Resident Evil / Main Theme
— Что-то мне здесь н-не нравится, — медленно сказал Вик, тихонько принюхиваясь. А в следующую секунду он скривился, брезгливо сморщил нос. — Ты не чувствуешь? — Что именно? — я втянула воздух следом за ним и сразу поняла, о чем говорит Вик. Сладковатый странный запах, неприятный, тухлый, забился в ноздри так, что я фыркнула и потёрла кончик носа. — Ох Боже, фу… такое чувство, что… что-то… — Такое чувство, что кто-то сдох и разлагается, — недовольно сказал Вик и прищурился. — Ну-ка п-пойдём. Он крепко стиснул мою руку, повёл за собой. Заглушил двигатель пикапа, а после заглянул в будку, тут же бледнея. — Черт, — протянул он, — Лесли. Садись обратно в машину, живо! Обстановка заметно накалилась. Я ощутила волнение Вика, кратко спросила: — Что ты там увидел? Вместо ответа он посмотрел мне в лицо задумчиво, а потом молча позволил заглянуть внутрь. Чуть подсадил, приподняв за талию. И я отпрянула, ударившись спиной ему в грудь, увидев, что всё крошечное пространство залито и забрызгано кровью ровно по окна. В багровую лужу падали кровавые капли, стекая по отрубленной руке, которая лежала на панели управления, блокируя кнопку поднятия шлагбаума. Лишь по лоскутам темно-синей одежды охранника я опознала в расчленённых фрагментах тела сотрудника аэропорта. Всё съеденное от отвратительной картины поднялось к горлу, и я с усилием заставила себя сглотнуть, отвернувшись к Вику. Он крепко обнял меня, поглаживая по затылку. Глубоко дыша, осмотрелся. Я знала, что его напрягло. Туманная дымка, наползавшая на парковку и не трогавшая пока аэропорт. Вик оценил взглядом расстояние отсюда до дверей аэропорта, где горел свет, разгоняя сгущающийся туман. — Садись в машину, — резко повторил он, выпуская меня из объятий. Мы быстро обошли пикап и Вик коснулся дверной ручки, когда вдруг откуда-то из тумана послышалась тихая мелодия. Чей-то напев, убаюкивающей старенькой, выпеваемой ещё нашими бабушками колыбельной, которую знает каждый ребёнок. Отдаваясь многоголосым эхом, она сперва была тихой и робкой, как вздох ветра. — Баю-баюшки, баю… Не ложися на краю… Я сглотнула, прекрасно понимая каждое слово, произнесённое с ласковой угрозой, и холодом, сквозящим по нотам. Пели на русском. Вик попятился назад, отошёл от машины и потянул меня за собой. Туман наползал кольцами на капот, покрыл густой пеленой парковку, и в нем мы слышали лишь женский голос, поющий везде и нигде: — С краю свалишься, Переплачешься. Придёт серенький волчок, Тебя схватит за бочок… — Что это такое? — пробормотал Вик. — Пойдём отсюда, и быс… Но он не успел договорить, согнувшись пополам, словно тело пронзила острая боль. Выдохнул и глухо раскашлялся, невольно делая шаг назад, держась за грудь. Я испуганно схватилась за его плечи, обняла талию: — Вик! Вик, что с тобой?! Вик!!! Песня лилась из тумана зловеще и тихо, то приближаясь, то удаляясь: — Тебя схватит за бочок И утащит во лесок, И утащит во лесок Под ракитовый кусток… Чертова колыбельная не давала сосредоточиться, эхом отдаваясь в висках. Туман надвигался, и чем ближе он был, тем сильнее скрючивало Вика. Он упал на асфальт, задыхаясь, и пополз назад, со страхом в глазах вглядываясь в белёсую взвесь в воздухе. — Лесли, — едва выдавил он, — б-беги до аэропорта. — Ты чего?! — пальцы испуганно задрожали, когда я стянула толстовку у него на плечах и заозиралась. Мне почудилось мелькание неясного высокого силуэта там, в призрачных кольцах, уже скрывших практически полностью наш пикап. Вик перевёл на меня тяжёлый взгляд: — Чикала… так надо, п-просто уйди! В следующую секунду он скривился от боли, выгнувшись дугой, и я едва не заплакала, не зная, чем ему помочь, но сбежать как он просил не могла. И не хотела. Шаги звучали так тихо, словно их и не было, а вот стоны Вика становились всё громче, всё сильнее, пока наконец он не прохрипел: — Лесли, умоляю… Зловещая колыбельная зазвучала ближе. По ту сторону тумана что-то было. Это что-то следило за нами, не в состоянии пересечь черту, и ходило по границе тумана, выжидая, когда сможет атаковать. Я попыталась сдвинуть с места Виктора, но не смогла: он был для меня слишком тяжёлым, к тому же, болезненно дергался и сжимался, что мне задачу не упрощало. Его лоб покрыла холодная испарина, руки сжались в кулаки, а дыхание участилось. — Я без тебя никуда не уйду! — выкрикнула я отчаянно, когда поняла, что дело дрянь. Тогда он с тихим стоном подтянулся на руках, с трудом выпрямился, отползая по асфальту. Я помогала чем могла, пытаясь оттащить его назад. Туман шёл за нами по пятам. — Такое уже было, — выдохнул Вик, волочась по земле. Боль, судя по всему, была такая, что лицо и шея стали мигом мокрыми от пота. — Когда тот… урод… н-напал на тебя в лесу… на пляже мне тоже стало плохо… Он крепко зажмурился и снова открыл глаза, загнанно дыша. Это было похоже на агонию, и я не знала, чего бояться больше — жуткого голоса, поющего свою колыбельную, или Вика, пытающегося встать, несмотря на скручивающие всё тело судороги. Наконец он совладал с собой. С коротким криком поднялся рывком. — Что с тобой?! — в панике спросила я, и Вик выдохнул: — Словно… ломают рёбра… изнутри… дышать невозможно. Туман неумолимо надвигался, но теперь и мы удалялись от него. Мы вовсе потеряли машину из виду, но чем дальше от места кровавого убийства был Вик, тем спокойнее поднималась и опускалась его грудь. Я поддерживала его, обняв за талию. Мы спотыкались, но всё же двигались к аэропорту, с надеждой глядя на свет в огромных окнах. — Мне уже легче, — выдавил он, стараясь оттолкнуть от себя, — б-беги, здесь уже недалеко. — Чёрта с два, — я ещё крепче впилась в его бок ногтями, — давай лучше поторопимся… уйдём только вместе. Туман обходил нас по бокам. То слева, то справа я замечала движение. То же самое видел и Вик, я готова была поклясться по направлению его взгляда. — Там женщина, — вдруг сказал