Девушка с красивыми глазами

      Секунды тянутся вечность. Я не кричу и не плачу, не вижу моменты своей жизни, которые должны были пролететь как карусель в памяти за секунду до гибели. Я чувствую только горькую обиду за то, что мне не удалось задержаться в этом мире чуть дольше, что я не увидела Наруто и компанию, а возможно за то, что так слепо доверилась одному из своих любимых персонажей? Я не знаю, вернусь ли после смерти в свой мир или для меня все закончится на дне реки, куда камнем летит детское тело, в котором запечатана моя душа? Боже, да я даже рамен в Ичираку не успела попробовать. Нет, это не обида, это злость. Я злюсь так сильно, что искры летят из глаз.       Моя спина уже чувствует приближающийся холод бурлящей воды, как необъяснимое синее свечение охватывает мое тело, погружая сознание во тьму, и спустя мгновение перед глазами, где только что было голубое небо, я вижу хорошо знакомое поле усыпанное цветами и руки, тянущиеся ко мне как кэтчер* к мячу. Бьюсь носом в твердую мужскую грудь, прежде чем мы валимся на землю. Оглушающая тишина, которая преследовала меня последние секунды, сменяется пением птиц, шумом деревьев и бешеным стуком не моего сердца. Джирайя обнимает меня чуть дрожащими руками и начинает смеяться. Сознание возвращается молниеносно. Я хочу ударить его, бить с такой силы, чтобы он умер в муках. Мне даже жалко, что я не умерла и не вернулась в свой мир, потому что, клянусь, по возвращении я бы выкинула все свои коллекционные игрушки из вселенной Наруто, которые собирала с детства, и фигурка этого жабьего идиота - первая отправилась в помойку. Все попытки скинуть с себя путы рук моего дяди проваливаются, поэтому я сдаюсь. Возможно это просто временная передышка, но я позволяю себе закрыть глаза и слушать успокаивающийся ритм чужого сердца. - Испугалась? – большая рука гладит меня по волосам. - Да, - это правда. Сейчас я действительно понимаю, что испугалась. Смерть мне не к лицу. - Ты поняла, что произошло? - Нет, - даже больше чем просто правда. Он задал один вопрос, но я ответила на всё разом. Мне нужна помощь, я не отдаю отчет всем событиям, что происходят со мной здесь. - - Ты применила технику перемещения, не используя печати, - голос Джирайи настолько спокоен, что мое тело полностью расслабляется. - А это возможно? – смотрю ему в глаза, кладя свой подбородок туда где находилось мое ухо. - А до этого, ты отразила мой Расенган, выстроив щит вокруг себя, - не считает нужным отвечать. - Тоже без печати, - продолжаю за него, - но я не знаю, как у меня это получилось. - Бессознательно, - не зря, все таки его называют мудрецом, складывается впечатление, что он знает абсолютно все, – как только тело оказывается в опасности, чакра работает вне зависимости от твоих возможностей.       «Гаара. Песок защищал его без какого личного участия шиноби», пытаюсь собрать пазлы поступающей информации в единую картину. - - Но то, что она преобразуется в ярко-синее пламя, которое не причиняет тебе вреда, даже окутывая все тело, обозначает только одно: либо ты применяешь Кеккей Генкай, обладая генетической особенность о которой мы ранее не знали, - он щурится, прикидывая может ли быть это правдой, - либо ты – джинчурики, в теле которого находится две души и одна из них пытается сохранить свой сосуд, пока основная не может использовать техники. Проблема в том, что у нас нет клановых особенностей и моя малышка никогда не была носителем биджу.       Он замолкает, а мне становится трудно дышать. Я понимаю, что должна что-то сказать, но слова не приходят и я продолжаю на него смотреть, надеясь, что он ответит за меня. Пауза затягивается, мне видны его мысли и попытки принять решение, чтобы задать вопрос. - Где душа моей племянницы? – вот оно. «Тихо, тихо сердечко» - успокаиваю я себя. - В этом теле ее больше нет, - мой ответ как приговор. - А где она, - это надежда говорит за него, но глаза уже знают, что я собираюсь сказать. - Я очнулась в этом теле, не ощущая Хитоми. Ее друзья рассказывали, что рана была смертельной и ее сердце остановилось. Могу только предположить, что моя душа смогла оживить это тело, но не твою девочку, - поднимаюсь на свои ноги и протягиваю ему руку, чтобы помочь встать, - Прости. Мне правда очень жаль. - Но ты узнала меня… - Это сложно объяснить, - опускаю глаза, словно нашкодивший ребенок. Сейчас же можно рассказать ему всю правду, но разве я имею на это право? - Думаю тебе нужно дать время, чтобы обдумать все. Я сегодня не вернусь домой и Джирайя, - слова застряли в горле, - я соболезную твоей утрате.       