Смех, боль, грех, вниз, вверх, Или выбирай своё, провал или успех. Я не вижу ничего отныне, не даёт покоя Моя боль в душе, и не дано уже иное. Паранойя, но стоя, и настояв на своём, Вспоминаю агонию, да гори всё огнём. И даже днём эта сила выше меня, Кого-то забрала уже, но знаю выживу я, Не понимаете вы, когда коснётся, тогда все поймут, Но будет уже поздно и все надежды умрут. Shot & Тихий - Там, где боль
— Что ж… — потушив окурок о пепельницу, мужчина скрестил руки на груди. — Честно сказать, твой случай отнюдь не уникален. Довольно часто так бывает, что возлюбленные братьев и сыновей те еще мрази. Но тебе прям повезло! Брат твой конченный идиот, ослеплённый любовью к обнаглевшему созданию. Уверен, что этот омега сосёт из твоего брата деньги. Раз он «художник», то наверняка все его принадлежности для творчества стоят не мало. И платит за них Эгон. — Зачем ты рассказываешь мне о том, что я и так знаю? — Я просто размышляю вслух. Раз такое дело, то опекунские, которые платятся на содержание ребёнка, эти двое оставляют себе. Я ведь прав? — Прав. И что? — А то, что их можно припугнуть и… — Да мне плевать сейчас на это! — вспылил Кирса. — Мне жить негде. Нужна хоть какая-нибудь комната и подработка. Доучусь хотя бы десятый класс, а там устроюсь на полный день. — Ну и кем ты собираешься работать? Если тебя куда-то возьмут, то за такие копейки, что тебе даже на съём жилья не хватит. — Пока не знаю… Может, в какое-нибудь кафе или еще куда. Я не боюсь работы. — Да хоть устройся в самый лучший ресторан города, тебе не будут много платить. Максимум шесть-семь тысяч. Допустим, тебе будет хватать на оплату комнаты, но на еду и прочее — уже не хватит. И что ты будешь делать? — Можно же устроиться на еще одну подработку… — Кем? — голос Грегера звучал достаточно резко. — К кому? Если бы ты устроился на целый день, то это было бы возможно, а так… Нет, не выйдет. До восемнадцати лет ты можешь работать не больше семи часов в день. А тебя наверняка устроят именно на семь часов. Ну и представь, что после учебы ты потом отправишься на работу. Сам-то думай во сколько ты домой будешь приходить. Хватило бы времени на сон и учебу, а не на еще одну подработку. — И что ты предлагаешь? Пойти на панель? — зло усмехнулся Кирса. — Будто то, чем ты иногда занимаешься, чем-то отличается от обычной проституции? Впрочем… Альфа встал. Обошел подростка вокруг, окинув оценивающим взглядом. — Хм… Похудеть бы немного, приодеть и немного научить манерам и… Хм… Хм-м… — Что «хм»? — Я думаю, — остановившись перед ним, Грегер в задумчивости закусил щеку изнутри. — Что ты знаешь про эскорт? — Эскорт? Ну… красивые юноши сопровождают влиятельных мужчин. Иногда спят с ними и получают за это деньги. А что? Предлагаешь мне заняться этим? Грегер, а ты не слишком ли оптимистичен? Кто из состоятельных людей поведётся на вот это?! Указав на себя, Кирса с сомнением покосился на учителя. Он был настроен скептически. — То, что ты описал — это в идеале, — пояснил альфа. — И зачастую относится к омегам из эскортного агентства. Стоят такие «мальчики» отнюдь не дешево, и позволить их себе могут только очень богатые люди. Миллиардеры, политики, владельцы крупных компаний… А есть мальчики, которые стоят дешевле, но на них всегда есть спрос. Причем их покупает не всякий сброд, вроде «воров в законе» и ублюдков из мафии, а нормальные люди. Бизнесмены, зажиточные старики, главы компаний и их работники, ну и прочее. — Мне от этого как-то не легче, если честно, — потерев переносицу, омега вздохнул. — На тебя будет хороший спрос. Ты мальчик симпатичный. Волосы красивые. Знаешь как много омег часами сидят во всяких салонах красоты, чтобы заиметь такой холодный блонд? — Хоть сколько платят? — Оплата почасовая. Где-то тысяч восемь в час ты сможешь заработать. Разумеется, что вначале нужно вложиться в твою внешность. Одежда, уход… — Почему-то раньше я не замечал за тобой замашек сутенёра. — Ну так что? Кирса сомневался. Отнюдь не из-за того, что за деньги придётся оказывать различные услуги. Просто сомневался, всё ли будет гладко. Мало ли какие пристрастия могу быть у клиента. — Если попробуешь один раз, то ничего страшного не произойдёт, — продолжал Грегер. — А комнату… я тебе поищу. Ну так что, Варсен? Рискнёшь? Омега закусил щеку изнутри.***
Что-то изменилось. Морган чувствовал это всем своим существом. Дома, на улице, на учебе — он постоянно чувствовал неладное. Особенно становилось не по себе в школе. Когда его буравил взглядом Лаерк, чему-то улыбаясь. «Маньяк какой-то», — поёжился Морган, вспоминая, что часто натыкался на странного омегу в разных частях города. Казалось, словно бы тот преследовал его. Но на этом странности не заканчивались. С недавних пор мистер Стуре начал улыбаться, глядя на Моргана. Так улыбаются мужчины, сумевшие отвоевать у соперника омегу. Победно, не скрывая ликования. И именно от поведения историка Роффе недоумевал. Отношения и общение с Кирсой не изменилось. Они продолжали гулять после школы, вместе обедать и иногда встречаться в доме Моргана. Насколько знал сам альфа, Снежок сумел снять маленькую квартирку в каком-то панельном старом доме недалеко от школы. Да еще и работой обзавёлся. Чем именно Кирса промышляет, Морган догадывался. Сложно представить что-то другое, когда омега говорит, что он теперь скрашивает одиночество мужчин, чей уровень дохода выше среднего. А средний уровень дохода обычно составляет больше ста тысяч пенгар. — Только не позволяй об себя