Доктор Уэйн

— Мистер Лютор, я понимаю, что вы здесь находитесь из-за предписания суда. Однако, всё-таки попрошу вас воздержаться от оскорбления судьи Морис. В конце концов, это не в первый раз, когда вас ловят за неуплату налогов, — говорю максимально твёрдо. Как я заполучил в клиенты Лекса Лютора? Тут получилось как в поговорке: Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету. Сидящий передо мной достаточно респектабельный молодой мужчина с блестящей лысиной в очередной раз попал в судебное разбирательство. И обвинитель не придумал ничего лучшего, чем направить Лютора на психологическое освидетельствование, чтобы хоть как-то потянуть время для сбора доказательств. Это было уже пятое дело о неуплате налогов и у суда в очередной раз не было доказательств о виновности Лютора. — Доктор Уэлш, это толстая корова и дня не может прожить без того, чтобы мне не поднасрать, — ухмыляется Лютор, — уж простите, доктор, но я буду называть вещи своими именами. Единственное, чего эта свинья добивается, это порча моих нервных клеток, — говорит, он, а я краем сознание анализирую то, что вижу. Лекс Лютор всегда казался мне немного вальяжным, малоэмоциональным злым гением, но здесь и сейчас я видел… да, гениального, да, с очень сильно сбитым моральным компасом, но всего-лишь весьма эксцентричного миллиардера. Вроде моего брата, только не играющего эксцентрика, а в самом деле являющегося таковым. — Так корова или свинья? — поддерживаю шутку, давая понять, что я не в обиде и делая записи в моем блокноте. — Ха! А у вас есть чувство юмора, — показывает он на меня указательным пальцем, хохотнув, — выбирайте то, что вам больше по душе. Все равно она уже лет пять на меня зубы точит. — И в чём же причина? — А вы не понимаете? — приподнимает он бровь и подается вперед, — Ну хорошо, так и быть, просвещу вас. Всё дело в зависти, — говорит он пускай и в полушутливой форме, но абсолютно серьезно. — В зависти? — киваю и делаю запись в блокноте. — Именно. Я пару раз проехался по ее интеллектуальным способностям и теперь между нами стойкая и взаимная ненависть. И всё это лишь из-за того, что я гений, а она… Хм… Посредственность, — подбирает он слово, после чего вновь откидываясь на кресле. — Я так же не имею признаков гениальности, мистер Лютор, — как бы между прочим напоминаю ему, на что тот смеется. — Ха! Это вы правильно поняли, поздравляю, — его голос сочится сарказмом, — однако то, что вы стали психологом этого павлина, Брюса Уэйна и некоторых других «персон», ставит вас на уровень гораздо выше, чем те одноклеточные, что принимают решения на судах, — говорит он мне и салютует налитым ему мною виски. Профессионально ли это предлагать виски клиенту? Нет. Но мне нужен контакт с секретноносителем высшей категории. А лучше самого Лекса, про Лютора никто не расскажет. — Вы поэтому настояли на моей кандидатуре? — спрашиваю его, прекрасно зная, что попадание меня в списки кандидатов-психологов было неплохо оплачено одному из чиновников прокуратуры Метрополиса. — Именно. Если уж проходить курс, то у нормального психолога, а не у того отребья, что они предоставят мне, — говорит он и делает глоток. — Давайте начистоту. Я уважаю профессионалов, вроде вас. Я уважаю простых работяг, которые делают свое дело и приносят мне прибыль и не лезут с дурацкими предложениями. Но я терпеть не могу тех бесталанных идиотов, которые, не понимая специфики, лезут не в свое дело. А вся наша государственная система состоит именно из таких дегенератов, — довольно эмоционально говорит Лютор и мне трудно разобрать, театр ли это или он действительно всего лишь «обиженный художник». — Что же, я польщён вашей высокой оценкой, но мне интересно другое. Чего вы хотите сами добиться? — задаю вопрос и вижу, что Лютор хмыкнул. — Чего хочу? Всего лишь избавиться от этого геморроя и вернуться к моим железкам, — говорит он, допивает виски и кладет стакан на столик. — Хорошо. В таком случае заполните эти бланки и пока можете быть свободны, — достаю кипу бумаг со стандартным психологическим опросом и передаю в руки Лютору под его недоумевающим взглядом. — И это все? — Видите ли, мистер Лютор. Мне нужно составить ваш психопортрет. Это — один из лучших тестов. На основе результата теста, а так же еще пары бесед, я составлю свое мнение, — говорю ему, стараясь скрыть торжество в глазах. Вопросник действительно обычный, вот только вопросы составлены так, что знающий специалист, вроде меня, прекрасно разберётся, какие проблемы, душевные терзания и психологические травмы есть у пациента. Мне лишь останется подогнать ответы Лекса Лютора под его известную биографию и вуаля… в моих руках окажется наиболее полный список сильных и слабых сторон этого человека. Но даже сейчас я могу сказать, что у сидящего передо мной, не побоюсь этого слова, гения, наличествует