Саннин похож на тень, того могущественного шиноби, которого я видела буквально несколько минут назад. Голова и плечи опущены, легкий наклон в знак согласия – его ответ, отпускает. Я ухожу, зная, что он даже не посмотрит в мою сторону.       Когда я спускаюсь к реке, солнце неумолимо тянется к закату, принося облегчение. Этот день скоро закончится. К букету обиды, страха, злости и отчаянья добавляется одиночество. Было ли мне так одиноко когда-нибудь? Уже по привычке смотрю на свое отражение в воде, растягиваясь в улыбке: «ну и видок у тебя», волосы торчат в разные стороны, на лице грязь, вся одежда смялась и покрылась пылью. Мое роскошное красное хаори теперь смахивает на рваные тряпки. Скидываю тапочки и захожу в ледяную воду, ноги приятно покалывает. Даю себе пару минут привыкнуть к температуре, чтобы после начать смывать грязь со своего лица. Не пытаюсь привести волосы в порядок, зная, что провалю эту миссию. Я заканчиваю водные процедуры, когда мое лицо и руки становятся знакомого бледно-телесного цвета, а щеки обретают здоровый румянец. Полотенца нет, но это меньшая из моих проблем, развязываю свой оби, чья изнаночная сторона является самой чистой частью моего одеяния и отлично сможет выступить заменой недостающей вещи. Из-за спины вылетает маленький прямоугольный свиток и как лист на ветру приземляется на воду. Я, конечно, не гений мира шиноби, но как выглядят взрывная печать и печать перемещения – знаю. Около моих ног плавает именно вторая из них, Джирайя подложил мне ее за оби прежде чем скинуть в обрыв, если бы я не справилась он активировал ее, тем самым сохранив мне жизнь. Он не хотел меня убивать, ему нужно было подтвердить свои догадки и заставить высвободить чакру. - Да блин! - кричу я, пиная ногами воду с такой силы, что кожу ступней начинает саднить. - Ты мне всю рыбу решила перепугать? –неравный бой с горной рекой прерывает безэмоциональный голос. - Твою ж мать…- хватаясь за сердце, дергаюсь я, но сердце уже ускакало в пятки. Сколько еще мне сегодня придется содрогаться от ужаса? - Ну ты же девушка, зачем так ругаться – недалеко от меня в позе лотоса сидит сгорбившийся Хатаке Какаши. Он расположился на большом валуне, в правой руке у него лежит книга, а в левой удочка. Судя по плещущейся рыбе в рядом стоящем ведре, рыбалка длится уже какое-то время и это я потревожила его покой, а не наоборот. Не дожидаясь ответа он возвращается к книге, не обращая на меня никакого внимания. «Ну этот то мне ничего сейчас не сделает» думаю я, быстро завязав обратно оби и влетев в свои тапочки, направляюсь к нему. Вид расслабленного и читающего Какаши вызывает умиление и я не могу сдержать улыбки. Если день испорчен, то вечер обещает быть интересным. - Что читаешь? - Книгу, - точка, не пауза. Разговор окончен. - Это понятно, капитан очевидность, - глаза непроизвольно уходят в закат – какую? - О рыбалке. - Ты на рыбалке, читаешь книгу о рыбалке? – рыба и будущая пошлятина Джирайи действительно все его интересы?       Я обожаю читать. В своем мире я читала каждый день, в разговорах о книгах я не умолкала ни на секунду и вряд ли бы нашелся человек из моего окружения с более богатым книжным прошлым чем я. Но что читают в этом мире? Не думаю, что на полках в здешних книжных лавках можно найти томик сонетов Шекспира. Напрягая память, могу вспомнить томики Ичи-Ичи, что-то там про рай, книгу о рыбе и несчетное количество свитков с техниками. - Я хочу съесть рыбу на ужин, я пришел ее ловить и да, я читаю как делать это быстрее и продуктивнее, - безапелляционный ответ.       