***
… Селена и Кайл уговорились встретиться на этих выходных, в субботний или воскресный вечер — там созвонятся — у кинотеатра ZIEGFELD THEATRE. Вместе в кино они ходили не раз и не два, кто-то из её подружек в Вудсборо подшучивал, что Кайл вполне не прочь с ней погулять, и не приятельски. Селене нравился этот улыбчивый парень с каштановыми непослушными волосами и фермерским загаром. Он казался простым и понятным, она дружила с ним почти столько, сколько себя помнила. Её красота из простой и тонкой обещала однажды стать исключительной. Мать не раз говорила ей об этом, предупреждая, чтобы дочь держалась подальше от тех мужчин, кто захочет обладать этой самой красотой. Селена знала про себя, что она невероятно хороша, и знала также, что парни из старшей школы всю дорогу ухлёстывали за ней, чтобы добиться её расположения и поразвлечься с одной из самых красивых девчонок в округе. Школу она закончила, готовилась к новой жизни вдали от Вудсборо и не собиралась здесь заводить себе парня, чтобы страдать по нему в Мидвиче. Но против короткого флирта и ни к чему не обязывающих прогулок с другом она ничего не имела. Мистер Лоу с готовностью выписал ей очередной кредит (в дополнение к предыдущему). Когда Селена оплатила часть прошлого, ей показалось, некоторые продукты из списка мужчина вычеркнул… но спорить с ним она не стала и порадовалась про себя лишней десятке. Тепло обнявшись напоследок с Кайлом и улыбнувшись, когда он взлохматил ей волосы, девушка весело подбежала к фольксвагену и укрылась в нём от сыпящего снега. Кажется, небо снова прохудилось, и теперь всё покрывалось новым слоем снежинок, словно пирог глазурью. Вот только настроение было весенним, а не рождественским, и уставшие от холода и зимы люди совсем не обрадовались снегу. Селена выехала с фермы и погудела напоследок Кайлу. Клаксон издал звонкий, резкий звук, «жук» распугал важно плетущихся по дороге гусей — те бросились наутёк — и девушка поехала обратно домой. Настроение было отличным. Она планировала прочитать новую книжку, которую прихватила у Терезы Стивенс, своей подружки, а заодно попрактиковаться в рисунках вечером. Она ещё не знала, что судьба уготовила ей совсем другой расклад. Дорога вилась петлёй между деревьев. Они окружали маленький «жук» высокой тёмной стеной с обеих сторон, вырастали вековыми исполинами, молчаливыми наблюдателями. И почему-то забеспокоившись, хотя никогда тревога не посещала её на этом участке дороги, Селена ускорилась. Наконец показался мост через Себойс. Эта бурная, пусть и неширокая река уходила ниже по порогам, становясь настоящей горной тропкой и скатываясь по маленьким водопадам. Немногие рафтеры согласны были бы переплыть Себойс или в принципе войти в эти быстрые воды. Течение здесь было коварное: подводные ледяные струи подхватывали незадачливого пловца и сбивали его с ног даже на мелководье, утягивали в воронки и водовороты. У моста, обычно безлюдного, было две высоких ограды, но сегодня Селена увидела у них какого-то человека. Скинув куртку и повесив её на перила, он вдруг начал перелезать через стальное заграждение. Поначалу Селена подумала, что ей человек почудился из-за мелькания деревьев. Но когда она выехала на мост, похолодела: этот сумасшедший решил прыгнуть с моста! По инерции она дала по тормозам, кругом было пусто и тихо. Только она, самоубийца и лес. Выскочив наружу, девушка запнулась и не закричала: вдруг этот псих перепугается и спрыгнет?! Но он и так намеревался. Действовал быстро и уверенно. А затем разжал пальцы от перил и стремительно, красиво, ласточкой бросился в воду. — Нет! — взвизгнула Селена и бегом устремилась к перилам. По чёрной воде всё ещё быстро плыли льдины, которые снесло с затона. С колотящимся сердцем индианка посмотрела вниз, думая, что прыгуна уже поглотил жадный Себойс. Но не тут-то было! Он вдруг вынырнул из-под воды и вовсе, оказывается, не намеревался тонуть! Наоборот, борясь с течением поплыл куда-то вперёд, отфыркиваясь и мощно загребая руками воду. Судя по технике, он плавать умел хорошо, но даже достойного пловца быстрая река может утопить. Однако зачем он прыгнул? Ответ пришёл