Звезды только ночью

      Утро. Каждое было отвратительным. И каждый раз хотелось, чтобы оно не наступало вовсе. Полное бессилие и нежелание к жизни были как никогда свежи именно по утру. Совершенно никакого стимула даже открыть глаза. Однако, как на зло, провалиться обратно в прекрасные сновидения больше не получалось, какой бы сильной ни была сонливость. Хватало пары часов, чтобы обругать все на свете и затем с трудом сползти с кровати. Но и то приходилось делать лишь ради того, чтобы унять изголодавшийся желудок, освободить мочевой пузырь или открыть назойливому арендодателю, пришедшему требовать плату уже за три месяца.       Не сказать, что многое изменилось с тех времен. Просыпаться по-прежнему не хотелось, да еще и солнце слепило прямо сквозь веки. У окна ведь были шторы, неужели так сложно их закрыть? Само собой напрячь голосовые связки и попросить об этом Миву было непосильной задачей. Все, что удалось выдавить из себя, недовольное протяжное мычание с хрипотцой, а затем накрыть лицо рукой. То немногое и одно из самого приятного, что приобрелось с отказа от «холостяцкого» проживания Даби, было свежее и пышное постельное белье, валяться в котором совершенно обнаженным было одно удовольствие. Конечно, это не та примятая десятилетиями пожелтевшая ткань. Это пахло свежестью и мятой, как и совершенно отличный от мотельного, не затхлый воздух, в котором витали нотки духов, шампуней, гелей и других женских штук с невыговариваемыми названиями.       Проваляться все утро в этой нежности было, разумеется, слишком приятно, чтобы лишать себя этого полноценным пробуждением, но что было вишенкой на торте и дополняло всю эту сладостную тяжесть, так это бархатная женская кожа. Кто бы мог подумать, что ощущения усилятся многократно, если эта кожа к тому же будет принадлежать любимой девушке. Матрас и одеяло рядом ощутимо прогнулись под весом коленок, и Даби приподнял руку, с трудом продрав глаза. — Хэ-э-эй, — расплылся он в ленивой улыбке.       Уродливая конечность легла на женское бедро с ласковой, ровной кожей. Ничего лишнего, ни шрамов, ни нижнего белья — все как он любил. А вот и первые нотки хорошего настроения. Иронично, но Даби был достаточно привередливым мерзавцем, а потому ему подумалось, что утреннее самочувствие могло бы быть еще лучше, если бы Мива разбудила его, будучи где-то внизу под одеялом, накрывавшим лишь половину его шрамированного тела. Когда она сделала подобное впервые, он с удовлетворенной улыбкой попросил о ежедневном пробуждении в таком стиле. Идеальное утро для мужчины, в конце концов. Разве он многого хотел? — Тойя!       В голове была самая настоящая каша. Глаза до сих пор не могли поймать фокус, в ушах звенело и фонило. Неужели голова кружится? А ведь он и подняться даже не успел. Похмелье ничему его не учило, но… разве он пил вчера? Память отшибло напрочь. — Вставай!       Вот разоралась… Нет чтобы завтрак приготовить, приносить в постель даже необязательно. Весь настрой сбила своим криком. Даби собрался отвернуться от утреннего недоразумения, как тело страшно заломило. Мышцы болели невыносимо, вступило в бок, жгло руки и ноги, но при всем этом утренняя леность словно не позволяла прочувствовать боль целиком. Ощущения были вполне терпимыми, словно где-то на фоне, и казалось, что если проснуться до конца, то понадобится не одна упаковка обезболивающего. Крупицы сил, на которых он по обыкновению и поднимался с кровати, куда-то испарились. Давно не было такой слабости. Наверное, сегодня можно и отлежаться, все равно никаких планов не намечалось. — Тойя!       Злодей тяжело мыкнул в вопросительном тоне. — Пожалуйста… пожалуйста, вставай.       Голос Мивы дрогнул на последнем слове. Да чего она прицепилась с самого утра? Что такого успело произойти? Открыть по новой свинцовые веки оказалось нелегко, но когда все же удалось, любимая уже нависла над ним. Даже сквозь муть в глазах сложно было не заметить какую-то грязь у нее на лице. Сажа или что это? Ватной рукой он приложил к ее щеке ладонь и пару раз провел большим пальцем. — Где ты была? — голос спросонья оказался совсем севшим. — Прости… прости меня. — За что?       Даби с трудом нахмурил брови. Да что с ней такое вообще? На ум не приходило ничего такого, что бы она могла натворить, тем более с самого утра. Кошмар что ли какой приснился? Нечто темное стерлось с мягкой щеки довольно быстро, и парень надавил на плечо Миве, укладывая ту рядом. — Ложись уже и дай поспать.       