На фразе об ужине мой желудок сводит судорога, и живот жалобно запевает свою первую песню. Я даже не завтракала сегодня. Природные звуки моего организма заставляют мои щеки полыхать смущением и я громко кашляю, стараясь заглушить весь стыд этой ситуации. - То есть сначала ты распугала мой будущий улов, а теперь намереваешься объесть имеющийся – глазами он указывает на ведро, на которое я смотрю пуская слюни. Честное слово, я такая голодная, что готова собственноручно сделать сашими. - Нет, что ты. Просто не успела сегодня покушать, день выдался насыщенный, но прямо сейчас пойду домой и покушаю. Извини за беспокойство, - верещу я, но остаюсь стоять на месте и смотреть в его сторону. - Почему тогда не идешь домой? - Не хочу, - я же сказала, что не вернусь сегодня. Идти мне некуда, но Какаши об этом знать не стоит. - Понятно. – он резко поднимает удочку хватая рукой бьющуюся на крючке рыбу, а я захлебываюсь слюнями, - пойдем поужинаем вместе. Не обещаю изысканных блюд, но рыбу я жарю не плохо.       Женская гордость может развязать войну или примирить враждующие страны, но «гордыня» не мой грех. Я слишком устала и голодна, чтобы отказываться от предложения маленького шиноби и очень боюсь знать финал сегодняшней тренировки, чтобы вернуться домой.       Резиденция Хатаке находится на противоположной стороне деревни. Небольшой, но уютный домик с аккуратным садиком вокруг. Удивляюсь работоспособности этого ребенка, который тянет на себе все трудности взрослой жизни. Мы не заходим в дом, а идем на задний дворик, где есть садовый столик и сооружение похожее на мангал. Ловлю на себе иногда взгляд спутника, понимая, что он ждет вопросов из серии «почему ты здесь один», «как тебе живется в одиночестве», «нужна ли тебе помощь», но мне не нужно интересоваться, чтобы знать правду.       Если Какаши шеф, то я играю роль повара на заготовках: чищу рыбу, отрезаю плавники и подаю к грилю. Мы не разговариваем, за что я благодарна, так как не думаю, что смогу развязать свой язык. Напряжение в моем теле не прочитать, но оно есть. Джирайя не стал меня убивать, решение уйти было моим, но доверие, вещь хрупкая и смотреть на этот мир наивно и беззаботно, словно я опять читаю мангу, уже не могу. Сегодня Какаши кормит меня с руки, а завтра этой рукой пробьет мне грудь насквозь. От этой мысли по спине бегут холодные волны. -Ты замерзла? – но я отрицательно качаю головой. Спустя час перед моим носом уже стоит тарелка с жареной рыбой, которая пахнет как самый аппетитный стейк средней прожарки. Мой живот ликующе поет, но я не собираюсь смущаться, я набрасываюсь на свой ужин, наплевав на все нормы приличия. Даже если сейчас мой компаньон наброситься на меня с кунаем и обвинением, что я завладела телом несчастной куноичи, я сначала проглочу кусок мяса, а потом подставлю свое горло. Буду помирать сытой и счастливой. - Итадакимас, - не успевает сказать Какаши, как добрая половина рыбины оказывается у меня во рту.       Когда моя тарелка опустела, оставаться не было никакого смысла, в конце концов, я же леди: на улице темно, я в доме у мальчика, который хоть мне и в сыновья сгодится, но все же, про воспитание никто не забывал. Встать и уйти было бы верхом неприличия, поэтому решаюсь завести легкий разговор, надеясь, что хозяин дома, как обычно, будет не многословен, и я смогу отправиться дальше по дороге своей жизни. - Как ты в итоге назвал своего мопса? – начинаю осторожно - Паккун, - тянет он и смотрит за мою спину.       Я не удивлена, ведь это истина, наоборот рада. Маленький неуклюжий щенок несется со стороны дома, путаясь в своих лапах и падает носом около меня. Это выше моих сил, хватаю щенка в свои объятья и начинаю нянчится с ним. - Он такой хороший, - трусь своим носом в его шею, - сколько ему месяцев? - Два с небольшим. Паккун сможет выговорить его имя в четыре месяца, это очень умный пес с розовыми лапками, которые сведут с ума не только Сакуру, но и всех, кто удостоится их потрогать. По этой причине я первая хватаю его подушечки и пищу от удовольствия. - Почему ты передумал? - Он завилял хвостом, когда я назвал его этим именем – пожимает плечами Какаши. Для него это не столь важное событие, а для меня возвращение к правильному исходу событий. - - Что ж, я засиделась, боюсь родители начнут беспокоиться. Спасибо за вкусный ужин, я пойду –отрываясь от малыша, поднимаюсь с земли. - Я тебя провожу. - Ой, нет-нет, я и так тебе доставила слишком много хлопот. В этом нет необходимости, мне здесь очень близко, - я машу руками, выказывая свой протест, - я справлюсь сама, правда!       