Кукловод

Человек — удивительное существо: может приспособиться к любым условиям и при этом периодически чувствовать себя счастливым, будь то восторг от внезапного денежного выигрыша, внимания с чьей-то стороны, от вида прекраснейшего заката или чего бы то ни было ещё. Хоть на мгновение, но ему будет до того хорошо, что лицо озарит улыбка. Рёук проснулся поздно, пропустил завтрак, но вместо того, чтобы поспешить, сидел в постели и уплетал японский молочный шоколад. Dars продавался в любом минимаркете, был сразу разделён на маленькие кусочки и лежал в небольшой ярко-красной коробочке. Невероятно вкусный. Довольный парень улыбнулся. «Интересно, как часто Кукловод балует сладостями марионеток? Вряд ли ежедневно. Уж точно нет. Спасибо, что Сонмин позаботился и оставил на тумбочке пару штук, пока я спал, а то другие обитатели поди давно всё расхватали». После обнаруженной справки в открытой Итуком комнате второго этажа Вукки хотелось вновь поговорить с Кукловодом, чтобы внимательно вслушаться и понять, произносил тот слова с акцентом или же без. Смит, Смит… Неужели тот, кто играл с их судьбами, был иностранцем? На самом деле в подобную теорию верилось. Не торопясь собравшись, Рёук остановился у картины с изображением дома. Мрачная, олицетворяющая место заточения несчастных людей, она могла оказаться спасением. Да, неизвестно, как были расположены окна с противоположной стороны здания, куда выходило окно Сонмина, зато фасад дома был как на ладони. Парень прищурился, пристально всматриваясь в тёмные разбитые окна нескольких комнат. Одно было на втором этаже в пустом холле, куда вёл спуск рядом со спальней Рёука — она была обозначена круглым (со временем заменённым на обычное) окном. В комнате, где недавно они с Итуком разгребали коробки, якобы горел свет, как и в расположенной справа, где находилось место испытания. Но Вукки по-настоящему заинтересовало другое. На втором этаже, слева, были изображены окна без включенного в помещении света, и, если верить памяти Рёука, как раз там находилась деревянная дверь с единственным, вполне обычным замком. Пусть шанс и был невелик, но попытаться взломать комнату стоило. Вдруг Кукловод не столь предусмотрителен. Отдавшись на растерзание губительного, излишне медленного ритма, парень притащил из кладовой метлу, ведро с тряпками и избавил своё временное (как по-прежнему верил) убежище от грязи и пыли. Так же неторопливо отнёс грязные вещи в стирку. В прачечной было мрачно и тихо, лишь мыши, как и в прошлый раз, копошились у дальней стены. Пропахшее сыростью помещение явно не располагало к тому, чтобы приятно коротать в нём время, поэтому Вукки, не раздумывая, направился в более-менее уютную кухню, поставил на огонь чайник и принялся проверять шкафы и холодильник на наличие еды. Как он и предполагал — шоколада не осталось, зато был обнаружен контейнер с надписью «Только для Вукки. Сожрёт кто-нибудь другой — убью. С любовью, Сонмин». Парень ухмыльнулся и забрал предназначенный для него обед. По привычке Рёук пошарил взглядом по кухне, надеясь увидеть микроволновку, но вовремя опомнился, где находился. Тишина, царившая в доме, вновь непривычно давила на уши, отчего голова вдруг сильно разболелась. Он здесь один. Дыхание вдруг оборвалось, застряв в гортани, тарелка едва не выпала из рук. В сознании парня быстро замелькали кадры прошлого. Его привычная, хорошо оборудованная кухня, которая была большой и неуютной, зато вмещавшая всевозможную технику, барную стойку и огромный стол. Его записки на холодильнике, оставленные себе самому. Контейнеры с едой. Вукки опустил взгляд на обед, так бережно оставленный Сонмином, и почувствовал, что забота старшего больше не приносит прежней радости. Рёук отдал бы многое за возможность вернуться домой. Разогрев порцию кимчи манду в духовке, как однажды делал Шивон, Вукки быстро проглотил еду и забрал из прачечной постиранные в старых машинках вещи. Оставалось удивляться, как те уцелели и древняя техника не превратила их в порванное тряпьё. «Хватит