Кукловод

— Вукки! Вукки-я! Да проснись же! — Ох, ну ты и шумный. Рёук приподнялся на локтях и не сразу понял, где он и почему рядом оказался Ли Донхэ. Хватило пары секунд, чтобы согнать остатки сна и догадаться, что вчера он вырубился на диване в общей комнате. А Хэ, видимо, заметил парня и решил разбудить. Камин давно погас, а комнату заливал яркий солнечный свет, проникавший в щели между приколоченными к окну досками. — Ничего себе я поспал. Сейчас около полудня? — Не, время обеда. Идём, там Шивон-хён с Сонмином-хёном уже еду состряпали. — Вукки хотел поинтересоваться, давно ли парни его другу детства стали приятелями, но тело ломило то ли от усталости, то ли от долгого сна, а перед глазами плясали жёлтые круги, стоило резко подняться, поэтому он решил повременить с вопросами. На кухне царила дружеская атмосфера. Когда к Донхэ успели привыкнуть — для Рёука оставалось загадкой. Да и волновало куда больше совсем другое. — Вы недавно спустились вниз? — начал он издалека. — Нет, я ещё завтракал в одиночестве, — ответил Ши. — Видел, что кто-то спит в общей комнате, но не знал, что это ты. — А вчера вечером? — Лично я сидел в комнате. — Мы тоже, — подхватили Мин и Хэ. — А что? Ты что-то видел? — Да не… нет. Просто когда я почти заснул и книжка выпала из рук, то вдруг почувствовал, как кто-то положил на диван свисавшую с неё руку и поправил плед. Вот и решил, что это кто-либо из вас троих. Ну не Итук же, — напряжённо хохотнул Вукки. — Не берите в голову, наверное, показалось, я ведь уже дремал. Парни пожали плечами и посоветовали на всякий случай поинтересоваться у Итука, вроде тот хорошо к нему относился. Рёук старался сделать непринуждённый вид, но на душе было неспокойно. Странное ощущение давило на грудную клетку и мешало нормально вздохнуть. — У тебя волосы отросли, — отвлёк Донхэ и потрепал чёрные пряди. — В доме Кукловода все такие натуральные, просто ммм. Эх, скоро и я к вам присоединюсь, — и он показал на отросшие корни. — Все, кроме Итука, — холодно добавил Мин. Вукки на миг почувствовал себя идиотом. И почему он раньше не обращал внимания на бросающуюся в глаза деталь? Волосы проживающей более полутора лет в доме марионетки были по-прежнему аккуратно подстрижены и выкрашены в карамельный цвет! — И никому это не кажется странным? — Ты думаешь, что он общается с Кукловодом ближе, чем мы думаем? Да они болтают поди изредка, и один говорит лишь искажённым голосом, какая уж тут связь… Эй, не грузись, младший! Итук не раз намекал, что краску для волос ему помощники привозят, по его просьбе. Ну, то есть просьба-то для того психа, а помощники всего-навсего выполняют приказ. Этот парень, конечно, тот ещё червяк, но он не Кукловод, и не так уж близок ему, нутром чую. — А что, если?.. — Если бы да кабы… Так лишь теорию построишь, и толку с неё? Я не собираюсь играть в «угадай маньяка», лично моя цель — выбраться. *** После обеда, где добродушный Шивон вызвался за всех помыть посуду, Рёук брёл к себе в задумчивом одиночестве. Но покой его был нагло прерван. — Эй, Вукки, погоди! — М? — Ты обещал показать свою комнату, — догнал Хэ. — Ах, это. На самом деле сомневаюсь, что она моя: тут всё от и до принадлежит Кукловоду, не считаешь? — Да ладно, сплошные условности. Вообще — его, сейчас — твоя, какая разница. Пошли! К Донхэ вернулась прежняя жизнерадостность, что не могло не удивить Вукки. Пару дней назад создавалось ощущение, что после увиденного кровавого зрелища в кладовой парень ещё не скоро сможет улыбаться. — Ваа, абсолютно идентичны. У Шивона и Итука такие же комнаты, как у нас с тобой и Сонмином? Как думаешь, клонирование помещений возможно? — Вряд ли… Донхэ, что происходит? — Ну, нас заперли в полузаброшенном доме, и сделал это человек, который называет себя Кукловодом, и… — Я не об этом. Наверное, Вукки произнёс фразу слишком резко, так как выражение лица Хэ стало изумлённо-обиженным, как у ребёнка, у которого отняли конфету. — Извини. Я с первого дня нахождения здесь не в состоянии выбраться из депрессии, мне плохо и страшно, мучают кошмары, приступы удушья, а твоё нескончаемое веселье, которое на время приостановил изувеченный труп, нервирует! Поделись, в чём секрет? Ты оптимист, не до конца понял, где находишься (в чём сильно сомневаюсь), мазохист, кто-то