вытирать ноги, — тогда посоветовал Морган. Сейчас, стоя за школой и покуривая, он без стеснения разглядывал Кирсу. В глаза бросались руки омеги с простым маникюром. Аккуратно подстриженные ногти, покрытые прозрачным лаком и отсутствие кутикулы. По мнению альфы это выглядело куда красивее, чем длинные когти, выкрашенные ярким лаком. — Не хочешь прогуляться после школы? — внезапно предложил Кирса. — Могу угостить. — Твоё «угостить» как всегда означает: «я выберу, а ты купишь»? — Нет. В этот раз я действительно могу угостить. Деньги есть. Морган хмыкнул. Потушил окурок о стену школы, откинул в сторону. — А тебе сколько платят? — Ну… Последний раз за четыре часа работы мне заплатили девятнадцать тысяч, — проделав тоже самое, Кирса спрятал руки в карманы брюк. Поёжился от холода. — Так что не переживай. Деньги теперь у меня водятся. — Один совет, — подойдя к нему вплотную, Морган заглянул блондину в глаза, — не увлекайся сильно этим. И будь осторожен. Никогда не знаешь, кто из клиентов станет последним, что ты запомнишь перед смертью. — Да нет. Вряд ли мне подобное грозит. — Почему ты так в этом уверен? Разве не знаешь, что какому-нибудь поехавшему проще снять проститутку и сделать с ней всё, что только возможно, чем выискивать еще кого-то? — Это эскорт, — поправил Кирса, которого нисколько не задело, что его назвали проституткой. — Грегер сказал, что все мужчины, которые хотят со мной, проверенные… — А-а, Грегер, — отчего-то внутри Моргана всё начало закипать. Теперь-то становилось понятно поведение историка. Наверняка тот знал, что не один дерёт Варсена. И скорее всего решил таким образом показать Роффе, что из себя представляет выбранный омега. — Наигрался и решил тебя под своих дружков подложить? Удивительно, что тебе за это платят. — Я удивлён не меньше твоего. Но работа не плохая, да и деньги хорошие приносит. — Но это же не всегда так будет. Чем старше ты будешь становиться, тем меньше будет постоянных клиентов. Да и даже богатые не застрахованы от венерических заболеваний. Кирса закусил щеку изнутри. Обо всех этих нюансах он знал. Знал, что у омег из эскорта есть свой срок годности. Знал об опасностях, которые может принести подобная работа. Венерические заболевания — отнюдь не самое страшное, что может случиться. Есть риск не угодить влиятельному покровителю, если клиент рискнёт стать таковым. Власть имущие любят избавляться от надоевших «игрушек», уничтожая их. Чтобы другим не доставались. Но страшнее них только их супруги и возлюбленные. Последним двум вообще ничего не стоит нанять громил, чтобы вычислить «соперника» и избавиться от него. Иногда, конечно, обиженные супруги и возлюбленные довольствовались лишь запугиванием и вырыванием волос «уродливой шалавы», но некоторые из них не стеснялись переходить черту. В «Новостях» иногда рассказывали о том, что безобразное тело какого-нибудь омеги находили на городской свалке, у подножия леса Снор или в канаве. И как только личность опознавали и упоминали о связи несчастного с кем-то из влиятельных альф или бет, то тут же становилось всё ясно. Пока что не было ни одного случая, чтобы ревнивые супруги-омеги или возлюбленные предстали перед судом, чтобы ответить за свои злодеяния. Даже выжившие, но пострадавшие от их ревности «соперники» предпочитали не обращаться в полицию. Или обращались, но дело всегда заминали. Сами виновные омеги или их влиятельные мужья, которые тут же отворачивались от покалеченных пассий. — Ты так переживаешь о моём здоровье, Роффе, — усмехнувшись, Кирса по-дружески хлопнул его по плечу. — Расслабься. Я прекрасно осознаю все риски. Или думаешь, что у меня нет мозгов, чтобы не знать об опасности такой работы? — Просто будь осторожен и всё, — фыркнул Морган. — Твоя привычка влипать в историю не позволяет мне думать, что у тебя всё будет гладко. — Я буду осторожен, если ты не будешь говорить это с таким мрачным лицом. Нагло потрепав альфу по волосам, омега щелкнул его по носу, словно бы дразня. Кирсе казалось, что жизнь налаживается. И это его радовало.***
— Мистер Арвидж, можно выйти? — Лаерк был бледен. Его руки дрожали. — Снова? — нахмурился учитель рестенского и литературы. — Каспар, может тебе стоит совсем отпроситься и пойти домой? Ты неважно выглядишь в последние дни. — Наверное, вы правы, мистер Арвидж. Но… боюсь, что сам я вряд ли смогу дойти. Мне слишком плохо. Можно, Морган проводит меня? Роффе тут же перестал писать. Поднял голову, буравя спину Лаерка мрачным взглядом. Мистер Арвидж снял очки, протёр их, явно размышляя. — Ну… наверное, так будет правильно. Роффе, проводи Каспара до дома. Мало ли… А вдруг ему станет совсем плохо? Лаерк стал собираться. Украдкой взглянул в сторону Кирсы. Тот никак не отреагировал на происходящее. Убрал за ухо платиновую прядь, открывая красивую золотую серьгу в форме полураскрытого бутона розы. «Морган что ли подарил?» — с завистью подумал Лаерк, слишком резко встав из-за парты. Первым поспешил к выходу. В последний месяц с Варсеном творилось что-то странное. И это стали замечать все в классе. Откуда-то появился новый смартфон в тёмно-фиолетовом корпусе последней модели. Отнюдь не дешевая брендовая обувь и одежда. Последнее, конечно, Кирса не носил в школу. Но несколько раз он был замечен на улице вне учебное время с непривычной для него прической, в элегантном черном пальто. Одноклассники строили предположения, гадали. А Лаерк начал подозревать страшное. Скорее всего, как и всякий омега, Варсен начал следить за