Dance with the Dead — Salem
В чертогах Сущности все теперь казалось странным и ненормальным, особенно потому, что Вик на это смотрел новым взглядом. Смотрел и думал, как он жил в этаком дурдоме. Как — а главное ещё, сколько? Будто бы очнулся от глубокого сна, стряхнул с себя цепкий морок беспамятства. Короче, стал наконец свободен, как и прежде. Почти как прежде… Был ли он свободен хоть когда-то? Вряд ли. Вик стряхнул мрачную мысль и посмотрел на вендиго, высящихся по бокам от него косматыми тенями. Их глаза ровно горели в тусклых серых сумерках. Этот мир стал колючим и седым, и с неба посыпал такой же колючий и седой снег мелкой, сухой моросью. — Куда мы идём? — спросил Вик, и Адам ровно прогудел: — Искать твою благоверную. Навряд ли ты согласишься покинуть это место без неё. Виктор хмыкнул и потёр запястье, морщась. Подставил ладонь и задумчиво посмотрел, что сыплет не снег, а пепел, и ровно ответил: — Это правда, не соглашусь. Небо нависло кучной сизой тенью так низко над головами, что Вику казалось, вот-вот раскидистые рога вендиго царапнут тучи. Холод шёл паром из ноздрей и ртов. Здесь стало по-зимнему зябко… — Куда же мы направляемся? — поинтересовался он, нагоняя дядюшек. Те рысили по мёрзлой траве, встряхиваясь. — К костру выживших, конечно, — ответил Тео и покосился на Вика желтым хищным глазом. — Куда ещё она могла подеваться одна? Вик покачал головой, но не сказал ничего. Только молча стиснул руку в кулак, ненавидя себя за то, что забыл и бросил её ещё так давно. Хотя обещал, клялся беречь и защищать. Как так вышло? Как можно было забыть друг друга? — Не знаю, — неохотно сказал он, — но пока я был немного занят с этими любителями кожаной одежды и акупунктуры, мазохистами проклятыми, Лесли убежала вверх по холму, как я и велел. — Ты сказал, она была с Вороном, — напомнил Теодор, и Вик кивнул. — Это уже хорошо. Значит, она действительно у костра. — Откуда такая уверенность? По земле пополз и зазмеился тяжелый торфяной туман. Запахло тиной и болотами, а в воздухе где-то далеко отсюда закричала выпь. Вик остановился как вкопанный и настороженно осмотрелся. Мир снова неуловимо изменился, выступил гнилой топью прямо из ниоткуда, и индеец переступил с ноги на ногу, стряхивая комкастую налипшую грязь с подошв армейских ботинок. — Когда мы сюда шли, болота не было, — он поклясться мог в этом так же ясно, что он — Виктор Крейн, и внимательно поднял глаза на братьев. Адам был спокоен как никогда. — Здесь всё меняется каждый час, племяш: всё, что простирается от костра до костра. Это танцующие топи, Вик. Появляются где и когда хотят. Не парься. — С провалами в земле, кладбищами, ручьями, оврагами и прочим та же беда, — подтвердил Теодор. — Настоящие здесь только костры — их Иктоми не перенесёт, они как флажки в контурной карте: раз воткнешь, оставят дырку в бумаге. И несколько мест, которые она создала первее всего. И сделала это очень добротно! — Они уже вросли в этот мир, — подтвердил Адам. Ветер ерошил его короткую вздыбленную шерсть. — И стали почти что как наши, такими же реальными. Только вот «карта» у Сущности в этих самых местах уж очень тонкая, граничит с нашим миром. А потому и локаций подобных очень и очень мало. — И что же это за места? — поинтересовался Вик. — Лес? Луг? — Лес маньяков — да, — невозмутимо сказал Адам, перепрыгивая через кочку, поросшую травой. — Ещё, сколько мы ни бродили окрест, всегда на своём месте остаётся Башня. — Это тот небоскрёб на острове? — нахмурился Вик и поправил на плече безрукавку. — Да, он. Там-то Сущность и заседает, и чуется мне, что именно в Башне — нужная нам дверь, чтобы покинуть этот мир. — Ещё есть Салун, — напомнил Теодор. Его глаза ровно горели желтым. — Там частенько собираются самые разные маньяки со всех концов мира. Но заведует баром такой хозяин, что с ним не забалуешь… — Маньяк-бармен? — ухмыльнулся Вик. Тео покачал головой. — Нет? А кто же? Джек Торренс из «Сияния»? Тогда чур мне — его топор. — Стрелок. Почва стала рыхлой и мягкой, туманная земля вокруг поросла густой и высокой травой. В ней проглядывали красивые розовые цветы, раскрывшие широкие лепестки, и Вик уже начал тщательно всматриваться в дорогу под ногами: начиналось болото, а цветки оказались кувшинками. К удивлению Крейна, братья шли куда тише него, хотя и были массивнее. Казалось, их огромные тела были легче пёрышка. Они наступили на когтистые длинные пальцы и крадучись обошли Вика. Двинулись вперед, чтобы внимательно осмотреться. За тяжёлого Адама Крейн всё же волновался: болото, пожалуй, сильнее них всех будет и ни ошибок, ни оплошностей не простит. Утащит в свою гнилую пасть — и поминай как звали. А затем туман чуть расступился, будто кто-то невидимый приоткрыл перед путниками наброшенное покрывало, и Виктор потрясённо нахмурился, не в силах взглядом охватить топи, поросшие балками и топляком, изрыгающие зелёные испарения в воздух. Они, кажется, простирались до края горизонта… — Это же сколько дней пути, — пробормотал он. — Много, — кивнул Адам. — Расстояние в этом мире — вещь очень относительная. Можешь дойти до одного и того же места разными дорогами… и с разными успехами. — Или не дойти вовсе, — добавил Теодор, откидывая ветку со своего пути. — Мы с Лесли добежали от костра до Башни за полчаса. По ощущениям. Ну может, за сорок минут. — Вик прищурился, прикинул. — Но шли мы не этим путём. — А через луг? — усмехнулся Адам. Голодно заплясал огонь в глазницах, а лицо под ним оставалось бесстрастным. — Не забывай, у вас был особенный провожатый. Без него вы бы заплутали и никогда с луга не ушли. Потому что вот он, луг ваш. — Ты говоришь о вороне? — Тихо. Адам внимательно посмотрел в небо и по сторонам. Его глаза горели ровным ярким пламенем, таким живым и горячим, что он казался крошечной искрой факела. — Не советую повторять его имя прежде, чем мы пройдём топи. Мне и так кажется, что у нас здесь проблем будет тьма. Они осторожно побрели дальше, и вскоре завиднелся дрожащий, зыбкий край первой на их пути трясины. Вик не знал, глубокое ли дно у болота Сущности, и проверять это на себе не собирался. Он как и дядюшки начал перепрыгивать с одной кочки на другую, мастерски балансируя и стараясь лишних движений не делать. Но как бы ни были они втроём осторожны, долго красться по трясине никто бы не сумел. Слишком много сил она отнимала. Газовые испарения окутывали поверхность. Вик устало посмотрел вперёд и стиснул зубы: как ещё далеко, конца и края нет… — Долго идти здесь — одно мучение, — пожаловался Тео, и под костяным лошадиным черепом сморщил лицо. — Пахнет аммиаком и испарениями. — А давайте подожжём болото, — вдруг заявил Вик дядюшкам, отчего те всполошились. Адам аж обернулся на племянника, возмущённо оскалив челюсть белого, гладкого черепа. — Нет, а что? Будем действовать радикально. — Я тебе подожгу! — угрожающе цыкнул он. — С ума сошёл?! Или смерти нашей хочешь? — Ты, быть может, забыл, но вендиго жара не переносят, — хмуро напомнил Вику Теодор. — Если, конечно, ты не хочешь растопить наши