Одни в мире демонов

Дина цепляется за его руку и сжимает с несвойственной хрупкой женщине силой. Юго рад ощутить бледную тень от сотрясающей её боли. Вот бы у него остались синяки! Он жаждет взять её страдания на себя. «Господи, почему так несправедливо устроен мир? Почему, зачиная ребёнка, удовольствие испытывали мы оба, а теперь она страдает в одиночку?» Роды начались утром и длятся уже несколько часов. По её щекам катятся слёзы, она кричит, зовёт маму. Мать, которая хладнокровно отдавала их на смерть. Наверное, это свойственно человеческой натуре: вспоминать маму и детство в моменты выворачивающей наизнанку боли и смертельной опасности. Их братья и сёстры, израненные, погибающие на Пруду, тоже звали маму. Впрочем, он должен быть ей благодарен, неизвестной кровной матери, произведшей его на свет. Хотя бы за страдания, которые она перенесла ради того, чтобы он жил. Как же он виноват перед Диной… — Прости, — шепчет он и ловит строгий взгляд Эммы: «Вы должны быть сильным!» Юго растягивает подрагивающие губы в кривое подобие улыбки. — Всё будет хорошо, любимая. Потерпи ещё немного. Ты справишься, ты обязательно справишься! Я рядом, — ободряющие слова льются бессвязным потоком. Она силится улыбнуться. Даже сейчас она думает о нём. Стерильной тканью он вытирает с родного лица пот и слёзы и представляет себя скалой, спокойной и уверенной, что бы не случилось. Получается плохо, он вздрагивает от каждого нового стона. Дети более собраны. Все старшие здесь за исключением Гильды, которая присматривает за малышами. Анна всегда возле кушетки, внимательно следит за состоянием Дины, напоминает, как правильно дышать. Эмма тоже не отходит надолго, но занимается скорее поддержкой. Дон и Рэй на подхвате — сидят на стульях возле двери, чтобы не путаться под ногами. Лицо последнего не выдаёт никаких эмоций, он выглядит собранным и спокойным. Именно с ним чаще всего советуется Анна. Дон то краснеет, то бледнеет — в его глазах Юго видит отражение своего ужаса. От нового крика Дины оба подпрыгивают. — Дон, не хочешь проветриться? — раздражённо предлагает Рэй. — Я в-в п-пп-порядке, — отвечает он, стуча зубами. Неизвестность и невозможность ничем помочь — вот, что самое страшное. Дети в один голос говорят, что всё идёт хорошо, остаётся только ждать. Юго и сам понимает это. Последние душевные силы уходят на борьбу с собой. «Только не приступ. Господи, пожалуйста, только не приступ, только не сейчас», — шепчет он, уже не понимая, вслух это произносит или про себя. Он переключает внимание на Анну. Она так похожа на Дину! Пусть Анна без ободка, и светлые волосы собраны в косу, а не свободно рассыпаны по плечам, и глаза у неё голубые, а не серые, их роднит что-то главное. Анна сейчас — сплошное служение, полное отвержение себя. — Голова показалась! — вдруг кричит она. Все начинают суетиться. Юго тоже хочет встать, но не может — его как будто парализовало. Мальчики подбегают к кушетке. Дон смотрит на Дину, бледнеет до посинения и оседает на пол. Рэй подхватывает его в последний момент, спасая от удара. — Чёрт подери! — он кладёт брата на пол и помогает Анне принять ребёнка. Доном занимается Эмма. У Юго поминутно темнеет в глазах, как будто кто-то балуется светом. Минуты томительной неизвестности разрываются криком — тонким, детским, незнакомым. — Поздравляю, у вас дочка! — улыбается Анна и показывает красноватый комочек. Но Юго интересует Дина. Она выглядит крайне уставшей, но силится улыбнуться, и в этот раз у неё получается. Анна даёт ей ребёнка, и она прикладывает его к груди. У их дочки тёмные волосы. — Юго, я хочу, чтобы пуповину перерезал ты, — тихо говорит Дина. — Хорошо. Он не спешит, наблюдает, как она кормит дочку. Тьма побеждена мягким светом. Железный запах крови перебивает сладковатый аромат молока. Когда Юго, наконец, перерезает пуповину и осторожно берёт дочь на руки, его сердце до краёв наполняется нежностью. Он чувствует странную связь с девочкой, у которой пока нет имени. — Анна-Мария, — говорит Дина будто в ответ на его мысли. — Её зовут Анна-Мария. В честь Анны, которая так помогла нам, и нашей сестры. Сокращённо Ани-Мари. Ты не против? — Раз тебе нравится, то, конечно, нет. И спасибо, — он бы поцеловал её, но страшно наклоняться с ребёнком на руках. — Добро пожаловать, Анна-Мария. Она дёргает ножкой, реагируя на его голос, как делала ещё до своего рождения.