он, — высокая женщина. У неё на лице маска… не нравится всё это мне. — Что? — непонимающе спросила я. Вик стиснул зубы. — Сейчас не время объяснять, поговорим потом. Мне не н-нравится этот туман, говорю. Он влияет на меня… Вик поморщился, прижав ладонь к груди: — Если м-мы окажемся в нём… Мы ускорили шаг. Вик вздохнул ещё раз, и снова — легче чем раньше… — … то я не знаю, сможем ли выбраться. Бесшумная тень пробежала справа, с моей стороны. Я исподволь прижалась к Вику, шарахнувшись от силуэта в тумане, как испуганная лошадь, и очень вовремя. Разрезая воздух серебряной молнией, из седой пелены вылетел топор. — В сторону! — рявкнул Вик, обхватив меня за талию. Топор не достиг своей цели, упав на асфальт с громким звяканьем. А затем из тумана вышла женщина, холодно глядя на нас флуоресцирующими зрачками в глазницах маски. Грязный свитер, рваные штаны, фартук мясника, повисший на кожаных ремнях — все было старым, поношенным, покрытым бурыми пятнами крови. Она держала в одной руке тяжёлый длинный топор, в другой — топорик полегче. Лицо ее было спрятано под деревянной грязной маской в виде игрушечной заячьей морды. Набычившись, женщина с нескрываемой угрозой посмотрела на нас, словно хищница, показавшаяся добыче. И я отпрянула, крепко сжав запястье Вика. Он яростно посмотрел на женщину в ответ, достал из-за пояса брюк свой охотничий нож… нож Крика с чёрной рукоятью. Взял его обратным хватом, как делал это всегда, и встал наизготовку. Я чувствовала: дыхание его становится глубоким и размеренным. Он стиснул мою руку. Задвинул себе за спину, не отрывая глаз от женщины. Туман все надвигался… окольцовывал… оставлял нам все меньше надежды выбраться. Мне показалось, что, если туманный круг замкнётся, случится страшное и непоправимое. Женщина сделала нам навстречу шаг. Склонила набок голову, ожидая, что мы предпримем дальше… У нас был один шанс. И только один возможный выбор. Вик внезапно метнулся вбок, рванул меня за собой. Топор просвистел, пущенный сильной рукой охотницы, и снова мимо: Вик ловко увернулся, готовый к броску, и метнул свой нож куда более удачно. Он попал в плечо женщине, на секунду остановив её — и когда она схватилась за чёрную рукоять, засевшую глубоко в теле, крикнул: — Бегом! Сердце колотилось, как птица. Мы не бежали — летели над землей, видя лишь бесконечный туман и мчащуюся параллельно нам охотницу. Ещё один топорик словно из ниоткуда возник в её ладони словно из ниоткуда. Замах. Бросок… Мы снова увернулись, хотя лезвие промелькнуло так близко, что на землю упала прядь срезанных рыжих волос Вика. — Ну всё! — рявкнул он. — Достала! Другой топорик полетел в нас, и Вик не стал уклоняться. Совсем как в лагере Паканак, он перехватил его и сразу бросил назад, однако топор влетел в туман и, ударившись в грудь охотницы, развеялся дымом, пусть и притормозил ее на секунду. Похоже, она разозлилась, что кто-то кроме неё совладал с оружием. Но почему она не мертва?! Ведь тогда, в лагере, пущенный Виком топор убил Джейсона Вурхиза, а здесь… думать было некогда. Туман почти сомкнулся перед нами плотной стеной, и у нас был лишь один шанс проскочить. Мои волосы хлестали по спине, Вик тянул за собой как на буксире. Ещё быстрее! Воздуха не хватало, ноги тяжело отталкивались от асфальта, и казалось, что он пружинил. Мне почудились справа и слева огромные паучьи лапы, искривляющие пространство, шевелящиеся в тумане. Но вглядываться было некогда. Мы должны были спастись от смерти. Охотница бежала по пятам. Мы услышали, как со стальным звуком её топор разрезал сгустившийся воздух. Чувствовали спинами, что в следующий миг она нанесёт удар. — Она сейчас… — задохнулась я. И вдруг Вик подхватил меня под рёбра, крепко сжал и яростно рыкнул, приподнимая в воздух и вжимая в себя. Граница тумана была так близко, буквально шагах в пяти или семи. Тогда он просто вышвырнул меня прочь из белёсой пелены, тяжело выдыхая. Звенящее пение топора послышалось в ту же секунду. Я повалилась на землю, холодная от ужаса, понимая, что Вик не успел увернуться… И лишь спустя секунду поняла, что рухнула не на шершавый асфальт, а на гладкий, начищенный пол в аэропорту. Содранные локти и сбитые при падении колени саднили. Я лежала прямо на входе, и на меня смотрели сверху вниз десятки удивленных людей, явно не понимающих, отчего я упала в автоматические двери. Тяжело дыша, я приподняла голову… и спустя секунду в разъехавшиеся стеклянные двери влетел Вик. С его ладони стекала кровь, он шальными глазами осмотрелся, едва устояв на ногах — и молча поднял меня здоровой рукой за воротник рубашки, чтобы поставить рядом с собой. Я крепко стиснула его предплечье, дрожа всем телом и не обращая внимания на изумленные взгляды пассажиров и сотрудников. — Ты цел?! Он кивнул, сжав в кулак кровоточащую ладонь с глубоким порезом. К нам уже спешили два охранника, и каждый держал руку на бедре, где находились кобура с пистолетом и дубинка-шокер. Вик перевёл взгляд с них на меня и шепнул: — Не говори им н-ни о чём. Всё равно не поверят. Скажи… п-просто упали, торопились на рейс, опаздывали… Он прервался, когда один из охранников подошёл ближе, и сглотнул, прижав меня к себе. — Простите, сэр, — начал осторожно сотрудник, — что стряслось? — Всё в п-порядке, — доброжелательно начал Вик, откашлявшись, и выставил ладонь вперёд. — Просто мы с девушкой… н-немного не рассчитали своих сил и… у вас там скользкий п-пол, возле дверей, вы знали? Охранник игнорировал наши нервные смешки. Переглянулся с коллегой. Вежливо, но холодно сказал: — Пройдемте со мной. До рейса оставалось только полчаса, но мы послушно зашли в специальную комнату, где у нас проверили документы и билеты. Вик упомянул, что мы бросили снаружи у шлагбаума машину и вещи, так как долго ждали сотрудника, но его на месте не было. Чтобы не опоздать, двинулись к аэропорту бегом. Подозрительно посмотрев на нас, охранник всё же