собой, чтобы еще больше понравиться Роффе. В этом Лаерк не сомневался. Но в отличие от этого падшего мальчишки, у него, порядочного человека, был один козырь в рукаве. И всё же, почему-то ни одноклассники, ни учителя не заметили толком, что с Лаерком что-то не так. Словно бы никого не встревожило, что омегу часто тошнит, у него кружится голова и ему плохо. Конечно, на самом деле ничего такого у него не было. Он лишь изображал больного. И всё для того, чтобы привлечь внимание Моргана. Но увы, тот даже не смотрел в его сторону. — А ты шустро двигаешься для больного, — заметил альфа, идя позади. — Может скажешь, для чего нужен этот спектакль? — Какой еще спектакль? — остановившись, Лаерк невинно захлопал ресницами. — Обыкновенный. Тебе ведь не плохо. Так зачем прикидываться и всех обманывать? Так нравится, что тебя жалеют? Ну так оставался бы в своём классе. — Мне плохо, но… я не думаю, что кто-то в силах понять это. — Ясно… — закатив глаза, Морган зашел в раздевалку. Взял свою одежду и, не дожидаясь Лаерка, вышел на улицу. Первый месяц весны, как обычно, был достаточно прохладен. Всё еще лежал снег. Солнце, пусть и стало выглядывать чаще, но отнюдь совсем не грело. Вдохнув морозный воздух полной грудью, Морган вышел за территорию школы. Остановился, ожидая, пока Каспар нагонит его. Закурил. — Ну? Куда тебя вести, больной? — Т-туда… — омега указал тоненьким пальчиком в сторону центра. Вздохнув, Морган шел рядом с ним. На разговоры его не тянуло. Он хотел поскорее отделаться от Лаерка. И омега это чувствовал. Они отошли как можно дальше от школы и только тогда Лаерк решился. Взял Моргана за руку, вынуждая остановиться. — Ты… помнишь, что произошло между нами несколько месяцев назад? В мою течку? — Помню. И что? Хочешь повторить? Если так, то ничего не выйдет, — голос Роффе звучал холодно. — Ты не в моём вкусе. — Мне больно это слышать… — омега разжал пальцы. Медленно отнял свои руки, глядя на альфу исподлобья. Обиженно поджал губы. — Понимаешь, тут такое дело… Я думал, что ты заметишь. Ты должен был это заметить… — Говори прямо, что тебе нужно. Не нужно ходить вокруг да около. — Я… я… — глаза Лаерка увлажнились, заблестели от проступивших слёз. Он сделал глубокий вдох, прежде чем наконец-то ответить. — Беременный! Морган сделал шаг в его сторону, отчего омега вздрогнул. В холодных серо-голубых глазах бушевали эмоции. Причем отнюдь не добрые. — И? Пытаешь повесить чьего-то ублюдка на меня? — Нет! Это не так! Я ни с кем кроме тебя не был. Это твой… ребёнок. Ты должен взять ответственность за то, что сделал со мной! — А что я сделал с тобой? — альфа сделал еще один шаг, вынуждая Лаерка снова попятиться. — Ты сам на меня вешался. Угрожал. Я трахнул тебя, как ты и просил. И теперь ты мне заявляешь, что залетел. А пользоваться противозачаточными не пробовал? — Ты воспользовался моим положением… Это равносильно изнасилованию. — Хах! Когда у омеги раскрыт канал — это никак не может быть изнасилованием. — М-Морган… — нижняя губа омеги задрожала. По щеке скатилась первая слеза. Ему было больно. — Что ты хочешь от меня, Лаерк? — Роффе взял его за плечо. Достаточно сильно сжал. — Какую цель ты преследовал, делая всё это? — Я люблю тебя! Ты мне нужен… — глаза предательски начало щипать. Слёзы сильнее потекли по лицу. — Я люблю… — У тебя с головой всё в порядке? — Ты вступился тогда за меня! — сердце болезненно сжалось в груди. Стало трудно дышать. — И что? Что с того? — Морган начинал подозревать, что стал участником какого-то бредового представления. — Если бы я тебе был безразличен, ты бы прошел мимо, — с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания, Лаерк протянул к нему руку. — Но ты вступился за меня. И тогда, в течку, ты… — Поехавший! — резко отшатнувшись, словно от прокаженного, альфа невольно поёжился. Никогда в жизни он не был в подобной ситуации. И не знал, как реагировать на всё это. Ничего кроме агрессии и желания избавиться от сумасшедшего омеги у него не было. — Ты его любишь, да? — Кого? — Варсена. Ты любишь его? Он тебе нравится? — Ты издеваешься надо мной? — Морган не знал: смеяться ему или плакать. Весь этот абсурд выводил из колеи. — У нас с Вишнёвкой нет отношений. Ясно? И если тебе интересно, то мы просто трахаемся. Я плачу ему, а он подставляет свои дырки. Или скажешь, что это любовь? — Я… — Слушай, хватит уже. Если тебе нужны деньги, то я их тебе дам. Но только после того, как ты докажешь свою беременность. У тебя же есть линии на животе, как и у всех омег. Я хочу их увидеть. Лаерк замялся, но робко кивнул. Они свернули подальше от дороги. В один из дворов, где было мало народу. Воровато оглядевшись, омега спешно расстегнул пальто, задрал вверх жилетку и рубашку, обнажая плотный живот. От пупка вниз тянулся широкий шрам. Он имел насыщенный алый оттенок, что и подтверждало слова Лаерка о его интересном положении. Морган напряженно сглотнул. Отступил назад. Стал лихорадочно соображать. Он просто не понимал. Сколько бы Кирсу не трахали, — а тот ведь не всегда пил противозачаточные и пользовался презервативами, — но он до сих пор не забеременел. А тут, стоило только один раз присунуть какому-то убожеству и тот теперь с пузом. — Ясно… — прочистив горло, Морган поморщился. — Я дам тебе денег. Сходим в больницу. Сделаешь аборт. — Нет… — отрицательно покачал головой Лаерк, быстро запахнув пальто. Поёжился от холода. — Я не стану убивать нашего ребёнка. — Нет никакого «нашего»! Откуда мне знать, что это действительно от меня? Мало ли с кем ты еще спал? — Дурак… — громко всхлипнув, омега толкнул его плечом. Бросился бежать. — Ты дурак, Морган.***
