Сергей.
Мне придти?
Моя. Если надоело жить, то да. «Наше кафе» они называли небольшую кафешку с вкусными десертами и божественным какао, которое располагалось на первом этаже дома, в котором жила пара. Зайдя в теплое, уютное помещение, зеленым взглядом актер сразу наткнулся на Пешкову, с которой за столом сидела темноволосая красивая женщина и высокий мужчина. — Александра, загляни в паспорт, там под твоим именем написано, что тебе восемнадцать лет, — зло говорила женщина, — Никакой свадьбы! Сергей прикрыл глаза, тяжело выдыхая. К ним в гости пожаловали родители девушки. — Мама, я тебя прошу. — Вов, ты можешь себе представить? — темноволосая обратилась с сидящему рядом мужу, вскидывая руки, — Отпустила на свою голову учиться в другой город. Сразу свадьбы какие-то, сразу замуж! Русоволосая тяжело вздохнула, подпирая рукой голову. От громких реплик мамы голова трещала словно фарфоровая чашка под стальным натиском, а мысли, подобно магме вулкана, захватывали весь разум. — Милен, я прошу тебя, успокойся, — мужчина сжал руку сашиной мамы, пожимая плечами, — Это их выбор и их решение, мы должны только помочь и поддержать. — Вы ж всё равно разведетесь, — устало проговорила темноволосая, вновь смотря на дочь. — И это будет нашим опытом. Сергей поздоровавшись, сел близ своей невесты, сразу хватая ту за руку в знак поддержки. Саша устало улыбнулась, с мольбой смотря в его глаза. — Здравствуйте, молодой человек, — небрежно поздоровалась темноволосая девушка. — Мама, папа, знакомьтесь, это Сережа. Сереж, это моя мама Милена Вадимовна и папа Владимир Олегович. — Приятно познакомиться, — мужчины пожали руку, а женщины переглянулись. — Сергей, три вопроса. Сколько Вам лет? Чем Вы занимаетесь? И есть ли у Вас своя недвижимость? О сложном характере брюнетки Горошко знал из долгих рассказов Саши, когда ночами она сидела на подоконнике и под бокал вина вспоминала свою семью, оставшуюся в Москве. Владимир Олегович же был отчимом, что смог построить крепкие, доверительные отношения с дочерью любимой женщины. — Мне двадцать четыре года, я профессиональный актёр, недавно открыл свой театр. Недвижимости нет, — брюнет пожал плечами, а русоволосая рядом с ним тяжело вздохнула. — Я не выдам за него свою дочь! — прикрикнула Милена, вновь смотря на мужа. — Мама, я прошу тебя. — Чего «мама»? Ну вот чего «мама»? Тебе вот сейчас захотелось побегать с ним, за ручку подержать, а потом что? Этот актеришка убежит от тебя к девахе поизвестней, а ты останешься одна с ребёнком. — Давай вот мы сейчас успокоимся с тобой, и поговорим спокойно, — девушка выгнула бровь, а Сергей заметил, как та начинает закипать, — Мы не собираемся рожать детей, я уже говорила тебе это. Да и расставаться никто не планирует, разводиться тоже. — Ты сама подумай, что тебе этот актер может дать? — темноволосая женщина вальяжно откинулась на кресле, ладонью прикрывая глаза. — Мам, ну хватит, я тебя прошу. Если у тебя на все такая реакция будет бурная, то я попросту не буду тебе ничего рассказывать. — Дорогая, Санька права. Ты сейчас только оттолкнешь ребенка, и всё. Давай будем благоразумными людьми, пусть женятся, если хотят. — Саш, я прошу тебя. Хочешь ты с ним гулять-гуляй, хочешь ты с ним жить? Живи. Ну зачем вам жениться? Я действительно не понимаю этого, куда так рано? — Потому что я хочу замуж сейчас! — Пешкова хлопнула ладонью по столу, а в серебряных омутах заискрила злость, — Я встретила человека, с которым впервые за всю свою жизнь чувствую себя любимой. Лю-би-мой. И если я решила, что хочу, чтобы этот самый человек называл меня своей женой, то так оно и будет. Брюнет переглянулся с отцом девушки, сжимая под столом руку русоволосой. Ситуация выходила из-под контроля, до серьезной ссоры оставались считаные минуты. — Это моя жизнь, моя судьба. Я доверилась тебе, рассказала, а ты устроила из этого