Deep bond

      «Да как он смеет?! — думает Ичиго, выбегая из дома, словно разъярённый бык. — Как он смеет обвинять меня?! Тоже мне, святой нашёлся!» — Вообще-то он не обвинял, а лишь спросил, — уточняет первый советчик. — Да какая разница?! — негодует Куросаки.       Возмущению Ичиго нет предела. Пару минут назад он готов был размозжить Гриммджоу голову, нечто внутри него рычало и скалило пасть, готовое к прыжку, но в последний момент что-то удержало его. Сейчас Ичиго нужно остыть, перенаправить клокочущую внутри агрессию на что-то более безопасное, чем жажда убийства. Сейчас бы крови… свежей, сладкой, горячей… Хрень из баночки, коей снабжает его Айзен, настоящая… хрень! А ещё говорят, что Айзен держит чёрный рынок: незаконный оборот крови, наркотики, проституция… Где это всё?! За месяц в рядах Эспады всё, что видел Ичиго, это белые воротнички, да конфетные кабинеты. Все отглаженные, приветливые и вежливые до ломоты в челюсти, да по сравнению с ними Сейрейтей кажется обителью дьявола. — Выдохни, горячий парень, — подаёт голос второй, — к дьяволу тебе ещё рановато! Давай лучше прокатимся!       Ичиго решает, что идея неплохая. Скорость сейчас отвлечёт его и успокоит. Небольшой глоток адреналина ему просто необходим, пока он не набросился на случайного прохожего.       Он запрыгивает в автомобиль и заводит мотор. Мягкие сиденья, запах кожи и утробное урчание двигателя оказывают почти терапевтический эффект. Странно, никогда раньше Ичиго не замечал за собой особенной любви к тачкам, да и к скорости, но сейчас ему очень хочется почувствовать всю мощь четырехсот с лишним лошадок под капотом этого зверя.       В кармане вибрирует телефон и, прежде чем вдавить педаль газа в пол, Ичиго смотрит на дисплей — «сладкая попка». Секунду он в замешательстве, потому что не помнит таких вычурных контактов в своём телефоне. Ах да, только сегодня же переименовал, утром, когда покинул эту самую «попку». Ичиго усмехается и решает, что надо бы переименовать обратно, а то палевно как-то, а впрочем…       Девочка уже соскучилась? Что же, нельзя заставлять даму ждать. Ичиго сбрасывает звонок, потому что ему лень разговаривать, кроме того он окажется у неё быстрее, чем она успеет позвать. Он бросает телефон на сиденье рядом и ударяет по газам. «Чёрный зверь» с рёвом срывается с места, мгновенно набирая скорость. — Не думаю, что это хорошая идея, — протестует первый, — вернись домой, пока не поздно. — Вот уж нет! Не хочу его видеть! Разве я обидел его? Да я на задних лапках вокруг него бегал! — Ну если ты считаешь, что тратить его же деньги на совершенно ненужные ему шмотки и дорогущий ресторан, это проявление любви, то… Не говоря уж о тачке, которую он любит почти так же как… — Ты ничего не понимаешь! Какая разница чьи деньги! Главное, внимание! — Да, — соглашается Ичиго, в тайне благодаря второго советчика за то, что не дал первому закончить фразу. Неправильно всё как-то вышло, но признаваться даже самому себе ему не хочется. — Кроме того, потом, дома, разве я не был нежен с ним? Всё было прекрасно. — Возможно, — соглашается первый, — но у него не то чтобы есть выбор. Он не может доминировать, и ты пользуешься этим. Нежен ты или груб, но сверху всё равно ты. Для него это… — Что-то я не заметил, чтобы господин Беспомощность протестовал и жаловался, когда его, подчеркиваю, очень нежно отлюбили сегодня! Ему очень даже нравится наш плохой мальчик сверху! — Помолчи. Я имел в виду не сверху как сверху, а сверху как сверху. — Ты сам-то понял, что сказал?! — Заткнитесь! — Приказывает Ичиго. — Я понял. Ты говоришь, что ему необходимо доминировать. — Да, для него это важно. — А для нашего нет?! — обиженно спрашивает второй. — Нет, — тут же отвечает первый, — Ичиго может позволить доминировать над собой без ущерба своей гордости. Ему это даже нравится. — Почему это?! — в один голос спрашивают Ичиго и второй советчик. — Потому что ты знаешь, что ты сильнее.       