Он бежал до тех пор, пока не оказался у дверей своей квартиры. Не сдерживая слёз, задыхаясь от обиды и боли, дрожащими руками кое-как достал из кармана ключи и отворил тяжелую железную дверь. Буквально ввалился в квартиру, на ходу скидывая верхнюю одежду и обувь. Собирался пробежать в свою комнату, но остановился посреди зала. — П-па… — из груди против воли вырвался всхлип. — Что случилось, Лаерк? — достаточно холодно вопросил отец-омега, вальяжно устроившись в кресле. Сегодня он вернулся домой раньше, чем обычно. Но еще не успел снять белую рубашку и черные брюки. Вместо ответа юноша еще сильнее разрыдался. Всё же убежал в свою комнату. Рухнув на кровать, уткнулся в подушку, орошая её слезами. Лаерк слишком хорошо знал своего отца, чтобы не ждать от него поддержки. Пусть Дит и говорил всем, что сын — смысл его жизни, по факту его не особо заботили проблемы отпрыска. Получил пятёрку по какому-нибудь предмету — держи сухое «молодец». Получил два — пеняй на себя. То ли вследствие профессии, — Дит работал следователем, — то ли еще что, но он не отличался особой лаской и любовью по отношению к сыну. Так было с самого детства. Вернее, с тех пор, как их бросил отец-альфа. После этого Дит погрузился с головой в работу, а с ребёнком стал держать дистанцию. Если Лаерк падал, зарабатывал ушибы и царапины, или его кто-то обижал, отец-омега лишь равнодушно смотрел на него, ждал, пока тот перестанет рыдать и твердил, что омега должен быть сильным, чтобы выжить в этом мире. Что рассчитывать можно только на самого себя. Это очень обижало юношу. Других детей родители всегда жалели, обнимали, утешали. Лаерк рыдал до тех пор, пока не разболелась голова. Шмыгая носом, он всё же решился на тяжелый разговор с родителем. Вышел из комнаты, сжимая подол рубашки. — Папа… — Успокоился, наконец-то? — Дит даже не повернулся к нему, с куда большим интересом смотря сводку криминальных новостей. — Мне нужна твоя помощь… — И что случилось? Вместо ответа юноша задрал рубашку, обнажая живот. Так и стоял, пока отец, устав ждать, не обернулся. Тонкие, аккуратно выщипанные брови медленно поползли наверх. Мужчина даже встал с кресла. Подошел вплотную к сыну, не отрывая взгляда от его живота с яркими алыми полосами. — Кто? Лаерк вздрогнул. По спине пробежали мурашки. Он тут же пожалел о своём необдуманном поступке. Сжался под убийственным взглядом родителя. — Ну? Как это вышло и с кем? Юноша опустил рубашку, руками обхватил живот. — Морган Роффе. Мой одноклассник. У меня в школе началась течка и… — Он воспользовался тобой, — не спрашивал, а констатировал Дит. Его даже не взволновало, что у сына началась первая течка. — Ты сказал ему о своём положении? — Да… — Что у него за семья? — вернувшись в кресло, мужчина закинул ноги на один из подлокотников. Что-то стал вбивать у себя в планшете, который завёл исключительно для работы. — Ну… говорят, что достаточно зажиточная, — Лаерк робко подошел ближе. Опустился на соседнее кресло, не скрывая своего напряжения. — Говорят, что раньше он был совсем другим. Тихий отличник, гордость школы, а после одного неприятного инцидента он потерял память… — Роффе… — пробормотал Дит, не особо внимательно слушая отпрыска. — Да, есть такие. Некий Неа Роффе написал заявление на группу лиц, совершивших насильственные действия в отношении его сына. Но из-за того, что личности преступников неизвестны, то делу не дали ход. Хм… А семья действительно обеспеченная. И что, как отреагировал этот Морган на твоё заявление? — Сказал, что даст денег на аборт… — юноша всхлипнул. Глаза вновь увлажнились. — Он мне нравится… — Хватит разводить сырость. Раз нравится — значит, будет твоим. Ни о каком аборте не может быть и речи. Никогда нельзя делать аборт при первой беременности. А если ты потом не сможешь иметь детей? — Но Морган… — Что? — резко вскинув голову, Дит нахмурился. — Если твой Морган не хочет отбывать срок за изнасилование, то станет твоим. Лаерк молча кивнул. Он прекрасно понимал, что у Роффе теперь нет ни единого шанса, чтобы отвертеться. Дит был весьма мстительным омегой. По спине Лаерка пробежали мурашки. Он невольно вспомнил о своём отце, альфе. Тот имел глупость подать на развод. Семь лет брака были уничтожены. Отец решил уйти, отобрав половину имущества и отказываясь платить алименты на шестилетнего сына. Тогда-то Дит и показал, что не стоит его недооценивать. И он сделал всё, чтобы уничтожить бывшего мужа. Добился того, чтобы альфу посадили за решетку за педофилию. Наивный и глупый Лаерк в виду возраста быстро поверил, что отец-альфа делал с ним что-то ужасное. В те годы, почти одиннадцать лет назад было вполне достаточно сказать, что один из отцов тебя как-то странно трогает, чтобы взрослого заподозрили в педофилии. Вот и Лаерку тогда нужно было сказать совсем немногое. «Папа-альфа меня везде трогал, особенно здесь», — не забывая указать на гениталии и попу. Умолчав при этом, что отец просто мыл тебя. «Папа-альфа целовал меня в губы», — вот так одноразовый невинный чмок можно извратить. «Папа-альфа странно прижимал меня к себе», — а так можно описать обычные объятия, когда родители обнимают своего ребёнка в порыве нежности. Для большей убедительности можно игрушками изобразить половой акт, и нарисовать якобы фаллические символы агрессивным красным или мрачным черным цветом. А потом на полиграфе, сочувствующие