Исцеление болью

Несмотря на обещание вести себя так, чтобы Макс не пожалел, строптивость Лаки сразу дает о себе знать, как только он переступает порог нового дома. Считается, что омега должен стоять, опустив очи долу. Как же, жди! Лаки дико оглядывается по сторонам, словно хищник. Впрочем, если откровенно, для Макса лучше любая естественность, чем фальшивая покорность. — Куда мне? — спрашивает Лаки. — Ты должен обращаться ко мне «сэр», — напоминает Макс. — Куда мне… сэр? — Лаки произносит последнее слово сквозь зубы, будто сплевывает. — Вот там твоя комната, — объясняет Макс. — Я покажу. Иди за мной. Но Лаки уже рвется в комнату, не дожидаясь команд. И что с ним делать, таким? Семь шкур спустить? Пороть ежедневно? Тогда чем их совместная жизнь будет лучше тех ужасов, от которых Макс вознамерился спасти этого нестандартного омегу? Как Лаки вообще дожил до своих лет — с таким гонором?! Уговаривать, отогревать заботой и лаской? Кажется, плевать Лаки на ласку хотел. Макс убедился в этом за время свиданий. Если какое-то благо нельзя добыть самостоятельно, для Лаки оно тут же теряет ценность. А все теплые слова и похвалы для него как помехи аудиозаписи: бессмысленный и ненужный шум. Дать свободу? Дать свободу своему омеге вести себя невоспитанно, оскорбительно, нарушать стандартные правила, балансировать на грани закона? И черт бы с ним, как на самом Максе это скажется: прощай, репутация контрол-фрика. А на брате и отце? А на самом Лаки? Найдутся ведь доброхоты повоспитывать, если свой господин приструнить не способен. Придется защищать. Что-то в их встрече с самого начала пошло не так. Пригласить себя на свидание вынудил Лаки. Заключить партнерский контракт убедил он же. «Вынудил, убедил» — слова не из лексикона альфы. Макса учили, что для него должны существовать лишь «я решил, выбрал, приказал». Надо вернуть себе контроль, иначе семейная жизнь пойдет под откос. Долгое время омега шуршит в своей комнате, словно принесенный в дом кот, не желающий вылазить из переноски. Макс не заходит и поначалу не торопит. Дает привыкнуть, успокоиться. Но когда становится очевидным: сам Лаки вряд ли выглянет наружу, Макс стучит в его дверь. — Лаки, я войду? — Нет. Черт! Тело напрягается, зубы сжимаются, и первое, что приходит на ум: «Как — нет?! В моем собственном доме? Да как он смеет?!». Макс глубоко вздыхает и думает, что сам поставил себя в такое положение. Если ты альфа, это — твое жилье, это — принадлежащий тебе омега, значит, входи и бери все, что хочешь. С чего бы спрашивать разрешения? Но с Лаки он не собирается демонстрировать свои права так открыто. И — вот, попытался проявить хоть немного деликатности и почему-то был уверен, что услышит в ответ признательное: «Конечно, входите». Что ж, урок: или не трать время на фальшивые любезности, если не признаешь за омегой права выбора, или привыкай, что часть дома — отныне личная территория Лаки. — Через пятнадцать минут жду тебя в столовой, — сообщает Макс тоном, не терпящим возражений. — Налево по коридору, через одну дверь от твоей. Нам предстоит обсудить и подписать контракт. И пообедать. Что-то вроде праздничного застолья для двоих. Лаки не отвечает. Многие альфы считают, что их корона упадет и мачизма сразу поубавится, если они сготовят что-то вкусное омегам. Нет, это те должны торчать на кухне и заботиться о питании. Ладно, посещение солидных ресторанов и заказ еды на дом — вот способы подумать о еде для альф. В самом роскошном случае — нанять повара, который разгрузит мужа. Но Макс любит готовить. Нечасто, зато со смаком. И он упрямо, несмотря на почти священный ужас отца, жарит мясо, колдует над соусами, намешивает салаты и даже выпекает. У Макса есть и собственные рецепты на многие случаи жизни, предмет его гордости. Омега-папа уверяет, что эти странности — от холостяцкой жизни. Но Макс так не думает. Почему-то все постоянно забывают, что потребности альфы — не только контролировать, но и заботиться. Укутывать в одеяло озябшего омегу или купать его в пенной ванне — не обязанность, а