Если попытаться вспомнить… а что снилось ему? Буквально пару минут назад сонное послевкусие еще было свежо в памяти. Кажется, это была какая-то битва. Очень тяжелая. Половина города оказалась в руинах, часть населения и вовсе была задавлена ими, и он расхаживал среди этих останков как самый настоящий владыка устроенного хаоса, прижимая руку к боку, который закололо с новой силой. Такой реалистичный сон, что организм до сих пор не мог поверить в пробуждение и иллюзорность увиденного. — Тойя… не уходи…       Даби не сразу смог отличить, воспоминание сна это заговорило в голове или же любимая женщина под боком. Ответ стал более ясным, когда она задрожала, утыкаясь ему в плечо. Неужели замерзла? Впрочем, определять температуру чего-либо тактильно Даби никогда не умел. Капля причуды частенько выручала, когда Мива просила согреть ее, но в этот раз тело наотрез отказалось слушаться. Как-то паршиво стало на душе, да и с чего он должен уходить? Он даже открыть глаза был не способен сейчас! К тому же сложно было представить, чтобы Мива сделала что-то, из-за чего ему пришлось бы оставить ее. В порыве злости злодей мог выдержать максимум сутки, а затем возвращался сам. Пьяный и еле стоящий на ногах, но он приходил после любой ссоры. Память подводила каждое утро, однако очаровательные попытки снять с него нетрезвого верхнюю одежду, пока он отрубался на кровати или, что забавнее, в кресле, тело запомнило отлично. Хотелось отпустить ностальгичную шутку, но вместо этого соня разве что и смог простонать. — Хватит ныть. Не уйду.       Сквозь ломоту парень таки смог перевернуться, потянувшись к соблазнительному телу второй рукой, чтобы прижать его к себе как мягкую игрушку. На секунду почудилось, что под спиной и головой не шелковистая постель, а холодная каменная плита. Странные дремотные ощущения снова заставили два аквамарина открыться, когда уже вблизи плывущий взгляд смог разглядеть слезы на любимых глазах. — Да что с тобой? — большой палец снова начал вытирать все лишнее с женского лица, а разговаривать шепотом оказалось куда легче, хотя и не без меньшего хрипа. — Устроила трагедию на ровном месте.       Громкий всхлип напротив заставил сделать тяжелый вздох. Страшно захотелось вдохнуть разок-другой табачный дым прямо сейчас. Кажется, нос как раз уловил запах гари. Хотелось верить, что эта женщина не устроила пожар на кухне, пока пыталась приготовить ему что-нибудь. Что ж, за попытку уже можно было похвалить. — Иди сюда.       Слабость не позволила подтянуться самому, поэтому намек легким притягиванием за плечи заставил сделать это партнершу. Негоже быть любимым и при этом нецелованным, особенно утром. Легкий поцелуй был максимально нежным благодаря ранней слабости, немного ропотным, но не менее желанным. Короткой затяжки не хватило, поэтому губы, едва успевшие разомкнуться, прикоснулись вновь, уже более глубоким, с проталкиванием языка, заставив издать довольное мычание. Даби никогда не понимал, в чем заключалась сладость поцелуя, но также никогда не отрицал, что он вызывал ненасытность, жажду, а в этот раз, кроме того, придал металлический вкус… крови? Злодей в недоумении отольнул, дабы убедиться, и провел пальцами по губам подруги. Немного припухшие и порозовевшие от поцелуя, но без капли крови или чего-либо другого, как и его собственная обожженная губа. Мерещится всякое по утру… Ему бы просто… поспать. Еще немного. Как же он устал… — Я люблю тебя, Тойя.       Мива едва ли не пропищала, прежде чем погладить его по волосам, с нежностью и в то же время растрепывая. Сначала пальцы зачесывали челку, затем виски и под конец заходили за ухо, где подолгу оставались на затылке. Как-то она сказала, что непослушные, пышные и отросшие волосы нравятся ей гораздо больше, чем ухоженные и подстриженные. Удачно однако, потому за ростом волос преступник уже не особо следил. А еще зацепиться за них любимой было легче, что, между прочим, не во всех ситуациях оказывалось приятно. — Перестань называть меня по имени, — выдохнул Даби, закрывая глаза, не в силах реагировать на очередной наплыв сантиментов, — бесит.       Поглаживания, как всегда, завершились поцелуем в лоб, после чего девушка обвила руками голову любимого человека и прижала к себе. Уткнувшийся в шею нос уловил лакомый аромат духов, чего-то мятного и тонны пыли. Новый наплыв сломал последнюю преграду, сдерживающую слезы, и те полились рекой из янтарных глаз Мивы прямо по копоти на щеках. Подземные толчки в очередной раз встряхнули округу, и с бетонных обломков посыпались новые крошащиеся куски. Где-то недалеко шуршал оборванный водопровод, в небе загудела санитарная авиация, а горячее дыхание перестало ощущаться шеей еще минуту назад, и были они совсем не дома. — Отдыхай, родной… — дрожащая девичья кисть оглаживала уже опустившиеся лопатки и плечи, — больше не нужно просыпаться.