прохлаждаться. Пора на испытания», — с горечью подумал Рёук. С горой белья подниматься было далеко не просто: от воды оно стало тяжелее прежнего и неприятно намочило последнюю чистую футболку. Вдруг парня привлёк какой-то шум. По лестнице, навстречу ему, спускались несколько обитателей: услышав звук незнакомых голосов, сердце невольно заколотилось как бешеное. Увы, от шока, что наконец-то ему повстречались другие марионетки, тем более, что среди них неожиданно оказалась женщина, Вукки так и не сумел выдавить из себя ни слова. Покрепче сжимая в руках ещё мокрую одежду и постельное бельё, он, встретившись с чьим-то настороженным взглядом, быстро уткнул глаза в пол и прошёл мимо. Влекомый непослушными ногами, парень доковылял до спальни, где небрежно бросил постиранные вещи на кровать и повалился следом. «Женщина?..» И непонятно, что именно его так удивило. Ведь тот же Итук давеча рассказывал о семейной паре и их служанке, угодивших в дом Кукловода в первом акте. Однако так вышло, что до настоящего момента Рёук пересекался лишь с марионетками мужского пола и, видимо, привык к мысли, что женщин в третьем акте и быть не могло. Что же, он жестоко ошибался. Обитательница была далеко не юной, но по-прежнему привлекательной: худой, с волнистыми волосами и мягкими чертами немолодого лица. Как ни пытался, Вукки не мог представить, как эта хрупкая с виду женщина справлялась с испытаниями, полными опасностями. Возможно, по ту сторону дома её ждали дети и муж, и несчастной было крайне необходимо выбраться. А те двое мужчин? Они шли довольно близко, держались вполне непринуждённо, напряжения между троицей явно не было, напротив, в голову отчего-то пришла странная мысль, что они находились в неком сговоре, поэтому Вукки наверняка заблуждался, и (возможно) единственная женщина среди оравы мужчин и тяжких испытаний не чувствовала себя не в своей тарелке. Парень понимал лишь то, что вместо дела он шибко много размышлял, иногда о совершенно ненужных вещах. Ну какое ему дело до этой женщины? К тому же всё чаще вспоминались различные моменты и детали прошлого, что сводило с ума. Не поддаваться привычке жить здесь, не мириться с обстоятельствами — вот о чём кричало его существо и что приходилось повторять себе изо дня в день. Страх холодил вены при мысли о том, что предстояло прожить остаток жизни в этом Богом забытом месте. И здесь же встретить свою смерть. Рёука передёрнуло. Даже в самые тяжёлые времена он не мыслил покинуть свет раньше родителей, достаточно было представить их убитые горем лица, белые перчатки на морщинистых руках отца, чётное количество цветов в сжатом кулачке матери, и хотелось бороться, терпеть опостылевшую жизнь и дальше. А тут и хоронить будет некого. Сознание мгновенно пронзила пульсирующая боль, словно мозги вскипели от бесконечной череды переживаний. Ну конечно, для родителей он сейчас пропавший без вести единственный сын, который, неизвестно, вернётся или же нет, и последние пререкания по телефону были упущенным шансом попрощаться. Пребывая в волнении, Вукки не нашёл другого способа снятия стресса, кроме как отправить очередное электронное письмо в пустоту. За то время, которое он провёл в доме, парень так и не удосужился выяснить, как правильно отправлять сообщения и кому вообще их можно писать. Напрашивался вывод, что электронная почта была внутренней и использовалась с целью переписок между марионетками. Но то было лишь предположение.

«Как ты? Виделся с моими родителями? Они сильно волнуются? Надеюсь, им недолго осталось переживать, и я снова буду с вами. Не хватает твоих советов и поддержки… я совсем вымотался. Нервы ни к чёрту, а до свободы из этого ужасного места так далеко! Я бы хотел увидеть родителей живыми; постараюсь сделать всё возможное, чтобы поскорее выбраться. Сколько раз ты говорил не обращать внимания на мелочные проблемы и жить дальше, а я, глупый, не слушал. Те неприятности и впрямь были НИЧЕМ по сравнению с тем, что происходит со мной теперь. Я плохо сплю. Мне действительно страшно.