Ичиго прикусывает губу. Блять! В этом есть смысл. Если так подумать, Гриммджоу никогда по-настоящему ни к чему не принуждал его. Даже когда это выглядело именно так, Ичиго всегда мог дать отпор, если бы действительно захотел. Первый прав, в какой-то степени ему это нравится — позволять Гриммджоу играть с собой, и они оба это знают. — Ты превосходишь его во многом, будь то сила вампира или любовь семьи, которой у него никогда не было, — продолжает первый, — для такого как Гриммджоу уже одного этого достаточно, чтобы противостоять тебе и даже ненавидеть, но свет твоей силы покорил его, заставил идти в другом направлении, рядом с тобой он готов признать свои слабости, потому что ты никогда не насмехался, не пользовался ими и не указывал на них. Именно за это он любит тебя. И посмотри, что ты делаешь сейчас?..       Любит… — Да что он такого сделал?! — пытается оправдать Ичиго второй советчик. — Разозлился?! Напугал?! Изменил?! Вёл себя как мудак и эгоист?! Ничего такого, чего не делал бы сам Гриммджоу раньше! Не смертельно! — Он запер его. Без связи с внешним миром. — Я же не собираюсь оставлять его там навсегда, — протестует Ичиго, заметив, как подозрительно резко притих второй. — Ты запер его, — настойчиво повторяет первый. — Он в собственном доме, что с ним может слу…       Ты запер его. — Твою мать! — кричит Ичиго, только сейчас поняв о чём ему говорят. Пелена эгоистичной злости спала с его глаз, и теперь он ясно видит, что натворил. — Почему вы сразу не сказали?! Блять! Блять!       Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Как он мог быть настолько слепым и тупым?! Первый говорит не о сексе или способностях вампира, хотя и об этом тоже, но важнее сейчас сила духа, которая едва теплится в Гриммджоу. Ему хоть в чём-то нужно быть сверху. Ичиго же забрал всё! Что с ним не так? Он никогда не был таким эгоистичным мудаком, даже Гриммджоу никогда таким не был. — Считаешь?! — снова просыпается второй. — Он хотел убить тебя! — Это лишь чужие слова, — протестует первый, — и в любом случае это в прошлом. — Заткнитесь оба!       Ичиго резко перестраивает машину, не сбавляя скорости, разворачивается прямо на оживлённом шоссе через три полосы и две сплошные. Улицу сразу затапливает возмущенный вой сигналов и крик водителей, каким-то чудом не протаранивших обнаглевший суперкар. Ичиго плевать — пусть вызывают полицию, пусть попробуют догнать его — на всё плевать, всё о чём он может сейчас думать, это как быстрее добраться до квартиры Гриммджоу и открыть дверь.       Почти завершив свой опасный манёвр и выровняв машину, Ичиго готов на всех парах рвануть вперёд, как перед ним словно из-под земли вырастает нечто кислотно-зелёного цвета. Ичиго резко даёт по тормозам, успевая остановиться буквально в нескольких сантиметрах от горячего капота ярко зелёного «Lamborghini».       Откуда он, чёрт возьми, взялся?! Трудно не заметить такую яркую и дорогую тачку, но Ичиго не видел, пока едва не вписался прямо в тупую акулью морду зелёного монстра.       Проклиная парочку едва не поцеловавшихся суперкаров, водители других машин возобновляют движение, спеша по своим делам. Представление закончилось, все живы.       Фух! Ичиго нужна всего пара секунд, чтобы прийти в себя. «Lamborghini» не трогается с места, словно врос шинами в асфальт. Из машины тоже никто не показывается. Сквозь наглухо тонированные стёкла водителя не видно, впрочем как и у «Masersti». Поток объезжающих их слева и справа машин стал таким плотным, что не проскользнуть. Ичиго давит на клаксон — убирайся нахуй с дороги — хотя именно он нарушил все писанные и не писанные правила, создав аварийную ситуацию. На его возмущённые сигналы никто не реагирует.       «Сдохли там все, что ли?!» — Ичиго в бешенстве. Он снова даёт отчаянный длинный гудок. Зелёный монстр не подаёт признаков жизни, уставившись на Ичиго тёмными, словно акульи глаза, фарами.       