решил проверить и позвонил в будку… — Там действительно никого нет, — развёл он руками и нахмурился. — Странно. Хорошо, мистер Крейн, я понял. Пойдёмте, поставим ваш автомобиль, заберём багаж. Можете после проследовать на стойку регистрации и в медпункт… — Это ерунда, — махнул рукой Вик, — только давайте п-поскорее, нам н-нельзя опоздать на рейс. Я испуганно ухватилась за его брючину, когда Вик прошёл мимо. Все ещё страшась тумана снаружи, умоляюще посмотрела на него… — Всё хорошо, чикала, не п-переживай, мы успеем, — ласково погладил он меня по голове, прекрасно зная, что я не за рейс беспокоюсь, и вышел из комнаты. Ждать было непросто. Я волновалась, всё ли пройдёт гладко и исчез ли тот странный туман с убийцей, таящейся в нем, но мужчины обернулись довольно быстро. Вик нёс на плече оба наших рюкзака, сотрудник держал при себе аптечку. Нас на пару минут оставили в прозрачной допросной на кушетке, так как Вик отмахивался от медпункта, а затем обещали быстрее сопроводить к стойке регистрации. До посадки оставалось пятнадцать минут. Я обработала себе перекисью колени и содранные локти, а затем взяла ладонь Вика с глубоким порезом от указательного пальца и почти до запястья. Рана уходила в мясо сантиметра на полтора, и, когда я отвернулась, все ещё сжимая его руку, он пояснил: — Я не так ловко п-поймал топор, как хотелось. Если бы не ввалился в аэропорт, наверное, он отсёк бы мне руку… а так растворился, т-точно его и в помине нет. — Что это за туман такой? — тихо спросила я, осторожно заливая рану перекисью. Вик поморщился, цыкнул языком. Пальцы дёрнулись, когда перекись обожгла кожу, но я уже наложила прохладную мазь с банеоцином, выданную в аптечке, а поверх — чистый бинт. — Я не знаю, — покачал Вик головой, внимательно наблюдая за тем, как я перевязываю его руку. — Но на пляже, когда погибли Джесс и Бен, я попал в такой же туман. Последнее, что помню — боль такой силы, словно мне грудину раскраивало. А п-потом — ничего. Пустота. И холод… Сейчас мы прошли на парковку. Сотрудник как сквозь землю провалился, но к-крови и всей расчленёнки в будке нет как не было. Мне это совсем не нравится, Лесли. Он поморщился, положив ладонь на грудь, и сглотнул, прикрыв глаза. Смотреть на него было больно. Я молча обвила его шею руками, тихонько поглаживая по затылку, и уткнулась носом в бьющуюся под кожей жилку. Не прошло и минуты, как Вик обвил меня руками в ответ. — Одно ясно, — медленно сказал он, стиснув меня крепче в объятиях. — Что бы это ни было, но уехать отсюда сейчас нам б-будет даже п-полезно.***
Мы прилетели в аэропорт Ист Техас Реджионалс в шестом часу, точнее сказать, в сорок пять минут шестого утра, и, минуя со своими небольшими рюкзаками, запросто вошедшими в ручную кладь, очередь за багажом на конвейерной ленте, огляделись в поисках такси. Пока перед аэропортом было пусто, лишь редкие пассажиры выходили следом. — В автопрокат ехать с-слишком рано, — Вик стянул с себя толстовку и повязал ее на талию, оказавшись в чёрной футболке. Достал из рюкзака солнцезащитные прямоугольные очки с тонкими ободками, словно они родом были прямо из восьмидесятых, и надел, перед тем протерев линзы полой футболки. Я со скепсисом взглянула на мужчину, и он приподнял со смехом руки: — Ладно, ладно, так делать нельзя, я знаю. Делай з-зарубки, где я ещё ошибся или просчитался. Вечером в отеле н-накажешь. Я кашлянула, смущено отворачиваясь. На лице Вика, напротив, мелькнула ехидная ухмылка. Засранец! Попробуй ещё хоть раз мне тут Крика включить! — Так, хорошо, если не в автопрокат, то куда нам сейчас? — Может, п-позавтракаем? — предложил Вик, пожав плечами. — Там неподалёку от салона есть какое-то кафе. Я вздохнула, критично оглядывая его крепкую мускулистую фигуру. Шутливо толкнула кулаком в плечо: — Как при таком питании ты всё ещё не превратился в шарик? — У меня отменная генетика и шило в заднице, не дающее задержаться н-ничему лишнему, — охотно ответил Вик, обняв меня за плечи. — А ещё я влюблён в тебя, вот и с-сгораю от страсти. Дважды засранец! — Вон такси, п-пойдём, — заметил он. Мы двинулись к большому белому автомобилю, стоявшему неподалёку с логотипом фирменного такси техасского аэропорта. Судя по лицу уже немолодого темнокожего водителя, нечасто он встречал пары, похожие на нашу. Понимаю его отчасти: высокий индеец с двумя рюкзаками на плече и небольшая смуглая девчонка с разбитыми коленками. — До Килгора довезете? Вику ответили кивком, и он быстренько закинул наши вещи в машину и усадил меня, а затем сел рядом на заднее сиденье, несильно приложившись лбом о низкий потолок. Ему здесь места явно было маловато, не то что в родном пикапе. — А куда именно в Килгор? — уточнил водитель, покосившись на нас в зеркало заднего вида. Я не знала здесь ничего и разговор доверила Вику, держа его за раненую руку и положив её себе на колени. — В округ Раск, там, где автопрокат возле Мэрии, — пояснил Вик и поморщил лоб. — Не п-помню улицу, сэр… — Ничего, мистер, — водитель качнул головой. — Этого вполне достаточно, Килгор — город маленький. Могу ехать? Тогда хорошо. Машина мягко тронулась с места, и мы двинулись прочь от аэропорта, откуда только-только начали выходить со своим багажом другие пассажиры. День обещал быть ясным. В безоблачном голубом небе светило уже поднявшееся солнце. Температура в Техасе была куда выше, чем в Вудсборо или Бангоре, и я с интересом вглядывалась в пролетающие в окнах пейзажи, отмечая, как сильно изменилась природа. Вик вынул из кармана штанов сотовый и, закусив губу, набрал кому-то смс. Я вопросительно взглянула на него. Тихонько прихватив меня за висок, он сперва ласково чмокнул в лоб, а уже затем показал экран: — Это для Тео и Адама. Сказать, что д-долетели и скоро доберёмся до Биг-Бенд. — Биг-Бенд? — вдруг переспросил водитель и усмехнулся, оттянув воротник своей полосатой рубашки. — Это вы, ребята, на Потлач