быстро. В волнах он что-то подобрал, подплыв к топляку, который ушёл под воду и крепко засел на мелководье. По нему-то мужчина, налегая на дерево грудью, и принялся потихоньку продвигаться к берегу. Однако бревно оказалось ненадёжным. Ветка под рукой обломилась в щепки, под весом тела топляк сдвинулся — и мужчина, оскользнувшись, нырнул прямо с головой под воду. Селена затаив дыхание следила за борьбой человека против стихии. Она лихорадочно думала, что же ей делать. Ехать за помощью? Никакая помощь не успеет ему помочь. На улице минусовая температура, он в воде попросту околеет, даже если будет держаться изо всех сил. А как только перестанет двигаться, так сразу ко дну пойдёт. Спуститься и помочь ему? Но она не знает, как это сделать: берега Себойса куда ниже уровнем, мост как бы нависает над ними. Поискать этот спуск? Она боялась выпустить из поля зрения человека. Она смотрела за тем, как он отчаянно гребёт к берегу. Вода кипит: ей кажется, прыгун не доплывёт и утонет. Его захлёстывает волна, он уходит под воду и появляется вновь. Смотреть на это сражение за жизнь страшнее всего. А потом… А потом он схватился за топляк и через него, переползая на животе, вцепился в камень, выступающий из воды. Сперва Селене показалось, что он просто держится на одном месте, но затем она пригляделась. Закричала так громко, как могла, хватанув ледяного воздуха горлом: — Держитесь!!! Я иду!!! Мужчина, кажется, услышал. Он чуть обернулся на голос и едва не соскочил с камня. Руки проскочили по нему, на тревожное мгновение он погрузился под воду с головой… и вынырнул снова, отфыркиваясь. Селена бегом метнулась к машине, открыла багажник. Там у неё при себе всегда был буксировочный трос. — Ну наконец-то ты пригодился, — пробормотала она, хватая его. Пришлось сбежать с дороги и отважно ринуться в самый бурелом, в высокий ельник. Она не разбирая пути набрела чудом среди высоких разлапистых деревьев, ориентируясь лишь на шум реки, на обрыв, и побежала вдоль него. Пальто порвала о выступающую острую ветку и упала раза два, слишком торопясь и не замечая узловатых корней и кочек под ногами. В снегу брести было особенно тяжело, но вот наконец и речной склон — достаточно крутой, чтобы спуститься быстро. Селена осторожно придерживалась за корни и ветки кустарников, торчащие из-под рыхлого, сырого снега. Вся её одежда вымокла, было холодно так, что пальцы заледенели и не чувствовали ничего, кроме покалывания, но она смотрела только на мужчину, который завиднелся между волн. Он уже устало налёг грудью на камень и крепко обнял его обеими руками. Кажется, вот-вот соскользнёт в воду. — Держитесь!!! — закричала хрипло Селена, и он устало приподнял на неё голову. Черт разглядеть в водном паре она не могла, да и не до того было. Девушка примерилась взглядом. Сколько здесь футов, два, два с половиной? Больше? Она запаниковала, надеясь, что сумеет докинуть трос, но сперва бросилась к ближайшему дереву. Широкий ствол ели она обвязала крепким узлом, встала как можно ближе к воде — так, что её симпатичные ботиночки уже лизали волны. Красная от холода, с немеющими губами, она кое-как крикнула: — Хватайтесь за трос! Раскрутив его и размахнувшись как следует, Селена сколько было в ней сил швырнула другой конец троса в мужчину. И конечно, он не долетел, но был близко — плеснул змеёй по поверхности воды и упал недалеко от камня. Пловец посмотрел на него. Напрягся. Селена поняла, что он будет делать, и закричала: — Стойте, я брошу ещё… Она не успела. Он кинулся в воду, соскочив с камня и поднырнув. Исчез на несколько бесконечных мгновений, и Селена поневоле опустила руки с тросом, поняв, что человек мог утонуть. Он не показывался вот уже семнадцать секунд… Она сжала пальцы и тревожно принялась искать по волнам взглядом. Она считала вслух. Тридцать одну секунду… Тридцать семь… Сорок… И вдруг трос буквально дёрнуло в воду, да с такой силой, что Селена сама навернулась на мелководье коленками, безнадёжно вымокая. Вода хлестнула её по рукам и ногам, такой холодной была! Как он может ещё дышать там?! Торопливо вставая, девушка цеплялась за трос, но он был натянут теперь до предела. Тянуть его было бесполезно, её сил не хватило бы. А затем из-под воды упрямо начал показываться человек, подтягиваясь на руках и перебирая в них трос. Как он ещё не закоченел! Он едва выбрался на поверхность на четвереньках, шлёпая руками по камням и устало доползая до Селены. Трос он уже выпустил и упал в ноги своей спасительнице вниз лицом. — Чёрт, чёрт, чёрт!!! — Селена спохватилась и мигом бросилась переворачивать горе-пловца, чтобы он не захлебнулся, но когда сделала это, остолбенела. Это же тот парень, рабочий с фермы Лоу, Кит!***
