***
POV доктора Павлова Еще никогда доктора технических наук Алексея Петровича Павлова не охватывало такое всеобъемлющее чувство безнадёжности и страха. Сидя здесь, в загаженной квартирке, в каком-то американском городе (его привезли сюда с мешком на голове, а окна были заколочены), он как никогда ощущал свою никчемность, как человека. Увы, но отличный ученый, доктор Павлов был не самым сильным человеком. Живя, в казалось бы, в безопасной и благополучной стране, он и не думал когда-либо, что окажется втянут в такую скверную и неприятную историю. Повстанцы, ЦРУ, террористы… всем что-то было нужно от оставшегося не у дел после развала Союза ядерного физика, а сам он давно мечтал только о спокойной жизни где-нибудь в безопасном месте. Может быть, даже семью завести? Он, будучи из-за своей специальности человеком с минимальными социальными навыками, испытывал известные трудности с общением. Вот только именно сейчас он размышлял о том, как бы повернулась его жизнь, будь он не один, как перст, а имей хотя бы жену. Занятый самобичеванием доктор не сразу заметил, что за дверью спальни, где он находился раздались глухие хлопки. После чего, последовал грохот, словно там кто-то очень сильно упал на пол. Обратив внимание на суету в соседней комнате, доктор надел свои чудом уцелевшие очки и стал ждать. Он уже устал от калейдоскопа событий, что сопровождал его в последнее время и поэтому решил принять судьбу, какой бы она не была. — Эм, Алексей Петрович? — вдруг он услышал из-за двери русскую речь. От удивления Павлов не смог сразу ответить и голос, приняв просительную интонацию, сказал, — я вхожу. Не волнуйтесь. Я — друг! — говорит голос и дверь тихонько открывается и… прямо в него летит граната! Совершенно инстинктивно Павлов падает на пол и закрывает голову руками. Правда, взрыва не происходит. Вместо него, Павлов слышит звук тяжелых берцов. — Что же вы молчите-то доктор? Я уж подумал, что в комнате есть лишние, — насмешливо-возмущенно говорит голос и Павлов отваживается открыть глаза. Перед ним стоял… некто в берцах, черных джинсовых штанах, явно утепленных, в такого же цвета кожаной куртке и водолазке. В руках он держал пистолет с глушителем и подбрасывал в воздух не разорвавшуюся гранату. Правда, почему-то красного цвета, как у учебных. На лице была надета балаклава с окулярами, которые явно имели защитную функцию, — позвольте представиться. Тень. Местный санитар леса. Истребляю всякую падаль и нечисть, — дурашливо поклонился этот… Тень и спрятал гранату в подсумок, что висел у него на таком же как и его остальное одеяние черном поясе, — нам надо уходить. Я бы не хотел встречаться с остальными вашими «друзьями», — насмешливо выделил он слово «друзья» и совсем неделикатно подхватил доктора за плечи, словно пушинку, закинув его на одно плечо. Сам доктор, все еще в шоке, совершенно не сопротивлялся, с полнейшим фатализмом принимая новый поворот в его биографии. Правда, когда они вышли в соседнюю комнату, фатализм сменился удивлением, потому что по всей гостиной в произвольном порядке валялись тела его тюремщиков. Правда, крови почти не было. Вместо этого, в шеях и других частях тела были сделаны аккуратные дырочки, словно от дротиков. — Это полиция! Всем оставаться на местах! В случае сопротивления, открываем огонь без предупреждения! — вдруг он услышал голос, усиленный громкоговорителем. Правда, его похититель-спаситель на это лишь хмыкнул. — А вот и кавалерия! Как всегда с опозданием, — весело пробурчала Тень и вышел из квартиры. — Ни с места! — услышал Павлов вновь, когда они вышли из подъезда. Павлов не видел, что происходило, потому что лицом был