***
Пустое, безжизненное лицо Чимина пугает тебя до жути. Ты начинаешь задумываться. О нём. О прошлом. У тебя действительно не было много времени, чтобы сделать это. Задуматься, рассуждать, сосредоточить своё внимание. Ты говоришь себе, что это потому, что ты так наслаждалась своей новой жизнью, и казалось, не стоит тебе возвращаться к тем частям своей жизни, которые не сработали и не получились. Стрелы, что ты выпустила, взлетели вверх, в воздух, но им некуда было приземлиться. Они остались как разбитые, сломанные и зазубренные осколки прошлого и просто выпали из твоих рук. Но, по правде говоря, ты держишься подальше от прошлого, потому что не хочешь, чтобы оно настигло тебя. Ты не хочешь, чтобы оно было где-то рядом с тобой. Тебе нравится двигаться вперёд и вверх. И такое отношение может быть заразительным. Юнги говорит об этом, лежа с тобой в кровати той ночью, когда вы оба уставились в потолок, закутавшись друг в друга, блуждая в метафизике после того, как только что истощили свои тела до изнеможения. Он поворачивается на бок, складывает руки под щекой и улыбается тебе, даже благодарит тебя за то, что помогла ему с этим. Он описывает тебе, каково это – смириться с тем, что по настоящему отпустил Чимина. Что сделано, то сделано. Конечно, у него всё ещё могут всплывать воспоминания о том, как Яджи стучалась в двери Чимина. Но он уже не может вспомнить цвет блузки, в которую она была одета. Воспоминание медленно начинает исчезать, превращаясь не более чем в один из тех осколков. Его голос становится всё мягче и мягче, когда он погружается в сон. Иногда Юнги шевелится и тянется к тебе, отчаянно пытаясь удержаться, остаться с тобой ещё немного. Но ты успокаивающе целуешь его и позволяешь ему засыпать, испытывая при этом чувство выполненного долга. Намерение. Замысел. Цель. Но на следующий день, складывая гостевые полотенца и кладя их на стойку в ванной для Онни и Джина, ты думаешь о печальных глазах Чимина, и не можешь избавиться от ощущения, что прошлое возвращается, чтобы преследовать тебя. - Сделай вдох, - произносит Чонгук, кладя руки тебе на плечи и улыбаясь. Вы стоите в гостиной и смотрите на надувной матрас, который Чонгук одолжил тебе и помог его настроить, его руки немного потные от того, что пришлось использовать воздушный насос, когда встроенный не заработал. - Хотя я не знаю, почему мне так нужно сделать вдох, - отвечаешь ты, когда Чонгук гладит твои плечи. – Это ведь не Омма едет сюда. - Ты нервничаешь? – спрашивает он. - Да, - твой голос звучит до смешного тихо. – Думаю да. - Почему? - Не знаю даже. Может быть им не понравится моя квартира. Или моя работа. Или мой ангажемент. – Твои брови поднимаются и изгибаются треугольником. – Или… я. Кем я стала. Кем являюсь сейчас. Чонгук заключает тебя в объятия, хихикая и щекоча, пытаясь заставить тебя улыбнуться. Что ты и делаешь. На мгновение. - Прошло не так уж много времени, - его голос раздается прямо над твоим ухом, - ты не можешь стать совсем другой. - Но я стала, - протестуешь ты, твой голос гудит от того, что ты прижимаешься к изгибу его шеи. Чонгук мягко смеётся. – Могу я сказать тебе, что думаю? Закатывая глаза, ты произносишь. – Только если это поможет. Он с теплом вздыхает. – Думаю, что тебе категорично важно, что думают о тебе самые близкие люди, потому что ты хочешь поступать с ними правильно. - Потом он отпускает тебя, держа на расстоянии вытянутой руки, снова кладет руки на твои плечи и успокаивающе гладит их. - Что ты и делаешь. Так что не волнуйся. Комфорт, который он дал, длится достаточно долго, чтобы ты успела сделать последнюю проверку квартиры, прежде чем отправиться в ближайший ресторан, где встретишься за ужином с Онни и Джином. Это маленький, невзрачный ресторанчик. У него репутация шикарного и дорогого, но сам ресторан на самом деле не имеет индивидуальности. Это такое место, где каждый найдет что-то для себя, хотя Онни, да и Джин, не очень разборчивы в еде. Тебе просто нужна нейтральная территория, чтобы убедиться, что всё идет хорошо. Ты устала от того, что всё идёт не так хорошо. День тоже какой-то невзрачный, ни солнечный, ни облачный. Не холодный, но и не теплый. Ты бы не смогла сказать, покинула ли свою квартиру или нет, если бы не заметила небольшое изменение в окружении, а точнее переход одного вида кирпича к другому виду по пути. Чонгук болтает, чтобы попытаться занять твой разум, но ты чувствуешь беспокойство. Тебе не по себе. У тебя пятки чешутся. И ты хочешь просто убежать. К тому времени, вы уже оказываетесь в ресторане, сидите и ждёте Онни с Джином. Ты надеешься, что Юнги закончит свою работу пораньше, но тебя снова охватывает волна тревожности. - Сделай глоток воды, - предлагает Чонгук, протягивая руку за стаканом, который официантка только что поставила перед тобой. - Я просто чувствую, что по