Вукки»

И снова имя отправителя не было найдено, что болью отозвалось в измученном сердце. Пускай так, пускай невыносимо, Рёук стерпит, лишь бы с близкими суждено было вновь свидеться. *** Часто бывает, что человек в чём-то излишне убеждён, и пускай предмет его веры не стоит выеденного яйца, но как только найдётся собственным, порой безрассудным, убеждениям опровержение, он почувствует, что сам себя жестоко обманывал. То же случилось и с Вукки, когда комната с испытанием оказалась закрыта. Ключ открывал обе двери в «прихожую», но сканер для отпечатков пальцев загорался не зелёным, а красным цветом, после чего слышался щелчок замка, и поверхность сканера вдруг гасла. Лишь с четвёртого раза, когда парень вновь пытался открыть дверь в холле второго этажа, его осенило, что испытание уже кто-то проходил. Кажется, Рёук внушил себе, что обитателей в доме мало, хотя дверей было по семь-восемь штук на верхних этажах, в том ответвлении коридора, где жили марионетки. Настало время отказаться от собственных иллюзий. С пятой попытки дверь открылась. Верхняя площадка «прихожей» ничего подозрительного не содержала, решётчатые полки холодильников по-прежнему зияли пустотой. Первым делом Вукки проверил найденный в прошлый раз тайник за одной из картин, осторожно спустившись по пролётам лестницы; увы, удача сегодня была не на его стороне. Не отчаиваясь раньше времени, парень быстро сбежал по ступенькам вниз, вдруг споткнувшись о последнюю и плашмя упав на пол. Растянувшись едва не во весь рост на истёртом, местами вздувшемся паркете, Рёук с чувством чертыхнулся и лишь потом осторожно поднялся на ноги. Вмиг открылась причина неожиданного падения: в последней ступеньке чернела огромная щель, куда запросто могла провалиться нога. Подойдя ближе, парень ахнул и резко отпрянул, рефлекторно подтянув зажившую руку со следом пореза к груди. В образовавшейся нише, на небольшой глубине располагалось подобие решётки… сплошь усыпанное железными штыками разной длины. По спине пробежал холод, а ладони, напротив, вспотели. Ведь немного, совсем чуть-чуть, и он сам мог угодить в эту ловушку! Никогда, никогда нельзя терять на испытаниях бдительности. «11:44» Обманчивое ощущение, что минут осталось предостаточно на поиск кода и тайников. Но не следовало забывать, что секунды не замедляли свой темп, растворяясь навсегда одна за другой, а за ними почти незаметно ускользали отведённые пятнадцать минут. В зеркале на противоположной от выхода стене отражалось перепуганное, бледное лицо, хрупкая фигура парня, аккуратно подстриженные шапочкой чёрные волосы. Возможно, Донхэ в качестве парикмахера пользовался здесь спросом, — неплохо было бы у него спросить. Как только выберется из комнаты. С отражения в старинном зеркале на Рёука словно смотрел совершенно другой человек, и неясно было, в чём основное, не сразу бросающееся в глаза отличие. Такой же тоненький, небольшого роста, с родным цветом волос… Однако что-то было не свойственно его привычному облику. «Разберусь потом. Да где же эти проклятые цифры?!» Старинный пуф с изогнутыми ножками пригодился, чтобы осмотреть верхнюю поверхность шкафа; судя по загрязнившейся обивке, далеко не один Рёук осмелился использовать предмет мебели подобным образом. Сверху, как и следовало ожидать, шкаф покрывала пыль, а стоявшие там коробки оказались пусты. Спрыгнув с пуфа, парень неосторожно зацепился за открытую дверцу и чуть во второй раз за злополучное испытание не повалился на пол. Но теперь неосторожность принесла удачу: с обратной стороны дверцы были написаны четыре цифры. Вукки оставшиеся минуты провёл в бесполезных поисках других тайников, однако едва не угодил в очередную ловушку: парень приподнял трубку телефонного аппарата, зачем-то прокрутил дисковый номеронабиратель, дважды сунув указательный палец в опасную четвёрку*, как после второго оборота из отверстий в трубке полилась кислота. Парень успел отбросить от себя вещь, пока вещество не попало на кожу, отделавшись подкатившей к горлу тошнотой и лёгкой паникой. Ведь сам же велел себе быть внимательнее! Трубка повисла на проводе, откуда крупными каплями срывалась мутного цвета жидкость. Именно это подстегнуло Вукки уйти и оставить поиск ключей на следующий раз. — Как знал, что именно ты там отсиживаешься. Пойдём. Выбравшемуся из комнаты с испытанием Рёуку не терпелось поесть и лечь с книгой в кровать, но с Итуком, особенно который намеренно поджидал, чревато было спорить. Ни «привет», ни «как дела?», ни «как успехи?»