Lana Del Rey — Blue Jeans
Адсила не была уверена, что мокрая, холодная, дрожащая фурия, вылетевшая из-за руля «жука» — это её дочь. Волосы у неё повисли патлами, пальто всё сырое и грязное, вдобавок порван рукав. Она оскалилась хуже соседской собаки и так же громко пролаяла: — Эта сволочь! Он в машине! Достань его, околеет же, м-мудак… — Кто? — не поняла Адсила и поспешила к «жуку», подхватив с плеч свою шаль. — Кто околеет? Она набросила её на плечи дрожащей дочери и взглянула в окно, охнув. На заднем сиденье лежал мужчина, накрытый сверху дублёнкой. Цветом он был как покойник — когда Адсила открыла дверь и приложила палец к его шее, услышала очень редкий пульс. — В дом его! — приказала она и вместе с дочкой схватилась и выволокла Кита из «жука», откуда только сил взялось. Незнакомец был на полторы головы выше каждой, комплекции крепкой, и только адреналин, не иначе, помогал волочить его по земле в сторону крыльца. Из машины следом за ним выкатился какой-то мохнатый шарик и смешно запрыгал вслед. Женщины слишком торопились, чтобы обратить на него внимание. — Что с ним случилось?! Селена ухватилась крепче за талию бессознательного Кита. — Этот дурак сиганул в Себойс! Мать ничего не сказала, молча втащила бедолагу внутрь. В доме было тепло, но это не значило, что он тут же должен согреться и прийти в себя. Температурой он был такой, словно только что восстал из могилы, да и видом тоже вылитый мертвец. — Весь синий! Так… сейчас… клади его на кровать. Вот так. Не церемонясь, прямо в сыром его уложили поверх одеяла. — А теперь быстро раздевай! И сначала сама переоденься! — командовала Адсила, снимая с Кита сначала ботинки, затем — носки. Дочка, шмыгая носом, закивала и быстро поскидывала пальто и нижнюю одежду, всё было безнадёжно испорчено из-за этого дурака. Смешной щенок с белой шерстью, пушистый и круглый, как снежок, чихал и резво путался под ногами. Селена переоделась в простенькие штаны и свитер и подлетела помогать матери. Возясь с пряжкой ремня и стараясь не краснеть, помогла ей стянуть джинсы с длинных ног. Адсила уже разрезала большими железными ножницами джемпер и футболку на парне, потому что вытащить его, бесчувственного, из одежды было совсем непросто. — Набери горячую воду в бочку! Шевелись! — сказала Адсила грубо и цокнула языком. — Иначе он у нас тут мигом околеет! Весь дрожит. Ругнувшись, девушка помчалась кипятить кастрюли с водой. Очень скоро вся маленькая кухонька заполнилась густым белым паром, стало жарко, так что она сняла свитер и осталась в одной майке. Вода кипела медленно, в бочку нужно было опрокинуть не одну и не две кастрюли. Увы, своего душа или ванны в доме у женщин не было. Выход был один. Накинув пальто матери не по размеру и влетев в сапоги, в которых она обычно гуляла зимой по пляжу, девушка помчалась к соседям. В большую бочку вылили порядка десяти вскипяченных кастрюль с водой. Так быстро её наполнить получилось оттого, что спохватившаяся соседка помогла, едва услышав о беде. Адсила же растирала и кутала несчастного прыгуна с моста, все время криком поторапливая помощниц. В итоге, миссис ЛеМан, уже немолодая соседка семейства Каллиген, а также Адсила и Селена подхватили мужчину и выволокли его в чем был на террасу. Вода была такой горячей, что от неё в воздух пар шёл. И туда, в бочку, которую Селена вкатила на террасу, чтобы прикрыть её от ветра, ледяное тело и сгрузили. Всё это время Кит был в полусознании. Он совсем ничего не говорил, но приоткрыл глаза и посмотрел на всех устало и отстранённо, будто бы это не его спасают. Ледяной Себойс