какой-то причине не могу ослабить бдительность, - говоришь ты, берясь за стакан и делая глоток. Чонгук опирается локтем на стол и подпирает подбородок рукой. – Знаешь, ты становишься такой, когда испытываешь стресс, и особенно, когда задерживаешься допоздна в студии. – Замечает он. – Но тебе просто нужно немного еды. Немного отдыха. Это чувство пройдет. Так всегда бывает. И хотя вы с ним были друзьями совсем недолго, Чонгук уже так хорошо тебя знает. Безупречно хорошо. Ты полностью согласна с его оценкой. Потому что ты склонна готовиться к потенциально наихудшим сценариям. И в большинстве случаев они такими и остаются. Потенциальными. Гипотетическими. Разбитые, сломанные и зазубренные осколки просто мерещатся. Вещи, на которые тебе вообще не следовало тратить время зря, почему-то на первом месте. Ты надеешься, что это чувство исчезнет, как только ты почувствуешь любопытные глаза Юнги, которые встретятся с твоими. Ты не знаешь, как долго он стоит у стойки регистрации, но как только толпа людей проходит, ты видишь, как он находит тебя глазами. Он кивает администратору и направляется в вашу сторону. Вы обмениваетесь небольшими улыбками, когда он приближается. Юнги одет немного лучше, наряднее, чем обычно, заменив свою толстовку и простое пальто на свитер и шерстяное полупальто. Спортивные штаны на прямые джинсы. Кроссовки на ботинки. Но он засовывает свою фирменную шапку в левый внутренний карман пальто и ерошит волосы. Ты пытаешься понять, какое выражение лица нужно сделать, чтобы сообщить ему, что если бы не все эти люди и если бы это не был своего рода семейный ужин, то вы бы были вдвоем сейчас. Но прежде чем ты успеваешь сообразить, что к чему, он уже оказывается за вашим столиком, и тихонько ворчит приветствие, возвещая о своём прибытии. Его внешний вид никак не успокаивает твоё беспокойство. Ты наклоняешься вперёд, сильнее прижимаясь к его губам, когда он прижимается к твоему виску, чтобы понять, поможет ли это. Каким-то образом он знает, что ты чувствуешь. Он даже кладет руку на спинку твоего стула, в равной степени, в защитном и интимном жесте. И даже так тревожное чувство не покидает тебя. Единственное, что помогает тебе вырваться на поверхность для одного крошечного глотка воздуха – это вид розовых щёк Чонгука и его почти незаметное, возбужденное движение во время того, как они с Юнги наполовину привстают, чтобы пожать друг другу руки и садятся обратно. Ты улыбаешься про себя, понимая, насколько крошечным было это рукопожатие и насколько большим шагом вперед оно на самом деле является. - Прошу прощения, я немного опоздал, - извиняется Юнги, придвигая свой стул и расстёгивая пальто одной рукой. - Ничего страшного, - радостно говорит Чонгук, хотя извинение было больше для тебя. Ему просто так нравится заводить новых друзей, и ты можешь сказать, что ему не терпится стать одним из друзей Юнги. Ты знаешь, что в своём воображении Чонгук уже представляет себе всевозможные совместные тусовки. Возможно, всё началось с общей миски гуакамоле в магазине. Но теперь, когда они пожали друг другу руки, это может быть попкорн в кино. Корзинка жареной курицы на ужин у тебя дома. Может быть, даже тарелка лапши после отбивания пятерки измазанными в мелу ладошками в зале для скалолазания. - Всё в порядке? – спрашиваешь у Юнги. - Да, я записывал демо-записи на компакт-диски, чтобы раздать их стажерам. Ты приподнимаешь брови. – Ты ведь позаботился о том, чтобы сохранить один для Суран? Мне бы очень хотелось, чтобы она получила копию и посмотреть, что она сделает с нашими треками. Юнги улыбается. – Сделал один специально для неё, – отвечает, тронутый твоим энтузиазмом и пылким наставничеством. Чувствуя легкое облегчение от того, что хоть что-то наконец стало правильным, ты откидываешься на спинку стула и делаешь глубокий вдох. Юнги вопросительно смотрит на Чонгука, на что тот пожимает плечами и жалобно смотрит на тебя, когда ты достаешь из кармана телефон, уведомляющий о сообщении. - А как насчет тебя, Босс? Всё в порядке? – спрашивает он тебя, потянувшись за водой. - Да, - говоришь ты, читая сообщение от Онни, и глядя на дверь. - Они уже подъезжают. Ищут место для парковки. - Это не должно быть проблемой, - замечает Юнги. – Почти все счетчики снаружи свободны. Ты чувствуешь, как твоё тело расслабляется, тепло от довольного Чонгука и деловитость Юнги начинают убаюкивать тебя чувством комфорта. Но ты не теряешь бдительность полностью. Плохие вещи случаются, когда ты теряешь её. И, тем не менее, когда они заходят, ты почему-то всё-таки ошеломлена. Взгляд Джэ настолько пронзителен, что когда его глаза находят тебя, они кажутся пулями, пробивающими дыры в твоём мозгу. - Блядь, - бормочешь ты. - Кто это? – спрашивает Чонгук. Ты встаешь, когда Джэ подходит к вашему столу. Чонгук и Юнги тоже встают, чтобы