***
За неделю до этого POV Чарли — Так, а теперь ещё раз. Я должен сделать что? — спрашиваю Альфреда, охреневая от свалившейся на меня информации. — Стать психологом хозяина Брюса. У него проблемы с самооценкой. Нужен человек, кто бы с этим разобрался. А лучше вас я кандидата не знаю, — говорит Альфред, словно я обычный психолог и он убеждает меня взяться за проблемного пациента. — Альфред это худшая идея из всех, что приходила тебе в голову! — почти что кричу ему, после чего встаю с места и подхожу к окну, вглядываясь в капли идущего на улице дождя. — Это хорошая возможность вывести вас из подполья. Сколько еще вам избегать общества? А так, пускай и под личиной, но вы сможете жить полноценной жизнью, — говорит Альфред, а я качаю головой. Он пришел в мою квартиру ранним утром и огорошил новостью о том, что Брюс решил записаться к психологу. И все бы ничего, вот только Альфред предлагал именно мне занять это почетное место. И я не знал, восхищаться его гениальностью или беситься от его хитрожопости? — Ты хоть понимаешь, насколько это не своевременно, — говорю, не оборачиваясь, — я только начал разбираться во всех этих криминальных связях. У меня картотеки для Лиги не дописаны. Мне в Метрополис ехать через месяц, копаться в грязном белье Лекса Лютора! А ты мне говоришь, чтобы я взялся за мозги Брюса?! — в конце срываюсь на крик и сверлю Альфреда бешеным взглядом, который тот благополучно проигнорировал и со свойственной ему хладнокровностью сказал. — Вы же не хотите, чтобы человек не посвященный в милые особенности вашего семейства, получил доступ к хозяину Брюсу? — откровенно манипулирует мною Альфред, за что удостаивается еще одного косого взгляда. — Он меня раскроет. Однозначно, — говорю ему, вновь оборачиваясь в сторону окна. — Только не говорите, что человек, которого готовили как убийцу и шпиона, не может замаскироваться так, чтобы даже родная мать не узнала, — говорит он, на что я вздыхаю. Могу. Это в меня тоже вбивали. И я, похоже, очень неосмотрительно поделился полным списком моих нынешних умений с Альфредом. — Все равно идея дурацкая, — говорю, лишь бы сказать, понимая, что Альфред прав. Что-что, а мимикрировать под местностью я умел. Наносить грим, менять голос. Да и имел с детства некую склонность к артистизму. А знания психолога позволяли правильно подбирать тембр голоса и слова, чтобы одурачить любого собеседника. В общем-то делать то, что сейчас делал Альфред, который, на минуточку, профессиональный шпион. — Хозяин Чарльз. Я понимаю, что с моральной точки зрения, это испытание для вас очень тяжелое. Но поймите меня правильно. Нельзя позволить, чтобы круг посвященных расширился еще больше. Людей, кому известна личность хозяина Брюса и так предостаточно. Кроме того, кому как не вам заниматься этим вопросом. Ведь вы написали диссертацию именно о вашем с хозяином Брюсом случае, — говорит он и я окончательно сдаюсь.***
— Доктор Уэлш, приветствую вас в поместье Уэйнов, — говорит Брюс и протягивает ему руку. — Большая честь познакомиться с вами, мистер Уэйн, — говорит доктор с очень легким ирландским акцентом, пожимая ему руку в ответ. «Рукопожатие крепкое, ладонь сухая» — отметил про себя Брюс. — Прошу, — указывает Брюс на кресло, приглашая гостя присесть. — Благодарю, — говорит доктор и садится в кресло. Первое, что бросается в глаза, некая скованность, несмотря на показную уверенность. Доктор, сидя на кресле, старался не слишком вертеть головой, что у него не очень получалось. Он словно боролся с жгучим интересом и правилами приличия. Это было даже забавно. Видимо, общаться с богачами доктору еще не приходилось. — Господа желают что-нибудь? — тактично спросил Альфред. — Чай, кофе или чего-нибудь покрепче? — спросил Брюс доктора. — Я бы предпочел виски, если это не будет слишком большой наглостью с моей стороны, — сказал гость и Брюс кивнул Альфреду, который отошел к мини-бару и стал доставать оттуда все необходимое для виски. — Итак, доктор. Альфред рекомендовал вас как достаточно талантливого молодого специалиста. Я видел ваше резюме, но перед тем как вручить себя вам как пациента, хотел бы понять, что вы за человек. — Что же. Желание вполне понятное, — сказал он и принял из рук Альфреда стакан виски, — благодарю. Что вас конкретно интересует? — Я бы хотел, чтобы вы сделали небольшой анализ. Мой анализ. Что вы видите перед собой? — спросил Брюс, так же принимая в руки стакан с виски. После небольшого размышления, доктор сказал. — Я вижу человека, который пытается казаться кем угодно, но только не им