не изжитый с детства комплекс отличника, болезненный эгоизм вкупе с нарцисизмом, а так же абсолютная рациональность, граничащая с манией. — Доктор, мы же деловые люди. Вполне можем обойтись и без этого, — скривился Лютор, рассматривая кипу бумаг как нечто очень противное, одновременно намекая на взятку. — Неужели вам самому не интересно? — включаю дурачка, не понимающего намеков. — Насколько я понял, вы крайне разносторонний человек. И решить эту задачку не составит вам труда, — говорю и вижу, что моя лесть подействовала. Лютор задумался. — Хм. Вы правы, доктор. Это действительно интересно. Так, сколько здесь вопросов? — Сто, — бесхитростно отвечаю ему и вижу, как он вновь скривился. — Сто?! Это же… — Вы просто должны писать то, что приходит вам в голову в первую очередь. Вот и все, — стараюсь успокоить его, — это займет всего лишь час. Считайте это неким блиц-опросом. — Хм… кажется просто, — задумчиво поглаживает он подбородок и кивает, — ну что же, если это так необходимо, то хорошо, я заполню это, — говорит он и кладет бумаги на стол. — Конечно, сэр. Думаю, вам стоит остаться здесь одному, чтобы мое присутствие не влияло на ваши результаты, — говорю ему и встаю с места, — я вернусь сюда через полтора часа. Мини-бар в вашем распоряжении. — Что, вы вот так просто оставите меня, чужого человека, без присмотра в вашем доме? — удивленно спрашивает Лекс, рассматривая меня с каким-то новым, не похожим на прежние взглядом. Ну да, у человека рвется шаблон. Учитывая, сколько у него скелетов в шкафу, такого поведения он явно не ожидал. А я именно на это и надеялся. — Да. Уж простите, но несмотря на вашу брутальную внешность, вы не похожи на домушника, — говорю Лютору, на что тот улыбается, видимо представляя себе эту картину. — А если я найду на вас компромат? Что тогда? — ехидно интересуется Лютор, на что не менее ехидно отвечаю: — Ну что вы сэр? Я же не идиот, чтобы хранить компромат у себя дома. Особенно в Готэме, — говорю и вижу, что подобный ответ лишь ещё более удивил его. Попрощавшись, я вышел из офиса и направился в кафе неподалёку, размышляя о моем новом клиенте.       Я не испытывал иллюзий по поводу его сговорчивости. Кроме того, что он действительно хотел избавиться от очередного судебного преследования, что тормозило несколько проектов его компании, ЛексКорпа, Лютор, если меня не обманули нанятые специально под это дело детективы, уже не в первый раз обращался к психологии. Проблема была в его личной жизни, которая, мягко говоря, не складывалась. За десять лет активной деятельности он женился уже пять раз. И каждый раз следовал болезненный и крайне неприятный развод.        Впрочем, его юристам раз за разом удавалось отстоять компанию, но каждый раз для него развод оказывался шоком. По косвенным данным я мог предположить, что он просто не понимал, почему раз за разом женщины, которых он делал чуть ли не королевами, предавали его, то изменяя, то разводясь и требуя половину имущества. И, естественно, подобное не могло не отразиться на мировоззрении этого человека, которого, судя по его биографии, жизнь и так не баловала. Сын родителей алкоголиков, после смерти которых он попал в еще худшие условия. Но смог выкарабкаться из откровенного дерьма и взлететь на верх. Это вызывало уважение.       Справедливости ради стоит сказать, что Лекс действительно пытался понять, что же в нем не так. Но еще ни одному психологу не удалось предоставить ему достаточно веских доводов и указать правильный путь. Так что, вероятно, данная попытка будет для него последней.        Я ухмыльнулся. Как же мне нравится игра на контрастах. Уж чего-чего, но подобного поведения от меня, пускай и элитного (судя по клиентуре), но достаточно заурядного психолога он не ожидал. Такие типы как Лютор — это люди-компьютеры. Все имеет для них рациональное объяснение. А если такового нет, то и изучаемого явления не существует. И ничем не мотивированныe неожиданные шаги для таких людей как Лекс Лютор — самая большая загадка. Именно на этом погорел канонный Лекс Лютор. Он не мог просто взять в толк, что Супермен, несмотря на все его способности и инопланетное происхождение, движим абсолютно человеческими мотивами и страстями. Что в конце концов и свело этого человека с ума, доведя до миллиардных потерь, тюрьмы, а затем и смертельной болезни.       Сейчас же еще можно было несколько скоректировать тот путь, что уготовила этому человеку местная Судьба. Мне удалось его зацепить и, возможно, сражение за разум и душу Лекса Лютора будет ничуть не меньшим испытанием, чем все то, что происходит со мной сейчас.       Размышляя о новом клиенте, я не заметил, как дошел до кафе, в котором месяц назад увиделся с Затанной. Сегодня я вызвал ее на внеочередную беседу, надеясь, что не поломаю всю ту игру, что строил весь этот месяц.