присоединиться к тебе, прикрывая тебя с обеих сторон, Чонгук слегка смущён, а Юнги немного насторожен. - Джэ? – произносишь ты. Глаза Юнги сужаются. Челюсть Чонгука сжимается. Джэ хмурит брови, когда оценивающе оглядывает их взглядом. И его глупый голос неприятно просачивается в воздух. – Твоя Онни не упоминала, что у нас будет компания. - Думаю, она оставила нас обоих в неведении, - многозначительно говоришь ты, и Чонгук не может не ухмыльнуться злобно. Онни и Джин подходят к столу сразу за ним. Как только Онни замечает, как все смотрят друг на друга, а также глубоко раздраженное выражение твоего лица, она нервно поглядывает на Джина. Джин надувает щеки и не может удержаться от самодовольной ухмылки, прежде чем повернуться к столу и воскликнуть. - Всем привет! Извините, что опоздали. Мы попали в пробку. Он обходит вокруг стола и обнимает тебя, когда ты приветствуешь его мягким «Привет, Оппа!». И он сразу же смягчается при этом слове. Миллионы людей произносят его имя каждый день, но ты - единственный человек в его жизни, кто использует это слово, обращаясь к нему. - Я ей говорил, что это плохая идея, - быстро шепчет он, чтобы только ты могла услышать. – Она просто пытается присмотреть за тобой. Пожалуйста, выслушай её. Ты вздыхаешь с раздражением. – Разве я не всегда так делаю? - Вы обе это делаете, - напоминает Джин, отстраняясь. Когда подходит Онни, ты пытаешься проглотить свою гордость вместе со всеми проклятиями, которые так отчаянно хочется выкрикнуть. Она обнимает тебя, но ты замираешь. Отступая назад, она смотрит в твои глаза, словно ждёт объяснений. - Давай просто переживем этот ужин, - предупреждаешь ты, снова поворачиваясь к столу. Ты знакомишь их всех так быстро, чтобы избежать как можно большей неловкости, но всё становится трудным, когда ты доходишь до Джэ. Требуется каждая единица энергии, генерируемая митохондриями почти в каждой клетке твоего тела, чтобы удержать тебя от того, чтобы ляпнуть о том, какой он полный придурок, бросивший тебя, когда кто-то пел строки «И мы великолепно вплывём в неизведанное». Но выходит только. - И, ну, я полагаю, это Джэ. - Ты полагаешь? – спрашивает Джэ, вскипая от злости. – В смысле, это я. И я здесь. Я проделал весь этот путь, чтобы увидеть тебя. Для тебя непонятно, почему он злится, но ради всех остальных, ты переводишь дыхание и говоришь. – Мы с Джэ сворачиваемся. – Поворачиваешься к Юнги и Чонгуку. – Вы знаете, о чём я. - И что именно они знают? – допытывается Джэ, наклоняясь вперёд и глядя на тебя через стол. В это время к вам подходит официантка, чтобы принять заказ, но атмосфера была такой напряженной, что ни у кого не было возможности глянуть на меню. К счастью, Джин снова берёт на себя инициативу и заказывает закуски для всей вашей группы, когда твой мозг слишком занят, чтобы замечать, что он заказывает. Ты пытаешься рассказать всем о своей жизни и работе, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, как Джэ неловко ерзает на своем месте. Довольно скоро ты теряешься в историях, которые рассказываешь. О том, как нашла мистера Кана. Про твои первые стычки с Юнги. Твоё единственное свидание с Чонгуком. Джаз лаунж бар. Чонгук и Юнги тоже делятся некоторыми деталями и своими удивительными точками зрения, заставляя Онни, Джина и, самое главное, тебя смеяться. Вскоре начинают приносить основные блюда. Ты улыбаешься, когда на стол ставят только что приготовленную еду. Джин, идеальный оппа, помогает тебе нести бремя вечера. Ты лукаво замечаешь, что он заказал всю твою любимую еду. Когда приносят третье и четвертое блюдо, до тебя доходит, что это не совпадение, ты смотришь на Джина, и он ободряюще подмигивает тебе. И хотя Джэ явно недоволен всем, у Онни с Джином настроение настолько приподнятое, что ты заказываешь им пару бутылок вина. Затем рассказываешь ещё больше историй. Больше о мистере и миссис Кан. О работе с Хоупом и Намджуном. Сагу о Парне из Антикварного и Леди Свечного магазина. О твоём выступлении с Юнги. Пока Чонгук развлекает их подробностями того вечера, Юнги находит твою руку под столом и мягко сжимает её. - Ты будешь выступать на сегодняшнем ангажементе? – спрашивает Онни у Юнги, когда вы заканчиваете есть блюда и напитки. - Мы не планировали этого, - произносит Юнги, когда ты поворачиваешься к нему и делишься мягкой, счастливой улыбкой. - Мы? – в ярости вмешивается Джэ. Ты хмуришься, глядя на него. – Кажется, у тебя большие проблемы со словами, которые ты используешь сегодня. - Да, ну, этот ужин был не таким, какой я ожидал, - отвечает он, складывая руки на груди и почти задевая локтём официантку, подошедшую, чтобы начать убирать со стола. - Извините, еда или обслуживание не соответствовали вашим стандартам? – нервно спрашивает официантка, услышавшая его слова. - Нет, нет, всё было замечательно, - успокаивает её Джин. - Имеется