приехали? — А что, по нам так заметно? — скептически ухмыльнулся Вик. — Нет, конечно, что ты, — невозмутимо ответил мужчина. — Особенно по тебе не скажешь, что ты собрался на индейский фестиваль, парень. Это прозвучало не слишком-то вежливо, но так добродушно, что мы с Виком только посмеялись. Я приткнулась щекой к его плечу, глядя на сменяющие друг друга лесопосадки — не такие высокие, мрачные и изумрудно-зелёные, как в Мэне. — И много вас, ребята, собирается в прерии в этом году? — Ну… — Вик подумал. — Программа будет на два дня. Мы едем так-то на один, н-но если Лесли понравится, останемся и на подольше… — он ободряюще сжал мое плечо и боднул лбом висок. Ох уж эти мне кошачьи ласки! — Так что, думаю, н-народу вполне хватит, чтобы здорово провести время. — И не сомневаюсь! — кивнул шофёр. — Кого я только тут не видел в последние дни. И чероки, и чикасо, и сиу, и криков… а ты сам из какого племени будешь такой здоровый? — Ирокезы, — улыбнулся Вик. — Да ладно! Вот тебе раз. Ну, что ж, а у меня племянник чикасо, — мужчина отнял одну руку от руля и протянул ее назад для рукопожатия. Вик тряхнул ладонь. — У, крепкая у тебя рука. Будем знакомы, парень, Милтон Роузвуд. А ты сам кто будешь? — Виктор Крейн. — Виктор, значит. А девушка твоя тоже?.. — О нет, она белая. — Ну как сказать, — усмехнулась я, поглядев на вытянувшееся лицо Вика. — У меня по материнской линии все были израильтяне. А по отцу — русские… — А что же ты забыла в Америке, детка? — удивился мистер Роузвуд. Я пожала плечами, выпалив то, что словно хранилось кассетной записью на подкорке мозга: — Отец здесь работал в Чикаго, и я уже родилась в США. Затем переехали в штат Мэн. Жили недолго там и снова переехали, уже на побережье. Потом он умер… мы с мамой и сестрой переехали в дом в Вудсборо и теперь живем втроём. Вик мягко погладил меня по плечу большим пальцем, и взгляд его стал стеклянным, спокойным, задумчивым. Он словно погрустнел, слушая меня. — Ну, — цокнул языком шофёр, — такими темпами, да с таким парнем, как этот, скоро, предчувствую, ваши ряды значительно пополнятся, не так ли? Я покрылась румянцем, понимая, что ещё чуть-чуть — и точно сгорю со стыда. Мужчины бесстыдно заржали, пока я прикрывала лицо ладонью, и к моему ужасу, Вик слова болтливого шофёра не торопился опровергнуть. Чёртова индейская любвеобильность. За весёлыми беседами и шутками нашего водителя время в пути пролетело незаметно. Мы миновали указатель на въезде в Килгор, где можно было увидеть карту города, приветствие «Добро пожаловать» и число жителей: 12310 человек. Да это же ещё меньше чем в Вудсборо! Я покосилась на Вика. Ну и в какую глушь ты меня опять притащил, проклятый маньяк? Он беспечно привалился ко мне плечом, скучающе глядя на небольшие, но очень даже аутентичные дома в стиле вестерн. Многие из них выглядели совершенно обычно, другие оказались стилизованы. Ещё по дороге в Килгор я отметила множество нефтяных вышек, виднеющихся вдали от трассы, и целую кучу навороченных заправочных станций. Мы спросили почему так, и Мистер Роузвуд сказал: — Прежде Килгор называли «звёздным городком». Здесь были настоящие нефтяные жилы, такие, что лопатой копнёшь, и чёрное золото на ней останется. Со временем многое уже выкачали, но всё равно, звание нефтяной столицы штата мы заслужили. — А вы живете в Килгоре? — уточнил Вик. — Да. Я, моя жена Глэдис, ребятишки наши, да сестра с мужем и Джои, их сынком. У Джои как раз отец чикасо, но мастью парень в нашу породу пошёл: шоколадный, как грёбаный батончик сникерс, и с вот такими кудрями! Он расхохотался, изображая на голове целую шапку, и мы с Виком переглянулись с улыбками. — Ну это ладно, глядишь, на Потлаче познакомитесь. Если увидите самого неуклюжего стрелка, знайте, это мой мальчик. — Как вы его не щадите, — заметил Вик, пересаживаясь удобнее. — Ну а то! Если он мазила от Бога, почему бы этим не похвастаться? Метких стрелков кругом достаточно, — поднял вверх указательный палец мистер Роузвуд. — Но ты попробуй талантливо промазать. Вот в этом весь мой Джои. Вы уж простите, люблю его как сына. Отец-то у него никудышный оказался, ты прости, брат… что я так про твой народ, но как и многие красные, он после рождения малыша крепко запил. Улыбки сами собой сошли с лиц у нас с Виком. Он серьезно кивнул: — Понимаю. И я без отца рос. — Та же история? — Нет, там другое. Замёрз по з-зиме после автокатастрофы, п-поздно нашли на трассе, помочь было уже нельзя. Как-то так. — М-м-м, — протянул мистер Роузвуд. — Несчастливый у вас народ, Виктор, очень несчастливый. Как проклятый за что-то, уж сколько вам бед выпадает на долю. — Мы себя п-проклятыми не считаем, мистер Роузвуд, — не согласился Вик. — А счастье — вещь очень размытая. О счастье говорят б-белые, мы говорим о предназначении. — Да? — усмехнулся мужчина. — И ты своё нашёл, конечно? — Пока в поиске, — пожал плечами Вик и усмехнулся, взглянув на меня. — Но, кажется, уже очень близок к истине.***
С нашим болтливым шофёром мы распрощались очень тепло и вышли возле небольшой домашней кофейни «Белая лошадь». Прямо через перекрёсток находился нужный нам автосалон, удивительно большое современное сооружение в два этажа из бетона и стекла. Пока что он был закрыт, и у нас оставалось около полутора часов, чтобы перекусить и привести себя в порядок. Мистер Роузвуд дал нам свою визитку с контактным номером, крепко обнял каждого, выдал, что у него тётка — вуду-колдунья из Нового Орлеана и ему тоже передалась часть сакральных провидческих сил, так что он провидел нам в лучших традициях дом-полную чашу и пятерых детишек, трёх мальчишек-сорванцов и двух девочек-лапочек. Когда он отъехал за поворот, мы с Виком не сдерживаясь расхохотались, утирая слёзы смеха. — Ну, — сразу выдавил он, — когда начнём в-выполнять программу-минимум, предначертанную мистером Роузвудом? — Не рассчитывай! — фыркнула я и отпихнула его в