***

POV Затанны — Карл, — кивнула я вошедшему психологу, не вставая с места. — Анна, — кивнул он в ответ и сел передо мной, улыбнувшись своей немного ехидной улыбкой. — С чем связана наша встреча сегодня? Признаться, я была удивлена, когда вы позвонили, — спрашиваю его, с интересом рассматривая человека, который весь этот месяц вел со мной беседы проводил сеансы гипнотерапии, впрочем, не слишком углубляясь в прошлое. Мы обсуждали в основном мою нынешнюю жизнь. Сцену и как я к ней отношусь, в каких театрах выступала, где мне комфортнее всего и почему, людей, чтo меня окружают. Он говорил, что нам вначале надо разобраться с тем, что есть сейчас, прежде чем лезть в прошлое, но я нутром чувствовала, что он готовит меня к чему-то очень серьезному. Может быть, это произойдет сегодня? — Я просто захотел пригласить вас на чашку кофе, пока мой новый клиент заполняет психологический опросник, — прямо говорит он, вызывая у меня целую кучу эмоций, начиная от неодумения, заканчивая гневом. — То есть это — свидание? — скрестив руки на груди, приподнимаю правую бровь. — Нет конечно, — резко, даже грубо отвечает он мне и смотрит на меня как на дурочку, — вы мой пациент. Звать вас на свидание было бы верхом непрофессионализма для меня, — говорит он абсолютно серьезно, не оставляя места для сомнений, но я словно вижу, как в его глазах, скрытых очками, играют чертики, — но плачу за все я. — То есть мы сидим в кафе, вдвоем, платите за все вы и это… не свидание? — как бы между прочим спрашиваю его, рассматривая свои ногти. И… результат ли это лечения или я просто привыкла к нему, но данная идея вызывает во мне протест лишь по привычке. — Именно. Считайте, что это внеочередной сеанс в виде беседы, где я буду точно так же отвечать на ваши вопросы, как и вы на мои, — говорит он, а я в некоем замешательстве обдумываю это… довольно необычное предложение. И как бы я не пыталась, но не могла понять, в чем же подвох. — То есть я могу вам задать любой вопрос и… вы ответите? — уточняю у него и, на что Карл кивает. — Именно. Я рад, что вы поняли, Анна, — говорит он и делает знак официантке, чтобы та подошла. — Хм. Интересно. Что же, я готова, доктор, — даю свое согласие, совершенно неожиданно подпуская в голос немного игривости. — В таком случае, первый вопрос. Что будем заказывать? — спрашивает он с легкой улыбкой. — Ну… — протягиваю, накручивая локон на палец, — темный кофе с каким-нибудь шоколадным тортиком? — спрашиваю его, на что тот кивает. — Согласен. Мне то же самое, — и начинает диктовать заказ официантке. — Почему вы предложили встречу здесь, Карл? — спросила я, когда официантка отошла от столика. — Несмотря на тот весьма прискорбный инцидент, это хорошее кафе. Да и не будем мы говорить о чем-то этаком. Просто беседа, — пожимает он плечами, смотря на меня с легкой, чуть ироничной улыбкой. — И о чем же? — с интересом спрашиваю его, подавшись вперед. — К примеру, о вашей личной жизни, — бесхитростно отвечает он и… не то что бы мы об этом не говорили, но как-то вскользь. А теперь, он предлагал сделать ее главной темой беседы. — Или вашей, — не растерялась я, лукаво улыбнувшись. Интересно, у него кто-то есть? — Или моей, — легко соглашается он, пожав плечами, — могу даже дать характеристику: ее нет. — Вообще? — удивленно спрашиваю, рассматривая Карла по новому. С чего бы это? Он ведь не урод. Харизма тоже есть, и чувство юмора. — Вообще, — с ноткой горечи отвечает он, качая головой и откидывая голову на спинку диванчика. — Есть причина или… — делаю неопределенный жест рукой, не зная, как спросить, не гей ли он. — Просто еще не встретил ту, из-за которой я готов сойти с ума, — говорит он, а я задумываюсь. Странная формулировка. Очень странная. — То есть любовь для вас это… — Это сумасшествие, — прерывает он меня, слегка улыбнувшись, — абсолютное отклонение от нормы, прекрасное в своей нормальности. — Хм. Интересное определение любви. И… знаете, я склонна согласиться. Это так и есть, — киваю ему, на что он улыбается