повернут назад, но по щелчкам понялк, что прямо сейчас в них целятся из дюжин стволов огнестрельного оружия. — Полегче, парень, — протянул Тень, явно обращаясь к копу, — у меня посылка для прокурора Дента и комиссара Гордона, — сказал он и, для пущей достоверности, слегка подкинул доктора на плече, явно показывая посылку. — Опустить оружие! — раздался командный голос и доктор почувствовал, как Тень опускает его на землю. От пережитого ноги плохо держали его, из-за чего он был вынужден опереться о Тень. Тот никакого недовольства не выказал, так что Павлов посчитал, что все в порядке. Тем временем к ним подошли двое типичных американских копов, какими себе их представлял Павлов, еще когда ходил по видеосалонам, чтобы смотреть заграничные фильмы. Один массивный, с тяжелым подбородком. Другой поменьше, с усиками и в очках. — Мое почтения, господин прокурор, — кивок в сторону здоровяка, — комиссар, сэр — такой же кивок в сторону того, что пониже, — собственно, вот. Как и договаривались. В квартире вас ждут несколько спящих красавиц, но я уверен, вы быстро найдете, как их разбудить, — хохмит Тень. — Не мертвые? — спросил тот, к которому его… пожалуй, все-таки спаситель, обратился как к прокурору. — Обижаете, мистер Дент. Когда это после меня оставались трупы? — доктору показалось, что обида была искренней, вот только театральное всплескивание руками портила все впечатление. Правда, еще доктор заметил явный скептицизм на лице прокурора. — Вы в порядке, сэр? — спросил его комиссар, на что доктор лишь кивнул. Уж слишком много на него свалилось впечатлений, — сейчас вас осмотрят врачи. Вы не против? — учтиво поинтересовался он, на что Павлов покачал головой, заметив что к ним уже едет медицинская каталка. — Что же. Свое дело я сделал, а дальше вы уж как-то сами. До не скорой встречи, — сказал Тень и хотел было уйти, вот только Павлов заметил, что комиссар явно что-то хотел спросить, — за подробностями к Бэтмену, — заткнул он комиссара и скрылся в подворотне. — Мда, тут и не поймешь. Он тебя послал или дал совет, — философски выдал прокурор Дент. — Напомни еще раз Харви. Почему Бэтмен привлек его? Они же вроде как на дух друг друга не переносят. — Тень, конечно, эксцентричен, Гордон. Да и менее щепетилен в методах, чем Бэтмен. Вот только все мы на одной стороне, — говорит Дент, а Павлов, которого наконец-то уложили на каталку, прикрыл глаза. Почему-то ему казалось, что его мытарствам наконец-то пришел конец, а новая жизнь находится не за горами. Конец POV доктора Павлова***
— Я ничего не пропустил? — спрашиваю Альфреда, входя в допросную. — Пока нет. Мисс Тейт все еще спит, — говорит Альфред, который стоял за обзорным окном. Встаю рядом с ним и всматриваюсь в находящуюся в отключке женщину. Брюс уже пристегнул наручники и сейчас, нам оставалось чуть-чуть подождать, пока она не проснется. — Как прошло? — спрашиваю Альфреда, на что тот пожимает плечами. — Мистер Уэйн попросил мисс Тейт о приватной встрече. Та с радостью откликнулась. Даже надела солнцезащитные очки, милый шарфик и широкополую шляпу, чтобы ее не смогли идентифицировать, — сказал Альфред, но заметив мой вопросительный взгляд, пояснил, — встреча должна была быть приватной, — сказал он со значением. — Ааа, — протянул я, кивнув своим мыслям, — ну, а чем не приватная встреча? — спрашиваю Альфреда, на что тот улыбнется краешком губ. — Ох, голова, — слышу из динамиков голос Миранды и вижу, как она трясет головой. Открывает глаза, рассматривает помещение и удивленно смотрит на Брюса, — оу, а мистер Уэйн, оказывается, такой затейник, — пытается шутить Тейт, правда, в купе с ее потрепанным видом и