сторону. — Ты сам говорил, что мы пока не нагулялись, на свидания не находились… — Я готов компенсировать всё это! — Вик повёл меня в кафе, надев на голову бейсболку. Я тоже нацепила свою, а точнее, его. В одинаковых чёрных кепках мы выглядели чокнутой романтической парочкой, но вряд ли над нами посмеялись бы: Вик запросто способен вышибить из любого всё дерьмо. Завтрак оказался удивительно вкусным, несмотря на допотопный вид кафе: Вик уплёл здоровую сковороду обжигающе горячей яичницы с чили и беконом и запил всё чёрным кофе, а я взяла тост с авокадо и красную рыбу. Меню в «Белой лошади» было вполне достойное, так что мы с удовольствием оставили девушке на стойке хорошие чаевые и пошли смотреть машину. К тому времени прокат уже работал, и сотрудник немного обалдел, когда мы заявились прямо под открытие, но быстро взял себя в руки и предложил нам почти с ходу несколько приличных вариантов. Я отметила, насколько более уважительно в Техасе относятся к индейцам, ведь только слепой бы не понял, что Вик далеко не белый. Здесь на его расу упора почти не делали, разве что в кафе девушка-официантка немного подозрительно поглядывала на него. Но она бы наверняка так же смотрела на любого здоровяка-белого или темнокожего. Потом, увидев, что Вик совершенно безобиден, тих и вежлив, она перестала вовсе коситься. Вик внимательно осмотрел каждую из машин, и в итоге нам в руки передали ключи от чёрной Chevrolet Suburban. Машина выглядела очень надёжной и обошлась нам в кругленькую сумму, но даже не это главное: Вик с удовольствием отметил вслух, что кузов у неё усилен. Консультант кивнул: — Отличная машина. Вам же поездка предстоит долгая? Крепкая, надежная лошадка, топлива жрет не так много, так что пары канистр с бензином вполне хватит. Но даже интересно, куда вы собрались: у неё металл и стекло легко выдержат хоть СВД, хоть Калашникова. Я похолодела, покосившись на довольного Вика. — Еще здесь есть пожарная защита, принудительная вентиляция и переговорный интерком. Отличные меры, если попадёте в пустынную бурю или просто намерены отъехать от города подальше. Он подмигнул и ушёл оформлять документы, пока мы с Виком остались возле машины. Я сложила на груди руки, прислонившись к двери шеви: — И куда ты такой красивый на своём броневике меня везти собрался? Там точно будет не индейская бойня? — Нет, чикала, — нежно рассмеялся Вик. — Просто я п-привык если выбирать, то самое надёжное. В свете последних событий… — он помахал перед моим носом своей раненой рукой, и я вздрогнула. — … лучше бы иметь вариант покрепче, чем какой-нибудь п-понтовский джип. Эта же малышка пусть и не такая крутая с виду, но определенно своих д-денег стоит, — и он любовно похлопал по крыше машины рукой. Я усмехнулась. Похоже, деньги впрямь не испортили моего красавца. Теперь он расставался с ними легко, судя по оплаченным билетам на рейс, снятой машине, такси, завтраку… но не покупал ничего лишнего и сам выглядел достаточно скромно. Лично мне хорошенький круглый счёт в банке точно вскружил бы голову, но, очевидно, Вик, знающий, с каким трудом зарабатывается каждый доллар, умел ценить то, что имеет, и довольствовался малым. — А что-то ты себе памятное уже купил с наследства? — спросила вдруг я. — Ну… как бы… Вик приподнял бровь с блеснувшей в ней серьгой. — Быть может, сделал серьёзную покупку, о которой давно мечтал… Черт, дурацкий вопрос, неудобный какой. Лезть в чужие деньги — это всегда провальная идея. Но Вик охотно поддержал разговор: — Да нет, я п-просто оплатил пару старых долгов. У меня так-то всё есть, чикала. Ну, вещи п-перевёз в мамин дом. Там, блин, вздохнуть страшно из-за этого антиквариата, так что приеду — и сразу за ремонт. — О… понятно… — протянула я, но Вик продолжил: — Вообще, не знаю, к-куда мне одному такой здоровенный домина. Была бы жива бабушка, д-другое дело… или ты… была бы… — он запнулся, заметив, что я насторожено взглянула на него. Была бы что? Была бы с ним? В плане, поселилась бы в этом доме? Я заметно смутилась, не зная даже, что ему на это ответить, и промямлила: — Не думаю, что мама была бы за… — А ты сама? — он вдруг оказался рядом. Не в паре шагов, а буквально очень близко, облокотившись о крышу шеви и нависнув надо мной с хищной улыбкой. Проклятье, Вик! Выключи Крика, пожалуйста! Мой внутренний паникёр орал «дело дрянь, пора сматываться». Я отчаянно ждала, когда войдёт с оформленными документами консультант, и совсем жалобно сказала: — Я… не то чтобы против… просто это… как-то… неудобно? — С чего же? — Вик невозмутимо повёл рукой. — Мой дом — твой д-дом, чикала. Хочешь ты признать или нет, но всё это лишь вопрос времени. Так что если ты согласишься п-погостить у меня пару недель… Ах, погостить! У меня отлегло от сердца, и я, кажется, снова смогла дышать. Впрочем, тут же вспомнила про «вопрос времени» и лихорадочно начала думать, как выключить в Вике режим маньяка. Теперь он нисколько не притворялся и не сдерживался. Правду говорят, что любимого человека в поездке можно узнать лучше всего, но что, если твой любимый — вдобавок ещё и опасный маньяк?! Я искренне надеялась на чудо, и чудо явилось с документами. Консультант жизнерадостно объявил, что машину с полной страховкой мы можем забирать, вернуть обязаны через полные двое суток, при задержке обязуемся выплатить полную оплату за целые сутки. Уже в пути я полюбопытствовала: — А где этот Биг-Бенд находится? Как далеко отсюда? — Полтора часа езды, — невозмутимо ответил Вик, надевая тёмные очки. — И перед этим нам н-нужно заехать в с-супермаркет. — Зачем? Разве на Потлаче не будет никакой еды или негде купить воду? — Конечно, будет! — кивнул Вик спокойно. — Но мы поедем через прерию, а там чертовски жарко и чертовски п-пусто, и лучше бы нам купить воду, хорошую веревку и бензин заранее. Я доверилась предусмотрительности Вика. На выезде из города находится большой магазин, где мы приобрели всё нужное и продолжили свой путь. Он пролегал через прерию, пока ещё нежаркую. Был десятый час утра. Солнце то скрывалось за набегавшими облаками, то источало слепящий, яркий свет, такой, что я тоже скорее нацепила тёмные очки и опустила козырёк на лобовое стекло перед глазами. Вскоре показались первые ржавые, рыжие, багровые и серые скалы. На дороге то и дело появлялись миражи, дрожали серебристыми отблесками по асфальту. Я была благодарна Вику, что он догадался прихватить с собой питьевую воду и пару лимонадов, так что сейчас попивала колу, сидя в машине со сплит-системой, и наслаждалась поездкой. События этой ночи стали далёкими, точно произошли не с нами. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, я смотрела на пролетающую мимо оранжево-голубую прерию, дробящую землю и небо пополам, и надеялась, что здесь, в этом царстве жары, света и бескрайних просторов, никакие ужасы нас не найдут. О, как же крупно я ошибалась.***
Bye Bye / Offenbach
Потлач. Господи, я не ожидала, что здесь будет столько индейцев! Биг-Бенд, Национальный Техасский парк, а точнее, заповедная зона, куда мы въехали, как оказалось, отчасти принадлежит коренному населению Америки, а потому право на проведение Фестиваля дали незамедлительно, что позволило множеству участников из множества племён съехаться сюда в поиске отдыха, веселья, заработка и встречи с другими индейцами. Белых, мексиканцев и афроамериканцев здесь тоже хватало: на Потлач пускали буквально всех. Длиннющая очередь выстроилась близ огромной деревянной арки, изрезанной индейской символикой, а прямо над ней высился гигантский тотем, изображавший разных животных Северной Америки — от волка до совы наверху, раскинувшей крылья. — Какая красота! — прокричала я Вику, стараясь перебить заглушающую слова музыку. Она звучала отовсюду, была слишком разной — от современного попа и инди-рока до нативной музыки индейской Америки. — Погоди, мы же ещё не п-попали на сам Фестиваль, — низко наклонившись, сказал он мне в ухо и тут же чмокнул в висок. — Иди за мной, детка. Вик не стесняясь пошёл в обход по редкой зелёной траве мимо всей этой очереди, и я послушно поплелась за ним, стараясь не смотреть на недовольные лица людей, которых вот так внаглую кто-то обходит сбоку. Но Вик точно знал, что делает. Он подошёл к охране — двум высоким мужчинам в обычных костюмах, и сказал одному из них: — Я сотрудник. — Добрый день, сэр, — невозмутимо поздоровался мужчина, и Вик кивнул. — Сейчас поищем вас в списках. Но не успел он достать планшет с именами, как невысокая девушка с бронзовой кожей и чёрными, как вороново крыло, волосами радостно подпрыгнула на месте и побежала нам навстречу: — Вики! Приехал таки! Она жизнерадостно бросилась обниматься, но чтобы обнять Вика, который был выше неё на голову так точно, пришлось привстать на цыпочки. Вик вежливо приобнял девушку, широко заулыбался: — Пэгги, здравствуй! Да, в-вырвался в этом году, но… я не на весь день. — Да-а-а? — протянула она и изобразила на мордашке сожаление. — Плохо. Я тебя ужасно ждала! В тот раз всё прошло как по маслу, а вот в прошлом году было ну так себе. Ладно, но хотя бы выездкой ты займёшься? — Конечно! — Вик кивнул, и Пэгги поманила его за собой, попутно сказав охране: — Парень со мной, пусть проходит. — Без проблем. Вик потянул меня следом, не выпуская из руки моё запястье, и бросил охране: — И ее тоже. На что мы услышали снова ровное: — Без проблем. Какой беспроблемный малый! Наверное, неплохо охраняет, с такими-то нервами. Мы шли за невысокой Пэгги. Она то ныряла в толпу, то показывалась из неё, но даже издали я заметила, как она слегка нахмурилась, заметив, что Вик не один. Он был спокоен, так что спокойной оставалась и я. На Потлаче собралась уже целая толпа. В окружении красных скал неподалёку, в открытой прерии, где из природного укрытия была лишь небольшая группа деревьев, и устроили индейский фестиваль в честь Праздника Даров. Точное количество людей я бы не назвала даже примерно, но их было очень много, даже больше чем я думала — и многие из них оказались индейцами. Высокие, как Вик, и даже ещё выше — и совсем небольшие, росточком с меня. Мужчины и женщины, у многих на руках были малыши в очаровательных индейских рубашечках и с пёрышками на ленточках вокруг головы. Я тихонько дёрнула Вика за штанину и кивнула на совсем очаровательную кроху с взлохмаченными каштановыми волосами и бронзовой кожей. Малыш сосредоточено слюнявил на плече у матери красное карамелизированное яблоко на палочке. Вик умильно дрогнул бровями, обняв меня за талию и резко прижав к себе: — Не беспокойся, наши будут симпатичнее, — заявил этот маньяк и повёл меня дальше. Большинство индейцев расхаживало в этнических украшениях и костюмах. Головы многих покрывали шляпы или банданы, а грудь, руки и уши были украшены бисером. Были среди них те, кто ходил в специальных замшевых штанах с бахромой по бокам — их называли легинны. Они застёгивались на поясе, при этом бёдра были почти до паха полностью обнажены, что сбоку, что спереди и сзади, а вот все стратегические места прикрывали замшевые повязки, свисающие между ног. Смотреть на это было всё равно что побывать на эротическом шоу, и я содрогнулась, представив, что будет, если вдруг и моего Вика обрядить во что-то похожее. Да я под землю со стыда в тот же миг провалюсь. Развлечений на Потлаче было много. Недалеко я заметила большой загон с лошадьми, их было не меньше десяти или пятнадцати. Кроме того, ещё один загон, окружённый трибунами со зрительскими местами, пока пустовал, украшенный флажками и полотнами индейских племён. По другую сторону организаторы разместили разнообразные деревянные карусели: огромную пирогу на массивном шесте, раскачивающуюся по принципу маятника, вигвам поистине гигантских размеров, сквозь который пролегала железная дорога типа «русских горок» с вагонетками, трейлер с комнатой