чуть более явно и выпрямляется. — А теперь вы. Я знаю о вашей ситуации, но невозможно, чтобы у вас не было хотя бы поклонников, — спрашивает он меня, на что я вздыхаю. Есть, куда же без этих назойливых мачо, считающих себя самыми крутыми. — Даже не знаю, что вам ответить, — задумываюсь и, подумав, говорю, — хотя… есть один… друг, назовем его так, который очень хотел бы стать больше чем другом, но у меня большие сомнения по его поводу, — вздыхаю. Тем временем нам приносят заказ. — Он урод? — закономерно спрашивает меня Карл, дождавшись, пока официантка отойдет. — Нет. Как раз-таки наоборот. А еще харизматичный и умный. Вот только авантюрист, каких еще поискать. А мне авантюр и в своей жизни хватает. Да и не только в этом дело. Есть у него корыстный интерес, — говорю и пробую торт. Действительно, вкусно. Хороший микадо с тёртым темным шоколадом. Вкуснотища. — И какой же? — как бы между делом спрашивает он, делая глоток кофе. — Боюсь, вы будете смеяться, — качаю я головой, не желая говорить о маленькой особенности, которая, в числе прочих моих добродетелей, интересует Джона Константина. — А вы скажите. А я, так уж и быть, сдержу свои неуместные порывы, — отвечает он, отправляя в рот кусочек торта. Хм… а почему бы собственно и нет. — Он… коллекционер. Коллекционер… таких как я, — говорю расплывчато и делаю глоток кофе. — Что вы имеете в виду, говоря «таких как я»? Он коллекционирует актрис? — Да… да актрис, — киваю я, стараясь не улыбаться. Да, как же трудно общаться с людьми, когда они не знают, что ты волшебница. — Но здесь нет ничего смешного. Если только… Хм, — задумчиво произносит он и криво усмехается, — если только эти «актрисы» не девственницы, — делает он предположение, а я чувствую, что краснею. Ну почему, почему этот тип такой умный? — Хм… редкий товар. Девственность актрисы, — задумчиво произносит он как бы в воздух. — Еще бы, — говорю я и безуспешно пытаюсь скрыться за чашкой кофе, — спасибо, что не смеетесь. Я понимаю насколько глупо все это звучит, особенно в наше время, но… отец был католиком и воспитывал меня в… традиционном духе, — говорю и возникает странное ощущение, что я оправдываюсь перед этим человеком, хотя и не должна ему ничего такого, — ну, раз уж вы затронули эту тему, то сколько у вас было женщин? — спрашиваю, чтобы хоть как-то справиться со смущением. — Вы удивитесь, но будь я женщиной, то я бы тоже стал объектом «охоты», — говорит он, старательно избегая моего взгляда. — Что, серьезно, что ли? — удивленно воскликнула я, оставив в сторону чашку. — Мгм, — говорит он и я вижу, что он смущается точно так же как и я. Разве что не краснеет. — И… почему? — мне было интересно. Даже Джон, которого я подпустила ближе всех, любил пошутить о своих «победах», а этот человек… сколько ему лет? Тридцать? — Давайте не будем затрагивать эту тему. Она довольно смущающа, — говорит он продолжая смотреть куда угодно, но только не на меня. Я же… не могу отойти от удивления. — Подумать только. Психолог самого отпетого бабника Готэма — девственник, — чуть с ехидцей говорю я, но, заметив его острый взгляд, виновато улыбаюсь, — извините. — Ничего. Так сложились обстоятельства, — он отворачивается к окну и начинает наблюдать за уличным движением. — Значит ли это, что вы ни разу не влюблялись? — спрашиваю его, по новому рассматривая моего психолога. — Нет. Было дело. Вот только все закончилось очень грустно, — говорит он и смотрит на меня взглядом, полными печали. — И… что случилось? — спрашиваю его, стараясь понять, что же меня беспокоит в этом взгляде. — Она погибла. Огнестрельное ранение. Обычное дело, — говорит он, казалось бы, абсолютно спокойно, но я то вижу, что ему тяжело вспоминать о случившемся. И под этим его «Обычным делом» скрывается до сих пор не преодоленное горе. — Мне жаль, — говорю ему и вижу грустную улыбку. — Не стоит, Анна. Это было давно. Еще в прошлой жизни. Еще до того, как я стал ирландцем, — говорит он и отпивает от своего кофе. Установилось неловкое молчание. Мы