… Итук во всей красе, такой, какой есть. Всегда и со всеми. В комнате старшего царил непривычный беспорядок: пол у письменного стола, сам стол и кровать были устланы бумагами. Расчистив немного места на покрывале, Итук жестом пригласил сесть и принялся искать необходимый документ. — Когда ты нашёл эти справки из больницы на некого трёхлетнего Смита, я не сразу кое-что вспомнил. Во-первых, я не раз находил различные старые снимки. Они, конечно, со временем истёрлись и измялись, но различить, что изображено, реально. Во-вторых, я уже находил другие справки, но позабыл об этом, ну, всего не упомнишь. И, в-третьих, не придал значения одним… ладно, сейчас сам увидишь. Итук отдал парню в руки несколько бумаг. С трёх черно-белых фотографий на Рёука смотрела целая семья: муж с женой и маленький мальчик у них на руках. Все трое были чистыми корейцами, но одежда, а именно с иголочки костюмы, явно были сшиты на заказ, возможно, в другой стране. Лишь на ребёнке был традиционный костюмчик. Фотография точно была сделана в прошлом веке, а изображённая на ней семья являлась богатой. Рёук перевернул снимок и невольно воскликнул. Каллиграфическим почерком чернилами было написано «Смит». — Ниже, судя по очертаниям, были набросаны на хангыле их настоящие имена и год, к сожалению, чернила размылись. Интересно, намеренно или случайно? — Кто знает. Итук, получается, что Смиты всё же были корейцами, а значит, и Кукловод тоже? — Выходит, что да. Так как я работал в звукозаписывающей компании, давно бы определил, говорит тот с акцентом или нет, несмотря на искажённый голос. Меня больше волнует, этот мальчик на снимке — он? — Вероятнее всего. А кто же ещё? Получается… — У Кукловода порок сердца. Итук задумчиво хмурил брови и перебирал тонкими пальцами свои карамельные волосы. Его что-то тревожило. — С такими диагнозами, Вукки, долго не живут. Помнишь содержание справки? — Гипертрофия желудочка, выражен цианоз, рост замедлен, одышка, что-то ещё. — Субаортальный дефект межжелудочковой перегородки, декстрапозиция аорты, — протараторил Итук, — плюс неутешающие симптомы, что наталкивает на вывод о скорой кончине ребёнка. Видимо, ему удалось выжить. Но, учитывая медицину того времени, это более, чем удивительно. — Он поэтому запирает здесь людей? Мстит, что собственная жизнь сложилась ужасно? — Вукки, — серьёзно посмотрел на него старший, — Кукловод никому не мстит. Теперь. Понимаю, что сейчас он вызывает у тебя не самые лучшие чувства, однако прошу поверить хотя бы мне: жажда мести или крови не является и никогда не будет являться смыслом заключения марионеток. — Тогда что? — Ты узнаешь. Со временем. Разозлённому Рёуку не оставалось ничего другого, кроме как уткнуть глаза в бумаги. Ими оказались справки, где пациенту прописывался постельный режим, огромное количество лекарств и прочие способы лечения, во что вдумываться не хотелось, а также детские рисунки. На одном были преимущественно каракули, среди которых едва можно было различить счастливую семью из мамы, папы и ребёнка, а на других пяти цветными карандашами куда более старательно была нарисована такая же семья, но рядом изображался тёмный силуэт, который словно не вписывался в картинку и выглядел мрачно. Он был меньше мальчика. Стоял рядом с ним или между ребёнком и родителями. И отчего-то эта тень внушала неподдельный ужас. — Что это значит? — тихо проговорил Рёук. — Если честно, пока понятия не имею. *** Перед тем, как отправиться спать, вымотанный Рёук решил заглянуть к Сонмину. На лёгкий стук никто не ответил, но парень проявил настойчивость, осторожно приоткрыв дверь и заглянув внутрь. Глазам предстало забавное зрелище: Мин