страха… Вокруг вкопанного в землю столба покорно ходили невысокие индейские лошадки пятнистой масти, которые возили на своих коренастых спинах восторженную детвору. За доллар можно было купить у девушки, следящей за животными, пару яблок и покормить пони. Вигвамы и симпатичные автобусы, стилизованные под переселенческие повозки, были наполнены всяческой снедью, от традиционной выпечки до совсем необычной еды — например, здесь продавали жареных морских свинок, отчего я скривилась, ведь обычно этих милых грызунов держат дома в качестве питомцев. В воздухе витали потрясающие ароматы. Мы прошли сквозь эту вкусную пелену, миновали большую деревянную сцену и оказались в шатрах артистов и сотрудников. Пэгги вручила Вику бейдж на шею, спокойно прошла первой, минуя охрану и металлодетектор. Я вздохнула: ожидаемо, у Вика обязательно найдётся при себе нож или что-то в том же духе… Но нас спокойно пропустили, что было даже слишком подозрительно, и Пэгги, развернувшись к Вику, вдруг впервые уточнила: — Шикоба, а это кто такая? Я несколько смутилась, собираясь ответить сама за себя, но Вик опередил: — Это Лесли Клайд, моя девушка. Приехали! Я возмущённо посмотрела на Вика, он — ласково — на меня. В спокойном взгляде нетрудно уловить игривые огоньки. Нет, пора срочно найти кнопку выключения режима Крика, иначе до добра это нас точно не доведёт. Не то чтобы я была против стать его девушкой, или против того, чтобы в принципе встречаться. Просто подобные вещи обсуждаются как раз в паре, разве нет? Меня же поставили перед фактом только что. — О! — новость явно обескуражила не одну меня. Пэгги поджала пухлые губы. — Ну… а нет кого-то, кто мог бы за ней присмотреть? — Конечно, есть, — светло улыбнулся Вик. — Я. Но если это п-проблема, мы можем просто уйти. — Ага, сейчас, разбежался, — замогильным голосом откликнулась Пэгги. — И так в этом году работать не приехал. Так ещё и выездку оставишь. Ну нет! Людям надо хлеба и зрелищ! — Тогда не в-возмущайся, — парировал Вик. Ребята, что были в шатре, немного отвлеклись от своих дел и с интересом покосились на меня. Что это за спор из-за белой тут разразился? Вик свистнул, что-то резко сказал на незнакомом мне языке. Несколько человек рассмеялись, отворачиваясь. Пэгги же критично посмотрела на меня и вздохнула: — Ну хотя бы пусть переоденется. Тоже смуглая. За нашу с сильной натяжкой, но сойдёт. — У неё, между п-прочим, свой товар имеется, — заметил Вик, и я спохватилась, вспомнив про украшения Хэлен. — Да-да, моя сестра неплохо плетёт из бисера, так что… — Кто-то сказал «бисер»? — к нам вдруг подошла ещё одна девушка, ростом более высокая, в индейских украшениях, в замшевом традиционном платье с вышивкой. — Хочешь, выложу их на своём стенде? — Хочу, — без обиняков согласилась я, и Вик передал коробку. — Посмотри сперва, нужны ли такие… — Конечно! — одного взгляда девушке вполне хватило, чтобы, судя по всему, оценить украшения Хэлен. — Очень красивые, между прочим. Твоя сестра отлично плетёт. Обычно такие вещи разбирают очень быстро, людям они нравятся. — Подтверждаю, — Вик с усмешкой подцепил своё ожерелье большим пальцем и оттянул с шеи. Пэгги цокнула языком. — Ладно, обсуждайте тут пока всё, что хотите, а Шикобу я забираю. Что ты встал? Тебе ещё нужно переодеться и посмотреть на лошадей, в одиннадцать начнётся объездка, а идёшь ты пятым… Вик растерянно махнул мне рукой, и я ответила тем же, глядя, как Пэгги, бормоча что-то своё, уводит Вика вглубь шатра: он крепко пожал руку высокому мужчине с коротким белым ёжиком, а тот притянул его к своему плечу и заулыбался. Спустя пару секунд я услышала, как тот тянет гласные. Южанин. Я осталась одна в чужом месте с незнакомыми мне людьми. Кругом царила суета, все куда-то бегали, торопились, говорили то на английском, то на индейском, смеялись, наносили друг другу раскрас и таскались с разнообразным реквизитом. Я, честно говоря, не знала, куда себя деть, и замешкалась сперва, но моя новая знакомая с целой коробкой украшений от Хэлен протянула руку и представилась: — Я Эдна, рада знакомству. — Лесли, — я пожала ее ладонь. — Отлично! Лесли, не переживай. Обещаю, Пэгги отпустит Вика очень скоро целым и относительно невредимым. Просто она отвечает за некоторые организаторские моменты и всегда очень нервничает, если что-то идёт не так. И Эдна, и Пэгги, как мне казалось, были старше меня — быть может, лет двадцати двух — двадцати пяти — но вели себя крайне просто. На вид они были приятными занятыми девушками, во всяком случае, Эдна вовсю старалась ввести меня в курс дела и не бросала, как она выразилась, «пока не придёт Вик». Я была ей за это очень благодарна. Сперва Эдна выдала мне новую одежду. Шорты остались мои, прежние, а вот короткий коричневый замшевый топ с длинной бахромой до бёдер и замшевые ковбойские сапожки пришлись очень даже по вкусу. Она провела небольшую экскурсию по шатру, и я узнала, что в основном все ребята, что здесь собрались, трудятся не ради зарплаты. Озвученные суммы здесь были очень символическими, и я сделала вывод, что в основном это просто энтузиасты, которым приятно приложить руку к созданию фестиваля. — Устроители у нас очень серьезные, — продолжила Эдна, — в этом году они всё сделали как надо. Очень солидно. И денег не пожалели. Ещё бы! Фестивалем занялся Фонд культурного нативного наследия Северной Америки «ReUnion». — А что это за Фонд? — поинтересовалась я. — Он сотрудничает со многими крупными музеями, частными коллекционерами, государственными заказчиками, — Эдна похлопала по плечу одного из высоких парней, и он посторонился, пропустив нас из шатра на улицу. — Весь антиквариат, предметы прошлого и искусства проходят через их руки. У них там огромные деньги крутятся, так что наш Фестиваль поддерживают чисто ради престижа. Ну и, возможно, по доброте душевной, потому что вроде как люди приятные и идейные… Сюда пойдём. Она приподняла