***
POV Дика Грейсона Я не глупый ребенок. В свои тринадцать без лишней скромности я могу сказать, что многое понимаю и еще о большем догадываюсь. Вот и появление брата Брюса не стало для меня таким уж открытием. Живя в одном доме с Брюсом и Альфредом, я не мог не понять, что они, кроме случайно раскрытого ими секрета Бэтмена, хранят еще одну тайну. Правда, что это за тайна, я узнал только теперь. В первый день, когда Альфред с Брюсом уехали, я провел в своей комнате. Было непривычно. Я всегда знал, что, если что, Альфред и Брюс ответят на мои вопросы. Вот только сейчас их не было. Вместо них был Чарльз Уэйн, который, как я понял, носил одновременно две маски: доктора Уэлша и Тени. Только на второй день я рискнул выйти из комнаты в коридор. Все было как обычно. Наемная горничная убирала помещение от грязи и пыли. В одни и те же дни, одни и те же люди приходили в этот дом, чтобы содержать его в чистоте, имея четкие инструкции, куда они могут входить, а куда нет. Иногда я поражался, как Альфреду удается сохранять инкогнито Брюса, когда минимум раз в неделю в поместье появлялись посторонние? Да, очень многое делал сам Альфред. Но далеко не все. Вот только судя по тому, что этот дом пока еще не стал целью нового нападения или, еще хуже, Меккой для фанатов Бэтмена, о тайне Брюса по-прежнему знал весьма ограниченный круг лиц. Я поздоровался с Кларой (так звали горничную, которую можно было назвать женщиной неопределенного возраста) и спустился вниз, размышляя о своем житье-бытие. Мне, в принципе, не о чем было беспокоиться. Я одет, обут, накормлен, учусь в одной из лучших школ Готэма и, в отличие от очень многих сирот, имею весьма неплохие перспективы. Вот только порой, я думаю о том, что променял бы многое из нынешней моей жизни на то, чтобы папа с мамой были живы. Я ненавижу себя за такие мысли, ведь и к Брюсу с Альфредом я очень сильно привязался, но никак не мог от этого избавиться. Когда я дошел до гостиной на первом этаже, то заметил, что дверь туда открыта, а в комнате явно кто-то есть. Осторожно заглянув в комнату, я увидел сидящего спиной к мне рыжего взрослого. — Мистер Уэ…хм… доктор Уэлш? — окликнул я его и, когда тот развернулся, спросил, — вы… здесь… — хотел было спросить, что он здесь делает, но понял, что это будет, как минимум, бестактно. В конце концов, если подумать, то это его дом и его гостиная, а вот сам я здесь чужак. — А, Ричард! Проходи, садись, — пригласил меня старший брат Брюса и вновь вернулся к бумагам, — подожди минуту, я дочитаю, хорошо? — уже не смотря на меня, сказал Чарльз, что-то читая в каких-то официального вида бумагах и делая пометки в лежащем на столе блокноте. Стараясь не шуметь, я тихонечко подошел к креслу рядом с окном и уселся на самый краешек сидения. Странно, но я, уже привыкнув считать поместье своим домом, испытывал неловкость перед Чарльзом, словно я без спроса проник в чужую собственность. А еще была Затанна. Я и раньше ее знал, она не раз бывала в этом доме. Порой я видел, как она приносила цветы и клала их на могилу Чарльза. В разные сезоны, разные цветы. Фиалки, розы, сирень… в этом не было никакой системы кроме того, что они были в продаже. А недавно Затанна перестала приносить цветы. Теперь-то я понимаю, что она как-то вычислила Чарльза, вот только тогда это показалось мне странным. Я даже спросил Альфреда, почему так резко исчезли цветы, на что Альфред посоветовал мне не забивать себе голову, ведь мужчинам не дано понять, что на уме у женщин. Вот только на самом деле он выгораживал Чарльза. И мне из-за этого было обидно. Неужели я не был достоин знать эту тайну? Тем временем, Чарльз отложил бумаги и посмотрел на меня сквозь очки без диоптрий, которые обычно носил как часть маскировки. — Ты хотел о чем-то поговорить, Ричард? — поинтересовался он, чего-то терпеливо ожидая. — Есть