цирк. Мне безумно неприятно все то, что ты сейчас говорила. И даже если я рожу ребенка, то это будет самое счастливое дитя на этой планете! — Кошмар какой, — Милена приложила ладонь ко лбу, силясь не потерять сознание, — Выходи, если уж так тебе невтерпёж. Потом только не прибегай со слезами на глазах и с криками о том, что тебя бросили. Девушка поднялась вслед за матерью, с помощью Горошко накидывая на свои плечи теплое пальто цвета молочного шоколада. Поправив кофейные локоны, Милена одернула дорогущее платье и приняла из рук мужа свою брендовую сумку. Женщина была олицетворением слова «изящество». Её холодная красота притягивала взгляд, а жгучий характер поражал с первой минуты знакомства. Бизнесвумен, одна поднявшая на ноги своего ребенка и построившая бизнес империю. Брюнет таких женщин уважал, но, будем честны, побаивался. Он понимал, не смотря на разговоры, если Милена Вадимовна узнает и об измене и о многочисленных ссорах, то Петербург будет сниться ему в прекрасных снах, а жизнь покажется сущим адом. Владимир крепко пожал руку актеру, а тот лишь убедился в своих мыслях. Если это семейство захочет стереть Сережу с лица земли, то им не потребуется и дня-он будет лежать под толщей холодной земли где-то в лесополосе под Тверью. — Спасибо, мам. Я тебя очень люблю, — Саша обняла свою мать, тепло прижавшись губами к щеке. — И я тебя, зайка. Будь аккуратна, — шепнула брюнетка дочери на ухо, встряхивая роскошными локонами. — Сань, мы будем ждать приглашения, — улыбнулся по-доброму Владимир, утаскивая падчерицу в теплые объятия. — Мы обязательно пришлем, — кивнула Пешкова, отвечая на объятия. — Всего доброго, Сергей, — в женском голосе не было ничего доброжелательного, — Надеюсь на Ваше благоразумие. Попрощавшись ещё раз на улице, родители писательницы сели в дорогущий немецкий джип, что унес их на другой конец города. Пешкова грузно выдохнула, прикрывая глаза. За несчастный час этого разговора душа сжалась в небольшой комок, а слезы так и требовали дать им свободы. — Они уехали? Брюнет кивнул, замечая, как девушка в пару движений выудила из сумочки пачку сигарет, в миг ее закуривая. Дав одну актеру, она с силой сжала пачку в руке. — Я так устала, Сереж, просто безумно, — тихо прошептала блондинка, а парень лишь утянул её в свои объятия, целуя писательницу в макушку. — Тише, девочка, всё хорошо уже, — он шептал ей куда-то в локоны, чувствуя, как у самого грозы клокочут в душе. — Ты прости, пожалуйста, за такие обидные слова. Она всегда такой была. Он заглянул ей в глаза, держа в ладонях девичье личико. Глаза покраснели, пухлые губы мелко дрожали, а щеки покрылись пеленой румянца. Она была обворожительна, даже заплаканная и уставшая. — Я не принял их всерьёз, не беспокойся, — шепнул он, срывая с любимых губ нежный поцелуй. Обвив туловище мужчины хрупкими руками, девушка улыбнулась ему куда-то в ямку шеи, прикасаясь к холодной коже губами. — Спасибо, что был рядом, — тихонько шепнула девушка. После разговора с мамой внутри что-то померкло, перевернулось, растворилось. Та самая частичка девичьей души, которая тонула в бесконечном океане любви, окончательно померкла, забирая у Саши всякую веру в лучшее. Как бы она не бежала от этих мыслей, но ей вдруг думалось о том, что слова, произнесенные Миленой, будут самым настоящим предсказанием, и она действительно останется одна. Без него. — Чтобы не случилось, знай, я тебя люблю, — зажмурившись, прошептал в ответ Сергей, утыкаясь носом в сашину макушку. — А что должно случится? — она отодвинулась от него, внимательно заглядывая в изумрудные омуты. Рассказать или нет? Нет, она не переживёт. — Ничего, вдруг. — Ты меня пугаешь, Сереж, — она устало выдохнула, отходя от него, взирая на водную гладь спокойной реки, плещущейся меж гранитных стен, — Я устала, блять, ссориться со всеми, мириться, искать