ледяные сердца. — Рашель без меня с этим справится на ура, — махнул рукой Вик и, тихо вздохнув, снова прыгнул на выступающую кочку, покрытую мхом. — Кстати, забыл поздравить вас с грядущей свадьбой лично. — Спасибо, — подмигнул Адам. — Если бы не я, Тео так и ковырялся бы в носу, смущённо сидя в сторонке. — Я бы и сам мог… — огрызнулся Теодор, оскалился. Чёрная длинная шерсть космами мела мутную зелёно-коричневую жижу. — …лет через десять, — добавил Адам и вредно ухмыльнулся. — Да всем известно, что ты засох по Рашель, и это у вас навсегда! — Я думал, и ты тоже, Эд, — удивился Вик, взглядом прикидывая расстояние, чтобы ловко прыгнуть на отдалённую кочку. Трясина сбоку лопнула крупными пузырями, и кто-то в чаще, уже потонувшей в тине по ветви, тихо рассмеялся. — Не обращай внимания, — даже не поморщился Теодор. — Оно уходит, если не реагировать. Виктор не стал уточнять, о ком это Тео говорит, и, пожав плечами, перемахнул на плоский камень. Разговор вернулся в прежнее русло. — Я тоже, конечно, — не смутился Адам. — Но Тео любит нашу бестию без памяти. Так, что ни в жизнь бы слова ей не сказал. Приходится порой… кхм-кхм… брать всю работу в свои руки. — Вот как? Я думал, у вас там полное… — Тише! — досадливо рыкнул Тео. Адам и Вик смолкли и заозирались. Чуткий слух вендиго уловил приближение того, кого никто в мире Сущности не любил, кто не был ни охотником, ни жертвой, а только слугой — раболепным и покорным. Виктор тоже присмотрелся и прислушался, а затем брови у него поползли наверх. В тумане глухо рокотал мотоцикл. Мотоцикл?! Откуда здесь?! — Вот он, — прошептал Адам жутко и оскалил ряд острых, длинных зубов. Глаза его голодно зажглись. — Один из всадников Сущности. — Кто-кто? — быстро переспросил Вик. — Да-а, — медленно кивнул рогатой тяжёлой головой Тео. — Это он, чую вонь от его мяса и машинное масло. Ты его знаешь, Вик, не раз видал. Хорошая у него штуковина между ног. — В каком смысле? — не понял Вик, удивленно глядя на дядюшку. Вендиго сипло рассмеялись, оба — как один. — Я про мотоцикл, дурень, — ласково ответил Тео. — Тебе пока не разглядеть из-за тумана, но вот он, локтях в пятидесяти… — Меньше, — поправил его Адам. — Всадник Иктоми. Не слыхал? — братья взглянули на племянника, и тот покачал рыжей головой. — А он о тебе в курсе, похоже. Странствует всюду то на крыльях, когда обращается в мерзкую сучью ворону. А то ездит везде на своём мотоцикле. Его, конечно, зачаровала сама Сущность. — У всех четверых. — Так что он всюду ездит беспрепятственно. — Так их четверо? — поинтересовался Вик и осёкся. Он только сейчас заметил быстрое движение в тумане. Прищурив серые глаза, проследил за силуэтом, который вскоре был плотно облеплен дымчатыми испарениями от трясины. И Крейн содрогнулся, глядя на кривую, сгорбленную фигуру в чёрном рваном плаще, оседлавшую воронёный мощный байк. Удивительнее всего было то, что он ехал прямо по болоту, но не тонул. — Полезная хрень, — прокомментировал Вик шёпотом. — С ней и путь между кострами значительно быстрее, — кивнул Адам. — Вот только попробуй у вороны его забе… Вик не стал дослушивать: метнулся вперёд с камня на камень, ловко перескакивая широкими прыжками, и бесшумно вынул нож, зажав в ладони чёрную рукоятку. — …ри. Кому вообще я всё это говорю? — прохладно покачал головой Адам, наблюдая за тем, как племянник сбоку атакует закутанную в плащ фигуру. Прыжок, бросок — Вик попытался вышибить из седла всадника, ударив его ступнёй прямо под капюшон, где должно было прятаться лицо. Всадник покачнулся, но не выпал, ухватившись цепкой птичьей лапой, торчащей из-под рукавов плаща, за ручку мотоцикла. Вик сердито рыкнул: — С-с-сукин сын! Придётся прокатиться вместе с тобой! Глядя на вспыхнувшую борьбу, братья-вендиго лишь молча переглянулись. — Будем помогать? Адам зевнул и встряхнулся: — Ещё чего. Тебе надо — ты и помогай, я в тину не полезу. Не хватало ещё болотную жижу с боков выгрызать! Виктор тем временем поиграл в ладони ножом, устроившись за спиной у всадника, перехватил его под подбородком рукой. Под смуглой кожей вздулись и напряглись крепкие мышцы, и Вик ухмыльнулся, прижавшись щекой к капюшону: — Тормози, падаль, иначе сверну твою куриную шею! Но ему на носок ботинка тут же прилетело острым чеканным каблуком, окованным серебром, и Вик взвыл от боли, яростно сжав руку. — Тварь пернатая!!! Из его захвата выбраться было сложно, но всадник оказался сильнее, чем Крейн полагал. Он рванулся так, что плечи у Вика заломило, и махнул когтями из-под рукава по бедру убийце, полосуя его штаны. Стиснув зубы, индеец вцепился ещё крепче чем прежде в свою жертву и огласил болота такой бранью, что дядюшки, вставшие в сторонке, один — заухмылялся (это был Адам), а другой сокрушённо завздыхал (это был, конечно, Теодор). Нечасто можно было увидеть всадника Сущности, мечущегося по топям, чтобы сбросить напавшего со спины маньяка, и двух вендиго, стоящих в сторонке со спокойными, по-странному отстраненными человеческими лицами. — Ставлю сотку, что Вики свалится в жижу, — довольно сказал Адам, складывая на широкой груди длиннющие лапы — так, что острые локти упёрлись в косточки бёдер. — Ну конечно! — цыкнул Тео. — Ставлю две сотни, что отнимет байк. — Он? У вороны? Ещё чего! — фыркнул Адам. Вик в этот самый момент норовил ударить ножом в грудь седока, но тот отбивался и как следует врезал ему локтем в переносицу — голова откинулась назад, рыжая коса хлестнула по спине. — Он же всё-таки простой маньяк, а вот ворона, как-никак, помощник Сущности. — Насмешил! Наш Вик его запросто уделает. Я бы не делал на твоём месте поспешных выводов, тебе что, сто долларов карман трут? — А тебе — двести? Вик привстал на седло коленом, крепче перехватывая противника за шею, и оскалился. Тварь глухо закаркала. Вытворять все эти акробатические бои в седле мотоцикла посреди смертельно опасного, зловонного болота, способного поглотить любого, кто попадёт в трясину, было рисковым делом, но куда деваться! Нож погрузился в чёрное плечо всадника, покрытое грубой тканью плаща. Затем — ещё и ещё раз. Оскалившись, Вик вонзал нож раз за разом в своего противника, не обращая внимание на ответные удары когтями. Пусть его бока и ноги были изодраны и горели от боли, но наконец лезвие, которое противник стопорил предплечьями, попало прямо под капюшон, блеснуло серебром — и тварь глухо завыла и взревела, так, что болото содрогнулось до самого основания и вдруг начало леденеть… — Заткните его!!! — закричал Крейн что есть сил, и вендиго бросились ему на помощь, вмиг суровея. В два длинных прыжка они достали до мотоцикла: Адам только и успел взглянуть себе под лапы. Болото за долю секунды смёрзлось, а воздух стал таким колючим, что вдохнуть его было невозможно. Тем не менее, Вик изо всех сил боролся, вынув нож из-под капюшона всадника, и ударил снова, но уже левее. Вой был такой силы, что всадник перевернулся на мотоцикле, проскочив по льду задним колесом, и рухнул на лёд. Вместе с ним рухнул и Вик. Он мигом вскочил и оседлал всадника, раз