в виду, что он ел очень много, так что, кажется, ему понравилось, - добавляет Чонгук, глядя на Джэ. Слова Чонгука пропитаны кислотой, его лицо как лакмусовая бумажка, свидетельствующая о том, что он уже точно перешёл предел своего терпения. - Пил тоже много, - отмечает вдогонку Юнги. Джэ с раздражением встаёт со своего места, чуть не опрокинувшись, когда лезет за бумажником. – Отлично! Если это то, о чём вы все так беспокоитесь, то это должно покрыть мою долю. - С этими словами он самодовольно бросает черную карту, свою драгоценную вещь, на стол. - О, всё в порядке, - говорит официантка, улыбаясь. – Он уже заплатил за ужин. – Она кивает на Юнги, который просто сидит там, на своем месте, как будто гигантский счет, что вы собрали, был таким же невзрачным, как этот ресторан или день. - Вау, Юнги, - оживляется Джин. – Ты уверен? Я планировал сам заплатить, учитывая, что я заказал всё. Юнги качает головой. – Я угощаю. - Это невероятно любезно с твоей стороны, - говорит Онни, улыбаясь. - Рад, что вам понравилось. Спасибо, что позволили мне присоединиться к вам, - искренне отвечает Юнги с теплом в голосе, которое как вино бежит по твоим венам. Ты восторженно млеешь, готовая просто потерять голову от эмоции. Кажется, и Онни, и Джин, и даже Чонгук тоже теряют голову от восторга. Однако Джэ - нет. Он качает головой и выбегает из ресторана, налетая на официантку и заставляя её уронить тарелки в руках, белый фарфор с пятнами от еды с грохотом разлетается по всему кафельному полу. В ярости ты откидываешь свой стул и выбегаешь на улицу вслед за ним. Онни и Чонгук бросаются за тобой, а Юнги и Джин остаются, чтобы помочь официантке с тарелками, без конца извиняясь за всё. На улице тебя быстро окружают темнота и холод. В стороне дороги видно, как голова Джэ покачивается в свете фар встречного транспорта, когда он уходит. - Какого хрена ты вообще здесь делаешь? – восклицаешь ты. Он останавливается, когда слышит твой голос. Делает паузу. Затем резко поворачивается, бросаясь к тебе. - Чтобы вернуть тебя! – Кричит Джэ, приближаясь. – Разве это не очевидно? В смысле, ради всего Святого, да на мне костюм от Тома Форда! - Теперь, когда он упоминает об этом, ты видишь, что Джэ действительно выглядит немного приодетым. А ты и не заметила даже. - Мы не общаемся уже почти год! – Говоришь ты. – Ты думал, что можешь просто так появиться и продолжить всё с того места, на котором мы остановились?? Джэ вскидывает руки в воздух. – Вроде да! Как и каждый раз, когда мы ругались друг с другом! - Как ты можешь не видеть, что это было совершенно иначе? – спрашиваешь ты. – Разве ты не помнишь, как мы расстались? - Я помню, как остался на парковке, и ты кричала мне отвалить, до того, как мы успели вообще поговорить! - А я помню, как ты бросил меня посреди кучи незнакомцев, прежде чем я поняла, что это был разговор! - Ты ведь просто сбежала! – жалуется Джэ. – Ты убежала, и честно говоря, именно этого я и боялся, если бы заговорил о чём-нибудь, хоть отдалённо связанным с тем, что я чувствовал! И возможно, я сделал это неправильно. Признаю, что я всё испортил. Но я пытался выразить то, что чувствовал, а ты мне не дала даже шанса попробовать снова! - Почему ты вообще захотел попробовать снова? – произносишь ты. – Я имею в виду, что мы встречались совсем недолго, и это не значит, что мы… - Я люблю тебя! Все эти заблокированные звонки. Все его обращения к твоим друзьям, к Онни. Всё это теперь имеет смысл. Но любовь Джэ – это то, чего ты не хочешь. Его взгляд пронзает тебя с такой силой, что это больше похоже на атаку. Когда он неожиданно обнимает тебя, ты напрягаешься и, кажется, что он вот-вот оттащит тебя оттуда и возьмёт в плен. А когда его губы настойчиво касаются твоих, становится так неприятно, словно они не подарок, а взрывающиеся гранаты. Ты взываешь о помощи, кричишь, чтобы он тебя отпустил, и пытаешься вырваться из его рук. Но он слишком силён. Зажмурив глаза, ты изо всех сил стараешься найти промежутки между ваших тел, которые можно было бы использовать в качестве рычага. Он наваливается сверху, слишком тяжелый. И вдруг ты чувствуешь толчок. Его руки отпускают тебя. Слышится крик. Может несколько. А потом ты замечаешь, что его нет рядом с тобой. Ты медленно открываешь глаза, и видишь Джэ, лежащего на земле в отключке. Оборачиваешься назад. Джин с Юнги только сейчас выбегают на улицу, к вам, раззявив челюсти, словно двери ресторана. Онни стоит в нескольких метрах от тебя, прижимая руки ко рту, глаза широко раскрыты от шока. И Чонгук, который стоит рядом, позади тебя, с закрытыми глазами, всё ещё в том же положении после ударов, что он только что нанёс. Он моргает, открывая глаза, и смотрит вниз на скрючившегося на земле, Джэ. - Срань господняя! – восклицает Джин, бросаясь к Джэ и опускаясь на колени. Чонгук выпрямляется