ещё? Тирада Рёука была встречена внимательным взглядом, в котором сквозила грусть. Весёлости у парня явно поубавилось, но отчаяние и тоска по-прежнему не отражались на лице. — Прозвучит довольно банально, но у каждого свои скелеты в шкафу. Скажем так, я не жалею, что оказался в этом «жутком и опасном месте», не чувствую себя плохо. Но мне страшно, Вукки, и очень. Донхэ опустил взгляд, рассматривая чуть подрагивающие, скрещенные в замок пальцы, и до Рёука дошло, что оптимизм был в большей степени фальшивым. И в меньшей — абсолютно искренним. Друг детства что-то скрывал. Было ли это связано с заключением в доме или нечто личное, из обычной жизни, Рёук не стал допытываться, удостоверившись, что у Хэ полный порядок с рассудком и он понимает серьёзность ситуации и угрожающую опасность. Перед уходом Донхэ сделал полезное дело: подстриг волосы Вукки, не коротко и вполне аккуратно. На вопрос, откуда он научился так стричь, Хэ уклончиво ответил, что в семье всегда было мало денег, и он сам научился. Перед тем, как парень покинул комнату Рёука, тот успел похвастаться найденной бутылкой Шато и пообещал распить её с ним вместе, когда станет совсем невыносимо. А что подобное состояние настигнет в этом мрачном месте, сомневаться не приходилось. Вукки оставил на вечер прохождение испытаний, намереваясь сходить к Итуку. Им так и не довелось выбраться в одну из открытых старшим комнат второго этажа — времени на то не находилось. Пора было сделать шаг навстречу тайнам Кукловода. Итук встретил парня заинтересованно-насмешливым взглядом, не поздоровавшись, пропустил к себе. На нём был длинный бежевый кардиган, который подчёркивал мягкий оттенок волос — со стороны можно было решить, будто мужчина славный, добросердечный, но стоило тому заговорить, и становилось ясно, что это вовсе не так. За следующие полчаса никто не проронил и слова: старший что-то сосредоточенно записывал, Рёук не смел ему мешать, разглядывая содержимое полок стеллажа. Лекарств было набрано поразительно много, некоторые, как показалось Рёуку, парень не видел в автомате с медикаментами. Лежали рядом непонятные устройства, сделанные вручную из старых деталей, и отмычки. — Пошли? — чересчур резко произнёс в наступившей тишине Итук. Мужчина резко встал из-за стола и потянулся, разминая затёкшие мышцы. — Можно сначала тебя кое о чём спросить? — Что же, давай. — Ты вчера вечером не спускался на первый этаж? — Спускался. — О! А в общую комнату не заглядывал? — Вукки, не ходи вокруг да около, я по жизни плохо понимаю намёки. — Ладно… Рёук снова пересказал вчерашний случай, произошедший с ним в общей комнате. Итук слушал, но словно думая параллельно о чём-то своём, а на моменте повествования, где Рёук уверил, что таинственным незнакомцем не являлся никто из парней, удивлённо приподнял брови. — Этим человеком был не я, — прямо заявил Итук, хотя по выражению его лица было и так понятно. — Вукки, я знаю многих марионеток в доме, но не всех. Некоторые предпочитают, чтобы никто не видел их лиц… — Почему? Что тут такого, мы все жертвы! — Сто раз просил не перебивать, — грозно произнёс старший, — и в доме могут находиться не самые обычные люди, не забывай. Влиятельные, например, знаменитости или те, кто заняты в политической сфере. Или преступники. Да кто угодно. Не всем выгодно раскрывать свои личности, поэтому будь осторожен. — Тебе тоже не выгодно? — При чём тут я? — Ну как же. Никто ведь до сих пор не знает твоего настоящего имени. И ты единственный, кто по сей день красит волосы. Вроде ничего особенного, но складывается ощущение, будто ты старательно пытаешься что-то скрыть. — Мне нечего скрывать. — Я почти поверил. Итук взял с полок полупустую папку, оказавшись буквально в шаге от Вукки, и направился к двери. Парень успел уловить чуть сладковатый пряный запах, который всегда исходил от старшего, от его вещей, комнаты. Итука нельзя было назвать неприятным, но было в нём что-то настораживающее. Что именно — Рёуку было трудно объяснить даже самому себе. — Чего встал как вкопанный, идёшь? — Последний вопрос. На сегодня, — быстро добавил он. На парня недовольно зыркнули. Ответа не последовало, но ведь как известно, молчание — знак согласия. — Ты почему меня Вукки называешь? — Прости? При всей холодности и невозмутимости, даже Итук