за разом погружая под капюшон лезвие и рассекая тьму под ним. Он чувствовал, как под тканью что-то бугрится и возится — как клубок змей, как мешок с крысами. Тел казалось так много, что Вик бил наотмашь. И когда нож вошел по рукоятку, паскуда, ты связался не с тем и служишь не той, а потому я тебя беспощадно прирежу! Сдохни уже! хриплый вой оборвался глухим стоном, и Вик отшатнулся: из плаща, прямо из горла капюшона, вылетела целая стая чёрных, как сажа, и грязных, как пакля, ворон. Глухо и обиженно каркая, они устремились прочь, в туман, и исчезли небольшой чёрной тучей где-то вдали. Адам остановился у мотоцикла и пристально всмотрелся в племянника. Тот привстал на локоть на обледенелой поверхности болота и отплюнулся от чёрного пера, брезгливо кашлянув: этого добра полетело в стороны полно, когда чёртов всадник обернулся птицами. — Мерзость, — поморщился Вик и убрал нож в чехол на бедре. — Зато байк твой! — ободрил его Тео. — А сто долларов — мои! — Я поставил на то, что он завалит ворону, — не согласился Адам. — Нет-нет-нет, — покачал головой Теодор. — Ты ставил, что он свалится в жижу! А он упал на лёд! — Верно. — Вик ухмыльнулся и стряхнул с плеч несколько чёрных птичьих перьев. — Так что ты проиграл, Адам. Умей продувать с достоинством. — Куда уж достойнее… Адам пробормотал, что выигрыш отдаст братцу, когда они вернутся в Вудсборо, сейчас тому придётся довольствоваться лишь осознанием своего триумфа. Покуда один брат торжествовал, а второй огорчался, Крейн встал сам и поднял мотоцикл, а после болезненно ощупал правую ногу. — Паскуда, растерзала на мне всю одежду, — пожаловался он, отрывая у безрукавки низ с громким треском. Вик промокнул кровь, стекавшую из нескольких глубоких царапин, оставленных крючковатыми вороньими когтями, и наскоро перевязал ногу этим же лоскутом. — Кстати, что случилось с болотом? — Она его заморозила, — сказал Тео и помрачнел. — И вообще здесь стало гораздо холоднее, ты заметил? — Ещё бы. Вик оседлал мотоцикл и на миг провалился в беспросветную тревогу. Он боялся, что с Лесли и как она там одна в такой мгле и зимней стуже. Они, конечно, встречались в Ормонде — зимних охотничьих угодьях, но, странное дело, там снег и лёд не очень-то мешали обоим, словно были бутафорской декорацией. А вот сейчас мороз вмерзал в кости. От него немели пальцы. Холодными губами Крейн промолвил: — Ну что, дядюшки, в путь? — Да, — мотнул Адам рогами, — доберёмся до костра и подхватим твою зазнобу. А там уже в Башню, пока Сущность не спохватилась.***
Под нашими ногами хрустели и щёлкали кости, искрошенные в мелкие осколки и пыль. Пепел продолжал сыпаться с неба, и где-то там, вдали, странным образом отстав от нас и превратившись в крошечные точки за луговым горбом, преследовали те, с кем мы выживали бок о бок столько циклов подряд. — Слишком непривычно? — усмехнулась Лори, странно покосившись на меня. — Скорее, обидно. За них. — Я смотрела на чернопёрого ворона, который кружил над нашими головами. — Столько сражаться за свободу и жизнь, чтобы в итоге стать этим. — Не уверена, что в этом нет их вины. — Хочешь сказать, они сами виноваты? Лори лишь пожала плечами и задумчиво посмотрела на Майкла. Он шёл неподалёку, не выпуская нас обеих из виду и по-прежнему сжимая в руке нож. Поначалу мне было жутко не по себе, что один из самых страшных убийц в мире Сущности бредёт с тобой рядом плечом к плечу, но потом острота притупилась. Правду говорят, что человек ко всему привыкает. — Никто не виноват в таком ужасе, — пробормотала Лори и смущённо растрепала светлые короткие прядки. — Тем более — они. — Я знаю, кто виноват. Лучше бы ты не говорила этого вслух. У Лори такое молящее выражение. Даже Тень — и тот напрягся, обернув к нам свою жуткую безэмоциональную маску. Но меня как подмывало сказать. Высвободить тот яд, который копился во мне так долго! Сжав руку в кулак, я цежу до противного громко — и смотрю в небо очень зло, странным образом чувствуя, что обращаться нужно именно туда: — Сучья Сущность. Вот чья это вина. А не их. И не наша. Только её! Лори затаила дыхание и сглотнула, но шагать не прекратила. В глазах её забилась тревога. Атавистический, древний страх перед силами рока и неизбежности? Я посмотрела на неё с жалостью и обронила: — Я тоже раньше такая была. Боялась… Человека из плоти и крови, но жестокого, как дьявол, и пугающего. Он появлялся из ниоткуда и уходил в никуда, он убивал, он заставил застыть в страхе целый город. Готова поспорить, дай ему волю — и кровавая жатва разгулялась бы… — А что потом? — помедлив, спросила Лори. — Что с тобой случилось? В памяти всплыло улыбчивое лицо, отразившее в себе гнев и ярость, а ещё — торжество. Он поднял маску, из-под капюшона на плечо упала рыжая коса. И моё сердце забилось и задрожало, когда я поняла, что тот, кого я так сильно полюбила, и тот, кого до мурашек боялась — один и тот же человек. Я небрежно пожала плечами и поспешила за вороном, бросив напоследок: — Пришлось в него влюбиться. Теперь бежать было легче: луг уходил по склону в низину. Ссохшиеся травы и мёрзлые, покрытые инеем соцветия хрустели и ломались под нашими подошвами. Ворон парил в вышине, бросая на обледенелую и засыпанную прахом и пеплом землю крылатую чёрную тень. Мы бодрее сошли вниз, оказавшись в балке, и Лори уточнила: — А так и должно быть? Сперва я её не поняла. Что именно? Прищурившись, всмотрелась в непроглядный туман впереди — и только когда Лори подтащила меня ближе к седой бесплотной стене и ткнула пальцем, сообразила, о чём она. Перед нами словно из пустоты вырос целый город. Даже не так! Город-призрак, я бы сказала. Тень застыл по правую руку от Лори и посмотрел на неё. — Я тоже удивлена, Майкл. — Успокоила она здоровяка и осторожно положила ладонь ему на локоть. Выглядело это так, будто она пыталась втереться в доверие к тигру-людоеду, пока тот подумывал, сожрать нас обеих за один присест или оставить на закуску. Хуже всего было с этими убийцами, что под масками неясно, что они думают и чувствуют. Но секунда — и Тень дёрнулся, чтобы едва заметно наклониться к Лори. Неужели волнуется? — Ты когда-нибудь видел прежде это место? — нерешительно спросила я у Майкла, однако он не ответил. В самом деле, что я творю, кому задаю вопросы… Фыркнув, я закатила глаза и посмотрела на своего пернатого друга. Ворон тихо каркнул, привлекая наше внимание, и устремился над крышами невысоких — максимум двухэтажных — домов. Они показались мне заброшенными, глядящими пустыми окнами наружу, точно мёртвые — чёрными провалами глазниц. Верёвки, с которых свисали выцветшие флажки, уныло переброшены с крыши на крышу. Под ногами нашими пыль мешалась с прахом, крупные хлопья пепла сыпали с неба — обгорело-белые с чёрным ободком по краю, не гаснущим, а словно подожжённым, с тлеющими угольками. — Ворон зовёт нас туда, — сказала Лори, — Нам придётся следовать за ним, хотим мы того или нет. — Будем начеку. — Увы, у меня не было никакого оружия, да и обороняться я умела так себе… Вик — я помню его, помню с каждой