кандалами, смотрится не очень. — Все кончено, Миранда, — не обращает внимание на ее юмор Брюс, — или обращаться к тебе Талия аль Гул? — спрашивает он, на что, после первоначального удивления, на ее красивом лице проступает гримаса отвращения. — Сам знаешь, что нет, — говорит она и закусив губу, спрашивает, — Бейн пойман, да? — кивает она и смотрит на Брюса печальным, но в то же время насмешливым взглядом, — мы были бы красивой парой. — Ты не в моем вкусе, — отбрил ее Брюс. Впрочем, Миранда лишь пожала плечами. — Не все ли равно, — говорит она и смотрит на брата, — спрашивай уже. Закрываться не буду, — покладисто соглашается она отвечать на вопросы, этим сразу вызывая подозрения. — Какой у тебя был план? — Спустить яд в водопроводную систему, — говорит она и, заметив, что Брюс продолжает вопросительно смотреть на нее, поясняет, — ну да, не оригинально. Папочка хотел сделать то же самое. Только потом, от чего-то передумал, — говорит она, бросив взгляд в нашу сторону, словно предполагала, что здесь кто-то стоит. — Ты же не Талия? — спрашивает ее Брюс, на что Миранда усмехается. — Но это ведь не значит, что я не его дочь, — с немым превосходством смотрит она на Брюса, — Увы, не всем дано родиться с золотой ложкой во рту, — говорит она и вздыхает, — могу поведать тебе мою печальную историю, — иронизирует она и, не встретив возражения Брюса, начинает говорить, — быть плодом любви всегда лотерея. А тогда, когда твоя мать принцесса, втройне. Вот и мне не повезло. Она встретила красавца-наемника и залетела. Папаша испарился. А порченную девку король упрятал в Яме. — Что это? — спросил Брюс, чтобы поддержать беседу. — Тюрьма такая. На Востоке. Может слыхал, — улыбается Миранда и продолжает спокойно говорить, — видимо нет. А для меня она стала домом. Грязным, вонючим… но домом, — вздохнула, — мать умерла родами. А меня подобрал один из узников. Не знаю, на что он надеялся, делая это. Но благодаря ему я выжила. А потом и выбралась оттуда, — говорит она и начинает массировать затекшие от наручников руки. — А потом? — Я нашла того наемника. Рас аль Гул был далек от образа любящего отца. И я бы простила ему это. Вот только я видела ее. Ту, которой достались те крохи любви, которые он еще способен дарить, — лицо Миранды изменилось. Теперь на нем отпечатались боль, разочарование, гнев, — впрочем, Рас аль Гул не оставил бы свою кровиночку без средств, пускай нежданную и нелюбимую. Ты должен был понять, Брюс. Старик сентиментален и к своему потомству и к своим ученикам. Ко всем нам он относится несколько иначе, чем к остальным. — Как? — спросил Брюс, а я по его взгляду понял, что он старательно анализирует все сказанное Мирандой. — Если что, убьет без раздумий. Но если ты его ребенок, то отсыплет тебе денег и отправит на все четыре стороны. Я просто удачно вложила папочкины деньги, что он мне выдал, не желая принимать в семью, — говорит Миранда с явной горечью от всей этой ситуации. — А Бейн? Чем ты его подкупила? — спрашивает Брюс, продолжая пристально рассматривать Миранду. — Хм. А ты еще не понял? Это он меня подобрал, — с ухмылкой ответила она, — представь. Орущий сгусток жизни, что лежит рядом с трупом матери, на грязном полу самой страшной тюрьмы тех мест. И он. Кровавый убийца и преступник. Он подобрал меня, вскормил. А затем выдавал за мальчика. Так хоть немного шансов, что до меня не доберутся, — вздохнула, — вот только случился бунт. Его искалечили, а я, движимая отчаянием, впервые в истории той тюрьмы, смогла выбраться, — говорит она и усмехается, — я для него как дочь. Защищая меня, он приобрел эту маску. А потом мы нашли друг друга, — улыбку, что