новости от них? — спросил я, старательно отводя взгляд от Чарльза. — Маяк, перед тем как вырубиться, указал, что они находятся где-то в Марокко. Альфред обещал дать знать, если это будет возможно, как у них дела, — говорит он и откидывается на кресле, — не стесняйся своих сомнений, Ричард. Я по-прежнему являюсь твоим психологом. Так что можешь задавать вопросы, — говорит он, словно угадывая, что у меня на душе. — Я… хотел узнать… — хотел было спросить, но не смог подобрать слова. — Почему тебе не сказали обо мне? — наугад спросил Чарльз, и я сразу же кивнул, — причина та же, что и сохранение моей тайны от Брюса и Занни. Безопасность. Моя и их. Так что если тебе кажется, что они не говорили тебе из-за того, что не доверяли, то ты заблуждаешься, — говорит он мне, и у меня отлегает от сердца. Тем временем Чарльз вздыхает и встает с места, — идем. Полчаса назад принесли обед. Ты вчера мало ел, надо восстановить силы, — говорит Чарли, и я вспоминаю, что действительно, вчера почти ничего не ел, вернув поднос почти не тронутым, о чем тут же напомнил мой желудок. Интересно, почему Чарльз вчера не сказал мне доедать? Не хотел навязываться? Или сам был в не лучшей форме? С такими мыслями, я вошел в кухню, где Чарльз уже вынимал из большой кастрюли спагетти с фрикадельками из говяжьего мяса. Рядом стояла кастрюлька поменьше, видимо, с томатным соусом, луком и зеленью. Наложив мне мою порцию и сделав то же самое себе, он уселся передо мной за кухонным столом, пожелал приятного аппетита и начал есть. Видимо, сказалось мое вчерашнее голодание, из-за чего я довольно быстро слопал тарелку спагетти и, дождавшись, когда Чарльз закончит свою, попросил добавки, на что он хмыкнул. — У нас еще десерт есть, если что, — говорит он и, заметив мой заинтересованный взгляд, поясняет, — мои любимые эклеры. С нежным-нежным кремом от нашего кондитера, — говорит он, а у меня уже текут слюнки, — иди в сад. Погуляй минут пятнадцать. А затем возвращайся на веранду у гостиной, столик будет накрыт там, — говорит он, а я выхожу из кухни, предвкушая грядущий дессерт. В этом не было ничего необычного, Альфред тоже не сразу подавал десерт. Чарли еще по-божески обошелся, иногда Альфред мог и на полчаса задержаться. Гуляя по саду, я думал о том, что не просто так Чарли так вкусно накормил меня. Хм, видимо, он хочет наладить отношения, хотя… если подумать, то ничего плохого он и не делал. Мы просто друг друга плохо знаем. Я знал его как Тень и как доктора Уэлша, но как учил меня Брюс, маска — лишь часть нашей идентичности, выставленной наружу. А если все обстоит так, то значит я неплохо его знаю. Не как Альфреда или Брюса, но да, неплохо. Гуляя, я не заметил как ноги вывезли меня к веранде, где сидел Чарльз и читал газету в кресле качалке, которая стояла обычно в самой гостиной. На столике стоял кофейный сервиз и большое блюдечко с маленькими эклерами. — Я-то думал, что ты уже не хочешь десерта, — встретил меня Чарльз, подняв взгляд из-за газеты. Посмотрел на часы, я чуть не присвистнул. Действительно, прошло целых полчаса, — садись. Кофе я тебе не налью, даже не проси. А вот чай, пожалуйста, — говорит он и наливает мне чая. Так и сидим на веранде. На дворе летний вечер и погода немного прохладная из-за ветров, так что чай очень даже к месту. Чарли читает газету, время от времени выпивая свой кофе, а я откровенно лакомлюсь. И… это было очень… по-домашнему приятно и… классно, в общем. Вдруг раздался неожиданный звонок. Телефон лежал на столике и Чарли сразу же взял телефон. — Поместье Уэйнов, — официально сказал Чарли и тут его голос переменился, — да, Альфред? — я сразу же навострил уши, даже отложив надкусанный эклер, — уже? И? — наблюдаю за Чарльзом и вижу, как он выдыхает, словно положил что-то очень тяжелое, и устало улыбается, — ну и слава Богу, — говорит он и, смотрит