Экстра: Сострадание
17 ноября 2021 г. в 09:32
Хуа Чэн успел привыкнуть к одиночным путешествиям. Подле мастера делать было нечего, кроме как сражаться, и он решил расширить кругозор, оторвавшись от чужого рукава. Чи Чэнь не выглядел недовольным, возможно, где-то в глубине души он был даже рад возможности ненадолго избавиться от своего ученика. И вот сейчас нелёгкая занесла Хуа Чэна в небольшой городок — подобные были интересны разнообразными слухами и уникальными традициями. Периодически Хуа Чэн любил слушать истории о себе и наставнике, менявшие их до неузнаваемости. Порой всё было настолько дивно, что он не был бы способен узнать в главном герое повествования самого себя, если бы заранее не знал об этом. И сейчас он решил ненадолго осесть, чтобы испытать серебряных бабочек, над созданием которых они с Чи Чэнем усердно работали последние годы. Создавать разнообразные вещи стало легче с тех пор, как они обзавелись собственным домом и мастерской, где можно было собирать всякий полезный хлам.
Серебряные бабочки являлись воплощением многолетней фантазии, преследовавшей Хуа Чэна денно и нощно. Он мечтал создать что-то прекрасное и смертоносное одновременно в напоминание о принце, держащем в руках меч и цветок. Сейчас бабочки были очень далеки от совершенства: их приходилось носить с собой в мешочке цянькунь, открывать тот, чтобы выпускать, и закрывать, когда бабочки залетали обратно. Также они очень легко распадались, ведь были заряжены малым количеством духовной энергии. И всё же он был близок к своей цели, а годы это то, чего у него всегда достаточно в запасе.
Из потока мыслей демона вырвали шепотки. Приглушённые голоса всегда значили занимательные вести, и он прислушался. В результате оказалось, что говорили о чём-то малоинтересном: обсуждалась тяжкая судьба какого-то студента, жизнь которого вдруг рассекла череда неприятностей, сыпавшихся одна за другой. История была не нова — Хуа Чэн и его наставник сами являлись воплощениями подобных. Он уже давно не поворачивал голову в сторону нуждающихся и больных. Чи Чэню нравилось амплуа доброго лекаря, пусть он им и пользуется — Хуа Чэн шёл своей дорогой, пусть насильственным путём в его голову порой вбивали разные сведения о человеческих телах и разнообразных целительских техниках — забавное наставник нашёл себе хобби. Хуа Чэн же в свою очередь мог поделиться множеством способов оригинального умерщвления, однако тут они вряд ли могли перегнать друг друга даже если бы решили устроить соревнование. Сам по себе Чи Чэнь уже умер оригинальным способом, тут и бодаться было не с чем.
Поняв, что ничего интересного в этом подобии мирской жизни он найти не сможет, Хуа Чэн решил хотя бы посмотреть, чем всех так удивил этот студент. Вальяжной походкой демон рассекал по улицам, ловко мешаясь с толпой и скрыто скалясь на надоедливое солнце. Голоса привели его к домишке, который казался скорее заброшенным, чем жилым. Его явно давно не каcалась крепкая хозяйская рука. И сам хозяин обнаружился на заднем дворе. Он неподвижно сидел в тени, смотря куда-то в пространство. Задержавшись на пару секунд, Хуа Чэн присвистнул — человек уснул с открытыми глазами. Хуа Чэн тоже когда-то так умел — можно научиться даже видеть спиной, когда ожидаешь подвоха со всех сторон. Действительно в этом человеке не было ничего особенного, просто ещё один покиданный судьбой несчастный, который либо выползет из этой ямы, либо распрощается с жизнью, как и все в подобном случае.
Будто заметив чужое присутствие, юноша встрепенулся, а его веки поднялись выше, знаменуя пробуждение. Будь Хуа Чэн обычным человеком, уже бы попытался скрыться и сделать вид, что не пялился прямо через забор. Однако чувство стыда в нём умерло даже раньше, чем он сам. Тем больше места для презрения ко всему живому. В итоге он даже не отвёл взгляд, когда человек посмотрел на него. Выглядел он жалко: одежда явно видала лучшие времена, волосы давно не расчёсывались и грязно поблёскивали, кожа обтягивала лицо. Между ними двумя этот человек выглядел более мёртвым, чем сам Хуа Чэн. Какая ирония судьбы.