горю Дита коллеги зададут каверзные вопросы в духе: «Вы трогали гениталии своего сына? Вы касались его между ягодиц? Вы питаете чувства к своему ребёнку?» И всё. Суд даже не стал слушать сторону защиты. Альфу приговорили к девяти годам заключения в колонии строгого режима. — Чтобы выжить, омега должен быть готов пойти на любые хитрости, — тогда сказал Дит, торжествующе глядя на поникшего бывшего мужа. А через несколько лет пришло письмо из тюрьмы с соболезнованиями. Отец покончил с собой, не выдержав издевательств сокамерников. Дит, нисколько не думая о психике сына, с радостью зачитал ему это письмо. Лишь в более сознательном возрасте, — а именно в тринадцать лет, — Лаерк понял, что стал соучастником ужасного преступления. Понял, что слушаясь отца-омегу, в итоге обрёк второго родителя на позор и страдания, которые вынудили его покончить с собой. Всего один раз юноша устроил из-за этого истерику. Кричал, обвиняя Дита во всех смертных грехах. А когда силы рыдать и негодовать кончились, отец взялся за ремень. Долго и усердно выбивал из сына «дурь», убеждая, что если тот кому-нибудь проболтается, то Дит превратит его жизнь в ад. И Лаерк молчал. А теперь боялся, что из-за него отец решит кому-нибудь испортить жизнь. — И что мы будем делать? — робко спросил юноша. — Для начала: напишешь заявление, а потом мы пойдём в гости к Роффе. Уверен, они буду рады нам.***
Прижимаясь к плечу альфы, Кирса томно улыбнулся. На самом деле ему было даже страшно находиться рядом с этим человеком. Хозяин популярной сети банков «Твой БАНК» в Рестене, которые имели самые низкие проценты по кредитам и ипотеке. Но славились самыми жестокими коллекторами, которые не стеснялись переходить от угроз к откровенному насилию. Альфа сорока семи лет, достаточно подтянутый, но имеющий уставший вид. Золотистого оттенка волосы были зачесаны назад, виски серебрились. Глубоко посаженные голубые глаза под густыми бровями казались колючими и недобрыми. Еще утром Грегер предупредил, что на Кирсу появился клиент. Богатый, но себе на уме. Вся работа омеги заключается в том, чтобы быть рядом, улыбаться, выражать заинтересованность к альфе и делать всё, что тот не попросит. А еще надо было выглядеть попроще. Господину Дедрику Келдсу нравились юноши, не вкусившие роскошной жизни. И почему-то рядом с этим человеком Кирса чувствовал себя не более, чем украшением. Этакой сумочкой для взрослого состоятельного альфы, который за спиной имеет три развода, четверых детей и тягу к молоденьким омежкам. — Без моего дозволения не открывай рот и не отсвечивай, — велел Дедрик. Он обладал низким рокочущим голосом, от которого невольно по спине бегали мурашки. — Да, господин, — промурлыкал Кирса, а сам про себя закатил глаза. Роль «сладенького» мальчика ему не нравилась. Но пока приходилось терпеть. Это был первый серьёзный клиент. Предыдущие трое были больше заинтересованы в сексе. Конечно, перед этим нужно было с ними сходить в сауну, или на деловой вечер, где бы тебя пожирали взглядом альфы и беты под пятьдесят. Такие почему-то требовали от омеги безупречности. Дедрику же подобное не нужно было. Поэтому Кирса особо не старался. Волосы были вымыты, собраны с боков и скреплены сзади заколкой в форме двух вишенок, покрытых красной и зелёной эмалью. Черный приталенный реглан сейчас был распахнут. В тон ему были чуть свободные брюки и полусапожки. Ярким же акцентом служила тёмно-зелёная вискозная рубашка. Дедрик же был одет в тёмно-синее кашемировое пальто, и строгий деловой костюм с белой рубашкой. На левой руке красовались дорогие часы. От альфы приятно пахло чем-то похожим на мяту. Машина остановилась возле одного заведения закрытого типа. На входе стояли верзилы для фейс-контроля. Кирса смерил их взглядом, проходя вместе с Дедриком под руку. Видимо верзилы уже привыкли к тому, что богатеи Сула приводят с собой малолеток, потому на омегу даже не взглянули. Внутри был полумрак. На небольших сценах извивались полуобнаженные тела. Народу внутри было полно. В основном подростки из богатых семей, которые носом втягивали что-то со стола и обильно вливали в себя алкоголь. Они с Дедриком и тремя его телохранителями поднялись на второй этаж, куда вход для молодёжи был закрыт. Тут же был более приличный контингент. Приличного вида мужчины от тридцати и старше. Кирса боролся с собой, стараясь не глазеть по сторонам так открыто. А еще старался запомнить все возможные ходы и выходы. Помимо столиков на втором этаже были комнаты, обставленные диванчиками и столами. В одной из таких комнат их уже ждали четверо мужчин. Все выглядели серьёзно. Они говорили о своём. О работе. О семье. О доходе. О делах на мировом рынке. О политике. На Кирсу никто не обращал внимания. Он стоял позади Дедрика, словно был одним из его телохранителей. И поскольку мужчина не смотрел в его сторону, то не видел смысла давить из себя улыбку и строить глазки. Поэтому был весьма серьёзен, время от времени прислушиваясь к разговору. — А ты, Рик, решил изменить себе? — впервые за всё время ухмыльнулся его собеседник. Некий Экберт. — Устал от ластящихся «котят» и решил обзавестись молоденьким «телохранителем». Дедрик лишь слегка повернул голову, бросив взгляд через плечо на Кирсу, который даже не сразу понял, что говорят о нём. — И правда… Если жизнь заставит, то даже волк облачится в овечку, лишь бы выжить. — Верное сравнение, — кивнул мистер Экберт, переключив всё своё внимание на дальнейший разговор. «И что это было?» — мысленно