Ну всё! Ичиго выпрыгивает из машины, собираясь научить недоумка за рулём этой вычурной тачки «правильному вождению», кто бы, блять, он там ни был! Подлетев к водительской дверце «Lamborghini», он с силой дёргает ручку, но та не поддаётся и на миллиметр. Какого чёрта?! Ичиго со злостью пинает переднее колесо, вынуждая водителя показаться.       Спустя ещё пару секунд литая зелёная дверь плавно отъезжает вверх и первое, что видит Ичиго, это копну белокурых волос и пышную грудь.       Ещё и баба, думает Ичиго, тупая блондинка, ну сейчас он её… Грубые слова вылетают изо рта раньше, чем он успевает подумать: — Ах ты пизда не дотрах…       Закончить не получается, потому что воздух внезапно перестаёт поступать в лёгкие, горло сдавливает удушливым спазмом, словно он захлебнулся. Не понимая что происходит, он судорожно пытается вдохнуть, но лёгкие до отказа наполнены водой, которая начинает течь у него прямо изо рта. Ичиго хватается за открывшуюся дверь автомобиля, сгибается пополам, надсадно кашляет, пытаясь продышаться. Перед глазами плывёт от недостатка кислорода, сквозь эту пелену он всё ещё видит белокурые локоны, спадающие на смуглые плечи, и немного развернувшееся в нему декольте, едва прикрывающее соски. На правой груди клеймом горит чёрная готическая тройка. Подняв глаза чуть выше, Ичиго видит изогнутые в надменной улыбке губы и встречается с ярким пронизывающим насквозь зелёным взглядом. — Ти…я, — хрипит Ичиго и падает коленями на асфальт.       Девушка хмыкает и отводит взгляд. В эту же секунду вода, клокочущая в горле Ичиго, выливается наружу, позволяя ему жадно втянуть жизненно необходимый воздух. — Остыл, горячий парень? — спрашивает Тия. — Куда это ты так спешишь, что едва не снёс меня? Да ещё на тачке Джагерджака, знаешь, что он с тобой сделает даже за маленькую царапину? Хотя сейчас… наверное, уже нет. Он ещё жив или этот «зверь» теперь твой?       Упоминание о Гриммджоу снова заставляет Ичиго поперхнуться, но не может же он признаться, что вытворял невесть что на дороге, потому что облажался и спешил исправить это, потому что запер Гриммджоу в одиночестве с его собственным ужасом и, возможно, уже не увидит его живым. Нет, в этом он признаться не может. Не Тие Халлибэл. — Ух ты, какие сисечки! А ты всё ещё думаешь о вялом члене, который оставил дома?!       Как только адреналин схлынул, проснулись советчики. — Сколько ещё ты будешь ползать на коленях, поднимайся и хватай её за грудь! — Ичиго, не время думать о чужих сиськах. Немедленно позвони в Сейрейтей и скажи им ехать к Гриммджоу, у него совсем мало времени. — Ты сказал «сиськи»?! — словно гадкий ребёнок хихикает второй. — Заткнись, — властно велит первый. — Ичиго, позвони… — Тихо! Я поеду сам! — огрызается Ичиго, наконец, поднимаясь на ноги. — О-оу, я слышала, что крыша у тебя протекает, но чтобы так, — без насмешки удивляется Тия, впрочем, эмоций в её арсенале вообще немного. — Куда же ты так спешишь? — Что тебе нужно, Тия? — спрашивает Ичиго, наконец выпрямившись и теперь глядя на неё сверху вниз. — Мне? Для начала, извинений.       Ичиго облокачивается на крышу машины и придвигается, почти вторгаясь в личное пространство девушки. Сразу же чувствует вибрацию её энергии мощной, холодной и солёной, как северный океан, но его это не пугает, крыша машины едва ли не плавится под его пальцами. — Мне жаль, — без тени раскаяния говорит он, — а теперь уступи дорогу! — Заэль был прав, — слегка улыбнувшись сама себе, кивает Тия, — наш малыш вырос, ещё чуть-чуть и тебя будет не остановить. — Я тебе не малыш! — сквозь зубы рычит Ичиго. Его пальцы продавливают крышу машины, оставляя четыре одинаковые вмятины. Температура воздуха вокруг них подпрыгивает до обжигающей отметки.       