минутой всё лучше, будто этот жуткий пепел смывает с меня навязанный белый лист вместо воспоминаний. Одно всплывает за другим внезапно, словно кто-то листает альбом с фотографиями всё быстрее и быстрее, и каждая деталь на снимке мне знакома. Ведь этот альбом принадлежит мне. Туман отступил, когда мы спустились в низину полностью и пошли по пустым улицам. Здесь не хватало только красочного перекати-поля, влекомого ветром поперёк дороги. Пыльные, тёртые временем вывески и афиши, продутые ветрами — «Мясная лавка Уолша»… «Похорон… бюро Ав… Рей…на» (тут буквы пострадали сильнее всего), «Ателье»… — Старый ковбойский городок на Среднем Западе, — хмыкнула Лори и одёрнула голубую рваную рубашку. — Прямо как тот, куда мы с классом однажды ездили на экскурсию. Только там был не жуткий, а просто скучный. — Ну, что-то подсказывает мне, здесь скучно не будет. Темные окна голодно смотрели на нас, словно живые. Лори сошла с дороги и подёргала дверь ателье за ручку. — Ждёшь, что тебе откроют? — Пробую все варианты. Я что-то видела… Поднялся ветер. Пепел, летящий с неба, обжигал не хуже снега. Странно всё это. Ормонд… взять хотя бы его. Зимняя локация, город покрывают ледяные покровы, а толща снега накрывает такая, что кажется, вот-вот сойдёт лавина. Но даже там не было такой страшной стужи, как здесь. Сейчас я просто изнывала от холода. Пальцев не чувствовалось. Губы занемели и обветрили. — Здесь никого нет, — разочарованно сказала Лори. — Странно. Мне показалось, что-то мелькнуло в окне… БАМ! В дверь ударили с такой силой, что она дрогнула, а пыль посыпалась из петель. Лори от неожиданности отскочила назад и столкнулась с грудью Тени. Я взглянула в окно. Кто-то быстро задёрнул штору, и мне показалось, мелькнула бледная рука. БАМ! БАМ! Будто бы с неба сыпался град, но нет — это чьи-то кулаки атаковали двери, и не только в ателье. Застучали сбоку, из аптеки. Застучали за нашими спинами. И вскоре весь город огласился барабанящим стуком. Кто-то свирепо колотил множеством рук, так, что звенели грязные, мутные стёкла и двери ходили ходуном. Воздух тоже звенел от дробных ударов: волосы у меня от такого встали дыбом. А затем Лори подошла и тронула меня за рукав кофты, молча кивая на ателье. Там на втором этаже с прямыми спинами и в неестественно спокойных позах (не хватало только скрестить руки на груди в покойницком жесте) были они — обитатели городка. То ли в домах было так темно, то ли их лица были мрачны… но ни у кого из сонма тех, кто стоял у стёкол, и тех, кто молча застыл за их спинами, не было живых человеческих глаз. Страшные копии наблюдали за нами, будто ждали чего-то. Ни дать ни взять пауки, притаившиеся по углам. — Господь всемогущий… — прошептала Лори, и я обвела взглядом дома, отступая следом за ней к дороге. Втроём плечом к плечу мы смотрели на десятки серых теней, безмолвно наблюдавших за нами из окон. И удары в двери словно отошли на второй план и зазвучали эхом. «Если они вдруг выйдут все наружу, — в ужасе подумала я, — разорвут нас на части…» А затем громко каркнул наш ворон. Он слетел с конька аптечной крыши и показался мне сейчас таким живым, ярким и настоящим со своими гладкими глянцевыми перьями и самоцветными блестящими глазами, что я даже выдохнула. И насилу отлепилась взглядом от чёрных гипнотических глазниц в чёрных же окнах. — Не смотрите на них… — до меня только что дошло: Лори не отрываясь вперила взгляд в дома. — Не смотрите! Лори! Майкл! Каждый удар — как хлопок закрывающейся со всей дури двери в моем сознании. ХЛОП! Это мать, она со всей дури хлобыстнула входной дверью, когда мы вернулись из отцовской больницы. ХЛОП! Это школьная мужская раздевалка. Там, в тишине, озлобленные твари, похожие на людей, скалили зубы и избивали до крови мужчину в бейсболке и с пламенными волосами, рассыпанными по плечам. ХЛОП! Это дверь в отцовскую палату. Он осуждающе смотрит на меня, костлявый и истерзанный, похожий на смерть, похожий на болезнь, и глаза его запали, как окна в этих страшных домах. Его обитель тоже опустела, и дух едва держался в слабом теле. ХЛОП! Это мальчишка шарахнул дверью машины. Он приволок меня сюда и пристегнул ремнём безопасности, тронулся с места. Вместо лица у него — звериный оскал. Тень сопротивлялся лучше. Маньяк наверняка имел большую устойчивость к таким воздействиям, иначе как объяснить, что он медленно моргнул и обратил взор на меня, а после заслонил собой Лори. Удивительно нежно Тень взял её лицо в руки и приподнял. Разница в их росте и комплекции была колоссальной, но я отчего-то не беспокоилась. В груди потеплело, и появилась твёрдая уверенность, что он не причинит ей вреда. Ворон захлопал крыльями и вдруг начал снижаться прямо ко мне, чтобы неожиданно опуститься на землю и важно скакнуть по ней у самых ног. — Что, тебе тоже здесь не нравится? Умная птица нахохлилась, подойдя так близко, что я могла бы запросто коснуться. Неожиданно даже для себя, я наклонилась и присела на корточки, подставляя птице свою руку. А ворон, взмахнув изгибистыми крыльями с чёрными лакированными перьями удивительно осторожно — для таких-то бритвенно-острых когтей, как у него на лапках — ухватился за мое запястье и перелетел на предплечье, а оттуда уже и на плечо. Не передать, каким тяжелым он был. Будто бы не птицу я держала на своём плече, а камень. Но голова, стоило ворону коснуться меня, прочистилась, и стало легче дышать. Жгучие пепельные мухи теперь не жалили кожу так больно. Удивленно покосившись на пернатого друга, я нерешительно протянула руку к нему. А ну как схватит клювом за пальцы… Но он позволил ласково погладить себя по груди и даже толкнулся черепом мне в висок, опустив клюв вниз, чтобы не поранить. — Ты удивительный, мой дружок. Ворон хрипло каркнул и завозился, садясь удобнее и несильно сжимая когти на плече. Лори тоже очнулась. Тень крепко сжал ее плечо и повёл по дороге, а я последовала за парой. Нас сопровождал грохот в двери, словно весь город взбесился, почуял нас, как живой, и кажется, передумал выпускать. Но в тумане и пепле, который снегопадом повис в воздухе, мы уже разглядели двухэтажный дом, который стоял в самом конце улицы и был обращён к нам входом и вывеской: «Салун». Костыль коновязи был пуст, в корыте, куда сливали воду, чтобы поить лошадей — мутная чёрная жижа. Но в дорожной пыли и костяном крошеве мы ясно видели отпечатки чужих ботинок, и они вели туда, в бар, в единственное место, где горел в окнах свет и откуда лилась тихая, едва различимая музыка. — Не думаю, что туда идти — такая уж хорошая идея, — мрачно сказала Лори. — А разве у нас есть выход? Ворон каркнул и сорвался с моего плеча в полёт, садясь на коновязь. Он деловито принялся чистить клювом перья, словно ожидая нас у входа в салун. — Твой дружок нас прежде не подводил. — Лори беспокойно осмотрелась. — Здесь мне оставаться совсем не хочется. — Они всё грохочут и грохочут… голова от этого болит. — И мысли появляются в ней не самые добрые, — мрачно добавила я и заметила удивленный взгляд Лори. — Пойдем туда. Хуже чем