недоумевал Кирса. Когда ему велели найти официантов, чтобы те принесли определённое шампанское и счет, омега только порадовался возможности немного размять ноги. Заодно захотелось проветриться. Дым от дорогих сигар был более ядреным и терпким, чем от обычных сигарет. Настолько, что даже у курящего Кирсы запершило в горле. Вернувшись через десять минут, он вновь встал за спиной мистера Келдса. Как только принесли шампанское и счет, Экберт решил удалиться. Попрощался с альфой, напоследок бросив странный взгляд на юношу. — Можешь сесть, — позволил Дедрик, разлив по бокалам шампанское. — Выпей. И немного расслабься, маленький телохранитель. — Я сделал что-то не так? — послушно сев рядом на диванчик, Кирса с охотой потянулся за выпивкой. Сделал пару больших глотков, наслаждаясь приятным мягким вкусом. — Нет. Напротив. Ты смог удивить меня, Вишенка. А ведь по фото на сайте не скажешь, что вместо котёнка тебя встретит волчонок. Обычно, омеги, которых я снимаю и вожу с собой, либо садятся рядом со мной и ластятся, либо мнутся в стороне. Нежные «котята», которые боязливо озираются по сторонам, потому что их пугает неизвестность. А ты… — Мне не сказали, что можно сесть рядом. Вы сказали, что я не должен отсвечивать. Это я и делал. — А ты, значит, любишь выполнять команды, — хмыкнув, Дедрик сев поудобнее и раздвинув ноги. — Тогда… на колени. Я хочу, чтобы ты поработал ртом. Кирсу нисколько не смутило подобное требование. Напротив, он ждал, что именно этим всё и закончится. Телохранители никак не изменились в лице. Словно их не интересовало происходящее. Омега покорно опустился на колени между раздвинутых ног Дедрика. Ловкими пальцами разделался с ремнём и ширинкой, оттягивая ткань, чтобы достать член. Пусть и вялый, но выглядел он достаточно внушительно. Еще и мясистый, отчего скорее всего, приятно заполнял всё нутро, распирая. Кирсе захотелось ощутить его в своём заду. Но не факт, что до этого дойдёт. Поёрзав, устраивая зад на пятках, омега принялся ласкать член альфы. Скользил губами и языком по всей длине, увлажняя. Заигрывал с головкой, то облизывая, то посасывая, то целуя. Ласкал яички. Сложно было понять, нравится Дедрику этот или нет. Он сидел с каменным лицом, время от времени покуривая сигару. Ничем не выдавал — приятно ему или нет. Только член твердел и становился больше, порой с трудом помещаясь во рту. Кирса старался, насаживался, пропуская головку глубоко в глотку. Во рту обильно вырабатывалась слюна. С громким вздохом выпустив член, омега снова стал его облизывать. Подняв на мужчину горящие глаза, дразнил, не спеша брать в рот вновь. В конце концов альфе надоела эта игра. Схватив Кирсу за волосы, он требовательно ткнул его лицом себе в пах. Только после этого юноша взял член в рот и больше не выпускал его. Сосал то быстро, то медленно. Давил на вздувшиеся вены губами, лаская снизу языком. Пропускал в горло, утыкаясь носом в пах. Челюсть начала ныть, но Кирса не показывал этого. Член был слишком толстым, так что приходилось широко раскрывать рот, чтобы не задеть зубами. Минуты тянулись медленно. С подбородка капала слюна. Юноша чувствовал на себе взгляды телохранителей. Видимо, те устали изображать безмолвных истуканов и решили позволить себе кое-какую вольность. Вязкая горькая сперма наполнила рот. Едва не пошла носом, отчего Кирса закашлялся и попытался проглотить. Но ему не позволили. Дедрик сжал его волосы. Стал работать бёдрами, долбясь прямо в глотку, раздражая гланды. Глаза Кирсы увлажнились против воли. Слюна, смешанная со спермой, пенилась в уголках рта. Стекала с подбородка, капая то на пол, устланный мягким коричнево-красным ковролином, то на одежду юноши. Наконец-то мужчина отпустил омегу. Позволил ему отстраниться, а сам откинулся на спинку диванчика, блаженно выдохнув. — Замечательно… Не «котёнок», это уж точно, — ухмыльнувшись, он смотрел на Кирсу затуманенными голубыми глазами. Схватив бутылку, юноша стал жадно глотать шампанское, желая смыть неприятный привкус семени и немного успокоиться. Давно его так жестко не имели в горло. Челюсть ныла, как и раздраженные гланды. — Знаешь, прежде мне попадались омежки, пришедшие в эскорт по семейным обстоятельствам, которые были готовы разрыдаться только об одной мысли о том, что их поимеют в рот, — Дедрик провёл рукой по волосам. Кивнул одному из телохранителей, и тот подал Кирсе хлопковый белый платочек. — Милые «котята», верящие в сказку о том, что снявший их альфа или бета окажется их любовью. А еще такие отчего-то верят, что если их снимают, то будут только кормить и водить по дорогим местам, но не использовать по назначению. — Фантазёры, — фыркнул Кирса, вытирая рот, и глаза. На самом деле ему было плевать на «котят». Его волновали деньги. — Почему ты пошел в эскорт? Мечтаешь найти себе хорошего покровителя? — Нет. Просто люблю секс и деньги. — Почему же тогда эскорт, а не обычная проституция? — Больше платят, меньше болячек. — Хм… логично… — Дедрик потушил сигару о хрустальную пепельницу причудливой формы. — Что ж, с твоим ртом мне всё понятно. А что насчет второй дырки? Она так же хороша? — Сомневаетесь? — усмехнувшись, Кирса снял с себя обувь и штаны вместе с трусами. Альфа лишь громко хмыкнул, разглядывая юное тело. Хлопнул себя по ляжке, давая понять омеге, чего от него ждут. Глаза Кирсы вспыхнули в предвкушении. Забравшись на колени Дедрика, приставил головку к собственному заду. Попытался медленно насадиться, шумно дыша. Мужчина откровенно