полог, и я нырнула следом: в ноздри ударил терпкий, сладковатый запах лошадей и сена, и я поняла, что вышла к большому загону, что видела издалека. — Через пятнадцать минут начинаем объезжать лошадей, так что можешь немного поговорить с Виком, а потом, если хочешь, поглядим как он выступает, — предложила Эдна. — Это всегда очень интересно! Я кивнула и поискала Вика глазами, но среди немногочисленных зрителей, любующихся табуном в загоне, или в числе сотрудников его не нашла. Эдна посмеялась, глядя на мое беспомощное лицо, и указала прямо в табун, советуя всматриваться там. Я последовала ее совету. Пестрые, пятнистые, одноцветные, тёмные, светлые лошади грациозно бегали внутри, вились кругами, выгибая красивые длинные шеи. Между лоснящихся тел и красивых голов с пышными гривами мне почудилось мелькание высокого знакомого силуэта. Эдна мягко повернула мою голову куда следует, положив ладони мне на виски: — Вон он. Вика уже переодели. Он рысил вместе с животными, скользя между ними, прихватывая за гривы, изучающе посматривал на лошадей и отлично чувствовал себя рядом с ними. Замшевая темно-коричневая куртка, расшитая разноцветными нитями на груди, вихрилась бахромой на руках и спине. В волосы Вику вплели серые и чёрные перья, на грудь надели широкое украшение из бисера и кости. Под курткой не было решительно ничего, на ногах — голубые джинсы и его же ботинки. Он закружил близ одной из пятнистых кобыл коричнево-белой масти, но я заметила, что и лошадь вилась вокруг него. Они были словно старые знакомые, повстречавшие друг друга, и я ничуть не удивилась, когда Вик нежно обнял кобылу за изгибистую шею, поглаживая бело-чёрную длинную гриву и целуя в нос. Больше ни на кого он внимания не обращал, хотя другие лошади тоже с интересом подходили к нему, трогали носами перья в волосах, щекотали губами шею и прихватывали косу или бахрому на куртке. Вик словно почувствовал, что мы наблюдаем за ним. Он резко поднял голову от лошадиной морды, удивительно крупной даже для такого здоровяка, и просиял, заметив меня у загона. — Чикала! — прокричал мне Вик. — Хочешь, зайди. Не бойся! — Даже чикала? — улыбнулась загадочно Эдна и похлопала меня по плечу. — Наш Вик обычно так с людьми не ласков. Ты что же, нашла к нему подход? — Судя по всему, — я с некоторым испугом посмотрела на загон с бегающими лошадьми и крикнула Вику в ответ. — Прости, Шикоба, не пойду. Боюсь. — Ладно, — он невозмутимо взял кобылу за гриву, и она покорно побрела вместе с ним к краю загона, а после, приблизившись ко мне, с любопытством в карих тёплых глазах повела мордой близ моего плеча, похрапывая. — Давно ты здесь? — Достаточно, чтобы увидеть, как изменяешь мне с этой красавицей. Вик рассмеялся, крепко обнял под морду лошадь. — Это Талисман. Хотел вас познакомить. Очень важная девушка в моей жизни, — он ласково потрепал её по чёлке. — Мы с Талисман вместе уже четыре года, но до этого дня она принадлежала другой хозяйке. Правда, она редко её навещала, муж п-подарил Талисман чисто ради статуса… — он скривился. — Все эти дела богатых, ты понимаешь. Круто же при друзьях в-ввернуть словечко, что твоя жена занимается конным спортом п-при индейской резервации профессиональных спортсменов. — М-да, — вздохнула я и нерешительно протянула ладонь к розовому носу Талисман. Фыркнув, она обнюхала руку и равнодушно отвернулась. — А теперь? — А теперь Талисман — моя, — улыбнулся Вик так светло и радостно, что на секунду его глаза буквально лучились счастьем. Это чувство передалось и мне. Радостно пискнув, я потянулась к нему, и он сам ловко приподнял меня через широкие бреши загона, подсаживая, чтобы я встала на нижнюю доску ногой и сумела обнять его за плечи. — Поздравляю, милый! — от всего сердца заявила я и немного напугалась. Милый?! Господи, мне точно техасское солнце голову напекло. Я молча зарыла нос ему в шею, буквально чувствуя, как от него исходит волна радости. Вик крепко стиснул мою талию в руках, поцеловал в плечо, вжимаясь в него лицом. Шелковистые пёрышки в его волосах ласково щекотали пальцы, когда я погладила Вика по голове. — Это и есть моя единственная б-большая покупка, — сказал он виновато. — Жалко, что не успел сам отложить ещё раньше… — Это отличное приобретение, — я отстранилась, вгляделась в серо-голубые глаза. И в этот момент мне показалось, что все стало как прежде. Словно на короткий миг не было того вечера в школе, и Вик был просто Виком, а больше — никем иным. Он ласково коснулся моих губ своими, поцеловав в уголок, и поставил на землю, заметив: — Пускай Эдна отведёт тебя на трибуну. Садись, но не с-слишком близко, всё же объездка — это опасно д-даже для зрителей. — Зачем же ты тогда туда идёшь? — нахмурилась я, крепко стиснув его куртку. — Может, не стоит? — Я это делаю не в первый раз, — успокоил меня Вик, погладив по макушке. — К тому же, Пэгги очень просила, чтобы от нашего шатра был свой объездчик. От каждого племени нужен один, и будет очень хорошо, если мы выиграем в этом году. Нет, мне никогда не понять этого коллективного мышления. — Не вздыхай, чикала. После этого я весь твой, целиком и п-полностью. Клянусь, потом мы будем только отдыхать. А пока з-занимай своё место и не очень-то ужасайся: торжественно клянусь, ни одна лошадь не п-пострадает! Если бы мы знали, что ждёт нас, возможно, мы бы покинули Потлач. Если бы только подозревали, что будет дальше, быть может, вообще взялись бы за руки и махнули куда подальше от Вудсборо, Техаса и всей заварушки, куда нас втягивали против нашей воли. Но сейчас Вик повязывал на лицо бандану, украшенную рисунком звёздно-полосатого американского флага, а я садилась на стул в числе зрителей, желающих пощекотать себе нервы. И когда заиграла громкая музыка, а в узкий загон завели брыкливого серого жеребца с зашоренными глазами, я поняла, что за зрелище меня ожидает, и мысленно от всей души пожелала Вику удачи.