***

Все обитатели Убежища собрались в спальне. Дина, проспавшая несколько часов, кормит дочку. Юго пребывает в непривычно мирном настроении. Его не раздражают любопытные взгляды и глупые вопросы. Даже когда Джемима удивляется, почему Анна-Мария такая некрасивая, он абсолютно спокоен. Для него их малышка — самая лучшая. После Дины, конечно. Анна одёргивает Джемиму и что-то объясняет ей про особенности новорождённых. Заходит Дон, которого Эмма привела в чувство, смотрит на Дину, краснеет и отводит взгляд. — Нам с Рэем разве можно смотреть?.. — он растерянно обращается к Юго. Тот не знает, что ответить, и переадресует вопрос жене. Лично он в кормлении ребёнка не видит ничего сексуального. — Можно, — Дина тепло улыбается. Вечером, когда Ани-Мари спит, она оставляет с ней Анну и впервые за несколько месяцев выходит на поверхность вместе с Юго. — Я уже забыла, как подниматься, — жалуется она, зависнув на середине лестницы. Он ободряюще улыбается через люк. На поверхности Дина ёжится от непривычно холодного живого воздуха и открывает рот, глядя на звёзды. Небо сегодня идеально чистое. Юго обнимает её, чтобы согреть, и предлагает жилетку Джона. — Нет, спасибо. — Тебе обязательно нужно выйти утром. Ты очень долго не видела солнца. Он мысленно благодарит Бога. Когда Дина первой спускается в Убежище, он ненадолго задерживается и выражает свою благодарность также горячо, как до этого просил о том, чтобы она выжила. Медленно тянутся наполненные заботами дни. Юго по-прежнему тренируется с Эммой и Рэем и ходит на охоту, но большая часть времени занята стиркой пелёнок и уходом за Ани-Мари. Она спокойная как мать, большую часть времени спит. Дина говорит, это ненадолго. Он смутно вспоминает, что читал о подобном. Он беспокоился главным образом за роды и мало думал о дальнейшем. Вечернее купание Ани-Мари неизменно собирает много зрителей и помощников. Её кожа тонкая и нежная как лепесток маргаритки, страшно лишний раз прикоснуться. На ней много складочек, которые тоже приходится промывать. Он часто разговаривает с дочерью и уверен, что она всё чувствует. Он твёрдо решил не ругаться при ней, при обращении к Ани-Мари его голос звучит нежно и ласково. Связь между ней и Диной более глубокая и сакральная, но Юго не чувствует себя оторванным от них. Они с Диной всё делают вместе за исключением кормления. Не хочется покидать их маленький рай, но Юго обязан детям. В назначенный день, ровно через неделю после родов, он, Рэй и Эмма прощаются с семьёй перед походом на Пруд. Дина провожает его со спящей Ани-Мари на руках. Юго вглядывается в крохотное личико дочери и думает, что обязан вернуться.