пытался отжиматься от пола. «Пытался», пожалуй, было ключевым словом. — Зачем тебе это? Ты вроде в неплохой форме. — А вдруг поправлюсь? — кое-как проговорил задыхающийся парень. — Да тебе это, по-моему, не грозит. Сонмин бросил своё занятие и сел на полу. Глаза из-под мокрой чёлки опасно сверкнули. — Опять без стука, младший? — Учусь у хёна манерам. — Поязви мне ещё. Что хотел-то? Без приглашения Вукки приземлился рядом: — Хотел расспросить тебя по поводу компьютера и электронной почты. — А, уже пытался ей воспользоваться? — ответом Мину послужил утвердительный кивок. — Она же внутренняя, ты только марионеткам или Кукловоду можешь письмо отправить. — Кукло… воду? «Кажется, у меня начинаются слуховые галлюцинации». — Ты не ослышался. Ты вполне можешь отправить ему электронное письмо. — Но к чему это? — А вдруг у тебя возникнет какой-нибудь важный вопрос или что-то случится? Или в «прихожей» появится очередное тело? Надо же как-то связываться, когда его нет на месте. — А его может не быть на месте?.. — Йа-а, Вукки, да что с тобой? Он, конечно, тот ещё ублюдок, но, как ни отрицай, как бы человек. Отлучаться, например, в ванную, думаю, тоже необходимо. К тому же, кто знает, вполне вероятно, что он иногда покидает дом, почему бы и нет. Поставил себе камеры на запись видео и пошёл гулять во все четыре стороны. И теория про крысу в доме по-прежнему актуальна: если она есть, то, считай, находится, кому присматривать за марионетками. Отвратительно. Мало того, что за ними двадцать четыре часа в сутки следили как за подопытными кроликами, ещё и было, кому на обитателей стучать. Несмотря на миролюбивый нрав, Рёук нутром чуял, что, если бы ему довелось встретить «крысу», он бы искалечил того урода голыми руками. «Но по теории Итука Кукловод прикован к постели», — вспомнил Вукки. — Опять у тебя злое выражение лица. Ты как открытая книга, Ким Рёук. Остались вопросы? Я подустал сегодня, хочу скорее принять душ и лечь спать. — Да, извини… Что нужно вводить в поле отправителя, чтобы дошло письмо? — То, как ты обращаешься к человеку, каким именем он представился. Этот псих же постоянно следит за нами, так что поймёт, о ком речь. — В смысле? А при чём здесь Кукловод? — Ну как же, сначала через него все письма проходят. Больно ёкнуло в груди. Рёуку хотелось не то схватиться за голову, не то провалиться сквозь землю. — То есть, если я написал и отправил сообщение, неважно, кому и куда, то сначала оно обязательно придёт Кукловоду, я правильно тебя понял? — Ага. Ты как-то побледнел, что ли, всё в порядке? — Да. Да… Кое-как поднявшись, Вукки на ватных ногах направился к двери, но вдруг напоследок обернулся к недоумённому, оставшемуся сидеть на месте брюнету. — Спасибо за шоколад, кстати. — За какой шоколад? — Мин приподнял бровь. — Который ты мне на тумбочке утром оставил. — Не оставлял, — медленно протянул парень. — У тебя поклонник завёлся? — неудачно решил пошутить он. — В доме вообще-то есть женщина. — Ты чересчур молод для неё, да и вроде у неё муж на свободе остался. — Ладно, не бери в голову. Я пойду. Голова шла кругом, лишь захлопнув за собой дверь спальни, Вукки испытал облегчение. В вымытой начисто комнате, с развешенным на спинке кровати и стула бельём, пахло свежестью и, ненавязчиво, порошком для стирки, маскируя запах старой мебели. Наконец-то виски не пульсировали от слабой, но мешающей сосредоточиться боли. Однако из мыслей никак не выходил диалог с Сонмином, в ходе которого выяснилась неприятная правда: его письма другу, все до единого, были прочтены Кукловодом. Кто-то мог бы сказать, что в них не было ничего особенного, содержательно, зачем тогда убиваться. Но они были личными. Принадлежали только Вукки и его близкому другу, пусть тот бы их никогда не получил. И уязвляла важная деталь: Кукловод знал, насколько страшно Рёуку. Насколько парень опустошён, беспомощен, измучен и хочет домой. — Те неприятности, в обычной жизни, и впрямь были ничем. Правда, Вукки? ____________________ *Корейцы не любят число 4, т.к. звучание слова (его транскрипция) созвучна со словом «смерть».