и встряхивает запястьем. – Он в отключке? – спрашивает он, пока вы оба наблюдаете, как Джин проверяет Джэ. - Полностью, - отвечает Джин, убедившись, что он всё ещё дышит. – Так мне он нравится намного больше. Онни порывисто прижимает тебя к себе. – Ты в порядке? - Я в порядке, - говоришь ты, благодарно улыбаясь Чонгуку. – Спасибо. Чонгук качает головой. – Этот парень прямо как настоящий банный лист, прилипший к заднице, да? Позади слышатся шаги. Онни делает шаг в сторону, и наблюдает, как подбегает Юнги, протягивая руки к тебе, на его лице отображается глубокое беспокойство. - Я действительно в порядке, - повторяешь ты с облегчением. Юнги кивает и берет тебя за руки. Он бросает на Чонгука благодарный взгляд, и тот кивает в ответ. Вы все переглядываетесь, не зная, что делать дальше. - Нам, наверно, придется везти его ко мне, - произносишь ты, оглядываясь на Джэ. – Если мы его оставим вот так, он вызовет полицию. - Подожди, что? – переспрашивает Чонгук, его глаза расширяются от беспокойства. - Не волнуйся, - говорит Джин, поднимая всё ещё вырубленного Джэ, закидывая руку на плечи. – Не сможет он предъявить обвинения, пока без сознания. Кто-нибудь помогите мне посадить его в машину? Чонгук кивает и присоединяется к Джину, обвивая его другой рукой за плечи и ведя к внедорожнику Джина, пока Онни открывает дверь. Ты поворачиваешься обратно к Юнги. – Что тебе нужно? – спрашивает он. – Чем я могу помочь? Сердце трепещет, желудок приятно сжимается – инстинктивная реакция на каждый его вопрос, ты улыбаешься и наклоняешься вперёд, чтобы поцеловать его. Многозначительно. Успокаивающе. Затем произносишь. – Уже поздно. Вызови машину и поезжай домой. Отдохни немного. Думаю, что мне самой нужно просто… разобраться со всем этим сегодня. Юнги вздыхает и притягивает тебя в свои объятия, наблюдая, как Джин хвалит Чонгука за его удар правой. Ни один из них не заботится о том, чтобы защитить голову Джэ, когда они запихивают его на заднее сиденье. - Позвони мне, если что-нибудь понадобится. - Так и сделаю. - И я заскочу завтра, чтобы забрать тебя. - Окей. Юнги смотрит на тебя неуверенно. - Я так… не хочу… оставлять тебя. Хмыкая, ты обхватываешь его лицо и проводишь большими пальцами по щекам. – Я буду в полном порядке. Онни и Оппа будут ведь со мной. И если всё станет действительно рискованно, то у Чонгука есть ещё левая рука. Наконец, на его лице появляется улыбка. Ты снова целуешь его, и он остается наблюдать, как ты садишься в машину Джина.***
Ты никогда прежде не отменяла выступление на подработке. Когда ты по телефону объясняешь сложившуюся ситуацию хозяину джаз бара, он говорит тебе не беспокоиться, хотя твоё сердце уже разбито, когда он делится с тобой новостью о том, что они ожидают огромную толпу, так как молва о вашем невероятном выступлении с Юнги уже разошлась. Что ещё хуже, так это то, что вместо того, чтобы делать что-нибудь ещё с Юнги, прямо сейчас ты смотришь на глупое лицо Джэ, спящего на твоём диване. Ты бы никогда больше не хотела видеть это лицо, даже несмотря на то, что оно распухло и начало покрываться синяком. Джин только что уснул на надувном матрасе, уставший после целого дня вождения и того, что он ласково называет «Быть оппой», больше не в состоянии бороться с пищевой и винной комой, проникшей в его тело. Ты накрываешь его последним теплым одеялом для гостей и улыбаешься. Благодарно целуешь его в щеку, и он довольно хмыкает во сне. Затем ты присоединяешься к Чонгуку, Онни и к бутылке соджу, которую привезли с собой Онни и Джин, в твоей комнате. Чонгук так очаровательно смотрится в одном из твоих пижамных комплектов с рисунком розовых кексов. Онни одета в свою пижаму с рожками голубого мороженого, она тихо и мягко смеется, расчесывая пальцами его волосы и заплетая их в маленькие косички. Ты хмыкаешь глядя на него. - Что? – спрашивает Чонгук. – Ясное дело, что я остаюсь тут на ночь. На случай, если Джэ попробует сморозить что-нибудь. Ты целуешь его в щеку и забираешься к ним в постель, оставаясь верной вашей импровизированной вечеринки с ночевкой, в желтой пижаме, покрытой шоколадными пончиками. - Рада, что нам удалось спасти этот вечер и ночь, - произносишь ты. - Пижамы нам в помощь, - подмечает Чонгук, наливая тебе соджу. И когда он возится с бутылкой, вы с Онни замечаете наливающиеся синяки на костяшках его пальцев. - Боже, мне так жаль, что я привезла его сюда, - говорит Онни, когда ты опустошаешь свою рюмку, потом вытираешь губы рукавом пижамы. Весь вечер ты хотела спросить об этом. Джин сказал, что этому была своя причина. Должна была быть веская причина. -… это ты его привела сюда? – Чонгук становится таким тихим, когда глаза его широко распахиваются. - Не смотри на меня так, - жалуется Онни, игриво взмахивая одной из косичек Чонгука и заставляя его немного поморщиться. Она