на меня, — Брюс излечился, — и вновь говорит в трубку. — Йес! — от радости прыгаю со стула, — Йес! Йес! Йес! — затем успокаиваюсь и смотрю на Чарли, который, слушая Альфреда, чему-то улыбается. — Ну, я рад. Что? — вдруг его лицо становится обеспокоенным, — говоришь, он умер? Точно? — переспрашивает он, а я настороженно смотрю на брата Брюса, — вы точно уверены? Хм. Что же. Тогда ждем вас дома, — говорит он и кладет трубку. Задумчиво потирает подбородок, несмотря на то, что на нем резиновая маска и смотрит на меня, — Альфред говорит, что Рас аль Гул умер. Причем умер на их глазах. Его убил кто-то из Лиги. Правда, тот и сам погиб, упав со скалы. Хм, что-то тут не чисто, — пробормотал он и откинулся на кресле-качалке, уставившись в даль. Я же уселся обратно на стул и стал доедать мой эклер. — А почему ты думаешь, что он жив, — спросил я Чарли, отхлебнув чая. — Потому что он уже «умирал» на глазах у Брюса. У меня, иногда, создается такое впечатление, что Рас аль Гулу собственная смерть доставляет удовольствие, — задумчиво говорит он, залпом допив свою чашку, встал со своего места и пошел в дом. Я не очень понял, что он имел ввиду, но почему-то тоже подумал, что все это очень странно. Впрочем. Чего гадать? Скоро Альфред с Брюсом вернутся и он все-все узнает. А пока, пользуясь тем, что Чарли ушел, Дик прихватил еще один эклер и с наслаждением впился тонкое тесто из которого на его щеки брызнул вкуснейший заварной крем. Конец POV Дика Грейсона***
POV Затанны Я редко ошибаюсь. Виной ли тому женская интуиция, магический дар или всего понемножку, я не знаю. Но я действительно ошибалась крайне редко. Вот и теперь, когда я почувствовала «симптомы», в начале оказалась в шоке, а затем и в ужасе. Как же это не вовремя! Сейчас, когда я еду домой к своему жениху после того, как побывала у врача, в голове почему-то всплыл тот самый день, когда не зная себя от бешенства, вот так, на такси, примчалась в поместье Уэйнов, готовая… я тогда не знала к чему, но собиралась разобраться походу. И сейчас, сидя в такси, я испытываю похожие чувства. Вот только если тогда меня обуревали злость и непонимание, то теперь в моем сердце поселились отчаяние и грусть. Перед глазами пробегали по-летнему нарядные дубы, что росли в пригороде Готэма, а перед глазами был тот самый майский вечер, когда я узнала, что Чарли жив.***
Меньше месяца назад — Альфред! Я знаю, что он жив! Скажи, где он! — врываюсь в гостиную особняка и застаю Альфреда за тем, как тот полирует хозяйский хрусталь. — И вам доброго вечера, юная мисс, — спокойно отвечает он мне, продолжая не спешно протирать хрустальные бокалы, проверяя их на свету. — Альфред, где он?! — почти что кричу на него. — Где — кто? — с вполне искреннем любопытством спрашивает он меня, одаривая вежливой улыбкой. — Чарльз! Где Чарльз?! — спрашиваю и с удовольствием вижу явное удивление на его лице. — Там же, где и последние два года. Рядом с хозяином Томасом и хозяйкой Мартой, — говорит он так, словно объясняет прописные истины маленькой дурочке, оставив в сторону бокал. — Не ври мне, Альфред! — кричу на дворецкого, из-за чего он вздрагивает. — Он жив! Эта сволочь… бесчестная тварь… все это время он был жив! — кричу и падаю на диван, прикрыв ладонями глаза, на которых выступили непрошеные слезы. Всю дорогу до особняка я накручивала себя, не зная, что я скажу Альфреду и, главное, что скажу Чарльзу. В начале была радость. Затем растерянность. Теперь же наступила злость. Я была зла на этих горе-конспираторов. О, я готова была испепелить Чарльза за то, что все эти месяцы он врал мне, надев личину постороннего человека. Но не знала почему. Зачем он поступил со мной так подло. И, главное, зачем вновь влюбил меня в себя? — Ладно, не буду, — говорит он и подойдя ко мне, протягивает платок, — он действительно жив. Относительно здоров. И