Цветок Подземелья

Пожалуй, из всех монстров Флауи больше всего чувств питал к Папайрусу. Когда он это понял, то поначалу очень стыдился из-за себя — как это так, левый монстр ему стал дороже отца с матерью! Наверное, Папсу было бы приятно знать, что для Флауи он дороже короля с королевой… а, может, и нет. Флауи ещё не настолько сумасшедший, чтобы говорить о таком. Тем более Папсу. Не нужно ему знать о непростом прошлом маленького цветочка. Да он и сам будто бы не хочет. Флауи даже завидует немного и ему, и остальным. Но больше всё-таки ему. У него простые мечты и простые вопросы. — Флауи, а что чувствуешь ты? Только на них Флауи почти никогда не может найти ответы сразу. — Я?.. Но он к этим неожиданным вопросам привык и даже, если в его случае это вообще уместно, полюбить. Потому что думать заставляет, ворочать лепестками цветочной башки, и чтобы ответ дать нужный, и чтобы не ответить совсем уж грубо. Дружба это всё-таки сложно. Но так интересно! — А ты как думаешь, что чувствуют цветы? — Многое! Они дышат, они могут выделять кислород под солнцем! Я думаю, это просто прекрасно! Хоть и солнца у нас нет… Да и дышать скелетам не нужно. Дышать могут и другие монстры, но мне интересно, как дышишь ты! — Да я как-то и не думал, в общем-то, — честно ответил тот. — Даже внимания не обращал. Я думаю, тут просто магия, и всё. Даже думать не надо. — Нет, ты… не совсем прав. Магия есть только у монстров, а ты всё-таки не монстр. Нужно другое что-то. Флауи нахмурился, но виду не подал. Папс всё-таки прав. До больного прав. Но он ведь не со зла. Флауи прикрыл глаза, вытянул листья. Ощутил, как тысячи и тысячи клеток сокращаются и пульсируют, будто бы нос распался, а то, что им было, переместилось на кожу. Он уже и забыл, какого это. А ему ведь уже было это знакомо. Когда он только-только стал цветком… Последнее он Папсу не сказал. — Ого! Я завидую! У тебя много носов, а у меня всего один, и тот для дыхания не нужен. — Зато тебе не нужно дышать вообще. Это тоже здорово. — Если ты дышишь, значит, ты живёшь! Поэтому и я стараюсь дышать тоже. Даже Санс дышит, при всей своей лени! А тебе даже напоминать себе об этом не нужно. — То есть ты хочешь сказать, что для жизни нужно только дыхание? — Нет, конечно! Нужно ещё спать, есть и пить, но ты это можешь и так, корнями. Тут я тебе не завидую, ты не можешь чувствовать вкуса… — Странное понятие о жизни у тебя, конечно… А как же всё остальное? Ну там, чувства, эмоции, радость… — Они тоже очень важны! Но тут ты должен этого достигать сам, потому что тело тебе этого не напомнит. Ты сам себе должен подсказывать, чего и как хочешь получить. Нам, монстрам, проще, у нас душа точно есть. Но я думаю, что и у тебя тоже всё получится! — Даже без души? — Даже без души, — кивнул Папс. — У тебя может её и не быть, но ты ведь живёшь! А пока ты жив, то можешь всё, что захочешь! Флауи только усмехнулся сам себе. Спорить с наивными мыслями Папайруса отчего-то совсем не хотелось. Может быть, потому, что ему не говорили ничего подобного за очень долгое время. За всё время мира, что у него было. — А знаешь что? Мне кажется, что ты прав, — улыбнулся Флауи. «Надеюсь, ты этого мнения никогда не изменишь». — Папайрус никогда не ошибается! — улыбнулся тот в ответ. Наверное, это и можно назвать счастьем: когда забываешь обо всём, не вспоминая прошлое, не думая о судьбах будущего. Когда наслаждаешься самим собой… И скромной компанией. Флауи определённо запомнит этот редкий момент. Но повторять его, конечно же, не нужно. Ведь тогда улыбка Папса будет не такой тёплой.