показалась сейчас, можно было бы назвать искренней, — мы общались и когда я сказала, что Рас аль Гул мертв, он загорелся желанием довести до конца его дело. А я… тогда я поняла, что пришел мой час. Сманипулировать Бейном мне ничего не стоило. Ведь когда такой зверь испытывает к тебе нежные чувства, добиться чего-то всегда проще, — теперь ее ухмылка все больше напоминала змеиный оскал. — Зачем. Зачем было все это? — Это была месть, Брюс. Моя месть. Месть Рас аль Гулу, за то, что моя мать умерла в Яме. Месть Талии аль Гул, за то, что она заняла место, которое могло быть моим. Месть всем вам, которые жили здесь, в свете и неге и чего лишена была я. Я хотела чтобы вы сдохли. Все! — постепенно ее голос креп, а последние слова она буквально выкрикнула. — А как ты собиралась мстить ему? — спокойно спрашивает Брюс, не обращая внимания на ее крик. — Никак. Увы, он уже мертв. Но я знала, что он видел в тебе наследника. И убив тебя, я отобрала бы у него будущее, даже гипотетическое. А потом пришло бы время Талии, — говорит она и смотрит на Брюса совершенно безумной улыбкой, — как жаль. — Что… — Жаль, что нам не быть вместе, — говорит она с искренним сожалением, а ее глаза закатываются. — Брюс, не вздумай ее касаться, — предупреждаю брата через микрофон. Вовремя, тот уже дернулся в ее сторону. Тем временем, зафиксированная на стуле Миранда Тейт безвольно повисает на удерживающих ее цепях и ремнях. И судя по тому, что я вижу, она только что умерла, — Брюс, встань и отойди от нее. Альфред, — поворачиваю голову к дворецкому, — лучший анализатор воздуха, что у нас есть, анализатор крови и костюмы хим. защиты. — Вы думаете… — в глазах Альфреда отобразился испуг, но он сразу же взял себя в руки и пулей выскочил из помещения. — Чарли? — подает голос брат, который отошел к стене, подальше от… трупа Миранды. — Брюс. Есть угроза яда отложенного действия. Такие яды обычно контактные. Но мы не знаем, что было в загашниках Лиги. Так что тебе придется остаться там, — с болью и со сжимающимся сердцем говорю Брюсу. Вот только он кивает и смотрит в мою сторону с полным пониманием. — Я так и понял. Думаешь, я уже заражен или… — Я не знаю, брат. Не знаю, — качаю головой, рассматривая труп Миранды, изо рта которой пошла пена. — Вот костюмы, — слышу голос и принимаю из рук Альфреда костюм РХБЗ. Одеваю его, проверяю, все ли на месте, надеваю на голову противогаз и, проверив Альфреда, вхожу в комнату. Держу в руках анализатор крови, а Альфред — воздуха. — Воздух чист, — раздается приглушенный фильтрами голос Альфреда. На это я киваю и колю палец Брюса анализатором, который является чудом техники, по нынешним временам. Целую минуту мы ждем, пока наконец-то прибор не выдает отрицательный результат. — Фух. Пронесло, — говорю и бросаю взгляд на труп, а затем на брата, — одень костюм, Брюс. Предварительно все хорошо. Но еще одна проверка не помешает. Иди в свою комнату. Подержим тебя в карантине, — протянул брату защитный костюм. Брюс принял одежду и, кивнув, начал облачаться. — Мне не дает покоя то, что оба они были уверены, что Рас аль Гул мертв. Но ведь он жив, — делиться Альфред своими сомнениями, на что я пожимаю плечами. — Не могу ответить на твой вопрос, Альфред. Все слишком странно, — говорю и вижу, что Альфред мешок для трупа тоже прихватил. Мы с ним осторожно подходим к Миранде, отстегиваем от кресла и кладем в мешок. Бросив последний взгляд на перекошенное, безвольное лицо покойника, я застёгиваю мешок и мы с Альфредом выносим его из допросной. — Не забыть бы все тут выдраить. А то мало ли, — говорит Альфред, на что я киваю. Действительно, если эта стерва пошла на такое, то