забрался к нему в самое сердце, под кожу, и он с удовольствием погрузился по переносицу в воду. Пока Кит отмокал и согревался, а Адсила закрывала террасу с северной стороны плотной тканью, чтобы пострадавшему нигде не дул ветер, Селена рассказывала во всех красках о своём приключении. Миссис ЛеМан охала и ужасалась. Правда, отвага Селены её восхитила и растрогала настолько, что она принесла женщинам перцовой настойки. — Надо потом растереть этого олуха, — сказала она, — и вызвать шерифа. — И то верно, — растерялась Адсила. — Раз этот самоубийца еще и не местный… Но тут голос подал сам Кит. Мокрый, холодный, но уже пободрее, чем был, он очень сипло сказал: — Я не самоубийца. — Что? Все три женщины внимательно уставились на него. — Не самоубийца я, — повторил он и спросил. — А где щенок? — Щенок? Какой щенок? — Адсила беспомощно посмотрела на Селену. И тут у девушки в голове всё прояснилось. До того она как сумасшедшая носилась с этим остолопом. С яростью в глазах она посмотрела на мужчину и процедила: — В доме. Так ты, Рембо, прыгал с моста за… щенком?! — Его выкинул в воду этот придурок, Джонни, — пробормотал он, глядя в стенку бочки. — Пёс маленький и глупый, наверно, ко мне привязался и забрался следом в машину. А Джона это взбесило, он надул ему на сиденье. Кит слегка усмехнулся и тут же посерьёзнел. — Ну он его цапнул за загривок и выкинул в реку, а я… короче… Он смутился, замолчал и снова сунул нос под воду, только и глядя на женщин темно-карими глазами. Затем снова изрёк: — Не надо полицию, мэм. Полиция нашего брата не слишком жалует. Я сейчас уйду, честное слово. — Куда? — возмутилась Адсила. — Ты, мой мальчик, откуда сам будешь? «Мальчик» лет двадцати пяти от роду и выше Адсилы сообщил: — Резервация Канаваке, мэм. — Это же в Канаде! — всплеснула руками Адсила и тихо выругалась, так, что миссис ЛеМан неодобрительно поджала губы. — Ты ж сукин сын, как тебя сюда занесло?! Но в ее ругани не было никакой злобы. Так что Кит лишь улыбнулся. — На крыльях ворона, мэм. Селена цокнула языком. Она росла в Вудсборо всю свою жизнь и была по большей части ближе к европейцам, чем к индейцам: как мать ни старалась, пробудить в ней сильный интерес к родной культуре оказалось делом сложным. А потому, услышав это от Кита, она ещё и глаза закатила. — Кстати, — заметил он, — спасибо. Без тебя я бы утонул. — Незачем благодарить! — огрызнулась девушка. — На одного дурака в мире стало бы меньше! Невелика беда. — Не согласен, — возразил Кит и раскашлялся. Адсила с беспокойством приложила руку к его лбу и снова выругалась. Он был горячее кипятка, в котором сидел. — На целого одного дурака и одного щенка стало бы меньше! — И какого же ты племени, дурак с собакой? — уточнила хозяйка дома. — Мохок, мэм. — Ну этого только мне не хватает! - возмутилась Адсила. Мохоки и чероки оба были ирокезами, только вот мохоки были северяне, а чероки — южане. Сами себя мохоки звали кахнианкахаген — «люди кремня», и нрава были сурового и боевого. А разница между ними с чероки была просто колоссальной, начиная от их воинственности и крутого нрава и заканчивая культурными различиями. Мохоки жить мирно не хотели и часто влипали в неприятности, которые Каллигенам были не нужны. Адсила не была в восторге от такого гостя, но не бросать же его здесь? Старые джинсы и клетчатая рубашка её мужа пришлись индейцу почти впору, только Кит оказался выше и мощнее, несмотря на свой молодой возраст. Он оделся и покорно прихватил губами градусник, с невинным видом сидя за столом в кухне. Посмотрев на термометр, Адсила выругалась ещё громче и отчаянно хлестнула парня полотенцем по плечу. На нем можно было жарить блинчики. — Иди ложись, засранец, — от души сказала Адсила и погладила его по макушке. — А я съезжу за доктором и жаропонижающими, у нас ничего нет кроме аспирина. — Возьмите, пожалуйста, у меня деньги в куртке, — смиренно сказал Кит и чихнул. Селена мрачно вспыхнула глазами. Он её бесил. — Замолчи, бедовый! — цыкнула Адсила. — Пригляди за ним, дочка. Она с прищуром посмотрела на Кита и добавила: — Если что, ты в курсе, где отцовское ружьё. — Знаю, — невозмутимо сказала