Тия не может не заметить, как тёмная плотная энергия скапливается вокруг Ичиго, окутывает его, словно доспех, проникает в салон её машины, обжигает кожу и вызывает белый шум в голове. Попробуй она сейчас воздействовать на него своей силой, ничего не вышло бы, но слава богу, мальчишка об этом не знает. Не дёрнув даже бровью, словно не она сейчас лицом к лицу с взвинченным разъяренным зверем, Тия придвигается ещё ближе к Ичиго, пока между их лицами не остаются считанные сантиметры. — Конечно, нет, ты — большой мальчик, — шепчет она практически ему в губы, ещё сильнее распаляя его злость.       Нос к носу. Глаза в глаза. Энергия искрит вокруг них. — Хватай её за сиськи! — Убирайся отсюда подальше, пока не поздно.       Издалека доносится звук сирены. Кто-то всё же вызвал полицию. Ни Ичиго, ни Тие не хочется с ними разбираться. Они прерывают битву взглядов. Ичиго отступает, вспомнив, что у него есть более важные дела, чем разборки с дерзкой девицей. — Мы ещё не закончили, — бросает он и разворачивается к своей машине. — Жду тебя завтра, — кивает Тия. — В «Las Noches».       К тому времени, как полиция успевает добраться к месту ДТП, на асфальте остаются только следы от шин суперкаров.

***

      Ичиго влетает в квартиру, едва не сорвав дверь с петель, и сразу же натыкается на тело у порога.       Твою мать! — Твоюмать-твоюмать-твоюмать! — Ичиго падает на колени рядом с Гриммджоу. Боги, он ледяной. Из носа тонкой дорожкой струится кровь. Пульс едва прощупывается.        Прошло едва ли больше часа, а он уже в таком состоянии! Если он сейчас умрёт… Ичиго сжимает зубы, чтобы унять охватившую его дрожь, поднимает и несёт Гриммджоу на кровать — его срочно нужно согреть. Нельзя позволить ему умереть. Не так!       Врубив отопление на полную мощность и укутав любовника как капусту, Ичиго забирается к нему сам. Он горячий как раскалённая печка, и реяцу фонит, словно ядерный реактор — должно же это помочь! — Чё ты пыжишься, так ему энергию не передать, пусть сдохнет уже наконец, всем станет легче! И тебе, и ему! — Ичиго, ему надо капельницу поставить, Унохана-сан же дала тебе всё необходимое?       Точно! — А ты уверен, что вытащив его, через пять минут снова не доведёшь его до такого же состояния?! — Заткнитесь! Я не позволю ему умереть! — рявкает Ичиго и решительно идёт за капельницей. — Ой-ей, да у тебя биполярочка! Сначала калечишь, потом лечишь! — Сложно не согласиться. Сегодня ты его запер, а завтра начнёшь конечности ломать, за то что он тебя не слушается? *       До боли сжав челюсти, Ичиго пропускает ценные замечания советчиков мимо ушей и почти как профессиональная медсестра ставит Гриммджоу капельницу. Может, зря он универ бросил, такой талант пропадает.       Когда всё сделано, Ичиго просто сидит и смотрит на бледное лицо любовника. На то как капли жидкости медленно бегут по прозрачной трубке. Неужели теперь всегда будет так — чуть что, и Гриммджоу на грани смерти? — Нет, не всегда!. Рано или поздно ты не успеешь вытащить его!. Сейчас ты лишь продлеваешь его агонию!. Отступи-ис-сь!. Вырви капельницу и позволь ему умереть!.       Голос в голове затмевает мысли, затягивая всё чёрным маревом. Противостоять ему так сложно. Рука сама тянется к игле капельницы, воткнутой в вену Гриммджоу — одно лёгкое движение и всё. Всё закончится. Они оба станут свободными. Остановившись в самый последний момент, Ичиго до боли сжимает руку в кулак, вскакивает с места и отходит подальше от кровати.       Не слушай. Не слушай!       Он идёт в ванную, врубает холодный душ на полную и подставляет голову под ледяную воду. Соприкасаясь с его кожей, капли превращаются в пар, клубами поднимающийся к потолку.       Через какое-то время ему становится легче. Чёрная пелена рассеивается, и он снова может контролировать свои мысли.       Хорошенько остудив буйную голову, Ичиго хватает полотенце и возвращается к кровати. Лицо Гриммджоу уже не такое мраморно-бледное. Ичиго берёт любовника за руку и сжимает в надежде согреть мертвенно-ледяные пальцы. — Не умирай, слышишь — просит он. — Я не разрешаю тебе! Ты мне нужен!..