Хуа Чэн так увлёкся своими мыслями, что чуть не пропустил движение бледных потрескавшихся губ.
— Раньше Вашего лица я здесь не видел. — Пусть студент очевидно не был любителем поболтать, судя по сиплому голосу, звучал он мягко и предельно вежливо. И в то же время Хуа Чэн видел, что перед ним не пытаются заискивать — это просто было манерой речи. — Вам с чем-нибудь помочь?
— Если уж кому-то из нас и нужна помощь, то тебе, — хмыкнул Хуа Чэн.
Тонкие губы растянулись в подобии улыбки, не достигшей тёмных глаз. Если бы Хуа Чэн не привык к тому, каким жутким временами бывает его наставник, то мог бы вздрогнуть от того, насколько безжизненными были глаза юноши. Он будто сам себе выписал смертный приговор и постепенно приближался к его исполнению. Из такого может получиться сильный демон.
— И всё же? — настоял он, не двигаясь с места, будто это уже стало непосильной задачей.
— Я ни в чём не нуждаюсь, — честно ответил Хуа Чэн, не скрывая лёгкой насмешки. Человек же в свою очередь будто перегорел с концами: его веки снова опустились, а лицо приобрело безмятежное выражение.
— Тогда желаю счастливой дороги, — пробормотал он.
Хуа Чэн решил перестать издеваться над несчастным и продолжить свой путь, как вдруг его остановило яркое воспоминание о том, как он, покинутый всеми, сидел у ног статуи и мечтал о том, чтобы вся столица захлебнулась в крови. Тогда он чувствовал себя таким же перегоревшим, однако нежный голос Его Высочества не дал семени отчаяния пустить корни в детском сердце. Потом этот же наследный принц сам оказался тем, кто в одиночестве сотрясал холодный воздух своими рыданиями. И даже так, когда он встретил призрачный огонёк, никому не нужный, первым делом решил предложить ему свою помощь. Хуа Чэн повернулся к юноше, который снова ушёл в себя и перестал подавать признаки жизни.
«Кто в такой ситуации предлагает случайным встречным свою помощь?» — мысленно фыркнул он и в следующую секунду перескочил через забор, беззвучно коснувшись ногами земли.
В какой-то момент показалось, что человек так и умер у себя на крыльце: он практически не дышал, будто для этого приходилось прилагать слишком много усилий, однако тёмные ресницы таки дрогнули, когда Хуа Чэн подошёл слишком близко. Насколько надо быть мёртвым, чтобы не обращать внимание на всё вокруг? С таким успехом демон мог кинуть в него камень или нож, и человек наверняка не увернулся бы.
— Тебе надоело жить? — спросил он, сев на корточки.
— Что? — рассеянно переспросил юноша.
— Ты хочешь, чтобы это всё исчезло, а люди вокруг тебя познали те же страдания, что и ты?
Не найдя сил врать, юноша вяло кивнул. Поразительная честность. Хуа Чэну это нравилось.
— Ты собираешься убить их? — спросил он. На это юноша покачал головой. А ранее он предложил свою помощь незнакомцу через забор. Ещё не всё потеряно. — Тогда у меня есть для тебя предложение: я могу закончить полосу твоих неудач, а ты взамен никогда не вспомнишь об этом месте и всём, что тебя к нему привязывало. Отпустишь всё, что делало тебя тобой. Согласен?
— Зачем Вам это делать? — спросил юноша скорее из праздного интереса, чем из сомнения.
— Можно сказать, что от скуки. Так что, желаешь бросить это жалкое подобие жизни, или сделаем вид, что никогда не встречались? — Хуа Чэн протянул руку, выжидающе смотря на человека. Через несколько мучительно долгих минут в его ладонь легли костлявые пальцы, едва способные сжаться.
На мертвенно-бледном лице оставалось всё то же отрешённое выражение, однако Хуа Чэна интересовали глаза. Взгляд был другим. Это был взгляд существа, способного отбросить свою человечность. Это был взгляд того, кто хватался за соломинку и был готов выдрать её с корнем, чтобы утащить за собой. Этот человек мог стать одним из страшнейших бедствий Поднебесной, стоило лишь пустить всё на самотёк. Но Хуа Чэн в тот самый момент посчитал, что в мире и так достаточно монстров. Ему ли не знать.