поворачивается к тебе. – Слушай, Джэ названивал каждые выходные, чтобы найти тебя. Он говорил все эти трогательные вещи. Что он сожалеет. Что он хочет наладить с тобой отношения. – Вздыхает она. – Я проговорилась, что мы планировали увидеться с тобой, и он умолял взять его с собой. Джин сразу же сказал, что это ужасная идея, но я подумала, что это может быть таким прекрасным романтическим поступком, который может вдохновить тебя дать ему ещё один шанс. Ты тяжело вздыхаешь и протягиваешь Чонгуку рюмку. - Это не тебе решать, - говоришь Онни, пока Чонгук наливает ещё и предлагает ей. Она быстро опустошает рюмку. – Это должно было быть сюрпризом, - признается она, зажмурив глаза и сглатывая. – Хорошим сюрпризом. - Что же, а вышел очень неприятный сюрприз! – настаиваешь ты. Онни снова вздыхает. – Теперь я это знаю. Мне очень жаль. - Ты могла бы сразу понять это, если бы только слушала меня. Если бы просто слушала, что я говорила тебе. – Напоминаешь ты в свою очередь. - Ну, ничего бы из этого не случилось, если бы я знала о Юнги, - многозначительно произносит Онни. Ты хмуришься, пока Чонгук цокает языком и делает глоток прямо с бутылки. Онни разочарованно смотрит на него. – Знаешь, ты ужасно милый, но прямо сейчас ты вроде действуешь мне на нервы своими осуждающими взглядами и этими цоканиями. Чонгук поджимает губы, прежде чем сказать. – Я имею в виду, но… она и Юнги… - Он поворачивается и смотрит на тебя. И ты так ему благодарна за то, что он пытается помочь, одновременно с этим признавая, что это твоя личная информация и тебе решать - делиться ею или нет. И ты решаешь объяснить этот момент Онни. – Это ведь моё решение – говорить или не говорить об этом. Чонгук понимает это. Почему ты не понимаешь этого? Онни смотрит на тебя таким грустным взглядом, что кажется, будто она сейчас заплачет. - Я чувствую себя такой отдаленной от тебя, буквально чужой тебе. Ты просто взяла и ушла. И в принципе мне ничего даже не сказала. Я ведь беспокоюсь из-за этого. Почему ты не понимаешь этого? - Оу, - произносит Чонгук. Ты отвлекаешься и поворачиваешься к нему, а он надувает губы. – Она так любит тебя, Босс. Онни хмурит брови. – Босс? Вы с Чонгуком обмениваетесь понимающими взглядами, он ухмыляется, а ты начинаешь смеяться. Прежде чем Онни почувствует себя слишком обделённой, ты начинаешь объяснять про кличку. И пока ты рассказываешь, Чонгук старается показать выражение лица мистера Кана, умело подражая ему. Ты улыбаешься Онни, тянешься к ней и соединяешь ваши мизинцы, крепко сжимая. По мере того, как ночь продолжается, а соджу неуклонно заканчивается, вы с Онни обмениваетесь новостями в жизни. Обсуждаете повышение Онни. Стартап игры с расширенной реальностью, приобретенный Джином и его компанией. Насколько хорошо обучаются дети в школе. Как упряма и всё ещё зла Омма по поводу всей твоей ситуации. И как эта последняя часть не имеет значения, потому что ты, кажется, процветаешь. Чонгук медленно собирает и складывает все твои подушки, опираясь на бок, чтобы скрыть тот факт, что он уже начинает засыпать. - Чонгук, - произносишь ты, наблюдая, как его шея начинает расслабляться, а голова опасно покачиваться. - Хм? - Ты засыпаешь, - говоришь, и Онни хихикает. Его глаза моргают с разной скоростью. – Нет, я с вами. - Да, ты засыпаешь. - Нет. Я не заснул. Продолжайте говорить. Ты поворачиваешься к Онни и ухмыляешься. – Ему просто нравится быть вовлечённым. - Нет, я его понимаю, - говорит Онни. – Иногда очень хочется побыть рядом с людьми. Вскоре Чонгук начинает храпеть, и это означает, что теперь он точно заснул. Ты протягиваешь руку и начинаешь задумчиво гладить его по волосам, наслаждаясь тем, как он мирно сопит. - Расскажи мне больше о Юнги, - мягко просит Онни. Ты не сводишь глаз с Чонгука, но улыбаешься при имени Юнги. – Я уже всё тебе рассказала. - Ты рассказала мне, как вы познакомились и всё такое. Но я хочу знать, какой он, - говорит она. – Я имею в виду, какой он на самом деле. Ты не совсем уверена, как отвечать на это. Всё, что ты знаешь и считаешь истинным и важным о Юнги просто не существует в вербальной форме. Это не описать словами. Потому что это язык действий, поступков. Любое движение. Даже сама тишина. Но ты всё равно пробуешь описать его. - Он заботится о многих вещах, - говоришь ты. – Очень. Я думаю, больше, чем кто-либо из известных мне людей. И он так сильно он этом заботится. О своей музыке. Но особенно о людях. И я начинаю думать, что и обо мне. Онни хмыкает. – Он был великолепен сегодня за ужином. Ты киваешь. – Именно это я и имею в виду. Он такой настоящий. Так охотно отдает. Так охотно... помогает. Онни замечает, как ты краснеешь, когда рассказываешь об этом, и наклоняется к тебе, заставляя оторвать свой взгляд от успокаивающей каши на голове Чонгука, и взглянуть в её глаза. Ты хихикаешь и