***

      У Гриммджоу болит всё от макушки до пяток, голова готова взорваться, сухость во рту, тело сотрясают волны то жара, то холода. Стоит только немного шелохнуться, и боль пробивает насквозь, кажется, будто оцепеневшее тело разваливается на куски.       «Что, блять, на этот раз?»       Он смутно помнит, что было после того, как Ичиго ушёл. Ему было холодно и страшно. Он снова опускался в ледяную мутную воду и нечто со дна тянуло его вниз. Он до боли сжимал веки, потому что был уверен, стоит встретиться глазами с этим, его жизнь тотчас оборвётся. А он ещё не готов умирать. Не сегодня. Он боролся и терпел ледяную страшную пытку в надежде, что кто-то протянет ему руку, и когда его силы были на исходе, кто-то схватил его и выдернул на поверхность.       Сейчас мерзкие щупальца смерти больше не обвиваются вокруг его тела. Кто-то ласково гладит его по голове. Он полностью приходит в себя, открывает глаза и обнаруживает, что лежит в собственной кровати укутанный одеялами. Рядом сидит Куросаки и улыбается ему. Сколько, чёрт возьми, прошло времени?       Шум в голове усиливается, когда Гриммджоу вспоминает, кто снова стал виновником его плачевного состояния. В одну секунду обида и ярость вспыхивают в нём, но уже в следующую он чувствует себя поверженным, морально разбитым, униженным, и от этой мысли его чуть не выворачивает кровавой кашей. Ему хочется вскочить и убить Куросаки на месте, и сейчас он сильнее обычного ненавидит свою беспомощность. Уж лучше бы он открыл глаза пораньше и умер в том ледяном мареве, чем видеть эту жуткую улыбку и снова жить в ожидании, когда «хозяин» в очередной раз решит наказать своего котёнка. — Очнулся, — с облегчением выдыхает Ичиго. — Т… — пытается что-то сказать Гриммджоу, но горло пересохло и получается лишь хрипеть. Он хочет подняться и влепить Куросаки хотя бы пощёчину, на полноценный удар ему уж точно не хватит сил, но тело предаёт его, и при попытке двинуться он снова едва не падает в обморок. — Не дёргайся, — просит Куросаки, — лекарство почти закончилось, полежи спокойно, я уберу, — Ичиго перекрывает систему и осторожно вытягивает иглу из вены любовника. — Всё?! А теперь пошёл вон! — хрипит Гриммджоу. На что Ичиго молча наливает стакан воды и подносит к его губам.       Гриммджоу отвратительна эта забота, но пить хочется очень сильно. Опалив Куросаки ледяным взглядом, он приподнимается и делает глоток. — Лучше? — спрашивает Ичиго и вытирает с подбородка Гриммджоу пролитые капли влаги. — Не трогай меня! — Гриммджоу нервно отталкивает его руку. Смотря на Куросаки он больше не видит человека, которому мог бы доверять, он видит только закрытую дверь. Дверь, которую закрыл именно Ичиго.       Ичиго покорно отступает, сейчас он спокоен и может вытерпеть немного капризов. — Тебе нужно поесть. Я приготовил кашу. — Ты? — не верит своим ушам Гриммджоу. — Хочешь отравить меня? — Что-о? Я готовил кашу, когда мои сестры были маленькими, — протестует Ичиго, — и у меня неплохо получалось. — Я ненавижу кашу. — Очень жаль, но тебе придётся её съесть, — с этими словами больше похожими на угрозу Ичиго отправляется на кухню и через минуту возвращается с тарелкой каши. Снова усевшись на кровать рядом с Гриммджоу, он набирает полную ложку, дует пару раз на содержимое и подносит к губам напарника. — Ешь! — приказывает он. — Отвали, — выплёвывает Гриммджоу и отворачивается. — Тебе нужно восстановить силы, — не сдаётся Ичиго, — ты едва не умер. — И по чьей же вине?! — констатирует неоспоримый факт Гриммджоу, кажется, сейчас у него нет сил ни на что, кроме ненависти. Конкретно в эту секунду он действительно ненавидит Куросаки. — Убирайся. Из. Моего. Дома.       