До странного убийства в особняке графа

Противный, холодный ветер нежно обволакивал лицо анонимного похитителя, но он столкнулся с тем, что он не сможет избежать. Попытка утащить незаметно ценный артефакт полной мощи оказалась провальной. Огромный, блестящий, но достаточно тяжёлый камень, был разбит с такой лёгкостью на тысячи мелких кусочков, словно это фарфоровая ваза бабушки, такое хрупкое и такое ненадёжное. Но самое ужасное, что один из этих осколков впился в глаз здоровому хранителю изумруда. Кровь хлынула из глазного яблока, смешиваясь со слезами, а громила рычал от боли и не мог шевельнуться, словно его парализовало, как и похитителя. Но похититель, что вовремя не удрал сломя голову, поймал хук справа и упал со скалы вниз, разбиваясь об холодный грунт и кучу маленьких камней. От падения с такой высоты, шея сломалась, издав громкий хруст, что казалось, что даже сам Наклз его услышал и перестал импульсивно дергаться от той боли, что причинил влетевший в правый глаз осколок Мастера изумруда. 9 часов до этого. Крупные и прозрачные, как слезы чистой грусти капли росы скатывались по листьям, а потом падали на влажный грунт. Слоистые облака и гроза, сверкнувшая далеко-далеко молнией, обещали долгую холодную погоду. Заросшие руины города-призрака служили укрытием от всего мира. Снаружи, может они и казались никудышными, бесполезными и непрочными обломками деревьев, но делать нечего. Здоровая ехидна, таща на своих мощных руках огромный артефакт, проходила мимо домов и оценивала каждое построение, выискивала тот самый, в котором можно остановиться на ночь. И только в крупном дорогом доме, где все вещи были покрыты пыльной тканью, он смог остановиться. Ехидна поставила Мастер изумруд на пол и смогла впервые вдохнуть спокойно, будто это окончательное пристанище. Ему хотелось уже сдёрнуть с любого дивана несчастную ткань и укрыться после того, как проходил с тяжёлым артефактом на руках, но парню что-то не давало покоя. Ему всё казалось, что вот, как только отвернется, то Мастер изумруд пропадёт, кто-то утащит, а потом гоняться. Он с неохотой гулял по всему огромному дому, чем-то напоминавшему дворец-музей, но всё равно косился в сторону артефакта, чтоб точно убедиться, что камень не пропадет. На втором этаже, он брал деревянные статуэтки, легкие деревянные вещи и всё, что может пойти на огонь, порой думая, мол, куда его жизнь приведёт? А если и здесь не найдёт покой? Уходя прочь со второго этажа здания, хранитель начал создавать костёр, потирая палки между собой, чтобы появились искры огня и ждал, когда огонь разрастётся и появится источник тепла. Мокрая от дождя шерсть согревалась, высыхала и становилась чуть пушистее чем прежде. Втягивая голову в плечи, набирая в грудь воздух и запах горящей древесины. Наклз в последний раз взглянул на вход, окна, украшенные в стиле мозаика при помощи цветных стеклышек или краски, и вновь упал в свои мысли. “Сколько я протяну без еды и воды?” — первое, что пронеслось в голове, но он резко отмахнулся, будто не хочет думать о еде совсем, но желудок, как настоящий гад, подпортил уверенную твердость. Но ехидна, чтобы не поддасться своим желаниям, остановился на том, что завтра пойдёт искать по домам какие-нибудь запасы, или вообще, недалеко в лес отойдёт, поискать ягоды и грибы, или что-то в этом роде. И от продумывания этого плана, хранитель лег на холодный пол и начал засыпать, представляя, как ходит по кустам, отрывает каждую созревшую ягодку и пробует, как чувствует сладкий вкус малины, как изрядно изляпается в голубике, а из грибов сделает аппетитный суп, используя то, что есть в домах. И как от бульона исходит аромат чего-то домашнего и родного... *** Глаза невольно открывались утреннему свету, что исходило от окон. Свет был таким разным и ярким, то он окрашивал морду хранителя в светло-желтые цвета, а зелёные стеклышки руки и грудь, а колени фиолетово-синим. От изумруда спадала тень и множество бликов. Его грани отражали любые источники света. Ехидна как-то даже