рассказываешь ей о вашей первой ночи с Юнги. О том, каким самоотверженным и щедрым он был. Рассказываешь ей о том, что было после. Как он поощрял тебя быть игривой и любопытной. О том, как он играл для тебя на пианино. Как он проделал то же самое с твоим телом, продемонстрировав, насколько талантливым маэстро он на самом деле является. Онни краснеет вместе с тобой к концу твоих рассказов. - Черт возьми, - вздыхает она, а потом нежно улыбается. – Примерно так же было и у нас с Джином в самом начале. - Отвратительно, - произносишь ты, начиная понимать и испытывать сочувствие к Чонгуку, Намджуну и Хоби, которые хоть и счастливы за вас, но совсем не в восторге, заставая целующимися или обнимающимися в течение дня. Представление себе Онни кем-то ещё кроме твоей любящей сестры, или Джина кем-то, кроме твоего доброго и милого Оппы, заставляет тебя съёжиться. - Что? Я не могу поделиться своими сексуальными историями? – возмущается Онни. – Разве я не женщина? Не человек? Если ты порежешь меня, я не истеку кровью? - Прости, - говоришь ты, преодолевая неловкость и пытаясь изобразить немного великодушия Юнги. – Это… это всё ещё так? Онни задумывается об этом на некоторое время и потом пожимает плечами. – Иногда. Фундаментальные вещи со временем становятся богаче, глубже. Но некоторые вещи меняются по мере того, как вы растете вместе. Вы устаете от некоторого опыта. Заменяете его на новый. Это похоже на любые другие отношения. Есть свои фазы. - Я мало что знаю об этих фазах, - признаешься ты. - Потому что ты не задерживалась в них достаточно, чтобы выяснить это, - замечает Онни. Ты уже собираешься яростно защищаться, когда она быстро добавляет. – И это совсем не проблема! Этого просто у тебя пока нет, знаешь. Пока ты не встречалась. Твои глаза немного сужаются, но тебя успокаивает способность Онни приспосабливаться, даже за один вечер. - Я знаю, тебе не нужно, чтобы кто-то заботился о тебе, - говорит Онни, читая твои мысли, в своей раздражающей манере старшей сестры. – Но просто приятно знать, что в твоей жизни есть хорошие, порядочные и уравновешенные люди, которые хоть немного облегчают тебе жизнь. Делают немного счастливее тебя. И я подумала, что Джэ мог быть одним из них. Когда он говорил все те добрые слова о тебе, я подумала, смогу ли я помочь ему вернуть тебя. - Она смотрит на тебя. – Мне очень, очень жаль. Но… также я испытываю некоторое облегчение от того, как прошел сегодняшний вечер. Ты поднимаешь брови. – Сегодняшний вечер был катастрофой. - Зато он показал истинное лицо людей, - замечает Онни. Ты могла бы заподозрить её в том, что она говорит так только потому, что на ней лежит ответственность за приезд Джэ, но Онни уже призналась в этом и извинилась. Тебя начинает беспокоить то, как быстро ты начинаешь защищаться. Судя по тому, как звучит Онни, словно ступает по тонкому льду, ты задаешься вопросом, всегда ли ты была такой. Ты неловко улыбаешься. – Кажется, ты права. - Тебе кажется? – поддразнивает Онни, повторяя голос Джэ, и заставляя тебя смеяться. Она зевает и подтягивается, а ты забираешь пустую бутылку и рюмку. Затем ведешь её в гостиную, где она забирается на матрас и укладывается рядом с Джином, который автоматически переворачивается и обнимает её. Ты улыбаешься про себя, наблюдая, как они прижимаются друг к другу, сонные, пьяные, довольные. Ты мельком смотришь на Джэ, который не менял позу, но всё ещё дышит, и тебе этого достаточно. Потом стараешься поставить рюмку и бутылку на кухонный стол, выключаешь все оставшиеся лампочки, прежде чем подойти к двери твоей комнаты. Даже оттуда слышно, как Чонгук размеренно храпит, и хотя было бы удобно и расслабляюще залезть на кровать и упасть рядом с ним, ты всё ещё бодрствуешь. Сон рядом с Юнги, возможно, показал тебе проблеск одной из тех фаз в отношениях, о которых говорила Онни. Ты бы сейчас всё отдала за возможность просто прижаться к нему. На цыпочках заходишь в комнату, хотя в этом вроде как нет необходимости, и берешь телефон с тумбочки. Затем также на цыпочках выходишь, пытаясь определиться, куда бы могла пойти. И тут ты замечаешь свои ключи на стойке. Ключ от магазина, будто специально привлекает к себе внимание, отражая свет, падающий с уличного фонаря. Ты хватаешь куртку и спускаешься вниз, вводишь код и открываешь ключом двери в подсобное помещение. Проходишь внутрь, садясь за стол мистера Кана, а потом достаешь свой телефон. Уже совсем поздно. Но ты знаешь, что Юнги тоже не спит. В короткие часы перед рассветом. - Привет, Босс, - отвечает Юнги тихим, но настороженным голосом. - Ты дома? – спрашиваешь ты. - В студии, - хихикает он в ответ. Ты слышишь голос на заднем плане. – Ты там с кем-то? - Да, с Суран. Мы столкнулись друг с другом в коридоре, поэтому я решил показать ей демо. Затем мы немного сыграли и поработали с ним. Слышится