Атмосфера в комнате из тяжёлой превращается в гнетущую. Гриммджоу сыт Куросаки по горло, никакое чувство больше не способно оправдать бесконечные издевательства Ичиго над ним. Одно дело причинить боль случайно, по ошибке, но то что случилось сегодня, ни случайностью ни ошибкой не было. — Открой рот, — наплевав на протест любовника требует Ичиго. — Иначе я сам его открою и волью туда эту блядскую кашу, выбирай.       От этих слов ярость с новой силой вспыхивает в глазах Гриммджоу, жаль только, что он слаб как котёнок. Под пристальным взглядом Куросаки рот приходится открыть. Ложка за ложкой Ичиго скармливает ему всю тарелку.       После этой унизительной процедуры Гриммджоу действительно чувствует себя лучше, но это не значит, что он уже позабыл с каким леденящим душу звуком поворачивается замок на двери. — Ну вот, молодец, — ласково хвалит Ичиго и ставит пустую тарелку на прикроватную тумбочку. — Хочешь ещё чего-нибудь? — Чтобы ты пошёл нахуй! — огрызается Гриммджоу. — Хм, — Ичиго прикусывает язык, чтобы удержать себя от пошлой шуточки. — Как всегда, невыносим.       В ответ его награждают очередным злобным взглядом и показывают средний палец. Ичиго облизывает губы — ничего не в силах поделать с тем, что злой Гриммджоу чертовски его возбуждает, даже в таком ужасном состоянии, как сейчас.       Заметив этот взгляд, Гриммджоу отворачивается, чтобы даже краем глаза не видеть Куросаки, нет у него сил ни разговаривать с ним, ни лицезреть. Ичиго же, кажется не чувствуя никакого смущения, устраивается рядом и, чтобы не скучать, запускает стрелялку на телефоне. Когда постоянные «пиу-пиу» осточертели Гриммджоу до зубовного скрежета, он собирается с силами и, резко развернувшись, вырывает у Ичиго телефон. — Достал ты, блять!       Ичиго пожимает плечами, мол, не надо так нервничать, мог бы просто попросить выключить звук. — Хочешь спать? — Нет. — Есть? Пить? Может, в душ? — Нет, нет и нет. — Тогда чего ты хочешь?       Гриммджоу хочется заорать, что он хочет снова стать собой. Получить свою силу и свою жизнь обратно. А конкретно в эту минуту он был бы не против долбаного банального «прости». Но…       Так в тишине проходит примерно полчаса, могло бы и больше, упрямству этих двоих нет предела, но Гриммджоу очень хочется в туалет. Сжав зубы, он медленно поднимается с кровати, но боль тотчас молнией бьёт по телу, голова кружится, заставляя его сесть. — Что ты делаешь? — без тени беспокойства спрашивает Ичиго. — Если чего-то хочешь, просто скажи. — От-е-бись, — по слогам отвечает Гриммджоу и, переждав приступ головокружения, делает ещё одну попытку встать на ноги. — Какой же ты упрямый, — бурчит Ичиго и поднимается следом.       