самим, — говорит он и делает глоток, а Брюс с удивлением смотрит на психолога, краем глаза заметив, что Альфред покинул комнату. — С чего такие выводы? — Ваше поведение, — говорит он и выпрямляется в кресле, — объясняю. Обычно, люди ведут себя достаточно однотипно. В зависимости от стрессовой ситуации, они могут демонстрировать нетипичное поведение, однако такое случается нечасто. В обычное время, они ведут себя одинаково, с небольшими вариациями в зависимости от ситуации. То как вы ведете себя во время официальных заседаний, вечеринок и просто беседах с обычными людьми — не есть поведение одного и того же человека. Если бы не был уверен в обратном, то подозревал бы вас в расстройстве личности, а так вы всего лишь очень талантливый, но актер, — говорит доктор, вновь откинувшись на кресле и смотря куда угодно, но не на Брюса. Сам же младший Уэйн, с трудом сдерживает себя, чтобы не встряхнуть этого очень не к месту проницательного психолога. — Откуда у вас столько информации для анализа? — спрашивает он, беря себя в руки. — Признаюсь честно, перед моим приездом сюда, я просмотрел всю доступную мне, как обывателю, видеохронику, а также ряд газетных статей. Кроме того, ознакомился с вашей биографией. Но лишь встретившись с вами воочию, я окончательно убедился именно в данном варианте. Все, что я видел до этого — маски. Несколько масок, что вы одеваете по тому или иному поводу. — И кем же я являюсь по вашему мнению? — с ухмылкой спросил Брюс, на что доктор пожал плечами. — Договор, с которым ознакомил меня Альфред, не дает мне право вмешиваться в частную жизнь клиента. К тому же, это просто неэтично. Мне не интересно являетесь ли вы тайным агентом правительства или скрытым геем, посещающем клуб на Ворвик-стрит, — на этом моменте Брюс подавился виски, — я — профессионал и занимаюсь внутренним миром пациента настолько, насколько он сам готов его открыть. — То есть если я не захочу углубляться в определенные аспекты, то… — сказал Брюс, отдышавшись и сделав неопределенный жест рукой. — Естественно, я буду учитывать это при проведении бесед. Абсолютно не затрагивать их у нас не получится, но обходить то, что вы не хотели бы затрагивать, мы можем достаточно легко. Вы, главное, предупреждайте меня, если вопрос на момент беседы будет не очень приятен или своевременен, — говорит доктор, на что Брюс кивает. — Мне интересен ваш ирландский акцент. В вашем деле не было указано, что вы владеете им, — спрашивает Брюс, на что доктор усмехается. — Я вырос в приюте, мистер Уэйн. И не в самом худшем. Но даже так, у таких сирот как я возникает ощущение, что они никто. В отличие от очень многих других, мы оказались не нужны даже собственным родителям. И из-за этого возникает потребность в том, чтобы влиться в стаю. Кто-то уходит в криминал. Кто-то в армию. Кому-то везет и он обзаводится семьей или попадает в хороший коллектив. Самые сильные из нас создают свою стаю сами. А кто-то как я придумывает себе предысторию, — говорит он и снимает свои очки, — у многих из нас фамилии написаны просто так. От балды. Взбредет в голову ответственному чиновнику дать тебе фамилию Смит, будешь Смитом. Диснеем, будешь Диснеем. Алленом, будешь Алленом, — говорит он и, вынув платок из кармана, начинает протирать очки, — мне вот досталась ирландская фамилия. К тому же я рыжий. Так что, когда я был подростком, внушил себе, что я ирландец. Стал много читать об Ирландии, посещать пабы, ходить в церковь и в конце концов стал неотличим от Нью-Йоркских ирландцев. С языком, правда, не очень. Выучить гэльский очень трудно. Но я над этим работаю, — не без гордости сказал доктор, вновь одев очки. — Но ведь это самообман, — сказал Брюс, на что доктор кивнул. — Да, это самообман. Самообман, который делал и делает легче мою жизнь, — на чистейшем американском английском сказал доктор, вызвав улыбку у Брюса, — я давно уже не подросток, но привычка осталась и стала частью меня. А вы, мистер Уэйн? Прибегаете ли вы к самообману? — вдруг спросил доктор с лукавой улыбкой. — А, что, мы уже приступили к сеансу? Ведь ваш контракт еще не подписан, — от неожиданности вздрогнул Брюс, не ожидая подобного вопроса. — А зачем тянуть? — спросил доктор вновь с ирландским акцентом, ухмыльнулся и откинулся на кресле, — ну так что? Вы занимаетесь самообманом? Есть ли нечто такое, что вы повторяете про себя? Некая установка, что несмотря на то, что является ложной или неопределенной, раз за разом позволяет вам легче переносить обстоятельства. — Так и не скажешь, — задумчиво пробормотал