сидели друг перед другом и старательно отводили глаза в сторону и молча доедали куски торта. Этот человек пережил точно такую же трагедию, что и я. Что и Брюс. Не удивительно, что он так легко нашел язык с нами. И… чего уж скрывать, мне было искренне жаль этого глубоко несчастного человека, посвятившего свою жизнь спасению душ других людей. Вот только кто бы спас его самого от собственных демонов? — Ладно, оставим эту тему, — он сказал это с несколько излишней веселостью, — мне осталось совсем немного времени перед тем, как я должен буду вернуться к моему новому клиенту. Увы, это не тот человек, которого стоит заставлять ждать. Спасибо вам, — вдруг говорит он. — За что? — хлопаю глазами и пытаюсь понять, что он имел в виду. — Вы первый человек, с которым я поделился наболевшим. Мне стало намного легче, — говорит он, на что я лишь пожимаю плечами. — Знаете. Почему-то именно с вами мне захотелось поговорить. Это… странно, — хмыкаю я, на что теперь уже он пожал плечами. — Ничего странного Анна. Вы добрая и открытая девушка, которой просто не повезло столкнуться с изнанкой нашей с вами жизни, — говорит он, ободряюще улыбаясь. Затем смотрит на часы и вскрикивает. — Ого! Как летит время. К сожалению, пришла пора расстаться. Мой клиент не будет долго ждать. — И кто же он? — спрашиваю у него, радуясь перемене темы. — Лекс Лютор, — говорит он и я вновь вижу некое торжество в его взгляде. И, не сказать, что незаслуженное. — Лекс Лютор? Карл, как вам удалось заполучить его? Даже я слышала о нем достаточно такого, что волосы встают дыбом, — воскликнула я, не совсем представляя как такого человека, которого меньше всего можно представить на приеме у психолога, удалось заманить аж в Готэм! — Просто удачное стечение обстоятельств, — говорит он и я чувствую, что за этими словами скрывается какая-то тайна, — но я расскажу вам об этом. На нашем следующем не-свидании. Если вы, конечно, согласитесь, — говорит он, а я понимаю, что не смогу отказать. Слишком легко и просто мне оказалось с этим человеком. Слишком давно я не знала такого спокойного общения с… чужой личностью. — Хорошо. Я приду на следующее не-свидание, — киваю ему и с легкой улыбкой смотрю на то, как он подзывает официантку и закрывает счет. А затем смотрит на меня и улыбается. — Могу вас обрадовать, мисс, — вдруг его голос приобретает чуть официальный тон, — ваше лечение дало результат. Вы были открыты и говорили со мной так, как и должно. — То есть вся эта беседа… — Была своеобразным экзаменом. Проверка поведенческих реакций на определенный список вопросов и ответов, созданный на основе той информации, которую я собрал за этот месяц во время наших бесед. И у вас все получилось, — говорит он с доброй улыбкой человека, хорошо сделавшего свою работу, а в мое сердце заползает грусть. — То есть всё, что было сказано, это неправда, да? — спрашиваю с печальной улыбкой, чуть склонив голову. — Ну почему же? Всё, что было сказано мною — абсолютная правда, — говорит он и я удивлённо смотрю на него. Как так? — просто все, что было сказано здесь это и про меня тоже. Странно, да? Такого со мной никогда не было, хоть я и не впервые проворачиваю нечто подобное. А с вами? — интересуется он с некой непосредственностью в голосе. — И со мной, наверное, — отвечая ему удивленно, стараясь успокоить разыгравшееся воображение, — странно. — Нет ничего странного, дорогая Анна. Люди похожи друг на друга гораздо больше, чем принято считать. Особенно пережившие нечто очень схожее, — и пока я перевариваю эту информацию он встаёт с места, одевает свою старомодную шляпу и подходит ко мне, — ну, а теперь, позвольте проводить вас до такси, — говорит он и подает мне руку. После нескольких секунд раздумья, я кладу свою ладонь в его руку и поднимаюсь с диванчика. Позволяю ему помочь мне надеть пальто и под ручку с ним выхожу из кафе.       