рад знакомству с Вами. С этими словами он вновь поклонился и отошел в круг молодых мужчин, ведших беседу о чем-то явно более интересном, чем французские романы. Девушки вновь вернулись в свое женское общество. На этот раз обсуждали музыку, поэтому разговор пошел намного живее. Через минуту пламенных алиных речей, девушки начали смеяться, и только Софья угадала в этой шутке стиль, который она не спутала бы ни с одним другим. Авторский, неповторимый, до боли знакомый с самого детства. Так мог скзать только Чацкий. Так говорила Аля. Странные чувства промелькнули в душе в тот момент. Что-то больно кольнуло по самолюбию, и, кажется, проступила ревность. Он говорил так при ней, шутил. Раньше только она удосуживалась таких речей. Но с другой стороны повеяло холодом воспоминаний, постепенно пришло осознание, что даже шутки Чацкого стали просто моментом. И, конечно, Аля могла говорить их, ведь Чацкий теперь в прошлом. Скажи она такое три, или даже два года назад, Софья бы вспылила. Однако сейчас было почти не больно. Почти... А музыканты уже настраивали свои инструменты. Вечер обещал быть добрым.