Брюс, уставившись в сторону и продолжая удерживать на весу стакан виски. — Мистер Уэйн. Особенностью моего самообмана является то, что я не боюсь признавать его. Я знаю это и говорю о нем в открытую. Но дело в том, что многим людям стыдно даже про себя думать о подобном, не то что говорить. Взять например вас. Что заставляет вас вести… ммм… выражусь так… довольно активную светскую жизнь? Не визиты вежливости или какие-то церемониальные мероприятия, а просто то множество вечеринок, где вы бываете? — А вы как думаете? — спросил Брюс, который завороженно слушал сидящего перед ним человека и понимал, что Альфред подобрал очень интересного кандидата на роль психолога. — Это самая отталкивающая из ваших масок, мистер Уэйн. Тут и думать не надо. Это первая линия обороны, которую вы выстроили между собой и обществом. Для абсолютного большинства окружающих вас индивидов реноме плейбоя уже достаточное обоснование для того, чтобы ограничить общение с вами на чисто деловом уровне, — говорит доктор и откладывает в сторону опустевший стакан виски, — правда, это не единственная функция этой маски. Как и все шумное и блестящее, она отвлекает других людей от чего-то важного, связанного с вами. Вот только чего? Это мне неизвестно, — говорит доктор и краем глаза наблюдает, как Брюс неосознанно кивает его словам. — Да, это так. — Могу ли я предположить, что вам глубоко противна эта маска? — спросил доктор, на что Брюс сказал. — Я бы так не сказал. Когда все началось, то да… да, это было неприятно. Но сейчас, после столького времени я как-то привык к ней и… — говорит Брюс, вздрагивая. — К тому же, не будем забывать о физиологии, — закончил доктор мысль Брюса, — мужчинам свойственна полигамия. Физическое удовольствие от секса смиряет вас с мыслью о том, что это не вы. Это ваша маска. Но моральное удовлетворение для здоровой психики порой гораздо важнее. Вы получаете его? — спросил доктор, внимательно вглядываясь в лицо Брюса, которому был глубоко неприятен этот разговор. — Давайте… поговорим об этом в следующий раз, ладно? — говорит Брюс, на что доктор кивает, — я убедился в вашей квалификации, доктор. Думаю, контракт стоит заключить немедленно. — Если вы так считаете, — кивает доктор. Через полчаса все было кончено. Доктор Уэлш официально стал психологом Брюса Уэйна с весьма солидным окладом. Уже в прихожей Брюс спросил доктора. — Я должен попросить вашего совета, доктор. — Слушаю вас, — говорит доктор, вглядываясь в лицо Брюса. — Дело в моем воспитаннике. Его родителей убили некоторое время назад и я взял его в дом. Тогда мне казалось это отличной идеей, но теперь я не уверен в этом, — говорит Брюс, на что доктор кивает. — Мальчик оказался чем-то, что вывело вас из зоны комфорта. Сомнения в такой ситуации естественны. Но проблема здесь даже не в ваших чувствах. Готов ли ребенок принять ваше сомнение и не почувствует ли он себя преданным? Вот в чем вопрос, — говорит доктор, сунув руки в карманы своего пиджака. — Да, я тоже думал об этом. Хотел убедиться, правильно ли я понимаю ситуацию. Спасибо, доктор Уэлш. Я не хотел и не буду предавать этого мальчика, — сказал Брюс и пожал доктору руку. — Скажу вам, как сирота. Семья — самое сильное и самое слабое место любого человека. Не стоит создавать лишних препятствий на пути к пониманию и плодить сущности. Это не принесет пользы ни вам, ни мальчику. Так что, не создавайте масок, при общении с близкими, — сказал доктор — Думаю, вы правы, доктор Уэлш, — кивнул Брюс. — Могу ли я попросить вас о просьбе, мистер Уэйн? — вдруг спросил психолог. — Да? — удивленно протянул Брюс. — Может быть вам моя просьба покажется, странной, но если вы вдруг решите похвастаться тем, что теперь ходите к психологу, то не могли бы вы упомянуть обо мне. Дать адрес офиса или номер телефона. — Офис? — Да. Я собираюсь начать частную практику здесь, в Готэме. Судя по всему, здесь настоящее раздолье для психолога, — говорит доктор, вновь всматриваясь в глаза Брюса через свои очки, вызвав у того ухмылку. — А вы хитрец, — протянул Брюс, хмыкнув, — хорошо. Я упомяну о вас, если решу похвастаться. Хотя… это неплохая идея. Интересно, насколько увеличатся цены на акции компании, если инвесторы узнают о том, что я «прозрел»? — иронично спрашивает Брюс, на что доктор пожимает плечами, — но это наглость. Вы не согласны? — полушутливо спрашивает Брюс, на что Карл вздыхает. — Что поделаешь. Я мечтаю о большой семье. А большая семья — это большие расходы, — говорит он и, попрощавшись, вышел вон, оставив Брюса в задумчивом одиночестве.