снаружи вряд ли окажется. — Тем более и другого выхода у нас нет, — добавила Строуд. Ворон слетел с коновязи и приземлился вновь мне на плечо, устроившись там с большим удобством, чем в первый раз. Первым толкнул салунные двери Майкл, не колеблясь ни секунды. Его мощная фигура высветилась в тёплом свете ламп. Так мы и очутились внутри… Пыльная стойка и такой же бар, украшенный зеркалом за навесными полками. Внутри ни души, пусто — что на месте бармена, что за столами, но выглядело всё так, словно люди вышли из салуна минутой назад. Поверх суконных грубых скатертей были разложены карточные колоды. Кто-то резался в покер и оставил свои ставки и карты, побросал сигареты в грязных пепельницах, а в пивных оловянных кружках, некогда полных пенистого напитка, было уже пусто и липко. Я заглянула в одну, взявшись за ручку, и с омерзением вскрикнула, отшвырнув прочь. Внутри сидел врастопырку огромный паук-косиножка. Кружка с грохотом упала на дощатый пол и прокатилась в угол, а за спинами нашими — хотя я готова была поклясться, до этого момента салун был пуст! — послышался сухой, хрипловатый мужской голос: — Так-так-так, вижу, в моём заведении новые гости. Чиркнула спичка, серная головка вспыхнула огоньком и озарила усатое лицо, изувеченное шрамами. Оно вспыхнуло яркой тенью под полями ковбойской шляпы, и глаза, похожие на угли, голодно загорелись. — Посмотрим, кто и что здесь забыл из вас, неудачников. Мы резко повернулись к высокому худощавому мужчине. На плече он небрежно держал ружьё. Его старый макинтош был покрыт пылью и бурыми пятнами, да и выглядел он как… В моих венах застучала кровь, в висках забилось: убийца, охотник! Я чувствую, по-прежнему чувствую его террор, кровавый дар Сущности, данный, чтобы ощущать приближение маньяка во время цикла! В том, что он был ещё одним убийцей, я не сомневалась. Успокаивало неожиданно лишь одно: с нами был Майкл. Тень заметил незнакомца задолго до нас и был уже готов к появлению. Он один не выглядел растерянным или напуганным. Признаться, из нас троих самой жалкой на вид была всё же я сама. — Мы здесь проездом, — хмуро ответила Лори и прищурила голубые глаза. — Зашли спросить дорогу и обогреться. Снаружи дьявольский холод. — Потому что мир этот снова стал приспособлен только для таких дьяволов, как я или твой парень, девочка, — заметил незнакомец и ухмыльнулся, обнажив кривые зубы, а где и их гнилые пеньки. — Что же, снова Она лютует? Лори озадачено нахмурилась, но я ответила прежде, чем успела засунуть язык куда подальше: — Ещё как лютует. Спасу от неё нет. Превратила всех выживших в ве… — я запнулась и, сглотнув, переменилась в лице. — В жутких тварюг. — С безумными бельмами вместо глаз, хохочущих и шепчущих чужими голосами и предпочитающих человечинку прочей добыче? — ухмыльнулся убийца и затянулся, крепко прихватывая сигарету просмолёнными губами. — М-да, знакомая история, год от года не слаще. Наиграется, а как кто ей не угодил — ну давай… и главное, тех, кто выкарабкался — всех ко мне. А Гленвейл-то не резиновый, так-то детка. — Гленвейл? — я нахмурилась и получила в ответ кивок. — Так точно, мисс. Гленвейл. Пристанище ублюдков и странников. Всем неудачникам и отшельникам найдётся здесь угол, кровь… в смысле, кров… и хлеб. Лори тихо дёрнула меня за рукав. Майкл сжал руку в кармане комбинезона, отчего тот вздулся. — Так что, говорите, старая Иктоми снова преследует кого-то, кто вставляет палки в колёса её безупречной, ха-ха, копии? — невесело усмехнулся убийца и выдохнул дым. Что он сказал? Новая вспышка воспоминаний. Иктоми. Сумерки в Техасе. Вик держит мои ноги у себя на коленях и аккуратно наклеивает пластырь на расшибленную голень. Адам и Тео… как я могла забыть их лица… напротив. И в тот вечер в этой просторной комнате, залитой золотым закатом, звучит предложение пожениться. — О Господи, — обронила я немеющими губами. — Вик. — Узнаю это лицо, — заметил хозяин салуна, поправив костяшкой пальца потрёпанную коричневую шляпу. Он сбил её на затылок с глаз, и я оцепенела, потому что из-под полы на нас взглянули два круглых жёлтых огня вместо глаз. Они были похожи на свет фар, жуткий и ровный, с чёрными зрачками-колодцами в сияющем центре. Уголки губ его скривились в улыбке. — И этот взгляд мне знаком тоже. У всех глаза сразу пёсьи, жалостливые. Что же вы, мисс, начинаете всё вспоминать, хм? Часом не вы ли виной всему, что здесь творится снова? — А творилось уже когда-то? — быстро спросила Лори, и мужчина кивнул. — Творилось, куколка, — произнёс он невозмутимо, отчего Майкл лишь ниже склонил лоб, бычась. — У-у-у, у тебя могучий защитник из моего рода-племени, правда, имени его я не знаю. Давненько не выходил отсюда, без надобности дом неохота покидать. А за ненадобностью я и сам Сущности не нужен, хе-х. Под макинтошем на его баклажанового цвета линялой рубашке перекрестьем повисли на груди кожаные ремни. Ковбойская кобура опоясывала худощавые бёдра, сапоги со звёздочками-шпорами уверенно попирали гнилые половицы. И глядя зачарованно на убийцу, Лори спросила: — Назовёте своё имя? И он приподнял шляпу, здороваясь с нами с грубоватой западной вежливостью траппера или баунти-хантера, сипло каркнув: — Стрелок Калеб Куинн, леди и джентльмен… Его рука взметнулась так быстро к кобуре, что только Майкл успел отреагировать и вынул нож. — ...всегда к вашим… Нож блеснул: Майкл метнул его в Стрелка, но тот был ещё быстрее, и грянул выстрел. Мы с Лори взвизгнули, комнату окутало сизым дымом. Майкл лишь благодаря нечеловеческой ловкости увернулся, и пуля прошила его плечо вместо груди. — ...услугам, мать вашу, парень! — разочарованно цокнул языком Калеб. — Стой же спокойно, чтоб я тебя пристрелил!***
STARSET — Monster
Пусто. Костёр вытоптан и засыпан пеплом, который валом сыплет с неба. Вик вздохнул и сошёл с мотоцикла, носком ботинка поворошил остывшие угли. Мрачно посмотрел на дядюшек. — Они уже давно ушли, — сказал он и поморщился, глядя на кровавые останки в жухлой траве. — Или не успели. Сердце от этого не забилось быстрее, наоборот — удары замедлились, между бровей запала складка. Но если кровавая полоса на траве принадлежит Лесли? — вот что подумал обречённо Вик. Мир вокруг костра скукожился, сжался и стал серым подобием себя. Луг укрыло пеплом и снегом, тяжелые тучи нависли над ним. Без костра все смотрелось промозгло и уныло. Теодор медленно подошёл к месту, где кого-то потрошили и жрали, и костяной нос толкнул притоптанную траву. Он царапнул лапой землю, заставляя ту отдать в воздух больше ароматной пыли. — Это не её кровь, — сказал он и тряхнул головой. Вик с надеждой поднял на него светлеющий взгляд. — Ищи следы. Если они и ушли давно, мы их легко нагоним. Мужчины принялись за дело. Они прочесали кострище и место вокруг, где прежде была стоянка выживших. Адам взрыхлил почву острыми когтями и с любопытством нырнул в неё мордой. Он ухватил клыками что-то из земли и вытянул, выпрямляя шею. — Глядите-ка, — процедил он. — Это… — Вик поморщился, вспоминая знакомый предмет. Подойдя к