девушка. — Господи, — ужаснулся Кит и покачал головой. — Приезжайте скорее, мэм. Я теперь боюсь, что она меня пристрелит. Весело тявкнув, откуда-то из угла нарисовался щенок. Он радостно подбежал к своему «хозяину». Покорно дался в руки. Кит поднял его на уровень лица, и крохотная лайка с обожанием принялась облизывать ему нос. — Ну вот что с вами делать… — усмехнулась Адсила, надела пальто и вышла. Всё то время, пока она отсутствовала, Селена пребывала в тяжелом молчании, изредка сердито зыркая на Кита. Он смотрел на неё часто и задумчиво, выдул три кружки чая и умудрился даже разжевать материнские старые кексы. Время тянулось в молчании. А когда Адсила вернулась с лекарствами, ни одно уже не помогало. К вечеру Киту поплохело настолько, что ему сдвинули три больших ящика и накрыли их толстым одеялом, оставив на ночь. Он горел молча, не издав ни звука, явно опасаясь и без того помешать двум женщинам. Однако уже ночью впал в забытье и что-то бормотал, ворчал и стонал. Бессонной выдалась та ночь. Никакие примочки и мокрые повязки уже не помогали. От Кита можно было греться как от печки. Ругаясь на него самыми последними словами, Селена всё равно принесла ещё чашку с водой и вымочила в ней ткань, шлёпнув компресс на смуглый лоб. Присев перед ящиками на табуретку, она разглядывала пристальнее Кита в слабом свете ночника. Тяжелое дыхание с присвистом вырывалось из приоткрытых сухих губ. Под мягкой фланелевой рубашкой тревожно и часто вздымалась грудь. Бессонные часы казались вязкой патокой, Селена и сама приболела. Из носа текло, глаза слезились, но она упрямо не сменяла поста. А врач, за которым Адсила съездила наутро, сказал, что он заболел пневмонией.***
Я судорожно ломала в пальцах тонкие ветки и кормила ими костёр, понимая, что это бесполезно. Огонь не принимал моих подношений, постепенно затухая. Он светил уже гораздо более блёкло по сравнению с прежним ярким снопом искристого оранжевого света. Мы с Лори жались к этому огню в поисках спасения. Чёрные тени наших друзей, других выживших, застыли на границе тумана, точно он питал их. И глаза их светились неяркими огнями, всегда по два. — Они съели Билла, — сказала спокойно Лори, и от этого тона в моей душе всё перевернулось. Нет, Билл… Он нам всем заменял здесь отца в каком-то смысле. Был самым старшим. Многое умел. Каждого защищал. И не превратился, в отличие от остальных — вот значит как… — Но это дало мне возможность спастись. — А Билл всегда так, — шмыгнула я носом. — Спасёт всех, кроме себя. — Да, — медленно откликнулась Лори. — Он так кричал. Ох, Лесли. Я это не забуду никогда… Девушка устало обняла себя за колени и уставилась в огонь. Будь я на её месте, уже свихнулась бы — но Лори другая. В ней каждый чувствовал внутреннюю силу. Стержень. Она прекрасно держалась и сейчас, перед лицом самой страшной опасности, с которой нам пришлось столкнуться. И вела себя удивительно достойно. — Что же с ними такое произошло? — я тихонько пнула камушек с земли ближе к костру и закусила костяшки пальцев. Кожа была солоноватой, вкуса слёз. И я вспомнила, как сглатывала их, глядя на распростертую по земле фигуру в чёрном. — Шикоба. — Убегай, глупая! Давай! Он был мне нужен, очень, очень нужен прямо сейчас. — Кто знает. Мы здесь только пешки, в этой чужой игре. Всё начало стремительно меняться, когда ты ушла, — покачала головой Лори и запустила в светлые волосы пальцы. — Но какое ты имеешь к этому отношение? Я устало посмотрела в траву. Растерянно пробормотала: — Никакого. И вдруг в голове щелкнуло, а дыхание перехватило. Я посмотрела на Лори, начиная понимать, и медленно повторила: — Совсем никакого! Лори дрогнула бровями. Светлые глаза с недоверчивым прищуром беспокойно скользнули по мне. — Ли, ты чего такая… — Никакого, Лори, абсолютно никакого! — с восторгом сказала я. — Потому что не из-за моего исчезновения всё произошло! Не знаю, что на меня нашло. Может, отчаяние, или я наконец начала понимать хоть что-то! Перехватило дыхание. Я сделала глубокий вдох и повернулась к Лори, взяв ее за руки. Судя по лицу, она подумала, что я свихнулась как и все остальные. — Всё из-за ворона, — шепнула