ухмылялся, наблюдая за действиями омеги. — У тебя канал раскрыт, — заметил он, качнув бёдрами навстречу. Устав медлить, Кирса резко опустился вниз, насадившись на член до конца. Из горла вырвался полустон-полукрик. По телу забегали мурашки. Юношу бросило в жар. Толстый член распирал, заставляя канал «омежьего лона» раскрываться до предела. Подождав совсем немного, Кирса начал двигаться. Когда ты сам насаживаешься на чей-то член, это отнюдь не так возбуждающе, как когда в тебя резко врываются и трахают. Это совсем другое. Удовольствие ощущается, но не настолько явное. И голова не идёт кругом от наслаждения. Тихо постанывая, Кирса сжал руками плечи Дедрика. Альфа едва заметно ухмылялся, пытаясь поймать взгляд омеги. Он вёл какую-то свою, ведомую лишь ему одному игру. «Интересно, мне еще долго надо быть рядом с ним?» — про себя размышлял юноша. Он еще не знал, как много ему заплатят. Грегер говорил, что мистер Келдс не обидит деньгами. Дедрик прикрыл глаза. Шумно выдохнул. Его руки легли на бёдра Кирсы. С силой надавив, мужчина заставил омегу полностью насадиться и замереть. Член пульсировал внутри. — Что ж… я ожидал худшего… — слишком сильно толкнув юношу в грудь, опрокинув на пол, Дедрик принял из рук одного из телохранителей упаковку влажных салфеток. Стал вытирать свой член от собственной спермы и омежьей смазки. — Полагаю, что на сегодня достаточно. Тебе вызвать такси? — Если вам не сложно… — одной рукой поймав салфетки, Кирса подтёрся. Потянулся за одеждой. — Полагаю, что мы с тобой еще увидимся, Вишенка, — достав из-за пазухи пиджака белый конверт, мистер Келдс положил его на столик. Встал, собираясь уходить. — Мы можем выйти вместе. Или задержишься? — Я с вами, — схватив конверт, спрятав его в карман брюк, Кирса поспешил за альфой. Едва выйдя на улицу, омега с удивлением заметил, что воздух достаточно свеж и приятен. — Еще увидимся, Вишенка, — потрепав юношу по волосам, Дедрик сел в свою машину. Улыбнулся напоследок. — До свидания, мистер Келдс, — одарив его ответной улыбкой, Кирса дождался, пока иномарка тронется с места. Тут же изменился в лице. Пошарив по карманам пальто, достал пачку сигарет и зажигалку. Закурил, пытаясь осмыслить произошедшее. Он в упор не понимал, зачем Дедрику потребовалось брать омегу из эскорта на встречу. Какой в этом смысл? Если дело в сексе, то банкир мог бы выбрать себе кого-нибудь из молодёжи, веселящихся на первом этаже в общем зале. — У богатых свои причуды… — выдохнув дым через нос, Кирса достал из кармана вибрирующий телефон. С удивлением заметил высветившийся номер Эгона. Но говорить с ним как-то не сильно хотелось. И всё же что-то заставило омегу ответить на звонок. — Че?! — достаточно грубо рявкнул он. — Добрый вечер… — ответил незнакомый голос. — Простите, что беспокою так поздно. Хозяина этого телефона… Кирса забыл как дышать. Едва не выронив смартфон, он пошатнулся. «Три ножевых… доставлен в городскую больницу…» — только и звучало в голове. «Такси» подъехало буквально через несколько минут. Словно в тумане, Кирса велел водителю гнать к городской больнице. Как бы он не был зол на Эгона за все его последние выходки, но сейчас, когда тот ранен, все негативные эмоции куда-то улетучились. Остались только страх и паника. Едва машина остановилась, Кирса буквально вылетел из неё. В регистратуре ему сообщили, что к ним действительно доставили некоего Эгона Варсена с ножевыми ранениями. И даже сказали, на каком этаже и в какой палате можно его найти. Самого Кирсу не насторожило, что об операционной и чем-то подобном ему не сообщили. «Вот и хорошо. Может, всё не так страшно?» — мысленно спрашивал омега, бегом поднимаясь на третий этаж. Влетев в нужную палату, он резко замер. Эгон лежал на койке, улыбаясь. А рядом сидел Мерет, крепко сжимая его руку. Едва они оба увидели Кирсу, как тут же изменились в лице. — Кирса… — нахмурился старший брат. — Что ты здесь делаешь? — тут же вмешался Мерет, резко встав. — Кто тебя впустил? — Мне позвонили… Сказали, что Эгон здесь. — Вот и зачем они это сделали? — не унимался старший омега. Его живот стал больше с момента их последней встречи. — Не ори, уши закладывает, — поморщился Кирса, пройдя к койке. — Ты как, Эгон? Как так вышло? — В порядке… — сухо ответил бета, не глядя на него. Сжал кулаки. — Какой-то ублюдок напал на меня, пока я шел с работы. Ничего не украл. Ничего не сказал. Просто молча пырнул и скрылся. Повезло, что раны не серьёзные. — Это странно… — Мерет, оставь нас на минутку, — нежно улыбнувшись возлюбленному, Эгон ласково коснулся его руки. — Не переживай, всё будет хорошо. Мерет поджал губы. Он сомневался. Но всё же решил подчиниться. Вышел из палаты, хлопнув дверью. — Я не хочу думать, что ты как-то к этому причастен, — достаточно резко выпалил Эгон, наградив Кирсу ненавидящим взглядом. — Что? Ты думаешь, что это… — сердце пропустило удар. — А что еще мне думать? С тех пор, как ты сбежал, много странного стало происходить. Возле нашего дома ошиваются какие-то мутные типы. Меня кто-то преследует. — Я тут не при чем, Эгон… — А кто тогда?! — рявкнул бета, дёрнувшись. Поморщился от боли, прострелившей левое плечо. — Я прекрасно знаю, с какими людьми ты водишься. Несколько моих приятелей видели тебя в компании сначала местного прокурора, потом какого-то мелкого бизнесмена. Что, окончательно подался в шлюхи? Так еще решил, что с их помощью сможешь мне отомстить? — Если бы я хотел отомстить, то сделал бы это собственноручно, а не прибегал к помощи