Уже в такси, размышляя о нашей беседе, я чувствую, что именно таким мог стать Чарли, если бы был жив. Галантным, добрым, открытым. Человеком вроде Карла — весь вид которого, несмотря на театральный ирландский акцент, источает надежность и уверенность в себе. — Как же его еще себе кто-нибудь не отхватил? — задаю вопрос в никуда. — Что мисс? — спрашивает таксист, привлеченный вопросом. — Нет, ничего, — говорю ему и стараюсь собраться. Завтра у меня выступление. Нужно отбросить все мысли и сосредоточиться на программе. Вот только почему на сердце не спокойно? Почему что-то словно скребётся в голове, но никак не может дойти до мозгов. Ответа нет. — Я подумаю об этом завтра, — принимаю решение и, закрыв глаза, откидываюсь на спинку сидения, прокручивая в голове, программу завтрашнего выступления. Конец POV Затанны

***

      Я стоял перед панорамным окном в моей спальне и рассматривал ночной Готэм. День заканчивался очень удачно. Я вернулся в офис всего за пару минут до того, как Лютор закончил заполнение опросника. Мы условились с ним, что раз в неделю он будет прилетать ко мне в Готэм, параллельно решая какие-то свои дела. После же получения результата, решим, продолжаем ли сеансы или прекращаем.        Я говорил с этим Лексом Лютором и вспоминал совершенно другого человека. Озлобленного постоянными предательствами, ослепленного собственной алчностью циничного дельца, как маленький ребенок ищущего постоянное одобрение общества и страдающего от целого сонма комплексов. А рядом с ним верная и преданная помощница, готовая выполнить абсолютно любой приказ своего шефа. Мерси Грейвз.       Она и сейчас была рядом с ним. Когда они вошли ко мне в офис, я был настолько удивлен, что даже начал заикаться, но потом, втянувшись, понял, что рискованное предприятие, что я начал, может дать совершенно неожиданный результат. Мисс Грейвз появилась в свите Лекса Лютора относительно недавно, всего два года назад. Но уже сейчас бульварные писаки называли ее не иначе как «Тенью Лютора».        Еще в прошлой жизни мне было непонятно, как так вышло, что откровенная уголовница и бандитка, кем и была Мерси Грейвз, так преданно и верно служит Лютору. Тем более, что в их взаимоотношениях не раз и не два случались ситуации, когда Лютор ставил Мерси под смертельную угрозу, жертвуя ей во имя своих мутных целей. Но даже после таких случаев она продолжала верно служить ему, словно ничего и не было. На такое поведение у меня есть только два обьяснения: либо это какой-то очень хитрый вариант Стокгольмского синдрома, либо здесь замешана любовь. Впрочем, одно не исключает другого.       Короче, с Лютором предстояло работать и работать. И во что это могло вылиться, я абсолютно без понятия. Но в последний месяц меня больше всего заботил совершенно другой человек — Затанна. Целый месяц, я старательно готовил ее к тому, что произошло сегодня. У нее действительно разыгралась легкая форма социофобии на нервной почве и с этим надо было что-то делать. Психоанализ, легкий гипноз, медитативные техники… я использовал весь арсенал наиболее эффективных средств за этот месяц и вот, Затанна уже говорит на довольно смущающие темы с пускай и знакомым, но чужим человеком. И теперь я должен был понять, как быть дальше. — Что же мне делать? — спросил я у темноты города. Но ответа не было. Я слишком люблю ее, чтобы раскрыться. И слишком люблю ее, чтобы забыть.        Вдруг я усышал грохот из гостиной. Взяв пистолет, я подбежал к двери резко распахнул ее. Включил свет и увидел… молодую девицу лет семнадцати-восемнадцати. Она сидела на полу и терла свой копчик, который, скорее всего, ушыбла при падении. — Замри! — командую и девушка замирает. Оборачивается и вскрикивает. — Ой! — она в шоке рассматривает меня, уделяя особое внимание на направленный в ее сторону пистолет. — Встань. Руки, — приказываю ей, продолжая держать на мушке, — Хм, а я думал, что Женщина-кошка пропала? — говорю как бы в никуда, стараясь собраться с мыслями. Только домушницы мне не хватало. — Я не Женщина-кошка, — мяукает это создание, встав со своего места и опустив бесстыжие глазки. — Оно и видно. Слишком много шума для