***

На Пруду тихо. Им повезло прийти в день, когда нет охоты. Худенький мальчик в спортивной одежде, с сиреневыми волосами и длинными ресницами ведёт их за собой через лес, то и дело оглядываясь по сторонам. Юго не уверен, что ему можно доверять, он даже не представился, но выбора нет. — Куда мы идём? — Рэй уже в третий раз пытается выведать хоть какую-то информацию и косится на Эмму, которая, по его мнению, держится слишком близко к непонятному чужаку. — Сами увидите, мы почти пришли, — коротко отвечает проводник. Замыкающий строй Юго с опаской выходит на открытое поле, на краю которого возвышается странная махина. Точно, мельница! Он видел её издалека в свой прошлый визит, а до этого читал про такие в книгах, но до сих пор не понял, зачем её построили в Угодьях. За Мельницей — городок, из которого они вышли. Зачем делать крюк, если можно пройти напрямик? Сплошные загадки. Проводник стучит в массивную дверь. — Адам, открой! Это я. Дверь бесшумно отворяется. Парень-гора, состоящий из одних мускулов, запускает гостей внутрь. «В случае опасности непросто будет отсюда сбежать», — думает Юго и снимает с плеча ружьё. Когда оно в руках, спокойнее. Проводник и охранник на его действие никак не реагируют. Вслед за проводником они заходят в круглую комнату, и Юго видит… эти каштановые волосы, густые тёмные брови, шрам от когтей Льюиса, пересекающий половину лица, улыбку и перчатку ни с чем не перепутаешь. — Лукас?.. — шепчет он внезапно осевшим голосом. — Юго! — он пересекает комнату, держась за трость и волоча за собой правую ногу. Получается медленно. Он стискивает зубы, ускоряет шаг и чуть не падает носом вниз. Юго бросается к нему и хватает за плечи. — Лукас, это правда ты? Ты правда живой? Или я умер и попал в рай? Но мне нельзя умирать! Меня ждут Дина, и дочка, и… — Дина? Она тоже выжила? — Да. — Слава Богу! А дочка — это ваш с ней ребёнок? Юго кивает. — Ты всё-таки ей признался! Да живой я, живой. Чувствуешь, сердце бьётся? Я так рад тебя видеть! — Лукас обнимает его и плачет. Значит, точно Лукас! Кто ещё из парней может плакать, не стесняясь? К глазам Юго тоже подкатывают слёзы, но он скрывает их, уткнувшись другу в плечо. И чувствует: что-то не так. Правый рукав Лукаса свободно висит. — Да, у меня нет руки, — отвечает он на невысказанный вопрос. — Льюис, сволочь, оттяпал. Но ничего, я уже привык. Ты тоже изменился. Твои волосы… — Да, я немного поседел, но я по-прежнему Юго! Я тоже дико рад видеть тебя, Лукас, тупой придурок! Ты почему молчал все эти годы? Мог хоть какую-то весточку подать! Если бы не Рэй и Эмма, я бы никогда сюда не пришёл! — К сожалению, не мог. Ты же знаешь, какая тут обстановка, да и я уже не тот, — он грустно кивает на пустой рукав. — Я вынужден скрывать, что выжил. Вайолет, спасибо, что сразу привела гостей ко мне! — обращается он к проводнику. — Так она девочка?! — хором восклицают Эмма и Юго. Рэй хмуро почёсывает затылок. Она самодовольно поводит плечами. — Я увидела их одежду и вспомнила твои указания. К тому же у неё ручка, — Вайолет кивает на Эмму. — Это люди из свободных поселений, они помогут нам сбежать? — с жаром продолжает она. Брови Юго ползут вверх. Эмма и Рэй вопросительно переглядываются. — Вечером на общем собрании всё обсудим, — тихо говорит поникший Лукас, — а пока что, пожалуйста, оставь нас одних и не распространяйся остальным о гостях. В фиалковых глазах вспыхивает разочарование, но она спокойно отвечает: — Ты можешь рассчитывать на меня. Лукас приглашает гостей за стол для обстоятельного разговора. После него Юго проникается к другу ещё большим сочувствием. Эти девять лет Лукас провёл в аду: почти каждый день видел умирающих детей, любивших его, и ничего не мог сделать. Он жил ради их любви и хрупкой надежды на воплощение плана. Изначально план был сказкой для успокоения детей, такой же, как свободные поселения, но они отнеслись к этому с максимальной серьёзностью. Ради них он решился воплотить план в жизнь. — Теперь ты не один, — Юго кладёт свою руку поверх его. Парные перчатки соединяются. — Мы с тобой, и вместе мы победим.