я, отчего-то боясь говорить громче. Лори скорчила рожицу. — Ворона?! — Тише! Я посмотрела в сторону тумана, Лори тоже повернулась к беспокойно перемещающимся светящимся глазам и застыла, наблюдая за ними. Пока всё было тихо, но кто знает, что случится дальше? — Ворон прилетел за мной. — Я зашептала, склонившись низко к её лицу. — Он забрал то, что у меня было при себе. Эту ленту. — Твою ленту? — И приманил меня на неё. Я отошла, никто этого не заметил. И там, как оказалось, совсем близко к костру был Крик… — Убийца?! Здесь?! — Лори побледнела. — Но как?.. Разве они могут найти нас? — Я не знаю. Не знаю! Но только мы с ним пошли за птицей… Мой рассказ Лори слушала, нервно кусая губы и теребя в пальцах оставшееся у неё целым последнее подношение — венок из перьев соловья. Наш костёр был уже совсем слаб, но сейчас, в шаге от открывающейся истины, мы не заботились об этом. Мы начали что-то понимать, чувствовали это обе и ухватились за единственную оставшуюся зацепку. — Но не Сущности же это был ворон, — наконец высказала вслух Лори то, что думала и я сама. — Не думаю. Он был больше и чернее. Не такой сальный, как они. Я вспоминала гладкую аспидную спину и широкие крылья, эбеновый клюв и агатовые бусинки умных глаз. Ворон был и вправду не из этого мира. Не казался жутким, противоречащим самой жизни творением Сущности. — Он нечто совсем другое. Я уверена, Лори, больше чем когда-либо. Шикоба тоже это знал, потому и пошёл за ним. — Кто? — вскинула бровь Лори. Но мне не дали пояснить. Тихое, нехорошее ворчание, будто неподалёку бродила собачья свора, послышалось по ту сторону тумана, и мы уловили мелькание высоких тяжелых тел. — Это что за чёрт? — пробормотала Лори, вскакивая на ноги. Я последовала её примеру. Послышался хруст, треск, стоны, словно ломались кости и рвались мышцы. А затем — топот множества ног. — Почем знать! Хуже, что костёр гаснет! — в панике вскричала я. Словно под дуновением холодного ветра, хотя воздух был неподвижен, огонь лёг почти параллельно земле и заплясал. Он тревожно, неровно мигал и то вспыхивал, то затухал. А туман надвигался на нас. С противным лязгающим звуком что-то шепчущее и бормочущее приближалось к нам шаг за шагом, и в седой хмари мы видели лишь густые силуэты и огни, всегда по двое, всегда по паре. А затем глаза вдруг начали подниматься, словно кто-то невероятно высокий распрямлял спину. — О Господи! — Пресвятые угодники, Ли… Мы с Лори тесно прижались друг к другу, с трепетом загнанных в ловушку животных, окружённых хищниками, глядя в пригоршни злого огня на высоте не меньше двух или более метров. Зловещий хриплый рокот, будто бы ворчание, донёсся до наших ушей, а когда огонь почти погас, оставшись лишь слабым язычком, пляшущим по ветке, из тумана выступили существа самые отвратительные из всех, кого я только видела даже в этом страшном мире. Это были люди, когда-то давно — однозначно, но не сейчас. Изъеденные язвами тела с целыми кусками вырванного мяса были скручены неизвестной нам с Лори болезнью или увечьем. Их лица — лица наших друзей — были легко узнаваемы. Их жилистые шеи и бесконечно длинные, словно лапы паука-косеножки, конечности завершались острыми как бритвы изогнутыми когтями. Серые и бордовые тела придавали им сходство с покойниками, с разложившимися трупами. Но лишь час назад все было иначе! — Это они! Боже, кто сделал с ними это?! — шепнула Лори, сжав мою руку в своей. — Сущность. Мутные, белёсые глаза Фэнг, затянутые бельмом, взглянули на меня в упор. И раззявив широкую зубастую пасть, Мин сделала первый мощный бросок ко мне навстречу... и затормозила, взметнув комьями земли и травы из-под лап. На ее лице отразилась злоба. Одежда болталась на ней рваными, истлевшими лохмотьями. Часть тела была выедена до костей, белели рёбра, торчащие наружу, словно остовы погибшего корабля. И отступая подальше от людей, с которыми раньше мы выживали, я вдруг произнесла то, что появилось в голове как по щелчку: — Это вендиго. Я же читала про них, узнавала раньше. Зачем? Для чего? Я интересовалась этим? Но почему мне кажется, что вендиго выглядят не так? — Людоеды! Духи голода! — громко