Адаму, снял с его зубов петлю галстука — красного в тусклую жёлтую полоску, такого замызганного, будто он тлел в этой земле уже не один месяц. — Это хрень Фейрфилда. — Кого? — не понял Адам. Тео подошёл к ним, фыркнув так громко и сильно, что из ноздрей пошёл холодный пар. — Один из выживших, очкарик, — Вик сжал в кулаке галстук. — Неважно. Но снять с него эту дрянь можно было только с головой. Адам углядел что-то ещё и толкнул плечом племянника, пройдя мимо. Он разворошил угли в костре и вдруг начал словно огромный чудовищный пёс что-то неистово рыть и скрести. Разметал весь костёр так, что бурая шерсть стала на кончиках седой, будто на неё муку просыпали. Пепел и земля полетели из-под лап во все стороны. Он сосредоточенно работал: Тео подошёл с одной стороны, Вик — с другой. И оба помрачнели, когда Адам выискал то, что хотел, и отступил назад. — О мой Бог, — проговорил тихо Вик. — Что это такое? — Это вендиго, мой дружок, — медленно ответил Адам, щурясь. Желтый свет из глазниц плыл в тумане и разгонял его. — Совсем юные. Новорождённые. И дико голодные. — Только они оставляют после себя такое, — согласился Теодор и щелкнул когтем по белым рёбрам, остовами выступающим из-под пепла. На Вика смотрели поблекшие, затянутые мутной белой плёнкой и залитые кровью глаза того выжившего… того солдата. Он никогда простой добычей не был. Вик сглотнул. — А если и она оказалась среди вендиго? — Это нам только предстоит узнать. Я же не провидец, малыш. — Адам встряхнулся от пепла так, что тот повис пыльными клубами в воздухе, а косматая шкура снова стала чёрно-бурой. — Всё, что мы можем сделать — напасть на их след и догнать. — Так и сделаем. — Твёрдо сказал Вик. Он не показал видом, что сердце упало в пятки, и спрятал дрожащие руки, стараясь успокоиться и не паниковать. Но если Лесли превратилась… если она была одной из тех, кто терзал того бедолагу… Тео с интересом принюхался к торчащим из остывшего костра пальцам и объеденной руке. — Ну не жри, — досадливо воскликнул Адам, — мало ли кто его выплюнул! — Я давно не ел человечину, — протянул Тео и прихватил кисть со шматом багрового, обледенелого мяса челюстью. — С тех пор, как сюда попали — ни куска во рту не держал. А так же нельзя. Второй вендиго тоже заволновался. Чем дольше он смотрел на труп, тем сильнее пробуждался в нем никогда не затухающий голод. — Тогда я съем голову, — заколебался Адам, приплясывая у костра, словно норовистая лошадь, — а ты бери кости. — Сговорились. Вик поморщился и прислонился к мотоциклу, стараясь не смотреть на братьев и не слушать, как они делят останки. Кости захрустели на зубах, жилы заскрипели — близнецы жадно глотали то, что осталось от Билла, и шумно щёлкали челюстями и фыркали. Голод в них всегда был силён, порой настолько, что они даже глодали тела друг друга — отчего часть бедра у Теодора была отъедена до мускулов, а у Адама вырастали из-под шкуры обнаженные рёбра. Вик смотрел в одну точку, прищурившись и отстранившись от происходящего. Перед глазами было другое. Её лицо, её улыбка. Её прикосновение к разбитой и вспухшей губе, когда его избили в школе. Переливчатый смех на свадьбе, когда он подхватил на руки, а дальше всё смешалось — их засыпали рисом… И её ошарашенное, испуганное, но такое желанное лицо в темной комнате, куда он вломился в маске убийцы. Глаза оленя, пойманного в свете фар. Представить, что с ней случилось нечто настолько плохое, он просто не мог. Отказывался, чёрт подери! Вик хмуро пнул ботинком плоскую косточку из-под колеса байка. В жизни так и бывает — ты рассчитываешь на счастливый конец и справедливость, на «вместе навсегда», но затем понимаешь: бесполезно. У судьбы на тебя другие планы. Хуже того. У какой-то потусторонней твари на тебя другие планы! Ты перешёл дорогу сам того не ожидая. А сопротивляешься — всё честно — получи пулю в лоб. Вик стоял к вендиго спиной и вдруг ощутил буквально затылком, как всё вокруг вдруг смолкло и накалилось. Шестое чувство у Крейна было звериным. Он коротко взглянул вбок и уловил едва заметное мелькание серебристо-серого в воздухе. Осознание пришло моментально. Вик развернулся и рявкнул: — Берегитесь! Адаму и Теодору хватило секунды, чтобы уклониться от появившейся из ниоткуда катаны. Меч описал изящную дугу над головой Адама, припавшего низко к земле с рыком. Тео отскочил в сторону, разворачиваясь боком к Духу, которая воплотилась в воздухе разъярённым мстительным призраком. — Рин! — Вик вытянулся лицом и напрягся, готовый вмешаться в любую секунду. Вместе с Духом в сторону взметнулись белые рваные одежды, покрывавшие трупно-серое тело. Издав гулкий стон, она проскользнула между вендиго. Убийца казалась такой крошечной рядом с этими гигантами, но Вик знал, что ее хрупкость очень обманчива. Грозный клинок заплясал в её руках. Будь перед ней не вендиго, а обычный выживший — и ему пришёл бы конец. Но Тео, молниеносно атакованный необычной убийцей, увернулся снова и замахнулся лапой, выбросив её вперёд и заставив Рин исчезнуть с тихим хлопком — иначе быть ей пронзённой когтями. — Рин, стой! — Вик перемахнул через мотоцикл. — Остановись, всё в порядке! Это я. «Это с тобой всё в порядке. А что если ей приказали тебя убить? Или она тоже заразилась этим бешенством?» Воздух вспыхнул за плечом у Вика, почва под ногами зашлась глубокими чёрными трещинами в примятой, обледенелой траве. И Дух выдохнула ему в ухо, оказавшись так близко, что Крейн почувствовал холод, исходивший от неё. — Зачем привёл их сюда… — голос её был полон гнева. — Прислужники Сущности… Она медленно закинула руку на его плечо, сжимая в побелевших пальцах катану. Адам и Тео выросли напротив, скаля зубы. Они готовы были атаковать в любую секунду, узловатые мышцы под толстыми шкурами бугрились канатами. Но Вик покачал головой. — Нет. Они Сущности не служат. Они мне помогают. Рин не убрала руки. Чёрные волосы, россыпью плывущие в воздухе в мистическом танце, шелковисто скользнули по щеке, и Вик услышал вкрадчивый шёпот: — Эти твари — её рук дело. Пожиратели человечины. Грязные бесчестные… — По крайней мере, не ходячие трупы — и на том спасибо, — низко рыкнул Адам, царапнув длинными когтями землю. — Скажи, Вик, а теперь можно оторвать ей башку и съесть? — Что я и говорила… — усмехнулась Дух и жутко простонала. Этот стон, надрывный и гулкий, похожий на плач и песню разом, заменял ей смех. Вик холодно сверкнул глазами на дядек: — Если зубы чешутся кого-нибудь сожрать, иди и сожри Сущность, я не буду против! Дух, прекрати. Я ручаюсь за них. Они помогают мне выбраться отсюда. Он первым убрал руку с ножом, который незаметно приложил к животу Рин. Он был готов ударить её первым, но надеялся, что до этого не дойдёт. И японка, настороженно повернув лицо к вендиго, подняла верхнюю губу, словно бы скалясь. — Такие же твари прошли севером, разорвав по пути тех, кто им попался. Охота прервана, циклов больше нет, костры погасли. Чем эти отличаются от тех? — Эти — не бездарные копии, — рыкнул Тео. — Эти не подчиняются Сущности. — Да что мы с ней