удовольствие. Такое же, как наблюдать, как он с любопытством заходит на кухню, принюхиваясь к аромату сдобы, или закатывает глаза от наслаждения, прикусив горячий хрустящий шарик и обнаружив внутри густой и все еще холодный пломбир. На свой праздник Макс особенно постарался. Памятуя, что Лаки, как и ему, нравится все натуральное, закупил в специальном магазине овощи, выращенные по максимально старинным технологиям. В них еще можно уловить без всяких усилителей специфический вкус. Сделал большой, даже огромный, овощной салат с медово-лимонной заправкой. Покрошил «секретный элемент»: выращенный им самим, в домашних условиях, пучок свежей зелени. Испек любимый летний пирог с персиками и щепоткой сушеной лаванды. Откупорил бутылку дорогого вина: бархатистая терпкость и медовая сладость ощущается еще до первого глотка, в воздухе. У них ведь праздник: пришло время подписать брачный контракт, пусть пока еще пробный, партнерский. Хотелось бы, чтобы это событие никогда не повторилось, разве что утвердилось свадьбой через год: с одним человеком — на всю жизнь. Но главным блюдом вечера Макс планирует сделать кухонный раритет: черный блестящий вулканический камень, на котором прямо на обеденном столе можно жарить ломтики мяса, рыбы, овощей. На обеденном столе в столовой Макс любовно раскладывает щипцы, специи, соусы. И, конечно, в центре — прекрасный камень. Натуральная, природная лава, не глина, не шамот, Макс лично изучал все сертификаты и лабораторные протоколы. Устраивает его, разводит в подставке огонек, чтобы нагрелся и не остывал — такой себе крошечный камин. Или даже крошечный древний очаг. Неужели в наших генах таится простая, древняя, первобытная радость от таких вот вещей? Вечерняя мгла. Потрескивающий огонь. Гладкий камень. Текущая вдали вода (пусть домашний мини-водопад — декоративный, искусственный, но вода-то в нем самая настоящая). Когда Лаки не появляется в столовой в указанное время, Макс ощущает глубокое разочарование. «Надо быть терпеливым, — напоминает он себе. — У Лаки явно была сложная жизнь. Кто-то его чертовски обидел. Мы — не счастливые молодожены. Мы — словно лесник и зверек, которого предстоит приручить. Надо выжидать, терпеть, отмечать любые шаги навстречу, пусть мелкие. И не разочаровываться так быстро, если кое-кто спрятался в норе и не хочет ее покидать». Макс включает свой любимый режим освещения: разноцветные искры стайками вспыхивают то в углу, то на стене, то на потолке, словно живые светлячки парят в лесу. Собственно, эти крошечные светильники так и называются: «светлячки». Всяко лучше воспетых романтиками искуственных свечей. Макс — не романтик. Когда проходят следующие пятнадцать минут, раздражение начинает в нем глухо ворочаться. Макс идет к комнате Лаки и громко стучит, не говоря ни слова. Ждет с минуту ответа, а потом уходит в столовую, глубоко дыша, чтобы подавить желание рявкнуть. «Эх, Лаки-Лаки. Разве нельзя хоть в такой день не портить настроение друг другу?!» Максу приходит в голову идея, как выманить нового обитателя дома. Он включает музыку. Не знает вкусов Лаки, поэтому выбирает то, что любит сам: ретро. Привычная светлая, но не приторная мелодия слегка согревает, как вино, обещает в будущем простор, шум волн, радостные рассветы, далекие дороги. Макс думает: музыка даст понять, что Лаки ждут не просто так, для галочки, а с любовью. Через минуту Макс, вздохнув, включает полное освещение и пролистывает в воздухе виртуальные страницы контракта. Пару вечеров накануне он работал над ним. В других парах подписание — практически условность. Документ, составленный в незапамятные времена, почти не меняется. Остается уточнить детали и вписать собственные имена. Но когда Макс это сделал, текст вдруг начинал раздражать. Раздражение нарастало постепенно, надоедливо, словно обувь, натирающая ногу. Местами контракт казался неправдоподобным, местами — оскорбительным. Но ведь по этим правилам жили родители, друзья, все знакомые люди, и — ничего. Должно быть, мысли о Лаки заразили Макса духом протеста.