проговорила я и увидела, что тварям это не нравится. Они бросались на нас, но каждый раз словно напарывались на невидимую стену, ворча и скаля зубы. Длинные руки и ноги месили землю, они приплясывали и горбились в поисках лучшего угла для нападения. — Каннибалы! Пожиратели людей! — у меня перехватывало дыхание, я пыталась вспомнить всё, что знала. — Вы ели человеческую плоть, а потому… Откуда у них была плоть? Билл. Они же съели Билла. — …а потому стали людям противны, и были изгнаны навсегда. А сами превратились в живые трупы с ледяными сердцами! Зашипев, Мэг словно обожглась о мои слова, выдыхая изо рта холодный пар. В травах стало действительно очень холодно. Я дрожала от страха перед вендиго и от озноба в своей легкой одежде, а природа взбесилась, игнорируя любые законы физики. В этом мире, где всё спуталось и восстало, засыпал мелкий снег. Он должен был падать белыми мухами, но Лори присмотрелась и начала шептать слова молитвы. С неба падал пепел. Мы взглянули вниз, а под ногами землю покрыла белая пудра. Мы обе испачканы в ней, и как только ни я, ни Лори не видели этого прежде? Я взметнула камушек носком ботинка и вдруг поняла, что камень этот — белая кость, а пудра — прах… Крик застыл в горле, вендиго окружали нас. Их останавливал лишь слабый огонёк, лижущий последнюю веточку в прогоревшем костре. И Лори взяла эту ветку в руки, выставив её как меч против чудовищ. Она явно не желала сдаваться. А затем на нас пахнуло могилой. Запахом сырой земли, дождя и холодного ветра. Туман рассеялся от могучего дуновения, и припавшие к земле, словно пауки-птицееды перед прыжком, вендиго зашипели, заворчали, зашептали на разные голоса. Чёрная как сажа птица опустилась перед ними и прыгнула нам навстречу по земле. Бесстрашный ворон хлопнул крыльями, каркнул и посмотрел на нас своими умными крохотными глазками. И когда он явился, из тумана вышла высокая Тень. Это был мужчина могучего телосложения, одетый в серый комбинезон. Под белой резиновой маской, изображавшей отстранённое мужское лицо с чернеющими глазницами, выглядывали золотистые волосы по плечи. В крепкой руке он держал внушительный нож. — МАЙКЛ!!! — закричала Лори, и от этого молящего, тоскливого крика у меня защемило сердце. Он шёл сквозь туман словно призрак, бесстрашно и уверенно. Он неторопливо ударил одного из вендиго ножом наотмашь, и когда остальные накинулись на убийцу — на Тень, которого мы боялись раньше пуще дьявола — Лори перехватила меня за руку и рванулась к нему, смело обжигая своим огоньком одну из тварей. Этот огонь не был обычным. Опалённый им, вендиго… Эйс… болезненно заворчал и отступил, не решаясь приблизиться к нам. И его рука засветилась вспухшим ожогом. — Майкл! Лори была быстрой и ловкой. Она хлестнула по лицу Фэнг, которая вцепилась зубами в руку Тени. И вендиго завыла и отступила, пряча под лапами жуткий ожог поперёк лица. — Получи, тварь, — прорычала Лори, шагнув к Мэг. Та отпрыгнула назад и заворчала. — Что, не нравится? Боишься? Она встала перед Майклом, маленькая, отважная и такая светлая, словно сама была крохотным огоньком в этом непроглядном тумане. Вендиго ходили взад-вперёд, намереваясь то и дело прыгнуть на неё и лапой выбить ветку из руки, но Майкл неизменно встречал каждого, отбивая удары руками и ножом. Он защищал Лори. Он защищал нас! Над нашими головами пролетела чёрная быстрая тень. Ворон громко каркнул, он звал нас за собой. Звал, чтобы увести отсюда. Из этой могилы, засыпанной множеством костей тех, кто выживал здесь до нас, под пеплом, сыпящем с неба, мы отступали, пятясь и удерживая вендиго огнём и ножом. Его сталь тоже блестела в густом воздухе, словно разрезая его, и он был не похож на нож, которым Тень убивал нас из цикла в цикл. Он так же отличался, как отличается игрушечное оружие от настоящего. Как я могла прежде этого не замечать? — Уходим отсюда! — резко сказала Лори. — Лесли, говори, куда! — Я поведу, — уверенно сказала я и взяла девушку за руку. А она не сомневаясь и не мешкая стиснула широкую ладонь Майкла. И этот огромный, беспощадный убийца сжал её пальцы в ответ. — Идём за вороном.***
Whoring Streets — Scars on Broadway