профессиональной воровки, — говорю, рассматривая неожиданную гостью. Передо мной стоит короткостриженная брюнетка, одетая во все черное. Голубые глаза. Правильные черты. Я мог бы назвать ее красавицей, вот только она была еще слишком мелкой. Этакий переходный период между подростком и взрослой девушкой. — Итак, мисс. Кто вы и что делаете в моем офисе? — спрашиваю ее, продолжая держать на мушке. — А… вы не вызовите полицию? — заявляет это нечто и я решаю ей подыграть. — Увы, но любопытство, одна из моих слабостей. Так что пока нет, — говорю я, а чудо, вздохнув, отвечает. — Я Лоис. Лоис Лейн. Студентка факультета журналистики Университета Метрополиса, — говорит она, а я на секунду впадаю в ступор. Лоис Лейн. Известная журналистка, по совместительству, любовь всей жизни Супермена и его будущая жена. Здесь. У меня в квартире. Хотя, чего удивляться? Если тут появился Лекс Лютор, то понятное дело, что и остальная компания скоро подтянется. — А документы, подтверждающие это, у вас есть? — спрашиваю ее, на что Лоис кивает и, спросив разрешение взглядом, достает из кармана карточку студента, — и что за вор тащит с собой документы на дело? — задаю риторический вопрос, убедившись в личности неожиданной гостьи и спрятав ствол за спиной. — Я не воровка! Я — журналист! — гордо заявляет мне это нечто. — Однако же, за вами уже числится проникновение со взломом. А, нет. Просто проникновение, — опускаю ее с небес на землю и слава Богу, ей хватает стыда покраснеть и шаркнуть ножкой, как бы показывая, насколько она раскаивается, — и что же вы искали в моей квартире? — спрашиваю ее, краем глаза заметив ключи от моей двери. — Компромат на Лекса Лютора, — тихо, но четко говорит она, понимая, что лучше уж быть честной. За привод в полицию могут и отчислить. А за такое родители по головке не погладят. — То есть вы надеетесь, что обнаружите материалы о Лексе Люторе… здесь? — обвожу руками и взглядом помещение, показывая всю бесперспективность данной затеи. — Да, идея была дурацкая, — вздыхает она, затем твердо смотрит в мою сторону, — но я его все равно достану. Лекс Лютор — вор и бандит. Он думает, что его выкрутасы будут вечно сходить ему с рук! Но я выведу его на чистую воду! — патетично воскликнула она. — Только пока не знаю, как, — признается это наивное чудо, вызвав не злую усмешку у меня и покачивание головой. — Ладно. Раз уж вы все равно здесь, давайте выпьем чаю. Заодно расскажете мне, как дошли до жизни такой. — Так вы не будете вызывать полицию? — с проснувшейся надеждой спросила она. — Зависит от вашего рассказа, — говорю ей и открываю дверь на кухню, пропуская ее вперед. Затем, следя за ней краем глаза, ставлю чайник на плиту и достаю из шкафа жестяную коробку с печеньем. — И как же вы проникли сюда? — спрашиваю ее, пододвигая коробку поближе к ней. Вначале она борется с собой, но потом робко берет одно печенье и сует его в рот. — Стырила запасные ключи у консьержа, — прожевав печенье, отвечает она. — А в здание как попали? — Обещала с ним переспать, — без смущения отвечает Лоис, на что я хмыкаю. Видимо, этой уловкой она уже пользовалась. — И конечно же, выполнять свое обещание вы не собирались, — даже не спрашиваю, а утверждаю, как нечто само собой разумеющееся. — Конечно. Я что, дура, что ли?! Он же старый! К тому же… эм… — краснеет она, вызвав у меня смешок. — Не продолжайте, я понял, — говорю и отхожу к чайнику. Наливаю кипяток, кладу пакетик и передаю одну из чашек мисс Лейн, пододвинув к ней еще и сахар. Лоис же, съев уже четвертое или пятое печенье, кладет три ложки сахара в свой чай. — Проблем с лишним весом не боитесь? — Не-а. Я в маму, — отвечает этот… ребенок по сути и, все-таки немного подумав, кладет еще одну ложку сахара, — сахар полезен для мозговой активности, — оттарабанивает она явно стандартную отмазку и отхлебывает от своей чашки, запивая уже десятое печенье. Эх, а я так люблю печенье с шоколадной крошкой. Придется докупать. Но, дело важнее. — Раз уж вы такая любительница пораскинуть