щелчок, и Юнги говорит Суран о том, что ему позвонила ты. Она говорит в микрофон записывающей кабины, и ты слышишь, как она приветствует тебя через динамики. - Оу, - произносишь ты, удивленная, особенно учитывая время, насколько пустым должно быть здание. – Передай ей, что я говорю «Привет!». Юнги передает. Раздается ещё один щелчок связи, и добавляет. – Мы уже заканчиваем, а потом я еду домой. - У тебя вообще есть дом? – шутишь ты. – Я до сих пор не видела его. - Ты можешь увидеть его, - отвечает Юнги прямо. – В любое время, когда захочешь. Можешь даже сейчас. Я могу приехать и забрать тебя. – Заставляя тебя рассмеяться. - Может быть, но не сегодня, - и подтрунивая над ним, ты произносишь следующие слова с придыханием. – Но очень скоро я воспользуюсь этим предложением, также как и твоим предыдущим. Юнги стонет от того, как пылко ты произносишь это. – Ты поэтому звонишь? Тебе нужна такая помощь? - Честно говоря, я просто хотела услышать твой голос, - отвечаешь ты. – Все спят. А я спустилась в магазин, чтобы позвонить тебе. Сейчас сижу за столом мистера Кана. Если бы ты начал что-то в таком духе сейчас, это было бы неловко. Юнги выдыхает через нос и отвечает. – Да, лифты БигХита – это одно. Осквернение офиса мистера Кана - уже другое дело. - Не говори таких вещей, как осквернение. Это совсем не помогает. - ..Ммм. - Эти звуки тоже совсем не помогают. - ..Ммм Ты вздыхаешь, заставляя Юнги хихикать. Расстегиваешь куртку, чтобы впустить немного накапливающегося в здании тепла. - Я скучаю по тебе, - говоришь, наслаждаясь поддразниванием, но пытаясь вернуть всё в более мягкое русло. Наступает долгая пауза, и раздается тихий писк. – Я тоже скучаю по тебе, - бормочет Юнги. А ты умиляешься, представляя себе, как он смущается и поворачивается на стуле так, чтобы Суран не видела, как его губы шевелятся, чтобы произнести эти слова. - Как прошел остаток вечера? – спрашивает он. - Было хорошо, - отвечаешь ты. – Оппа сразу же лёг спать. Чонгук остался на ночь, потому что почувствовал себя оберегающим и защищающим. Он, Онни и я выпили немного соджу и болтали. А потом я поговорила по душам с Онни. Юнги прочищает горло, прежде чем спросить. – А… он… всё ещё там? - Да, но я, первым делом, хочу избавиться от него с утра. - Хорошая идея, - в голосе Юнги звучит облегчение. Также как и у Онни. – Тогда тебе следует немного отдохнуть. Похоже, это будет задача, требующая много энергии. Вы смеетесь вместе, и затем ты слышишь, как его голос остается звучать, всего на долю секунды дольше, чем остальной его смех, прямо как фермата, обозначающая паузу, подвисает над нотой. И тебе так нравится, как он это делает. Как он находит способ задержаться ещё немного. - Я не слышу того, что ты поднимаешься наверх, - замечает Юнги. - Спой мне что-нибудь, - просишь ты. - Сначала поднимись наверх. - Обещай, что споёшь, когда я поднимусь. - Ох, хорошо. Ты усмехаешься про себя и издаешь фальшивые звуки, типа поднимаешься по лестнице. Топаешь ногами, но остаешься в кресле мистера Кана. Поднимаешь ключи наверх и немного звенишь ими. Открываешь и закрываешь ящик стола, словно закрываешь дверь. Выскальзываешь из куртки, но вместо того, чтобы повесить её, сворачиваешь наподобие подушки. Рассчитываешь свои действия с точностью по времени, которое тебе потребуется, чтобы вернуться в свою квартиру. Но на самом деле ты ложишься на стол мистера Кана, положив голову на самодельную подушку, и прижимаешь к ней ухом телефон. Как только Юнги слышит это, он дает Суран несколько заключительных нот, и они прощаются. Ты слышишь, как Суран щебечет «спасибо», когда выходит из студии. А потом ты слышишь, как Юнги откидывается на спинку стула и стонет, растягиваясь всем телом. - Ты уже в кровати? – спрашивает он. - Ложусь, - отвечаешь, обхватив руками импровизированную подушку из куртки, ведь формально ты говоришь правду. Затем спрашиваешь сама. – Ты там один? Юнги хмыкает. – Да. - Тогда пой, - шепчешь ты. – Ты обещал. Юнги делает глубокий вдох и начинает напевать. - Не, не, не. Ты обещал, что споёшь. – Укоряешь его, чувствуя при этом себя так забавно, что хочется кувыркаться и хихикать. Юнги щелкает зубами, и делает паузу. Он позволяет своему глубокому голосу вырываться из себя. И начинает петь. Сначала ты не узнаешь, что это, пока не осознаешь, что он поет рекламную песню, которая звучит без перерыва почти везде, куда бы ты ни пошла. Ты начинаешь смеяться, отчего он тоже присоединяется к твоему заливистому смеху, а затем, именно в этот момент, что-то внутри тебя меняется. Тебе было жарко, а сейчас тепло. И уютно. И сонно. Ты закрываешь глаза и просишь. – Ещё. Юнги поёт ещё раз. - Мм, ещё. Ты продолжаешь просить, заставляя его повторять каждый раз всё мягче и тише. Он поёт её столько раз, сколько нужно, чтобы ты уснула. И ты засыпаешь, убаюканная его голосом.