Иномирье

      Они встретились под тенью многовекового дуба, ствол которого был талантливо расписан Табрис и Махариэлем на манер фрески, на большой перемене во время обеда – как обычно. Лелиана к этому времени меняла форменную юбку в пол на леггинсы с толстовкой, а академический вокал – на незатейливые песенки под укулеле. Мириам же успевала заработать тянущую боль в мышцах и влажные корни волос после душа.       Рюкзак грузно приземлился на влажную землю между корней. Не долго думая и не особенно заботясь о чистоте формы, Мириам утомлённо бухнулась рядом. Лелиана отложила укулеле и участливо улыбнулась:       – Трудный день?       В ответ получилось промычать лишь что-то невнятное, отдалённо напоминающее согласие: мастер Дункан в последние дни совсем озверел, словно бы и не фехтовальщиков на соревнования готовил – средневековых вояк. Гудели ноги, потели ладошки и только холодные капельки влаги, стекавшие по шее после душа, не давали умереть в редкую для волноцвета жару.       – Уверена, ты со всем справишься.       – Ну да. Не хочу хвастать, но ещё и лучше всех, – несмело хмыкнула Мириам, оборачиваясь к Лелиане.       – Несомненно, – хихикнула она. – Но вообще ты как?       Мириам пожала плечами. Прошло уже полгода, как её сюда перевели, однако она по-прежнему ощущала себя не в своей тарелке. Девчонок в группе фехтовальщиков было не так много, как в родной школе, а парни смотрели диковато. Один лишь Алистер пытался быть милым. Пока, правда, у него получалось лишь быть неуклюжим.       Приходилось улыбаться, отмалчиваться, дерзить (каждый раз по-разному)… И неизменно мёрзнуть. Холод как будто впитался под кожу в тот час, когда она переступила порог этой школы. Мириам мёрзла в плотной серо-синей форме, мёрзла в комнатах с горячими батареями, мёрзла, пока пила какао в столовой, мёрзла, когда смотрела в глаза школьников, учителей, администрации.       – Всё ещё мёрзнешь? – понимающе вскинула бровь Лелиана и, получив сдавленный кивок, без раздумий распахнула руки для объятий. – Иди сюда…       Время от времени болезненный озноб необъяснимой жути прошибал её и снаружи, и изнутри. Впрочем, об этом почти никто не знал – кроме Лелианы. Именно она случайно застала Мириам, греющей руки у алтаря пришкольной церкви, именно ей оказалось       возможным открыться, довериться в этом незнакомом месте, окружённом диким лесом. Именно у неё получилось стать чуть больше родной для Мириам, чем прочие школьники.       Мириам пылко кинулась в объятия, но, не рассчитав порыва, неуклюже ткнулась губами в губы Лелианы. И зачем-то так и замерла.       Лелиана не отталкивала, не меняла позы. Мириам тоже.       Однако горячий стыд стремительно вытеснял прочь все мысли и чувства, и она всё-таки поспешила отпрянуть:       – Ой я… Прости!       – Что это с тобой? Мириам? – подруга не выглядела смущённой или притеснённой; более того – улыбалась.       – Я никогда не целовалась, – сконфуженно выдохнула Мириам. – А тут почти поцеловала… Тебя.       – Подумаешь, – небрежно отмахнулась Лелиана и вдруг дёрнула струны до тревожного стона: – А ты… Хотела бы?       – Что?       – Ну… Поцеловать… Меня.       Румянец вспыхнул на щеках Лелианы. Речь, рассудок и земля разом оставили Мириам. Она утвердительно моргнула.       Лелиана потянулась через корень, уверенным взмахом откинула длинную прядь с лица Мириам и двумя пальцами приподняла узкий подбородок, вынуждая открыть ей пламенеющее от смущения лицо. В сиянии послеполуденного солнца, проникавшего сквозь густую листву, подруга казалась похожей на фрески Андрасте в церквях – озарённая златом и пламенем. Восторженный выдох затаился на губах, дыхание замерло поперёк горла.       Грубоватая ладонь Лелианы с нежностью огладила щёку, властным взмахом распустила хвост на затылке, взъерошила волосы. Мириам потянулась ей навстречу, не смея прикрыть глаза. Лишь ресницы в волнении трепетали в унисон торопливым ударам сердца. Сияли голубыми сапфирами глаза, горели созвездия веснушек на щеках, покрытые прозрачным бальзамом губы казались мягкими, как перо.       Мириам не успела устыдиться своих пересохших губ и подумать о том, как, должно быть, нелепо выглядит – Лелиана поцеловала её. По-настоящему.       Касание было аккуратно стремительным и маняще мягким. Под кожей блаженными уколами распространилось тепло.       От Лелианы пахло мёдом и ладаном.       – Ну что? – кокетливо поинтересовалась она, плавно отстранившись, но так и не убрав руку с щеки Мириам.       – Тепло. Очень.       Мириам медленно провела ладонью от плеча Лелианы к щеке, пропустила меж пальцев огненные пряди и поцеловала её сама. Смело и жарко — делясь своим немногим теплом.