стоит ожидать всякое. Мы уже вышли из подземелья как вдруг я вижу упавшее прямо в моей гостиной тело в костюме РХБЗ. — Брюс! — кричу и подбегаю к нему. Сдираю противогаз, — Брюс! Брюс! — кладу руку на шейную артерию, — Жив! — резко выдыхаю и начинаю хлестать по лицу, чтобы он очнулся. Но нет. Он жив, но по прежнему без сознания, — помоги, Альфред, — говорю дворецкому и мы, взяв Брюса за подмышки, тащим брата наверх, в его комнату. Как назло в этот самый момент из своей комнаты выскакивает Дик и ошарашенно смотрит на нас. — Что с Брюсом? — спрашивает он, держась за дверную ручку. — Дик, в комнату! — кричу на него и подростка словно ветром сдувает обратно в комнату. Мы с Альфредом дотаскиваем Брюса до комнаты. Альфред начинает раздевать его, а я звоню единственному врачу, кому мы можем доверять. — Алло? Доктор Томпкинс. Это доктор Уэлш, психолог Брюса Уэйна. Да, да. Кто-то отравил его. Вероятно, что-то передающееся воздушно-капельным путем. Он без сознания. Через пол часа? Ждем, — кладу трубку и смотрю, как Альфред собирает костюм химзащиты Брюса смотрит на меня. — Боюсь, даже Лесли Томпкинс нам не поможет, — говорит он, а его искаженный противогазом голос выражает такую тоску и безнадегу, что я не выдерживаю и чуть ли не рыча спрашиваю. — С чего такой пессимизм, Альфред? — С того, что я знаю, что это за яд, — говорит он и, заметив мой взгляд через окуляры противогаза, поясняет, — я видел эти симптомы, когда отравили одного раджу. Подсунули ему отравленную наложницу. Он с ней переспал. А через день упал в обморок. И не встал, — говорит Альфред, и снимает с себя противогаз, — нам это ничем не грозит. Это сложносоставимый яд, подобранный специально под хозяина Брюса. Одно касание и все. Он не улавливается почти никакими детекторами. Лишь после смерти возможно вычислить, что в крови были инородные элементы и то, непонятно какие, — говорит он совершенно убитым голосом и я, подойдя к нему, не придумываю ничего лучше чем обнять его. — Это не конец, — говорю ему и выхожу из комнаты. Краем глаза вижу, как Альфред куда-то относит костюм Брюса, а я вхожу в мою комнату. У меня там имелся приличный набор дезинфекционных жидкостей. Обливаю ими мой костюм, затем сдираю его с себя вместе с противогазом и встаю под душ. Опираюсь о стену руками, повесив голову. Затем, злой от всей этой ситуации, начинаю бить кулаком о кафель. — Сука! Сука! Сука! — кричу и бью кафель. Затем встряхиваю головой и выхожу из душа. Не время истерить. Нужно думать. Совершенно на автомате надеваю свою сорочку, жилетку, галстук. Лакированные туфли. Выхожу из комнаты и натыкаюсь на Дика. Хочу было рявкнуть на него, чтобы убрался в комнату, но его вопрос застает меня в расплох. — Кто вы? — говорит он, рассматривая меня с ног до головы, а я, придя в себя, понимаю, что забыл надеть маску и парик. — Что же. Рано или поздно, ты бы узнал, — говорю и смотрю в глаза подростка, — я Чарльз Уэйн, я… — Я знаю, кто вы. Вы брат Брюса, — говорит он и, заметив мое удивление его осведомленностью, поясняет, — я видел вашу фотографию, мистер Уэйн, сэр. Я вас узнал, — сказал Ричард, на что я кивнул, — что с Брюсом? — Его отравили. Мы вызвали доктора Томпкинс. Она должна вот-вот подъехать. — А кто такая доктор Томпкинс? — Она крестная Брюса. К ней редко обращались, в последнее время, но связь не теряли, — говорю, в целом чувствуя себя весьма неловко под этим детским, но таким серьезным взглядом. — Ясно, а… я могу зайти к нему? — спрашивает Дик, смотря на меня взглядом Кота из Шрека. — Не думаю. Он без сознания. Альфред распознал яд, но… мы не знаем, насколько это опасно, — говорю, чтобы не пустить ребенка к пока еще умирающему брату, — надеюсь, что ты понимаешь, что… — Я никому про вас не скажу, — серьезно говорит мне Дик и топает в сторону своей комнаты. Я же возвращаюсь в свою комнату для того, чтобы натянуть на лицо маску. Доктор Томпкинс, несмотря на близость семье, все-таки не тот человек, перед которым я бы хотел раскрыться. Она, в конце концов, крестная Брюса, а не меня. Мои крестные погибли давным давно.***