мозгами, может, объясните мне, зачем вы решили искать компромат именно здесь? — спрашиваю ее, на что она вздыхает. — Видите ли. Я читала, что профессиональные психологи делают записи о своих пациентах. И, вот я и подумала, что уж блокнот с пометками вы вряд ли будете прятать в сейф, — говорит она и вновь отхлебывет чай. — Вы удивитесь, но да. Прячу, — говорю это и вздыхаю, — мисс Лейн. Среди моих клиентов — богатейшие люди Восточного Побережья. Я подписываю специальные договора о сохранении врачебной тайны. Но даже если бы я их не подписывал, я все равно бы прятал эти записи, потому что существует такая вещь, как врачебная этика. — Это даже Лютора касается? — с кислой миной спрашивает она. — Да. Это касается всех. И вас тоже. Существуют правила. И если кто-то их нарушает, это не значит, что и мы должны так делать. — Папа тоже так говорит, — вздыхает она, поддев кулаком щеку и оперевшись о стол, — но делать-то что? — даже немного обиженно спрашивает она в никуда, на что я отвечаю. — Учиться. Совершенствоваться. Становиться лучше. Я вижу в вас достаточно упорства, но недостаток знаний. Ликвидируйте этот пробел. И набирайтесь опыта. — А как? — с вполне искренним интересом спрашивает она. — У вас нет куратора? — уточняю у нее. Ведь у всех студентов есть либо кураторы либо те, кто выполняет их функции. Институт тьюторства в англо-саксонской образовательной системе не вчера придуман. — Есть, но… в общем, ему на меня плевать. У него рОман, — говорит она с характерным предыханием, на что я хмыкаю. Затем задумчиво растираю подбородок и говорю. — Хм. Знаете, когда я начинал, то моим первым местом работы была бесплатная консультация. Ко мне приходили самые простые люди со своими маленькими и большими проблемами. Начните с них. Именно так вы приобретёте необходимые навыки. И, со временем… — недоговариваю, предлагая самой докончить предложение. — Со временем я прижучу Лютора? — немного неуверенно спрашивает она. — Не обязательно. Но возможно. Все зависит от вас, мисс Лейн, — говорю и смотрю на часы, — уже поздно. Готэм — не Метрополис. Здесь по ночам опасно. — Вы это, не волнуйтесь. Я у мамы подруги по кампусу остановилась. Она в двух кварталах живет, — беспечно отмахивается Лоис, с грустью провожая уже пять минут как пустую жестяную коробку, которую я убрал в шкаф. И как в нее столько уместилось? — Хм. Все равно я вас провожу. Старый Готэм хоть и не Бовери, но тоже местечко неспокойное, — говорю и указываю на дверь. Затем надеваю куртку со шляпой и мы вместе выходим из квартиры. Пройдя рядом с храпящим консьержем, делаю зарубку в памяти сделать все, чтобы его убрали (в самом деле, какая-то соплячка без особого труда вломилась в квартиру) мы выходим в ночь. Удивительно, но именно сегодня нам сопутствует удача и мы без проблем добираемся до нужного здания. — Ну, вот, — указывает она на вход, — спасибо, что довели, доктор Уэлш и простите… за все, — смущённо говорит она, на что я хмыкаю. — Пустяки. Думаю, ваш отец сделал бы то же самое для моей дочери, если бы она была, — говорю и вижу, как она достает ключи из кармана. — Вы были бы хорошим отцом. Это мой постоянно на работе, сколько себя помню, — вздыхает она и смотрит куда-то вверх. — Спасибо за комплимент. Но, уверен. Он любит вас, больше жизни, — говорю ей, на что та кивает. Я же осмотревшись, не удерживаюсь от хулиганства и доверительным шепотом говорю, — дам вам совет. Если в следующий раз будете куда-то вламываться, прихватите с собой хотя бы перцовый балончик. Вам вполне может попасться не очень порядочный человек. — Хи-хикс. Спасибо за совет, доктор. Я так и сделаю, — кивает она и оборачивается к двери. Открывает ее и заходит внутрь, но перед тем как закрыть ее, высовывает голову и говорит, — прощайте, доктор. — У нас маленькая планета, мисс Лейн, — говорю я, криво усмехнувшись, — так что не надо прощаться. Авось и свидимся, — и, коснувшись полей шляпы, удаляюсь в темноту, провожаемый лишь звуками захлопнувшейся двери и далекой полицейской сирены.