подумал, что никого здесь и вправду нет, и беспокоится пока что нечего, поэтому он уже охотнее направился из заброшенного дома в соседние. Но где были его глаза? Местный торговец, который в течении месяца выносил множество вещей отсюда — сравнивал, насколько хорош товар, сколько стоит, а потом продавал всяким коллекционерам или любителям безделушек за хорошую сумму денег. Странствующий торговец заглянул внутрь большого дома в центре, всё оставляя и оставляя его на сладенькое, но время пришло. Ох, если бы Наклз знал, как тот торговец-похититель загорелся всей своей любовью к продажам бесполезностей, но этот огромный камень был бы главным любимчиком теперь, в его только что появившейся коллекции. И немедленно начал пытаться утащить сея красоту из дома. Но не обладал хорошей силой, чтобы спокойно принести на зависть всем в столицу, и показывать мобианцам, гордясь своей криминальной работой. *** Отковыривая потихоньку местный гриб, хранитель старался не повредить его и посматривал, не ухватил ли вместе с грибом новых друзей. И убедившись, что нет, ехидна ступил дальше, осматривая остальные куски. Но ему всё казалось, что он пол леса обошёл и набрал достаточно в корзину, которую нашёл в одном из домов. Хотя, ехидна всё же думал, съесть всё это сразу, но перебирая пальцем по содержимому, парень всё-таки думал, что из этого можно что-то сделать. Только этим мыслям пришёл конец, когда он увидел, что какой-то хилый парень пытался утащить очень тяжёлый артефакт, надрывая спину. Наклз поставил корзину около дерева и бросился к похитителю, скрещивая руки и сжимая мышцы лица, образуя агрессию. — Эй, ты куда его тащишь? — процедил сквозь острые зубы громила. — что? — Странствующий торговец обратил внимания на приближающегося амбала, который заставил напугать, но не отступить. Ох, как же это было глупо... недруг поглумился, резко пнул меж ног ехидне и встал в боевую стойку. Жажда получить артефакт ослепила похитителя, что бросился в бой с хранителем, которые был больше и тяжелее его. Но Наклз не отступил. Пусть и удар являлся сильным, но он не старался обращать внимание на боль и сконцентрироваться на защите артефакта. Но у похитителя была главная особенность - юркость. Он успевал избегать сильные атаки громилы, но далеко уходить от камня не собирался. Быстрый парнишка попробовал ещё раз пнуть ногой, но уже в малую берцовую кость, чтобы ехидна уже в этот раз отвлеклась. Но похититель получил левый апперкот в нос, от чего он визгнул от боли и пошатнулся. Ехидна оттолкнул паренька подальше от артефакта, но странствующий торговец прикрыл ладонью кровоточащий нос, а затем, пробежав под ногами хранителя хвостом сбил того с ног. Упавший хранитель, не успевший среагировать на подлый трюк, хватал губами воздух, смотря на вора. Торговец, почувствовав адреналин в крови и чувство неуязвимости, всё-таки взял в руки Мастер изумруд и рванул куда глаза глядят. Но Наклз, наполненный тем же, чем и тот паренёк, уперся руками и коленом об грунт, хранитель кинулся всеми кулаками на парня, его кулак летел по четкой траектории, и он должен расшибить череп вора. Наклз желал увидеть, как тёплые и мягкие мозги и кровь покроет слоем артефакт, чтобы те, кто решает его украсть, подумали ещё раз. Ведь на месте этого паренька многие не захотят быть. Но перепуганный торговец, увидев краем глаза, как летел правый, и уж точно похоронный, от страха бросил камень, а сам упал на землю, сжавшись в клубок. И кулак, что летел на парня, был направлен на Мастер изумруд. Изумруд под тяжестью кулака и той силой, которой он летел, начал раскалываться . Противный, холодный ветер нежно обволакивал лицо анонимного похитителя, но он столкнулся с тем, что он не сможет избежать. Попытка утащить незаметно ценный артефакт, полной мощи оказалась провальной. Огромный и блестящий, но достаточно тяжёлый камень, был разбит с такой лёгкостью на тысячи мелких кусочков, словно это фарфоровая ваза бабушки, такое хрупкое и такое ненадёжное. Но самое ужасное, что один из