На следующий день — Больше я ничего не могу сделать, Альфред, — печально сказала Лесли Томпкинс, женщина на вид за пятьдесят, сохранившая свою красоту, несмотря на поседевшие волосы, правда, с залегшими под глазами темными кругами, что были свидетелями ее ночного бдения у постели брата, — меняй капельницы раз в два часа. Это даст вам время на то, чтобы найти выход из ситуации. Я потрясу знакомых в городских лабораториях, но боюсь, что этого будет недостаточно. — Я все понимаю, Лесли. И не виню тебя, — так же грустно отвечает ей Альфред и обнимает Томпкинс. Затем доктор смотрит на меня и кивает. — Рада была познакомиться, доктор Уэлш. Жаль, только, при таких обстоятельствах — Взаимно, доктор Томпкинс. Увы, но отравление мистера Уэйна застало нас всех врасплох, — киваю и пожимаю ей руку. Она в последний раз проверяет капельницы с физ.раствором и донорской кровью, аппарат искусственной вентиляции легких, кивает нам и покидает спальню Брюса. Мы же с Альфредом остаемся сидеть в комнате. Кровь Брюса была разослана в лучшие лаборатории страны, с надеждой на то, что нам удастся вывести противоядие. Пока же, нам оставалось лишь сдерживать яд, обновляя и очищая его кровь. По словам доктора у нас была пара недель, после чего, даже если пересадить Брюса полностью на аппаратуру, заменяющую органы, он умрет. Пока мы сидели, в комнату вошел Дик. Он подошел к Альфреду. Подтащил стул и устроился у него под боком. Так и сидели, ожидая непонятно чего. Увы, но сейчас мы были абсолютно бессильны. — Альфред, уже вечер. Я посижу здесь. Дику нужно поесть, — говорю и вижу, что мальчишка бросил на меня злой взгляд. — Вы правы, хозяин Чарльз, — теперь и Альфред удостоился злого взгляда, — идемте, хозяин Дик. Наше здесь сидение принесет мало пользы хозяину Брюсу, — говорит он и мягко, но настойчиво выволакивает его из комнаты. Я же остаюсь рядом и смотрю на бледного Брюса. — Чарли? — вдруг окликнул меня знакомый голос. Посмотрев на право, я увидел Затанну — Занни? — Я пришла, как только узнала, — сказала она и, подбежав, обняла меня, усевшись на моих коленях, — как же так? — спросила она, а я заметил слезы в ее красивых синих глазах. — Вот так. И мы ничего не можем сделать, — говорю и зарываюсь в ее шикарных черных волосах. — Если бы у меня был доступ в библиотеку, — с голосом, выражавшим неподдельное горе пробормотала она, а по ее щекам катились слезы. — Не кори себя, — говорю и крепче прижимаю ее к себе, — еще ничего не решено. — Это верно, — вдруг в подсознание ворвался смутно знакомый голос, от которого и я и Занни подпрыгнули с стула и заняли боевую позицию. В дверях стоял никто иной, как сам Рас аль Гул. — Приветствую тебя, Чарльз, — кивнул он, а с его лица не сходила чуть насмешливая ухмылка многое повидавшего долгожителя, — а так же твою очаровательную невесту. — Мы так же приветствуем вас в этом доме, — раздался голос Альфреда из-за спины Раса вместе с характерным щелчком взводимого дробовика. — Весьма не любезно направлять оружие на гостей, — заметил Рас даже не оборачиваясь, на что, показавшийся в дверном проеме Альфред, лишь крепче перехватил свой любимый дробовик. — Во время прошлого вашего посещения, этот дом весьма сильно пострадал. Не хотелось