очень несчастен. — Несчастен? НЕСЧАСТЕН?! Ты смеёшься надо мной, Альфред?! — кричу на дворецкого, вскочив с дивана, но тому хоть бы хны. — Я же сказал, что не буду врать. Он несчастен, как и вы… — И в чем же его «несчастность» проявляется? — с сарказмом прерываю его, тем не менее, взяв плоток из его рук. — А в том, что он вбил себе в голову, что сможет защитить вас, мисс, только скрыв свое… оживление, — сказал он, на что я фыркнула. — И, позволь тебя спросить, как же? — скрестила на груди я руки. — Думаю, вам лучше узнать это у него, — говорит Альфред и достает из кармана телефон, набирает номер и… — Хозяин Чарльз, — говорит дворецкий и… я слышу его голос. Голос, который не слышала уже два года. Альфред специально включил громкую связь. Как через вату я слышу их беседу и не могу понять, что делать. Вот ровно минуту назад я готова была его разорвать, а теперь… теперь хочу упасть в его объятия и забыть обо всем. Отключиться. — Буду ждать, — тем временем, Альфред завершил разговор и со взглядом, полным сочувствия, посмотрел на меня, — простите за то, что Чарльз довел вас до такого состояния. Но, поверьте, юная мисс, у него были причины, — говорит он, а я не придумываю ничего лучше, чем обнять Альфреда и заплакать. — За что он так со мной? — буркнула я куда-то в сорочку Альфреда. — Он просто слишком любит вас, мисс. Слишком. Если вы останетесь и послушаете нашу беседу, то многое поймете из того, что на сердце у хозяина Чарльза. — То есть… — отлипаю от Альфреда, сушу глаза и сморкаюсь в платок. — Я разговорю его, а вы подслушаете. Уверен, многое для вас станет понятнее. Ведь он страдает и в своей боли не видит, что причиняет страдание и другим. Тем, кого он любит и кто любит его, — говорит Альфред, на что я киваю. Это выход. Если Альфред разговорит его, то… то что? Я не знаю. Но это выглядит как план. — Хорошо. Я… согласна подождать, — говорю Альфреду и вижу, что он улыбается. — Вот и отлично. А пока, вам необходимо спрятаться. Хозяин Брюс и юный Грейсон не должны вас видеть. Они тоже не знают о том, что он жив, — говорит Альфред и отводит меня в одну из гостевых спален.***
Знала ли я в тот день, чем все закончится? Вряд ли. И сейчас, в эту минуту, мою душу рвали противоречия. Как он отреагирует? Обрадуется или… об этом не хотелось думать. Крохи здравого смысла твердили мне, что я зря паникую, что это все гормоны, но я не была способна взять себя в руки. Ведь это было так не вовремя. Так и доехала, вся взвинченная, полная сомнений и страхов. Заплатила такси, захлопнула дверь и подошла к дверям главного входа. Увы, Альфреда еще не было. Четыре дня прошло с тех пор, как они уехали и сегодня они должны были вернутся. Я была рада за Брюса. В конце концов мой будущий (надеюсь) деверь не заслуживал подобной смерти, особенно после всего того хорошего, что сделал для города и страны. У того и так жизнь не сахар, хотя… Интересно, а Чарльз бы смог так жить? Я себя одернула. Не о том думаешь. Лучше войди в этот дом и наконец-то покончи с этим! И с этой мыслю я дернула ручку входной двери и вошла в нутро этого дома. Конец POV Затанны***
Я работал у себя в гостиной. Вчерашняя новость о выздоровлении Брюса и смерти Рас аль Гула оставили очень странное послевкусие. Я был очень рад за брата, но был озадачен «смертью» Головы Демона. Ну не верил я в это! Хоть ты тресни! Этого не могло быть, потому что просто не могло быть. Чтобы хоть как-то успокоиться, засел за бухгалтерские отчеты компании, переданные мне Фоксом. С трудом, но ворох цифр выбил из меня лишние мысли. Тем более, сегодня в доме не было лишних и я спокойно мог не надевать маску. Хоть какой-то плюс. В конце концов я настолько углубился в цифры, что не сразу заметил, что в дом кто-то вошел. Альфред с Брюсом? Но пока рано! Их самолет, вроде как, все еще в воздухе. — Чарли? — неуверенно окликает