этих осколков впился в глаз здоровому хранителю изумруда. Кровь хлынула из глазного яблока, смешиваясь со слезами, а громила рычал от боли и не мог шевельнуться, словно его парализовало, как и похитителя. Но похититель, что вовремя не удрал сломя голову, поймал хук справа и упал со скалы вниз, разбиваясь об холодный грунт и кучу маленьких камней. От падения с такой высоты, шея сломалась, издав громкий хруст, что казалось, что даже сам Наклз его услышал и перестал импульсивно дергаться от той боли, что причинил влетевший в правый глаз осколок Мастера изумруда. Пульсирующая и долгая боль заставила Наклза понять раз и навсегда, что в мире нет безопасного места. Со временем, поиски осколков артефакта становились труднее и труднее, что без помощи он пропадёт. Какой из него хранитель? Ему вручили ответственную работу, охранять и защищать древний и мощный артефакт, но если он будет кичиться, то он и сам разобьётся на тысячи частей, от стыда и вины. — … И я здесь, потому что мне больше некуда идти. Часы били ровно полдень, а в окно еле-еле бился солнечный свет, которые стал для Наклза не более, чем обжигающий шёрстку источник света. Синий ёж, смотря на журнал годовых затрат, лениво взглянул на бывшего хранителя. — Поэтому... — раздался в кабинете голос новоиспечённого молодого директора казино. — ты так не хотел мне доверять? Рассказал всю эту историю с Мастером Изумрудом только здесь и сейчас, после нескольких лет дружбы? Ёж, вальяжно свесив голову набок и скрещивая под столом длинные ноги, смотрел на ехидну презрительно, на что намекали напряжённые и сведённые вместе брови. После недолгого затишья, Морис сделал личико попроще. — Зная, что ты до сих пор связан с негодяями из криминального узла... Я понимаю, там кто-нибудь хотел, чтоб меня убили. Но, я пойму, насколько ты хороший ёж, если сможешь долго мне улыбаться. — Мне незачем сдавать тебя мародёрам из “Черного рынка”, пойми это. Ты сам кого хочешь, убьёшь без сожалений, только позволь мне дать тебе дом и еду. Да и в принципе помочь! И Огильви протянул руки к одноглазому хранителю, стараясь дружелюбно улыбаться ему, словно этот совет поиска друзей он воспринял весьма буквально, но Наклз лишь горячо фыркнул и сжался на стуле, не желая прикасаться к новому директору. Но то, что старый друг смог обеспечить здесь ему дом и еду за свой счет, невероятно холодное сердце ехидны таяло, словно мороженое, ваниль мелкими ручьями катилась по вафельному стаканчику и капала с рук на землю. Уходя из кабинета, надевая на шею новый бейджик, ехидна вдохнул запах свежего кофе и свежих утренних газет. Работая в этом казино, Наклз уже потерял счет дней, недель, месяцев. Пусть каждый день здесь был обыденным. Он разнимал только начинавшиеся драки, играл с клиентами, лишь изредка куда-то выезжал в честь отпуска на поиски осколков изумруда. Бывшему хранителю казалось, что та мощь, что была сокрыта в Мастере изумруде, выйдет и найдёт его, заставит встать перед судом предков, стыдя за его поступки. Судный день его ждал, он не избежит кармы его покойных родственников. Под крики жертвы смолкала темная ночь, а яркая кровь брызнула волной, попадая на халат парня. Сам того не замечая, Огильви держал скальпель и хотел четко вырезать лишь здоровое сердце, да и почки, но Наклз, впадая в раздумья о том, что будет потом — выломал грудную клетку бездыханной жертвы на операционном столе. Его фиолетовые глаза блеснули от тусклого света в помещении, кровь стекала с подбородка, а алые капли падали на мускулистую грудь и дальше стекали по тонкой дорожке. Морис хорошо знал Наклза, он бы ни за что не стал так издеваться над умершим телом и ломать ему кости. Он всё спрашивал у бывшего хранителя, что его гложет, но в ответ получал лишь “ничего”, но если застать его в плохом настроении, то может получить угрозы и попытку физической расправы. Соник немедленно оттолкнул озлобленную ехидну и принялся осматривать тело изнутри, трогая лишь пальцами плоть и осколки от костей. То цокая, то вырезая аккуратно