Если бы я не сбежала, он может и начал спорить, но быстрый бег – это мой конек в обоих мирах. Пожелав спокойной ночи засыпающей Конохе, я отправилась обратно к реке. Большой валун, на котором Какаши ловил рыбу, прогрелся за день на солнце и обещал дарить свое тепло всю грядущую ночь. Распластавшись на спине, я смотрела на ночное небо и восхищалась красотой звезд. Может миры у нас и разные, но звездное небо прекрасно в каждом измерении одинаково. - Ты действительно не ниндзя и не Биджу!       Мне не дают выспаться второй день подряд. Веки, которые пропускают свет восходящего солнца, отказываются раскрываться. Больше чем есть, я люблю спать. Засыпаю быстро, меня не разбудит даже оркестр, играющий около моей кровати. Не самая лучшая черта для ниндзя, но я и не претендую на звание образцово-показательной куноичи. - Как ты меня нашел? – когда глаза удается раскрыть, огромное лицо жабьего мудреца нависает над моим, и я морщусь от его отвратительно довольной физиономии, он то спал сегодня на кровати с крышей над головой, а у меня болят все кости после ночи на улице. - Он показал, - указывает в сторону большого камня, где сидит мой пернатый друг и кидает в меня испепеляющие искры гнева из глаз. Я совсем забыла о нем.       Джирайя садится рядом со мной, подталкивая плечом мое сонное тело. Он смотрит прямо и не торопится начать разговор. - Ну, я готова. - К чему? – делает вид, что не знает о чем я. - К приговору. Что ты сказал родителям Хитоми? Что собираешься сделать со мной? Выгнать из деревни или сразу убить? Не думаю, что я имею право выбирать свою дальнейшую судьбу. Я не принадлежу этому миру, поэтому приму любое твое решение. Более того не буду держать на тебя обиду, - вскакиваю на ноги и встаю перед ним, давая понять, что убегать или сопротивляться я не буду. Мое сознание еще спит, потому что нет ни страха, ни отчаянья. Я не знаю в какую сторону мне идти, что делать и если есть хоть одна возможность вернуться обратно, пусть даже через смерть в этом теле – я хочу рискнуть. Саннин смотрит с жалостью и вздыхает: - Прости меня. - За что? – теперь моя очередь удивляться. - Во всей этой истории я думал о своей племяннице, о ее родителях и о своем горе, но я совершенно не поинтересовался о тебе. Мы так хотели уберечь ее от участи большинства генинов, но она твердила, что должна пойти по моим стопам и стать великой куноичи. Я понимал, что не смогу быть с ней рядом и спасти ее жизнь, но гнал от себя эти мысли, надеясь, что увидев своими глазами этот жестокий мир за деревней, она одумается и продолжит жизнь обычного гражданского. Я не хотел ей такой жизни, она сделала свой выбор сама. Я уважаю ее за это, но ты же живой человек тоже. Поэтому я хочу спросить тебя: Как ты?       Я смотрю на него пораженная словами, как будто никто никогда не интересовался, как мои дела и как я себя чувствую. Этот вопрос был задан мне, не Хитоми Катальдо из деревни Листа, а молодой женщине из другого, совершенно чужого, мира. Горький ком слез стоит в горле и предательские слезы отчаянья начинают литься из глаз. Я прикрываю руками лицо и стараюсь успокоиться. Вообще я не плакса, но это детское тело не может выдержать все эмоции, которые я сейчас испытываю, и находит единственный выход к освобождению. - Мне тяжело, я ничего не умею и не знаю, что мне делать дальше. Мне страшно. Я хочу домой, - это истерика, нет смысла сдерживаться. Буду плакать, пока не станет легче. Джирайя подходит вплотную ко мне и обнимает крепко. Он гладит меня по спине до тех пор, пока я не перестаю трястись, не говоря ни слова. - Вот смотрю сейчас на тебя и совсем не вижу свою Хитоми, но вижу другую девочку, с которой очень хочу познакомиться, – отодвигает меня на вытянутые руки и смотрит в заплаканные глаза . - С женщиной, - обиженно поправляю его - Что, - у него расширяются глаза от удивления. - С женщиной, - повторяю я, - мне чуть больше тридцати лет и чтобы выслушать мою историю, тебе лучше присесть.       Я рассказала ему всё: мое настоящее имя и возраст, рассказала о своем мире, что в нем нет ни разговаривающих животных, ни шиноби, ни чакры, с помощью которой можно делать удивительные вещи. Наши деревни не скрываются в ландшафте окружающей природы, а возвышаются над ним, устремляя свои крыши далеко в небо. Мы не умеем перемещаться и летать на нарисованных птицах, для этого у нас есть машины и самолеты, ну лошади на крайний случай. У нас тоже есть войны, но вряд ли Мадара сравнится с силой атомной бомбы, которая может стереть с лица земли не деревню, а целую страну. Рассказала о своей жизни: о маме и собаке, о друзьях и моей профессии штатного менеджера. Эту историю он слушал, открыв рот и, иногда, я не могла сдержать усмешки от его наивного удивления.       