меня голос Затанны. Я оборачиваюсь. У дверей гостиной стоит и неуверенно мнется Занни. — Занни? Почему не сказала, что будешь? Я бы тебя встретил, — встаю со своего места, подхожу к ней. Целую в щеку, забираю у нее летнее пальто и отправляю на вешалку, — впрочем, я рад. Сегодня по поводу возвращения Альфреда с Брюсом будет ужин. Я как раз хотел тебя позвать, — говорю обнимая ее за талию. Вот только чувствую, что что-то не так. Вместо ответных объятий, лишь затравленный взгляд и холодность. Я что-то сделал не так? — Чарли? Мы можем поговорить? — говорит она и даже не смотрит на меня. — Да. Да конечно, проходи, — говорю и отпускаю ее. Мы входим в гостиную, — садись. Тебе принести чего-нибудь? — спрашиваю и пытаюсь понять, что у нее на уме. — Нет. Садись и ты, — такой смеси уверенности и неуверенности я еще не видел. Сегодня она оделась необычно. Вместо юбки, длинные женские брюки черного цвета. Легкая кофта, минимум макияжа. Она и так красива. Но вот такая, почти что домашняя… она показалась мне совершенно беззащитной. И от этого сжималось сердце. — В общем, тут такое дело… — начала она говорить, но остановилась и выдохнула, — я… сегодня была у врача и… — посмотрела на меня, следя за реакцией. У врача? Зачем? — в общем. Ты станешь отцом, вот, — сказала она совсем тихо, почти что шепотом, при этом, неосознанно становясь меньше, словно чего-то боялась. А я… я сидел и пытался осознать свалившуюся на меня как наковальня новость. Буду отцом? Значит, она… б-беременна?! — Как? Мы же… — не могу ничего сказать, шок слишком велик, — ты же пила таблетки, а… а я… — В первый день мы ничего такого не делали, — спокойно, даже слишком спокойно, говорит она, обхватив себя руками. Я заторможено киваю. Первый день, значит. Помнится, нам обоим в ту ночь основательно снесло крышу. Встряхнул головой. Не вовремя. Очень не вовремя все это случилось. Хотя… если подумать… — А может быть все не так плохо? — говорю и вижу печальный взгляд Занни. — Чарли, — качает она головой, а я вижу, что на глазах у нее стоят слезы, — у меня новая программа, гастроли. Ты вообще официально мертв! — срывается она на крик, вскакивает, но тут же садиться, — что тут хорошего? — качает она головой, а по щекам стекают слезы. Я же выдыхаю и подсаживаюсь к ней поближе. Чувствую, что Занни может меня даже ударить, видать, гормоны уже делают свое дело, но не рискнуть не могу. — Ну сама посуди, — спокойно, максимально ласково говорю ей, стараясь приобнять ее. Она сопротивляется, не дается в объятья, постоянно передергивая плечами, но как бы не хотя, словно не знает, чего хочет. Вот только я настойчив. В конце концов, несмотря на сопротивление, я обнимаю ее. Она как и раньше сидит охватив себя руками, вот только больше не делает попыток вырваться. Затем я, набравшись наглости, подтягиваю ее к себе и начинаю говорить, — когда бы мы с тобой сподобились? — целую ее в щеку, — лет через пять? — еще один поцелуй, — Десять? — спрашиваю ее и чувствую, что она начинает успокаиваться, — да, очень неудобное время, но… знаешь, — касаюсь губами ее макушки, — я… очень рад этому ребенку, — говорю и стараюсь поудобнее устроить ее в объятьях. Теперь она сама тянется ко мне и мы устраиваемся на диване в полу-лежачем положении. Она лежит на мне, а я продолжаю поглаживать ее волосы, — подумать только. Наш с тобой ребенок. Это же… чудо! — говорю и по тому, как намокает моя сорочка, чувствую, что Занни снова плачет. — Вот только это чудо очень не вовремя, — слышу я приглушенный голос Занни и вновь поглаживаю ее спину. — А с чудесами так и бывает, — говорю ей и поддев подбородок говорю, — уверен, что в библиотеке твоего отца будет немало всякого полезного для будущей мамочки, — говорю и вижу, как она с удивлением смотрит на меня. — Я не подумала. А ведь действительно… — она говорит и начинает хлопать глазами. — А