компромиссы, идти на уступки. Сколько можно? Сколько, мать твою, можно?! Пешкова крикнула в тишину, облокачиваясь на перила. По щекам уже давно катились горяченные слезы, падая на темную ткань красивого пальто. Жуткий разговор с матерью расколол женское нутро на две равные части, создавая огромную черную бездну, из которой уже начинало сквозить. — Я не хочу больше ничего этого, Сереж, — писательница низко опустила голову, а он подошел ближе, обнимая её, — Я не хочу больше мучать ни тебя, ни себя, ни Дашу. Расстанемся навсегда и дело с концом. Это не любовь уже, это насилие. — Я не хочу с тобой расставаться, я хочу называть тебя своей женой и видеть твою улыбку каждое прелестное утро. — Разберись для начала в себе. Чего ты хочешь, а самое главное, кого. Тогда и поговорим, — Саша высвободилась из мужской хватки, заправляя пшеничный локон за ухо, — Я поехала домой. Он недовольно поджал губы, пряча в карманы джинсов руки, сжатые от злости в кулаки. От осознания того, что она вновь уходит хотелось волком выть, не пряча покрасневших от слез глаз. *** Девушка заглянула в отражение зеркала, внимательно скользя взглядом по своему же телу. Она была облачена в красивейшее платье цвета бордо, ноги удлиняли высокие шпильки, а золотистые пряди были закручены в шикарные локоны, нежной волной опускаясь на хрупкие плечи. Замшевое пальто согревало, окутывая мягкостью своей ткани, полы которого разносились от ветра. Пешкова опустилась на бархатное кресло, кидая на стол айфон. Лилит подняла на подругу взор перламутровых глаз, выгибая темную бровь. Отложив новенький телефон, девушка осмотрела писательницу, подмечая, что за дерзкой ухмылкой ярко накрашенных губ, вновь скрывается маленькая, обиженная девочка. Такая, какой она была до появления темноволосого актера в её жизни. — Я простила ему измену, — с ходу бросила Саша, вздёргивая подборок. Раевская подавилась карамельным латте. Морские глаза округлились, а руки в бессилии опустились на стол. — Что ты сделала? — Простила ему измену. Лилит озадаченно опустила омуты на колени, поправляя несколькими движениями дорогой пиджак цвета топленого молока. Она судорожно пыталась осознать ситуацию, понять, что делать и как помочь блондинке. — Пешкова, ты ударилась головой? Я не понимаю тебя! — Лилит не скрывала негодования в голосе, наклоняясь к Саше, — С каких пор ты стала перешагивать свою гордость ради какого-то актеришки, который тебя не в грош не ставит? — Что там такое, что ты в нем нашла, что идешь на такие жертвы? У него там майбах спрятан где-то или особняк в Репино? — Нет, — протянула девушка, переводя взгляд на панораму города за окном. — Или может у него дядя-крупный акционер, который непременно отвалит племянничку пару ярдов? Очнись, Саша! У него один театр и бесхребетность, раз изменил. Это сейчас тебе нравится с ним, а потом ты посидишь ещё немного, подумаешь, посмотришь, как он относится к тебе и убежишь. Убежишь к тому, кто сможет сделать твою жизнь сказкой. Раевская сузив глаза, внимательно следила за девушкой напротив. Саша так и не притронулась к бокалу с кофе, а лишь поёжилась, обняв саму себя в попытках согреться. На безымянном пальчике правой руки тускло блеснуло аккуратное колечко с красивым камнем, приковав взгляд брюнетки. — Только не говори, что… — Да. — Дурочка, и что ты планируешь делать? Он знает, что ты в курсе измены? — Нет, — пожала плечами русоволосая, смотря на подругу, — Я хочу, чтоб он сам сказал. Хочу посмотреть, хватит ли смелости. — Будет забавно, если он сделает это в загсе, — хмыкнула Раевская, поджимая губы. Писательница кивнула, всё ещё не опуская взора с городских улиц. — Ты сама то чего хочешь? Замуж за него или быть без него? — Я запуталась, — шмыгнула носом Саша, закрывая ладонями лицо. Который раз за месяц она льет слезы и сосчитать невозможно. Счастье ушло вместе с летом, за пару.