Вставай, Шикоба. Голос тихий и настойчивый. Он гулко звучит эхом. И кто-то свистит там, вдали. Но здесь… прямо сейчас… ему так хорошо. В темноте и тишине. В довлеющем мраке. В безмолвии, словно в вакууме под водой. Шикоба. Ты должен встать. Должен. Обязан. Он всю жизнь что-то должен, и он так устал, что больше не может этого выдержать. Как же хорошо в этой холодной могиле. Земля обнимает его материнскими руками, и он врос в неё. Скоро эти травы прорастут в его тело, зелень и полевые цветы вырастут из его рёбер, раскроются и нальются бутонами из его губ и глаз, напьются его крови. И здесь холодно, Господи, как холодно… как он любит холод и как не терпит огонь… его ледяное сердце… такое же ледяное, как у тех, кто так настойчиво зовёт его… Она же там погибнет без тебя. Вик, ВСТАВАЙ! Она? Брови дрогнули. Он шевельнул пальцами. Они закоченели. Перестали что-либо чувствовать уже давно. Можно сдаться и покинуть мир живых, остаться среди мертвых. Они тянут вниз, под землю. Шепчут, как будет хорошо в их братской могиле. Этот вечный сон он заслужил. Но Лесли. Она осталась в этом жутком месте, полном страха и боли. Со стоном, сорвавшимся с губ, он встал на локтях и оперся на ладони. Его кровь, пущенная цепями, уже вмёрзлась ледяным пятном в землю. Грудь наполнилась зудом, и Вик, раскашлявшись почти до рвоты, словно вынырнул из-под воды и наглотался её, выплюнул чёрное перо. — Наконец-то. Сколько можно спать! — Ты теперь женатый человек. Забудь о покое и топай защищать свою благоверную. Вик пока не видел ничего. Его глаза лишь привыкали к слабому серому свету этого мира. Он глубоко дышал, отплевываясь от мелких пёрышек, а затем изрыгнул из себя ещё несколько длинных вместе с кислой, жгучей желчью. Устало подняв взгляд, остолбенел. Ворочая распухшим языком, простонал: — Адам?.. Тео?.. Под белыми лошадиными черепами со снятой нижней челюстью были видны смуглые индейские лица. Суровые, строгие, с плотно сомкнутыми губами, тем не менее они могли говорить — каждый раз при этом курился слабый дым из пустых костяных глазниц. Чёрные гладкие волосы ложились на мощную грудь каждого. Здоровые, мускулистые чудовища с длинными конечностями, изломанными так, что острые локти торчали как крылья птеродактилей. На руках и ногах каждого — когти размером с лезвия, блестящие, как начищенная сталь. И бурая кожа, стянутая струпами и шрамами, покрыта густой шерстью. У одного, Тео, она лежала гривой на шее и почти свисала длинными вётлами с боков и плеч, точно с веток дерева. А у Адама была жёсткой и короткой, торчащей дыбом, словно он всё время щетинился. Даже сгорбившись, братья-вендиго были исполинами. А распрямись они, легко покрыли бы метра три в высоту, особенно если взять в учёт их раскидистые оленьи рога. С их острых веточек свисали нити и обрывки старых бус и ловцов снов. А в волосах Адама рыжим золотом горела вплетенная в его чёрную косичку прядь Рашель. — Вы меня из могилы подняли? — хрипло спросил Вик и улыбнулся. — Не мы, племянник, — покачал головой Теодор. — Скажи спасибо ворону. — Мы только идём по его следу, — добавил Адам. — Туда, где он прячет Лесли. Он помогает ей. Спасает. — Но зачем? — Вик устало сел на земле и провёл рукой по изорванной одежде, сглотнув. Он вспомнил, как цепи терзали его тело. Как он, мучительно умирая, сам прекратил свои страдания ударом ножа… Теперь этот нож лежал рядом, и Вик с удивлением сравнил его и тот, что был дан ему Сущностью. — Здесь всё ненастоящее, — сказал он, — тусклое. — И пища, и вода имеют вкус тлена, — мрачно согласился Теодор. — А воздух забивается в легкие, как земля. — Адам выпрямился. — Мы всё расскажем тебе по дороге. Можешь бежать с нами рядом, а можешь сесть на закорки Тео. — Эй! — глухо рыкнул второй вендиго. — Я побегу, — успокоил его Вик и поморщился, растирая ноги. — Разомнусь. Нам нужно найти Ли и увести отсюда. — А для того, чтобы найти, мы пойдём по следам чёрных перьев, — сказал Адам, ловко подцепляя когтистой рукой племянника и прижимая его к оголенным рёбрам, торчащим белыми костями из-под жёсткой как камень плоти. — Мы слишком загостились в мире Сущности. — Пора домой.