бы, чтобы это повторилось, — весьма не любезно ответил Альфред на претензию Раса, но тот только улыбнулся. — Что же, теперь я понимаю, откуда у Брюса чувство юмора. Но будьте спокойны. Я здесь чтобы помочь, — сказал он и вошёл внутрь. Бросил взгляд на кровать, вздохнул и без предисловий выдал, — я могу спасти его. — А не вы ли подстроили все это? — спросила Занни, сверля Раса злым, неприятным взглядом, обещающим все мыслимые муки. — Я не имею к этому отношения. Чарльз знает мои резон. И меньше всего я хочу смерти Брюса, — говорит он, в упор вглядываясь в мое лицо. — Мы тебе не верим, — говорю и смотрю на Альфреда, — но я готов тебя выслушать, — говорю и взглядом говорю Альфреду опустить дробовик. — Спасибо. Я знал, что в этой семье ты самый разумный, — говорит Рас аль Гул и, поправив галстук, продолжил, — этот индийский рецепт мне тоже однажды доставил хлопот. К счастью, моя покойная жена быстро поняла, что надо делать, и вот я здесь, — говорит он, горько ухмыляясь, — ты тоже через это прошел, Чарльз. — Яма Лазаря? — спрашиваю его и, заметив кивок, уточняю, — цена вопроса? — Люблю умных людей, — делает он комплимент, — я мог бы излечить его. В обмен на труп Миранды и на Бейна. — Что с ними будет? — спрашиваю не от праздного любопытства. Я бы не хотел, чтобы они вернулись в строй. — Оживлять Миранду я не буду, если ты об этом. Она уже показала свою неблагонадежность. Бейн же… будет казнен. За предательство и не желание следовать инструкции, которую я вбиваю во всех членов Лиги. — И какие же? — с вызвовом спрашивает его Занни, скрестив руки на груди. — Не воспринимать всерьез любое сообщение о моей смерти, — говорит он, ухмыльнувшись, — вот только вечно кто-то думает, что самый хитрый и ловкий. В этот раз, с подачи Миранды, им оказался Бейн. Дурак думал, что достаточно подмять под себя одно из подразделений Лиги и он сразу же станет во главе. Только вот остальные оказались умнее и послали Бейна куда-подальше. — Но почему они не знали об этом? — спросил Альфред, продолжая держать в руках дробовик. — Я часто по долгу не говорю о том, что выжил. Позволяет выявлять слабые звенья и хлипких душой, — самодовольно ответил Рас и посмотрел на меня, — твое решение Чарльз. — Я тебе не верю, — говорю, чтобы потянуть время. Я чувствовал колоссальный подвох, но не мог понять его источника. Что же он хочет? — У вас нет выхода. Либо отдаете Брюса и я использую Яму Лазаря, либо смотрите, как он медленно и долго умирает, — сказал Рас, а я понял, что вынужден пойти на поводу у Головы Демона. Как же этого не хочется делать! — Что же, видимо, у нас действительно нету выхода, — говорю и вижу кивок Альфреда и обеспокоенный, но не осуждающий взгляд Занни, — но ты, Рас аль Гул, поклянешься мне именем твоей Талии, что вернешь нам Брюса живым, здоровым и без промытых мозгов, — говорю и вижу, как его глаза вспыхнули от злости. — Ты испытываешь мое терпение, щенок, — сдерживая ярость, выплюнул Рас. Но вот, он сделал глубокий вздох и посмотрел уже без ненависти, лишь с явным раздражением, — да будет так. Клянусь именем моей Талии, что Брюс Уэйн вернется в Готэм живой, здоровый, в своей памяти, без каких либо сложностей, отравлений и других отклонений. Ты удовлетворен? — спросил он меня, вперившись в мое лицо. — Да. Вот только если что… — Не говори того, о чем пожалеешь, Чарльз. Брюс слишком ценен, чтобы я рисковал его жизнью, — говорит Рас и, вновь выдохнув, спрашивает, — могут ли мои люди зайти и забрать его. — Да. Но я хочу сопровождать его, — говорю и вижу, что Занни смотрит на меня с испугом. — Либо я забираю его одного, либо он умирает, — без злости и истерик ставит конец