еще там точно есть какая-нибудь магическая иллюзия или маскировка. Так что, уверен, живот не помешает тебе выступать, — говорю и вижу, как она заторможенно кивает, а затем крепко-крепко обнимает, не говоря ничего, — вот через месяц тебе стукнет двадцать один и библиотека откроется. И все у нас будет хорошо, — говорю и вновь целую ее, на этот раз в лоб. Так и сидим. Я продолжаю говорить успокаивающие глупости, а Занни перестает плакать и даже улыбается. — Действительно, чего я раскисла, — в конце-концов говорит она, выпрямляется и, взяв свою сумочку, достает оттуда платок и зеркальце, — забыла, как магия облегчает жизнь, — пробормотала она и, приведя себя в относительный порядок посмотрел на меня, — спасибо, — говорит она, на что я пожимаю плечами и беру ее руку в свою ладонь. — Я же знаю, как это для тебя важно, — говорю и подношу руку к губам, из-за чего она краснеет. Странные мы существа, люди. Казалось бы, между нами уже все было, а вот такие невинные жесты все равно вызывают смущение, — и, раз уж пошла такая пьянка, — говорю и слезаю с дивана. Затем, встаю перед ней на одно колено, — я знаю, что однажды ты уже сказала «да». Но… я хочу повторить вопрос. Ты выйдешь за меня замуж? — спрашиваю ее, продолжая удерживать ее руку. Она весело хмыкает. — Я же уже сказала «да». Зачем переспрашивать? — интересуется она, с лукавой улыбкой наблюдая за мной. — Потому что я не хочу, чтобы наш ребенок родился вне брака, — говорю и вижу, как лукавство на ее лице сменяется вопросом, — церковные браки редко регистрируются. Нам нужно только найти молчаливого священника, — говорю и вижу удивление, — а когда все закончится, распишемся в мэрии, — говорю и сто раз благодарю почивших родителей, что в свое время озаботились нашим с Брюсом крещением. — Эм… — стало единственной реакцией Затанны на мое предложение. Видимо, она и не надеялась, что я позову ее к алтарю так скоро. — Мы католики, оба. Так что проблемы с этим тоже не будет, — говорю для пущей уверенности, вглядываясь в ее глаза. Вот, они вновь приобрели осмысленность. Она посмотрела на меня, на ее руку в моей ладони, снова на меня. — Я… я… — пытается она что-то сказать. Затем она выдыхает и улыбнувшись, опускается на колени передо мной, — я буду счастлива выйти за тебя, — говорит она и, не дожидаясь моей реакции, целует меня. И в эту секунду мы слышим грохот открывающейся двери. — Мы дома! — услышали я голос входящего в дом Альфреда, — хозяин Чарльз? Хозяин Дик? — кричал Альфред в прихожей, возвещая о своем возвращении. А мне пришлось оторваться от губ Занни. — Обломщики! — пробормотал я, вызвав хихиканье Занни. Ну хоть кому-то весело. — Иди уже, папаша, — ехидно прокомментировала она мое недовольное лицо. С вздохом, встаю с ковра, на котором мы только что целовались и подаю руку Занни. Мы оба выходим в прихожую, где Альфред и вполне живой и бодрый Брюс уже здороваются с Диком. — Вы вернулись! — впрочем, я все равно рад их возвращению. Настолько, что крепко обнимаю Брюса, да так, что у того трещат кости. — Чарли… Задушишь, — хрипит Брюс. Отпускаю и обнимаю Альфреда. То же самое проделывает полностью успокоившаяся Затанна. — Как добрались? — спрашиваю, когда все устраиваются в гостиной. Я рядом с Занни, на диване, остальные в креслах. — Без происшествий. В отличие от нашего пребывания где-то в Марокко, дорога обратно оказалась даже приятной, — говорит Альфред, а я замечаю, что Брюс о чем-то задумался. — Вы уверены, что Рас аль Гул умер? — спрашиваю, чувствуя, что этот вопрос до конца не закрыт. — Мы видели его смерть. Но… — пожимает плечами Брюс, а я вижу, что и он испытывает какие-то сомнения. В общем-то, ясно, что ничего не ясно. Поэтому решаю оставить в сторону мысли о Расе и сосредоточиться на сегодняшнем дне. — Думаю, Голову Демона можно обсудить и потом. Сегодня у нас много поводов