мог иногда растеряться. — Да тебя все так зовут, не заметил? — Всё же я считаю это обращение довольно личным, поэтому терпеть не могу, когда Кукловод ко мне так обращается, но… ты-то меня стабильно Рёуком звал. Привязался, что ли? — Чего?! — Иначе бы я остался для тебя Рёуком. А то и Рёуком-шши. — Вконец обнаглел. Растерявшийся Итук — зрелище поразительное и забавное, стоит отметить. Но по-настоящему выводить его из себя было опасно. Что-то недоброе часто отражалось в глазах мужчины, как предупреждение, что тот отнюдь не так прост. Неловко замяв тему обращений и добравшись до холла на втором этаже, Итук и Вукки завернули в другое ответвление коридора. Между металлическими дверьми ютились и обычные, сделанные из прочного дерева. Замочные скважины были абсолютно разные, кое-где присутствовали и навесные замки. Итук остановился посредине коридора, достал из кармана кардигана отмычку, ловко сунул ту в скважину и потянул на себя ручку. Рёук до последнего не верил в благополучный исход, всё ждал какого-то подвоха, но собственные глаза не обманывали: дверь одной из комнат, куда марионеткам вход был запрещён, открылась. — А почему бы Ему тебе ключи не дать? — зачем-то вполголоса поинтересовался Рёук. — Было бы слишком просто. В пыльную комнату едва пробивался солнечный свет между очередными прибитыми к окнам досками, лучи освещали пыль, застывшую в пахнущем затхлостью воздухе. Вокруг царил полумрак и беспорядок, лишь небольшой участок в центре был свободным, вдоль стен же стояли коробки, повсюду лежал какой-то хлам. Каждый сантиметр был покрыт пылью: Рёук порадовался, что аллергия у него была на другое. — Следовало тебя предупредить, что здесь грязновато. — Итук плотно закрыл дверь. — Кстати, да. А заодно, что душно. — Сними кофту. Здесь вентиляция плохая, не то, что в остальном доме, а форточки из-за досок не приоткрыть. — Давно на окнах с пуленепробиваемыми стёклами стали форточки делать? — Они обычные. Вукки решил, что, должно быть, ослышался. — Окна обычные, Рёук, — повторил старший, заметив изумлённое лицо парня. Секунда, и тот буквально подлетел к прибитым к стенам доскам, просунул руку в одну из самых больших щелей и постучал ногтем по оконному стеклу. Необязательно было это делать: невооружённым взглядом было заметно, что стекло самое обычное, рамы старые и шаткие — выбить даже хрупкому парню не представляло труда. Проблема заключалась лишь в поиске того, чем вырвать тяжёлые дубовые доски, наглухо вколоченные в стену. — Где камера? — Её нет. Рёук развернулся настолько резко, что перед глазами на миг всё поплыло. — Что ты сказал? — голос вдруг сделался тихим и заметно сел. — В этой комнате нет камер. Слушай, я понимаю, ты впечатлён, но мы начнём разбирать коробки или нет? Непросмотренных мной осталось немного. — Какие к чёрту коробки?! Ты не понимаешь, отсюда все шансы выбраться на волю! Постой… почему комнату другим не показывал?.. Если первую фразу Вукки прокричал, то к концу реплики интонация скатилась вниз, и парень замолк окончательно. Было в происходящем что-то до жути неправильное. — Послушай меня спокойно, а главное, внимательно. В доме есть лазейки, но среди них точно нет этой самой комнаты. Во-вторых, тут может находиться прослушивающее устройство. И ещё: сложно, очень сложно представить, что способно вырвать доски на окне. Пойми ты, они закреплены настолько прочно, что человеческая сила явно им проигрывает. Теперь видишь? Нет смысла тащить сюда марионеток, цель у которых выбраться любой возможной и невозможной ценой. Они бы уничтожили комнату со всем её содержимым, где слишком много ценного. Ты сейчас стоишь здесь, потому что сам согласился мне помочь, если ещё помнишь, конечно. — Я-то помню. А вот не забыл ли ты про обещание показать мне, как отсюда выбраться? — Ничуть. Нет никаких гарантий, разумеется, и ты вправе мне не верить, тем не менее я из тех людей, кто всегда держит своё слово. — И как скоро я сбегу? — Не сегодня. Пусть Вукки и напрягали нынешние обстоятельства, но выбора-то не было. В главный выход из дома, помимо восьми замков, были встроены совершенно неизвестные ему механизмы, да и побег таким образом приравнивался к тому, как если бы парень попытался на цыпочках проскользнуть прямо перед самым носом Кукловода. В абсолютно пустой