спорам Рас и улыбается, — я уже поклялся, что верну его вам. И не вижу смысла, чтобы ко мне приставили надзирателя. — Я готов, — говорит Альфред и смотрит на Раса, — я — слуга. И должен быть там, где мой хозяин, — заявляет Альфред и Рас, подумав пару минут, кивает. — Так уж и быть. Чтобы Чарльз был спокоен, я готов согласиться на это, — говорит он и вновь смотрит на меня, — утром мои люди будут здесь, чтобы забрать Брюса и тех двоих. Подготовьтесь. Впрочем, я не прощаюсь, — кивнул он мне и Затанне, остановил взгляд на по прежнему вооруженном Альфреде и вышел из комнаты. — Что ты творишь? — закричал я на Альфреда, когда шаги Раса стихли. — Успокойтесь, хозяин Чарльз. Этот человек воспитан в старых рыцарских традициях. Для него в такой постановке вопроса нет ничего особенного. А я смогу отстоять хозяина Брюса, — сказал Альфред и, словно, помолодев, — главное, у нас есть шанс излечить Брюса. Остальное не важно. Пойду собираться, — говорит Альфред и покидает комнату. А я чувствую, словно из меня выпустили воздух. Занни, видимо, что-то заметив, подходит и обнимает меня. — Не кори себя, — успокаивает она меня моими же словами, — если есть шанс, что все будет хорошо, мы должны его использовать. — Яма Лазаря действительна излечит Брюса, — говорю, обнимая Занни в ответ, — вот только я не знаю, что на уме у Раса. И это меня убивает, — говорю и зарываюсь в волосы Занни, пытаясь забытся.***
Утро пришло как-то неожиданно. Мы всю ночь не спали, думая, чем таким загрузить Альфреда, чтобы максимально обезопасить его. В итоге, в багаж Альфреда был положен GPS-передатчик, несколько видов пневматических пистолетов и ружей. Несколько комплектов сухого пайка, на случай, если бежать придется в малозаселенных районах и многое другое, что могло ему понадобиться. Кроме явного передатчика, Альфред взял еще и высокочастотный радио-маяк, новейшую разработку Люциуса Фокса. Он мог дать краткий сигнал тревоги из любой точки планеты. В ангаре теперь постоянно стоял готовый к взлету реактивный самолет, который забрал бы их в случае чего. Кроме того, мы достали из защищенного хранилища документы, на тот случай, если мне резко придется оживать. Мне очень не хотелось этого, но Альфред убедил меня в том, что это необходимо. — Помни Альфред, мы на низком старте, — говорю ему, когда люди Раса уже прибыли и загрузили Брюса в машину скорой помощи. Машина с Мирандой и Бейном уже уехала. — Успокойтесь, Хозяин Чарльз. Все будет хорошо. Голова Демона пускай и неприятная личность, но слово свое привык держать, — говорит он то же, что и я когда-то и, неожиданно, обнимает меня, — берегите себя. И вы берегите себя, юная мисс, — говорит он и обнимает Занни, что так же стоит здесь, со мной и провожает Брюса с Альфредом в неизвестность. — И ты береги себя, Альфред. Мы будем ждать вас дома, — говорит она и отходит, промокнув плоточком глаза. — А вы, хозяин Ричард. Слушайте хозяина Чарльза. Уверен, вы сможете найти общий язык, — говорит он и обнимает Дика. — Я буду скучать, — раздается хриплый голос Дика откуда-то снизу и Альфред отстраняется. — Ну, пора, — говорит Альфред и садится в машину скорой помощи. Я не могу не оторвать взгляда от нее, но чувствую, как Занни ухватилась за мою левую руку и повисла на ней. А так же, как Дик, постояв в нерешительности, несмело, но тоже взял мою руку. На автомате я прижал его к себе, и почувствовал, что мальчик плачет. И в этот момент, наблюдая за уходящей машиной, я поклялся, что если с Брюсом и Альфредом что-то случится, то я костьми лягу но отомщу всей Лиге Теней. Впрочем, тогда я даже представить себе не мог, к каким последствиям приведет эта поездка.