посторонних, — оскалившись, Кирса ощутил сильный порыв ударить брата. — А ты способен сделать хоть что-то сам? — Я пришел не ругаться с тобой. Мне позвонили и сказали, что тебя пырнули ножом. Я беспокоился о тебе… — Если бы действительно беспокоился обо мне, то не убегал бы из дома. Знаешь, чего ты добился своей выходкой? Мне больше не платят опекунские на тебя. Еще и выговор сделали в органах пеки. — А тебе так важны деньги? — Да, важны! У меня, в отличие от тебя, есть семья. Будет ребёнок. Но тебе-то этого не понять. — Я тоже часть твоей семьи, Эгон… — омеге казалось, что сердце вот-вот остановится. Слишком уж болезненно он реагировал на слова брата. — Я в этом сомневаюсь, — Эгон вздохнул. Отвернулся. — В семье принято помогать друг другу, а не быть эгоистом, думающим лишь о себе. Иди. И лучше нам больше не встречаться. У тебя своя жизнь, у меня — своя. — Ясно… — медленно отступив, Кирса с явным усилием заставил себя выйти в коридор. Голова кружилась. К горлу подступил удушающий ком. — И зачем припёрся? — Мерет ехидно ухмылялся. Скорее всего подслушивал, не иначе. — Если ничем не хочешь помочь, то и нечего тут светить своей блядской рожей. — За языком следи, — устало выдохнул блондин. У него не было настроения даже на словесную перепалку. — А то что? Мог бы и помочь брату финансово, раз уж всё разно подался в такой бизнес. О, я знаю, кем ты теперь работаешь. Все знают. Знаешь, какого Эгону, когда многие его коллеги по работе считают своим долгом ткнуть его носом в то, что его младший брат — пропащая блядь? — А они точно говорят про меня, а не про тебя, бесполезный кусок мяса? Мерет побагровел. Замахнулся для удара, но Кирса успел перехватить его руку. До боли сжал запястье, из-за чего беременный омега вскрикнул. И недолго думая, ударил его по лицу наотмашь. Мерет вскрикнул, пораженно глядя на Кирсу. — Ничтожество… — фыркнул последний, уходя. Дальнейшее он помнил смутно. Вроде как пешком дошел до дома, по дороге зайдя в круглосуточный магазинчик, где прикупил побольше фруктовых алкогольных коктейлей и несколько сыров-косичек. Едва переступив порог квартиры, которую снимал в панельном доме, Кирса принялся опустошать банки и бутылки. На душе было паршиво. Больно и обидно. Эгон был ему не чужим человеком, чтобы оставаться равнодушным к его словам. И это больше всего раздражало. Дав волю эмоциям, Кирса укутался в тонкий плед. Опустошил очередную банку, наконец-то позволяя слезам выступить на глазах.***
— А теперь к другим новостям… Очередная кинозвезда подала в суд на режиссера, обвинив его в изнасиловании… — Это начинает надоедать, — закатил глаза Морган, переключив канал на телевизоре. — Что ни день, то новость об очередном изнасиловании или еще чего-то какого-нибудь певца, актёра, спортсмена и прочее. — Сейчас люди стали меньше бояться выносить «сор из избы», — заметил Неа, которому на подобные вещи было всё равно. — Они не боятся осуждения. И хотят извлечь из этого выгоду. Денежную. Иначе бы они первым делом требовали справедливого суда для насильника, а не говорили о деньгах, которые хотят получить. Ну и не стоит забывать о банальной мести. Чем-то тебе не угодил человек в прошлом и сейчас ты можешь полностью разрушить его жизнь, обвинив в чем-нибудь подобном. — Мне кажется, что еще немного и скоро, новости будут выглядеть так, — Морган кашлянул, сымитировал голос ведущего новостей. — «У нас в гостях актёр, который сумел пережить страшное. Ни разу за всю свою карьеру его никто не домогался и не пытался изнасиловать». И зрители такие: «О ужас! Бедный! Куда же катится мир?». Неа рассмеялся, соглашаясь с сыном. Но тут же посерьёзнел. — Самое печальное, что простые люди редко добиваются правосудия для своих обидчиков. Если простого омегу изнасилуют, то скажут, что он сам виноват. Не так был одет. Спровоцировал. Или если простого человека собьют на дороге. Виноват будет пешеход, который сам полез под колёса дорогой иномарки, когда светофор горел красным для машин. — Па, а как дела обстоят с омегами в течку? Они могут написать заявление об изнасиловании? — Морган и сам не знал, зачем это спрашивает. — Тут сложно. По закону, если канал был раскрыт, то это не может считаться за изнасилование, поскольку для его открытия нужны предварительные ласки и сильное возбуждение, — родитель смерил сына подозрительным взглядом. — Если омега был изнасилован в течку, то у следствия возникнет вопрос: зачем он пошел в таком состоянии куда-то? Течка может быть внезапной только в том случае, если не пить подавители. И она не сразу затуманивает разум. У омеги обычно есть несколько часов, чтобы добраться до дома прежде, чем наступит помутнение рассудка. — Вот как… — А что? Кого ты еще успел подмять под себя? — Да так… просто стало интересно. У нас омеги в классе спорили, что раскрытый канал и течка не могут оправдать «насильника». И вообще, жертва никогда не может быть виновата. — Может, — внезапно ответил Неа. — Если омега намеренно выходит в течку в людное место, то он явно ищет себе партнёра. Для омег существует так много разных подавителей, а для альф пока еще не придумали ничего, что могло бы им помочь не реагировать на течку омеги. И мы все это знаем. — Защитники прав омег тебя бы осудили за подобные высказывания, — с ухмылкой заметил Морган. — И пусть. Я лишь говорю как есть. Не хочешь быть «использованным», не высовывай нос из дома в течку. Юноша согласно закивал. Но хорошее настроение пропало, когда ему усердно начал писать в мессенджер Лаерк.