прекрасный экземпляр, ёж иногда бранился, что Наклз мог просто взять и убить клиента, которые мог уйти с большим кушем домой, но ослеплённый жаждой выиграть ещё - потерял всё. И даже себя. Но если ехидна и слышал это, то ему было всё равно что в кашу превратил, а что нет. Директор ещё как-то косился на главного охранника в лице Наклза, говоря подай это, подай то. И пока подавал, ехидна слушала рассказы о том, с какими трудностями ему приходилось на юго-западе США, как же вовремя он оттуда сбежал и теперь сможет закрыть своё криминальное прошлое при помощи заслуг в компании. Иногда Морис грезил, что однажды доберётся до главной шишки и выкажет ему всю благодарность, что приняли хоть и преступника, но на работу. Говорил, как он помогает обеспечить компании хороший доход с “Черного рынка”, расчленяя и продавая хорошие органы игроков, которые проиграли свой шанс уйти с большими деньгами домой живыми. И всё это он рассказывал с такой ухмылкой, пока не окунул сердце в широкую банку с формалином и не закрыл крышкой. Снимая резиновые перчатки и выкидывая их, директор принялся надевать новую пару, чтобы выбросить труп. И когда труп оказался в большом черном мешке, бывший хранитель с лёгкостью поднял и начал тащить тело к печке, пока за спиной Морис опять рассказывал истории и желал спокойной ночи, но сам спать не уходил, взял швабру и вытирал пол от крови, так ещё и сам умывался от неё. Мешок с трупом оказался внутри печи. Внутри неё вспыхнул огонь, заставляя мешок и мертвеца вместе с этим сгореть до тла, оставляя лишь пепел. “Рабочая смена окончена” — резко кивнул своим мыслям громила, уходя прочь от печи. Пока Морис так важно повествовал о своих приключения, ехидна свесил полу-ухмылку и потрепав по иголкам ежа поднявшись по лестнице к первому этажу пошёл к залу отдыха. В зале отдыха располагались шкафы с книжными полками и важными документами, диваны, и небольшой круглый столик, на котором была свежая газета, чайник и множество стеклянных кружек. Наклз попытался выбросить такие мысли из головы и лечь на диван, забирая всё пространство и засыпая. — Мы знаем. Мы тебя ждём. — женский голос, появившийся словно из пустоты, протягивал липкие руки к ехидне и хотел вновь рассказать, как они ждут, устроятся на зрительских местах, как в Колизее, в ожидании боя между последним хранителем могущественного артефакта, его долга и пожизненной обязанностью. — Тикал, прости меня за нарушенное обещание Все эти мысли терзали. даже порой просыпаясь, он всё наделся не увидеть ту самую миловидную девушку, что зовёт за собой, чтоб застыдить его за ошибки. Порой умываясь, ему всё мерещилось, что так или иначе, она уже близко. Снимая в очередной раз повязку, хранитель видел, как осколок Мастера изумруда и по сей день находился в глазу, но если он попробует достать его, то это будет очень больно... и вероятно, это повлечёт за собой смерть. Он не знает, насколько сильно впился этот осколок, всего лишь в глазное яблоко, или же немного в его мозг? Но единственная мысль, которая его обнадёживала, так это то, что если кто-то и найдёт все осколки от Мастера изумруда, он всё равно не сможет собрать его целым, ведь один осколок находиться в хранителе. Да и Соник как-то выделил специальную комнату для Наклза, чтобы он хранил найденные осколки там, а не где-нибудь на видном месте, или же в общей кладовке, где среди сломанных автоматав и разбитых окон они могут затеряться. — Не волнуйся, как только ты найдёшь все осколки, то сможешь меня покинуть. Разве ты не этого хотел? — Морис огорченно скрестил руки, наблюдая, как очередной осколок после поисков, ушёл в ту кладовку, которую он выделил специально для бывшего хранителя, но старался не менять тон голоса и быть как всегда улыбчивым и весёлым ежом. — Забей, нам рано об этом думать. — И дверь захлопнулась, оставляя осколки в одиночестве. Блестящие камни хотели вновь собраться воедино, но ничего не получалось. Может, кто-то и ходил призраком по зданию, выискивая Наклза, чтобы забрать на суд.