комнате, где они одни. Другими словами — нереально. — Что же, давай разбирать твои коробки. — Так бы сразу. Начни с тех, которые слева, у вон той стены. *** Поначалу Рёук искренне не понимал, зачем копаться в этом хламе, среди которого были преимущественно вещи прежних хозяев дома, но потом его захватило любопытство. В большей степени это были предметы прежних эпох, XIX-XX века. Старые игрушки, сломанная кофемолка, подставка для утюга, мясорубка, стеклянные бутылки от ликёра и вина, дверной молоток, усыпанный трещинками поднос, половник — на глаза парню попадались ценности, которые могли бы находиться в музее, а пылились здесь, в коробках. Но самое необычное, что вещи преимущественно принадлежали старой Англии, а не Корее. Из национальных изделий Рёук увидел лишь веера, дуршлаг из меди, футляры для игл и прочие мелочи. И вновь в душу закрадывалось уже знакомое подозрение: члены семьи Кукловода были иностранцами. Парень и сам не понимал, почему так настойчиво отметал вариант, что прежние хозяева всего-навсего любили культуру Англии, скупая товары чужой страны. Сколько же поколений одной семьи прожило в этом когда-то роскошном доме? Вукки продолжал перебирать разные предметы, пока не добрался до следующей коробки, где вместо чего-нибудь подобного обнаружил лишь кипу бумаг. На многих чернила (а это безусловно были они) стёрлись, и размашистые надписи невозможно было прочесть. Листки пожелтели, потеряли прежнюю форму, некоторые измялись, по другим было видно, что их выдрали из какой-нибудь тетради или книги. Кое-где текст был печатным, и его ещё хоть как-то можно было разобрать: просмотрев мельком, Рёук отметил статьи про различные заболевания, отрывки из художественной литературы, в том числе и сказки, описания драгоценных металлов — словом, абсолютно не связанные друг с другом фрагменты. От листов исходил слабый аромат трав с привкусом кислоты поверх ощущения затхлости. Так пахло в старенькой библиотеке, в которую Рёук и Донхэ наведывались в детстве, чтобы почитать друг другу сказки. Это был запах времени. Очнувшись от короткого забвения, в которое сознание скрылось от пугающего настоящего и далёкого прошлого, сотканного из целого множества приятных и тихих воспоминаний, Рёук достал бумаги и обнаружил под ними ещё одни, свежие, листы. Конечно, страницы были напечатаны не вчера, а лет десять назад, но прекрасно сохранились. Статьи с законами, вырванные из уголовного кодекса, очередные отрывки из книг, исписанные мелким почерком листки… Эти записи с лёгкостью мог разобрать и Вукки, но любопытство угасло в нём так же быстро, как и вспыхнуло. Взгляд упал на небольшие прямоугольные листочки с пропечатанными графами, заполненными косым почерком. Справки из больницы.

«Диагноз: врождённый порок сердца, Тетрада Фалло…» «Стеноз выходного отдела правого желудочка (клапанный); субаортальный дефект межжелудочковой перегородки; декстрапозиция аорты; гипертрофия правого желудочка…» «Симптомы: беспокойство, ребёнок возбужден, выражен цианоз, рост замедлен, при напряжении возникает одышка…» «Результаты осмотра: систолический шум, интенсивный на лёгочной артерии…»

Пальцы на руках стали ледяными. Когда Вукки прикрыл рот ладонью, холод обжёг кожу. Не получалось собраться с мыслями, потому что шоковое состояние и миллион вопросов подобно рою пчёл жужжали в голове, заглушая не только внутренний голос, но и все остальные звуки. Кому принадлежали справки? Вот, что хотелось узнать. — Итук? Мужчина в мгновение ока оказался рядом, приземлившись прямо на пол рядом с Рёуком и без спроса забирая у него из рук детские справки. Пусть в графе с датой рождения и был указан 198?* год, но в другой значилось, что диагноз был поставлен трёхлетнему мальчику. — Имя?! Вукки, ты понимаешь, что сейчас нашёл?! А там, где должен был вписан пациент, кляксой расползалось чёрное пятно, скрывая за собой едва не обнаруженную правду, оставляя подсказкой лишь одно: иностранную фамилию. Смит. Смит. Не верилось, совсем не верилось, но была большая вероятность того, что Рёук наконец-то узнал фамилию того чудовища, кто упёк их тут, в этом проклятом доме. ____________________ *Точный возраст героев не известен, поэтому без конкретики, как и с господами N или другими марионетками, которые встречаются/могут встретиться в доме.