Наши лица становятся серьезнее, когда мы приближаемся к той части, где я должна рассказать о нашей идентичной внешности с Хитоми и по какой причине я узнала его лицо. - Как бы тебе объяснить, чтобы не напугать, - тру виски, чтобы разум нашел ступень, с которой мне следует начать. - А до этого ты меня не пугала, оказывается? – пытается шутить, не плохой подход к нынешней ситуации. - Это будет звучать глупо, но я постараюсь провести аналогию. У вас же есть легенды, которые основаны на неких реальных историях, но настолько сильно приукрашены, что в правдоподобность их никто не верит… - Сказки, - выкрикивает он. Мы словно кроссворд разгадываем. - Именно! Для меня этот мир – сказка! – «Бинго» проносится в моей голове. - Хитоми, нет Ева, я… - ожидаемая реакция. - Да, в это сложно поверить. Но прошу, не заставляй меня еще раз объяснять. Представь, что ты попал в «Повесть о совершенно бесстрашном шиноби» и мир, который ты описывал в этой книге для тебя ожил. - Ты и про это знаешь? Я же ее еще не дописал – киваю, - это значит, что ты автор этого мира? - Ой нет, нет конечно. Я не умею красиво изъясняться, даже сейчас мне ужасно тяжело преподносить тебе эту информацию, - отмахиваюсь от этого вопроса, слишком большая честь для меня. - И как называется эта, кхм-кхм, сказка? – по голосу становится ясно, что он не может поверить. - Я не могу тебе сказать, я попала в этот мир задолго до начала основных событий. Хоть она и начала уже плести свою паутину, но главный герой этой повести еще не родился, - нельзя давать ему никаких намеков, ведь Минато назвал своего сына в честь главного персонажа самой первой книги Дзирайи. - У меня значимая роль в этой истории? - Ты великий из трех саннинов, как думаешь? - И ты всё-всё знаешь? – «так, вопросы по второму кругу пошли, пора заканчивать» - Знаю. - Что ты думаешь делать? - Ну, первоначально я не планировала встречаться с главными героями, но сбилась со счету, сколько уже раз это сделала. Возможно, судьба будет заставлять меня сталкиваться с ними, но одно останется неизменным. Это не грустная сказка, все события приведут к счастливому концу, - «не для тебя, конечно» мысленно продолжаю, - я не имею права вмешиваться в ход истории. - А ты уверенна, что у тебя здесь нет роли? «Хатаке назвал Паккуна с моей подачи - сцена за кадром» мысль проносится в моей голове, но я не придаю ей значение. - Нет. Ни у меня, ни у Хитоми Катальдо, - отрезаю я.       Мы молчим уже не меньше получаса, но я не тороплюсь завязать разговор, давая Джирайи возможность обдумать всю эту ситуацию, правда надеюсь, что для этого мне не понадобится уходить еще на сутки. Хочется кушать и принять ванну. - Я все думаю про то синее пламя, что вчера появилось вокруг тебя. Не буду врать, я такого никогда не видел, - первым нарушает тишину.       Вот уж о чем я не подумала, так это о собственной чакре, которая у меня в этом мире есть. - И что? - Подведем итог: ты пришла из другого мира; у тебя есть сила, род и мощь, которой не известна ни мне, ни тебе; ты обладаешь огромной информацией, но не можешь себя защитить, - он продолжает загибать пальцы, перечисляя сухие факты, но не считает необходимым отвечать на мои вопросы. - Ну, - тяну я, - ты прав. - Решено! – саннин вскакивает и хватает меня за руку, - идем к родителям Хитоми, нам нужно их предупредить. - О чем? Джирайя, остановись, я не понимаю, - я вырываюсь, слишком часто он хватает меня за руки. Торможу пятками, - я никуда не пойду, пока ты не объяснишься.       Он останавливается на секунду, явно насмехаясь над моими попытками освободиться и окончательно показав свое превосходство в силе, поднимает меня за руку и закидывает на плечо. Я продолжаю кричать и долбить его кулаками по спине, требуя объяснений. - Мы уходим, моя дорогая племянница. - Куда, - замираю, выворачивая свою голову назад, чтобы немного увидеть его. - Не куда, а откуда, - продолжает, - мы уходим из деревни.