говорим, съесть и дело с концом. — Адам! — повысил голос Вик. — Если тебе так не терпится с кем-нибудь поквитаться, иди поквитайся в сторонку с собственным гневом! Фыркнув, взъерошенный вендиго мотнул головой, несоизмеримо меньшей, чем могучее тело, и обиженно замолчал. Отойдя в сторону, он сердито пнул внушительных размеров валун, отлетевший от удара, словно ничего не весил. — Пока дядюшка выбивает дерьмо из неповинной почвы, — вздохнул Вик и ткнул себе за плечо, — я хочу знать, как тебя занесло к костру выживших. Дух громко, надсадно выдохнула, и чёрные волосы взметнулись за её спиной. — Я могу задать и тебе этот вопрос-с-с… — прошептала она, отнимая звонкую сталь катаны от смуглой шеи. Она ласково провела рукой по лезвию, способному разрубить человека точнёхонько пополам — и убрала его в обмотку своих одежд на бедре, огибая Крика. Теперь она могла спокойнее взглянуть ему в лицо. — Вполне. — Вик прищурился и посмотрел поверх головы Рин, думая, сказать ли ей правду… или не рисковать. Хотя вряд ли она на стороне Сущности. — Но если ты хочешь услышать правду, стоит начать с неё самой. — Мудро… Дух колебалась. Трудно было прочитать, что у неё на уме, из-за невыразительных, затянутых бельмом мёртвых глаз — но Вик неплохо узнал её за то время, пока они охотились бок о бок, и нахмурился: — А где же все прочие? Ни Легиона, ни жалкой пародии на меня… ни Тени… ни размалёванного психопата… никого. Дух была недовольна тем, что ей придётся сказать это, словно не хотела вспоминать произошедшее. Лицо скривилось в гневе лишь на миг, но она совладала с собой и натянуто пропела: — Все убийцы ушли, как и все выжившие. Костры погасли, небо потемнело и с него посыпались прах и пепел. — Сущность взбесилась, — подал голос Адам, отвлекшись от раздачи пинков камням и костям, которые словно полезли из земли наружу. Вик осмотрелся и обомлел. Кажется, мир этот менялся каждую минуту… и теперь белым луг был не только из-за пепла. Кругом тут и там были останки, выбеленные временем. — Потому что вы притащили с собой проникновенца, который нарушил ход её игры. И теперь она хочет вернуть всё на круги своя. — Что за пронкновенец? — нахмурился Вик, и Теодор, хрустнувший найденным черепом, лающе закашлялся. — Мы думали, ты сообразительнее. Пора бы анализировать события. — Не ты ли, женившись, призывал Ворона? Не ты ли связал себя узами священного брака под его покровительством? — усмехнулся Тео. — Не ты ли, очутившись в мире Сущности, привёл следом бога, олицетворяющего смерть? — В мир, где над смертью создательница насмехается, — медленно промолвил Вик и сел на траву, запустив пальцы в волосы. — Дьявол вас побери. — Нас не надо, — мигом ожил Адам, — Сущность — пожалуйста! Хотя ей и в Аду будет холодно, это такая мразь… Рин Ямаока непонимающе прищурилась, глядя то на вендиго, то на Крика. Тот, явно потрясённый, лишь коснулся её запястья и пробормотал: — На все вопросы о личном отвечу тебе по дороге. Нам медлить нельзя, пора выдвигаться. Если наш ворон — тот самый, который индейский бог… — Это моё предположение, — развёл передними лапищами Адам, забавно сев на задние, и вскинул голову-череп, увенчанную рогами. — …тогда я не верю, что с Ли что-то случилось. Её нужно спасать. И валить отсюда. — Наконец-то мальчик созрел для правильных выводов, — скептически хмыкнул Тео. — Не прошло и года. — А может, и прошло. Кто знает, сколько земного времени мы провели в этом измерении. Вик решительно поднялся, стряхнул прах с рваной одежды. — Рин, — он мрачно обратился к Духу, пристально посмотрев ей в лицо и надвинув на собственное кричащую маску. — Если пожелаешь, можешь пойти с нами и убраться отсюда нахер. Лишний клинок нам в любом случае не помешает. — А ты нас спросил? — возмутился Тео, но Крик даже глазом не моргнул. — Но если служишь этой паучьей сукиной дочери, Ямаока — так и знай, я сдохну, но разделаю тебя как свинью при малейшем подозрении. Изящная, но смертельно опасная Дух лишь улыбнулась уголками небольших губ, изъеденных мертвецкой коростой. Когда она выдохнула, воздух затрепетал паром из точёных ноздрей. — Сейчас мой ум яснее, чем прежде. Я пойду, Крик, потому что мой путь мести здесь невозможно продолжить, — невозмутимо произнесла она. — Я никому не служу. И этой не буду тоже. — Тогда попробуй угнаться за нами, ведь ты умеешь перемещаться в пространстве, — сказал Вик, седлая мотоцикл. Дух покачала головой. — Не выйдет. Могу прыгать из тонкого мира в этот, но не когда пространство столь велико. Вик кивнул и открыл было рот, собираясь усадить Духа у себя за спиной, однако заговорил вендиго. Адам выступил вперёд и небрежно предложил: — Седлай меня, сестрёнка. Полетим с ветерком в волосах, хотя у тебя, — он невозмутимо взглянул на её плывущие по воздуху чёрные космы, — и так причёска интересная. Вик хмыкнул, перенёс свой вес с левой ноги и крепче сжал пальцы на ручках руля. Он проводил Рин глазами: цепкая японка ухватилась за косматую шею Адама и наступила на сгиб лапы, которую он подставил как подножку. В Адаме было порядка трёх метров длины — или роста, если он вставал на задние лапы, так что небольшая Рин, устроившись во впадине между лопаток, встопорщившихся грубой шерстью, выглядела как ребёнок на огромной лошади. — Удобно? — полюбопытствовал вендиго, обернув к Рин костлявую голову. Ответом ему была тишина. — Как хорошо. Вас приветствует авиакомпания «Каллиген Эйрлайнс». Просьба пристегнуть ремни и держаться за поручни, хотя — ой, простите, здесь нет ни того, ни другого. Вик покачал головой и поджал правой рукой ручку, газуя и ускоряя мотоцикл. Тяговитый мотор Honda CMX1100 Rebel — мощной машины, созданной кропотливыми японцами с оглядкой на американцев с их любовью к просторам и прериям — низко зарычал. — Молодец, Сущность, паскудная сука, — поделился он с братьями. — Хотя бы скопировала неплохой байк для своих шестёрок. — Копировать — это то, что она умеет мастерски. Но не забывай, — сузил глаза Тео, — что всё это не такое настоящее, как любая вещь из нашего мира, Вик. В этом кроется наша сила. Вик ответил кивком, хонда прогонисто взвилась и гладко, как по идеально ровному шоссе, покатила широкими колёсами по лугу. Вендиго сорвались с места следом за всадником, и земля тяжело дрогнула под их лапами. Они двигались по следам из чёрных перьев.***