«Партнерский брачный контракт альфы Макса и омеги Лаки»

1. Глава семьи Макс принимает решения относительно мужа Лаки во всех сферах его жизни и материально обеспечивает, удовлетворяя все базовые потребности. Он несет ответственность за разрешение моральных, психологических, физических, сексуальных и социальных проблем омеги. Макс отвечает за поведение Лаки и за его отношения с другими людьми. При нарушении криминального кодекса Макс, если брак не расторгнут, отвечает за исправление или лечение своего омеги, несет ответственность перед законом: материальную, восстановление причиненного ущерба и так далее, вплоть до уголовной ответственности». От первого же пункта — тревожно. Макс знает, на что идет. Он, вспоминая историю о предыдущих мужьях, не боится, что Лаки может напасть. Но есть опасность пострашнее. Если омега исполосует ножом постороннего альфу, Макс может сесть в тюрьму. Как много из планов удастся осуществить, если у него будет испорчена репутация? Как он сможет зарабатывать и содержать семью? Как это переживет его отец? И — самое главное — что будет с самим Лаки, пока альфа в заключении? Он читает дальше: 2. Лаки обязуется почитать Макса. Лаки посвящает себя семье, и все поступки отныне должен совершать исключительно в ее благо, забыв про любые эгоистичные притязания. 3. Лаки запрещено снимать или надевать ошейник как символ его принадлежности Максу. Делать это имеет право только Макс. 4. Лаки обещает всегда обращаться к мужу уважительно: на Вы, именуя его сэр, Господин (или другие названия на выбор Макса). 5. Лаки должен выказывать внешние знаки уважения, особенно на людях. Он не должен первым заговаривать с мужем. Омега может говорить, только когда к нему обращается глава семьи. Омегам запрещено употреблять нецензурные выражения. Лаки не должен прикасаться к Максу без его разрешения. Лаки не может дерзко смотреть в глаза, но смиренно опускать глаза и держаться почтительно. Омега не имеет права требовать и указывать главе семьи, только просить и предлагать». Это происходит наяву? У Макса вот-вот будет семья? Свой, личный, омега? Но все эти правила… Эти правила — традиционные, древние, гарантирующие стабильность — и такие жалкие, если смотреть на них глазами Лаки… Как же по ним жить? Раньше они не коробили. Что с того, если юный, восхищенный омега будет, застенчиво улыбаясь, опускать глаза и робко молчать, дожидаясь внимания супруга. Станет изнывать от желания обнять Макса, прижаться. Если контракт обязует его быть мягким, покладистым, не скандалистом. Если, в конце концов, Максу, который идет на многие жертвы ради семьи и навсегда оказывается под грузом ответственности, с первого дня будут демонстрировать уважение. Как иначе? А вот так. Представить вместо абстрактного омеги-милашки — недоверчивого Лаки, которому запрещено говорить, смотреть, прикасаться… И нормальность теряется. Будто Лаки пленник какой-то. Будто заключенный в тюрьме. Макс многое уже вычеркнул из этого текста, но по-прежнему что-то не так. Он решительно удаляет весь пятый пункт. Внешние знаки уважения? На людях? К черту! 6. Лаки обязан встречать и провожать на работу Макса, выражая почтение и создавая комфорт (снимать одежду, подавать обувь итд). 7. Лаки запрещено без разрешения выходить из дома. Будучи вне дома, он должен сообщать мужу о всех передвижениях, куда и с кем он направляется. 8. Лаки не имеет права общаться наедине с любыми альфами, кроме Макса. Он может поддерживать дружеские отношения только с теми омегами, которых одобряет Макс. 9. Лаки не имеет права без разрешения Макса совершать какие-либо покупки, заключать сделки, распоряжаться имуществом, наниматься на работу Ох… все не то. Но пока так надежнее. Макс не простит себе, если Лаки ввяжется во что-то криминальное. Потерев переносицу, Макс листает дальше. 10. На вопросы Макса Лаки обязуется отвечать честно и развернуто, по первому требованию показывать переписки и записи видеообщения с третьими лицами, рассказывать о своих планах итд. Он должен говорить только правду и не может иметь тайн от главы семьи. 