для радости, — говорю и бросаю взгляд на Занни. Заметив одобрительный кивок, беру в ладонь ее ручку и поворачиваю голову к Альфреду, Брюсу и Дику, — хочу сделать заявление. Мы с Затанной — ждем ребенка, — говорю и вижу, как до всех медленно доходит то, что я сказал. Дик раскрывает рот от удивление, Брюс удивленно переводит взгляд с меня на Занни, а Альфред застыл на месте. — Эээээ… поздравляю? — с сомнением протянул Брюс, находясь в состоянии веселого изумления. — Круто! — выдал Дик. А вот Альфред. По щекам дворецкого впервые за все то время, которое я его знал, текли слезы. — Эй. Ты чего? — говорю и вижу, как тот улыбается сквозь слезы. — Неужели я дожил до этого момента, — говорит он и пытается взять себя в руки. И я понимал его. Его старая мечта, что когда-нибудь в этом доме вновь появятся маленькие дети, осуществлялась прямо сейчас. — О, это еще не конец, — заговорщицки поведала Затанна и со значением посмотрела на меня. Я, преисполнившись важности момента, встаю и, подав руку невесте, помогаю ей встать. — В связи с нашим интересным положением, мы подумали и я решил, — говорю, за что получаю удар локтем в ребро от Занни, — вернее, мы решили, — исправляюсь и вижу довольную улыбку Занни, — что хотим пожениться, — говорю и повернув голову к ней, продолжаю, — мисс Затанна Затара согласилась сделать меня самым счастливым человеком на этой земле и стать моей женой, — говорю и вновь смотрю на присутствующих, — венчаться будем в церкви. А потом, когда эта история закончится, распишемся в мэрии, — сказал я и с удовольствием заметил, что сломал присутствующих. Что же, мой недавний облом полностью отомщен. Я удовлетворено смотрел на застывших родственников, прижимая к себе Занни, пока, наконец-то, Альфред не встряхнул головой и не вскочил с кресла. — Что… что же мы стоим?! — от радости Альфред стал запинаться, — это нужно отпраздновать! Я за шампанским! — сказал Альфред и максимально быстрой походкой покинул гостиную. — Впервые вижу его таким возбужденным, — отметила Занни, на что я согласно кивнул. — Ну вы даете, — в шоке пробормотал Брюс, — нас всего четыре дня не было! Дик, куда ты смотрел? — от шока Брюс начал шутить, вызвав наш с Занни смех. — Ээээээ, — выдал Дик на непонятное ему обвинение, но затем вежливо улыбнулся и пожал плечами. Видимо, до него дошло, что это какая-то взрослая шутка, которую он не очень понял. Тем временем в комнату вернулся Альфред с шампанским и лимонадом. Разложив их на столике, достал из буфета бокалы. — Мисс, вам налить? — спросил он, когда он уже открыл бутылку с характерным хлопком. — Да. Но только, чтобы чокнуться. Увы, но мне уже нельзя, — пожала она своими плечами и положила голову на мое плечо, обнимая за мою талию, зеркально повторяя то, как я обнимала ее. Альфред с улыбкой налил шампанского ей и мне, а затем и себе с Брюсом. Дику достался лимонад из груши. — Счастья вам, дети, — сказал он, на правах старшего, — любите и берегите друг друга. — Пускай мои племянники будут здоровы и веселы. Счастья вам! — присоединился отошедший от шока Брюс. А затем все посмотрели на Дика, который от такого внимания явно стушевался, но, все-таки, набравшись смелости, сказал. — Ну…эм… пусть у вас все будет хорошо и… эм… ваша жизнь будет такой же сладкой, как этот лимонад, — закончил он и для острастки, поднял свой бокал, что вызвало смех у всех присутствующих. — Спасибо, приятель, — поблагодарил я Дика, отсмеявшись, — что вы смеетесь? Лучший тост за сегодня, между прочим! — заявляю, из-за чего приунывший Дик сразу же приободрился. — Я согласен с хозяином Чарльзом, — кивает Альфред и по гостиной, наконец-то, раздается звон бокалов. А дальше… дальше было шампанское и лимонад, торжественный ужин, много радости и счастья, ведь редко когда у вас тройной повод для праздника. Особенно, когда и семья у тебя не самая обычная.