Держась за всё, что попадается на пути, очень медленно Гриммджоу доходит до ванной. Ичиго бесшумно, словно тень, следует за ним готовый в любой момент подхватить на руки своего котёнка. — Я хочу ссать, так и будешь смотреть? — остановившись напротив унитаза, спрашивает Гриммджоу. — Не хочу, чтобы ты упал, — невозмутимо отвечает Ичиго. — Так беспокоишься обо мне, я тронут, — ядовито шипит Гриммджоу. — Выйди, нахуй! — Нет, — Куросаки по-прежнему невозмутим. — Ладно, — вдруг легко соглашается Гриммджоу и тянет шнуровку на штанах. Ичиго без всякого смущения продолжает стоять рядом, чего он там не видел в конце концов.       Не закончив дела, Гриммджоу немного разворачивается и с садистским блеском в глазах забрызгивает не успевшего отшатнуться Ичиго, качественно пачкая мочой дорогущие джинсы, Гриммджоу даже немного их жаль, по крайней мере уж точно больше, чем самого Куросаки. — Ох, прости, тело деревянное совсем не слушается, — с ядовитой улыбкой говорит он, откровенно стряхивая на Ичиго последние капли. — Ничего страшного! — сквозь зубы отвечает Куросаки. Позади него по стене ползёт заметная трещина. Атмосфера накаляется настолько, что воздух может вспыхнуть в любую секунду.       Гриммджоу благополучно возвращается в комнату, кажется, его гадкая маленькая месть придала ему и моральных, и физических сил.       Переодевшись, Ичиго следует за ним, он останавливается перед кроватью и, сложив руки на груди, впивается в Джагерджака пронзительным взглядом. — Теперь, когда ты свершил свою мелочную месть, мы наконец можем поговорить? — Не понимаю, о чём ты, — пожимает плечами Гриммджоу. — Послушай! — Гриммджоу дёргается от приказного тона и поневоле встречается с Куросаки взглядом. — Я бы мог сейчас валяться у тебя в ногах и просить прощения, но мы оба знаем, что мои слова ничего не стоят, потому что рано или поздно я сделаю это снова. Только что в ванной я был к этому чертовски близко! И в следующий раз я могу не успеть вернуть тебя! — Это угроза? — с насмешкой спрашивает Гриммджоу, хотя его сердце колотится как сумасшедшее от страха. — Нет, факт! — Если ты это признаёшь, тогда почему не позволяешь помочь тебе?! — Мне нельзя помочь, пока они слушают! — Снова «они»?! Куросаки, ты!.. Ты, блять, болен, я не хочу больше притворяться, что это не так! — Тише! — Ичиго прижимает указательный палец к губам и садится на кровать напротив Гриммджоу. Очень близко. — Тише.       Гриммджоу смотрит ему в глаза, и мурашки бегут у него по коже. Глаза Ичиго кажутся бездонными, и невозможно понять, что кроется в их глубине — космос, хаос, млечный путь, манящий в свою загадочную страшную неизвестность. — Они слушают. Они всегда слушают, — страшным шёпотом говорит Ичиго, затем подносит руку ко рту и прокусывает своё запястье, на коже тут появляются несколько алых капель. — Что ты?!.. — Гриммджоу завороженно смотрит на кровь, он уже давно не чувствовал жажды, но сейчас определённо чувствует что-то иное, что-то очень похожее на связь между ними, скрытую так глубоко, что человеческий разум осознать не в силах. — Я… не могу, — говорит он, помня, что кровь вампира может ускорить его смерть или превратить в наркомана. — Совсем чуть-чуть, — на грани слышимости просит Ичиго, — ты не должен бояться. Ты нужен мне. Только так никто не услышит нас.       Гриммджоу снова смотрит в глаза напарника. В свои собственные аквамариновые глаза, горящие кровавым пламенем, и что-то в них заставляет его понять, что он должен это сделать. Он хватается за огненно-горячую руку Ичиго и припадает к маленькой ране ртом.