11. Омеге запрещается раскрывать любую личную информацию, касающуюся главы семьи. Он не должен быть любопытен, интересоваться делами Макса или его общением с кем-либо, помимо него самого, но вместо этого проявлять всяческую деликатность. Вчера здесь был еще один пункт, который Макс убрал: Лаки обязуется выполнять все приказы главы семьи незамедлительно и безоговорочно. Лаки нельзя спорить с мужем, роптать, выказывать недовольство. Нет, ну что это такое?! Вроде бы очевидно: худой мир лучше доброй ссоры, споры и препирания до добра не доведут. Но что значит «нельзя выказывать недовольство»? Все равно что запретить чувствовать. Прадеды, ау! Что вы такое придумали? Словно альфы такие хрупкие, что рассыпятся от недовольства омег. Когда человек чувствует одно, а демонстрирует другое, это фальшь, которая мешает доверять. Теперь в контракте другой двеннадцатый пункт, с которым Макс пока не знает, что делать: 12. Лаки должен позволять воспитывать себя мужу, применяя оговоренные поощрения и оговоренные наказания, включая телесные. Ни при каких условиях, даже с согласия омеги, альфа не имеет права причинять серьезный вред здоровью, наносить повреждения, требующие медицинского вмешательства, совершать действия, приводящие к хроническим заболеваниям. 13. Макс обязан наказывать Лаки при нарушении правил поведения, так как единолично отвечает за благополучие и благонадежность своей семьи. Вид и степень наказания избирается на его усмотрение и в соответствии с тяжестью совершенного проступка. Прощение возможно только после наказания. Наказание может быть отложено на любой срок по усмотрению главы семьи. Ежу понятно: так называемое телесное наказание по сути наказанием не является, поскольку оно желанно. Лучшая прелюдия к сексу — и для омег, и для альф. И потому: бьет значит хочет, возбуждается, любит. Типичная проблема в семье: как отучить омег напрашиваться на такие вот физические воздействия. Для реального проявления власти в семье служат совсем другие рычаги: например, ограничение в расходах. А омеги, получающие наслаждение от боли разной степени, могут даже заболеть от ее нехватки. Так что о телесных наказаниях говорили смущенно, как и о сексе, избегали темы, как слишне интимной, но Макс никогда не слышал, чтобы кто-то жаловался. Не любить боль для омеги — то же самое, а может, и хуже, чем быть импотентом, не испытывать оргазмов. Лаки говорит, что в нем нет мазохизма. Неужели это правда? И что с этим делать? Макс решает пока оставить эти пункты в контракте. 14. Лаки запрещено отказывать в супружеском долге Максу, кроме как по болезни. Лаки запрещается удовлетворять себя. Он имеет право кончать только в присутствии главы семьи и только с его позволения, указанным им способом. 15. Лаки обязуется рожать и воспитывать детей столько, сколько пожелает альфа. 16. Лаки необходимо носить именно ту одежду, украшения, аксессуары, которые приобретены или одобрены для покупки альфой. Он должен стараться выглядеть опрятно, по возможности красиво и возбуждающе. Он будет регулярно проходить все выбранные альфой процедуры в определенном им салоне красоты. 17. Омега должен следить за состоянием здоровья и гигиеной. Сразу же сообщать о недомоганиях, обращаться к врачам, выбранным Максом, выполнять все назначенные медицинские процедуры. 18. Чтобы оставаться бодрым и активным, а также достаточно здоровым для рождения и воспитания детей, Лаки обязан спать не менее семи часов в день. 19. Лаки обязуется минимум дважды в неделю занимается в спортзале по выбору Макса или дома с индивидуальным тренером. 20. Лаки запрещено подвергать себя неоправданному риску, принимать наркотики, курить. 21. Омега обязан полноценно питаться. Питание соответствует меню, составленному на неделю омегой согласно принципам здорового питания и одобренного альфой. Перекусы между едой возможны лишь с разрешения альфы и одобренными им продуктами. Употребление алкоголя возможно по разрешению альфы. 22. Лаки обязуется стать экономным, исправным хранителем домашнего очага, рачительно вести хозяйство. Макс быстро пролистывает все до конца. Лучше прочитать и в сотый раз. Лучше перестраховаться. Каждый раз находишь что-то новое. Вот сейчас Макс вспоминает, что Лаки, по его словам, не может иметь детей. Наверное, эта тема для него болезненная. Для Макса, если честно, тоже, ведь он не представляет будущего без наследников. Но ребенка можно усыновить. Просто пока думать об этом рано. Макс размашистым жестом вычеркивает в контракте все упоминания о детях, отчего перестает казаться, что омега нужен альфе только для продолжения рода. Макс продолжает двигать рукой в воздухе, когда в столовую неслышно входит Лаки.