Миля за милей пролетали под лапами вендиго. Они не бежали — летели следом за мотоциклом, который пулей нёсся по обледенелым и холодным лугам гаснущего мира Сущности, пересекая мёртвые угодья и таинственным образом сокращая путь от одной точки этой крохотной вселенной до другой. Как дырка, оставленная от кнопки в контурной карте, — вспоминал Вик из раза в раз, диву даваясь, как туман расступался перед жёлтым глазом фары. Теодор бежал чуть впереди и указывал путь, зорко высматривая чёрные перья, вмёрзшие в землю, а сам Крейн уже прокладывал его. Без чудесного стального помощника вряд ли им удалось бы хоть пару миль пройти от костра, не то что покрыть такое расстояние. Рин Ямаока цеплялась за вендиго, намотав космы на кулачки, и покачивалась на его спине, словно в седле под норовистой лошадью. Для Адама вес её был подобен тому, как если бы на спортивного мужчину нацепить детский рюкзачок. Отфыркиваясь от моросящего пепла, вскоре смешавшегося с самым настоящим снегом, совсем как в Ормонде, он вывалил чёрный язык из пасти и от скуки ловил снежинки на него, стараясь заглушить грызущие муки голода. Наконец, вдали показалась туманная полоса, а уж затем из неё выступил в низине странного вида город из одной улицы, ведущей по прямой. Из всех зданий там были невысокие дома и часовня, только вот крест покосился, словно кто-то гигантский смазал его и искривил. Вик остановился на обрыве, вместо подножки опираясь на собственную правую ногу, и заметил, указав кивком на город: — Место мне совсем не нравится. Чувствую, здесь много водится всякого дерьма. — Но след идёт сюда, — тихо заметил Тео, садясь на мёрзлую землю. — И если мои глаза ясно видят, вон там, вдали, я вижу, что в одном доме горит свет. — Заглянем на огонёк? — пошутил Адам и горбясь встал на задние лапы, словно на дыбы. Рин увереннее ухватилась за него, но теперь — за ветку рога, возмущённо хлопнув ладонью вендиго по шее. — Чего дерёшься, нескладная?! — Keikoku suru hitsuyō ga arimasu — неожиданно дерзко и запальчиво произнесла обычно тихая и шепчущая Дух, и Вик ухмыльнулся под маской. Да уж, Каллиген даже мстительного призрака доведёт до белого каления. — Каримасу-аримасу, — пробормотал тот, — нихрена не понял, но ты не ругайся, я тебя там в обиду не дам; я вообще детей трогать не разрешаю. И сам не трогаю. Если не очень голодный. -Watashi wa shitsureina kodomode wa arimasen! — возмутилась Рин и пылко продолжила. — Watashi wa sudeni daigaku o sotsugyō shite imasu! Boku ga dōbu~tsuen no nenrei o daitan ni shiteki suru yori mo, motto chūibukaku hashitta hō ga ī! — Какой музыкальный язык, — восхитился Адам. — Какой дивный напев. — O somatsuna furīku. — Холодно заявила Рин и смолкла. — Она тебя поносит, — заметил Теодор. — Пусть. Зато как звучит! Не дожидаясь, чем закончится перепалка, Вик поджал правую ручку руля и покатил со склона в низину, петляя между крупных валунов. Вендиго, замешкавшись лишь на миг, бросились ему вдогонку, похожие на двух огромных волков издали, и нагнали хонду очень быстро, так что четвёрка странников вошла в город плечом к плечу. — Справа, — тут же заметил Теодор и жадно облизнулся. — Люди в домах. — Слева, — прогудел Адам, и глаза его вспыхнули недобрым жёлтым светом. — Совсем как маринованные огурчики в банке. Только и ждут часа, когда дядя Адам придёт и сорвёт крышку. Вик взглянул в окна. Чудовищные тени, тени мертвецов с чёрными склерами глаз, лишённых белков, неподвижно застыли у стёкол. Казалось, что там, в этих комнатах, они стоят рядами и глядят в затылки друг другу. Мало что могло напугать Виктора, не напугало и это. Равнодушный к цепким, липким взглядам жертв Сущности, загнанным сюда, в эти камеры вечного заключения, он спрыгнул с хонды и повёл её за руль, заметив: — Жрать потом, сначала — дело. Тео всего перекосило, Адам горестно вздохнул, а вот Дух торжествующе ухмыльнулась и простонала — рассмеялась на своём мёртвом языке. В груди у Крейна появилась странная уверенность, что Лесли — в этом здании, в единственном доме, где горит свет, падая на белую землю жёлтыми решётками. Он бросил хонду у коновязи и снял с держателя под седлом свой томагавк. Взвесив его в руке, взбежал по ступенькам и внимательно посмотрел на вендиго. — Вы вряд ли там поместитесь, — заметил он. — Тогда обождём снаружи, но будем начеку, — кивнул Теодор и сузил глаза. — Чуть что, разнесём в щепы эту конуру. — И поедим наконец, — добавил плотоядно Адам. Вик скривился и поднял маску. С головы убрал капюшон, неожиданно волнуясь, и занёс руку над салунными гуляющими дверьми, подобными крыльям летучей мыши. Вслушался. Тихо… — Три сердца бьётся, — заметил Тео шёпотом. — Иди. И Вик шагнул. Он толкнул двери и бегло осмотрелся. Стойка начищена до блеска и на ней стоят два стакана с золотистым напитком. В углу механическое пианино играло свою музыку по трафаретам старую кантри-песенку «Мамочка не даст своим малышам вырасти ковбоями». Вик скривился, глядя в узкую женскую спину: посетительница, единственная в баре, была с волосами тёмными, как у Лесли, и комплекции похожей… но он чувствовал, что то не она. И не разочаровался, когда к нему обернулась в пустом зале единственная гостья, облачённая в костюм-двойку и свободный плащ. Алые губы раздвинулись в хищной улыбке, взгляд скользнул по рослой фигуре индейца, застывшего на пороге салуна, и она пропела со всей лаской матери, увидавшей блудное дитя: — Один из лучших моих убийц! Проходи, Крик, присаживайся. Долго же вела тебя сюда дорога. Снаружи Вик услышал яростный рык Тео, затем — рёв Адама. Стальной шелест катаны и стон Рин он различил уже чуть позже, как и странную грызню, словно снаружи рвали друг друга на части собаки. Но Сущность не спускала с него пустых тёмных глаз, и он не решился повернуться к ней спиной. — Где она? — Ты любишь задавать прямые вопросы, а я люблю давать уклончивые ответы. — Она приподняла в тонкой руке стакан и отсалютовала Вику, делая глоток. — Выпей со мной? — Я не пью. — Ни капли в рот с тех пор, как насильно вливали, пока не потерял сознание и чудом не пришёл в себя, когда они уже занесли над тобой спичку, а одежду облили керосином, — кротко усмехнулась Сущность и опустила глаза на носки элегантных ботинок. — Я знаю всё о тебе, Виктор. Больше, чем кто-либо. — Это прекрасно. Ты моя фанатка. Я понимаю твои чувства. — Холодно сказал он. — А теперь — где она? Переливчатый хохот больно уколол: она копировала смех Лесли и незаметно извратила его, сделав из добродушного — вульгарным, из искреннего — насквозь фальшивым. Как всё то, чему она подражала, получалось бездарным и едва отражающим всю глубину и прелесть реальности. Сущность повела рукой, отпила ещё виски. Она указала ему на барный стул возле себя, и Вик послушался и присел, опершись локтями о стойку и уперев ботинок в пол. Вблизи она была похожа на человека, хотя издали — куда больше, а так копия казалась кожей, натянутой на кости, и под нею словно был песок. Такой монолитной и тяжеловесной выглядела эта женщина — росточком Вику лишь по плечо, худобой — ещё тоньше Ли. Но она была цельной статуэткой, сросшейся со своим костюмом, будто он был просто ещё одним слоем её кожи, принявшим форму жакета и рубашки и текстуру ткани, примерно похожей на шерсть. Вик поморщился. — Что? — мягко спросила Сущность, улыбнувшись. — Тебе не нравится что-то, моя радость? — Всё нравится, — обронил он и обвёл тяжёлым взглядом потолок. — Примерно как пауку помельче в паутине здоровенной паучихи. — В контексте паучьих отношений такое сравнение очень заводит. — Только тебя. Он обратил на неё взгляд. В серых глазах прорезалась сталь. — Я обычно не спрашиваю трижды: мне отвечают с первого раза или не отвечают вовсе. Но для тебя сделаю исключение. Отдай мне Лесли. — И разойдёмся по-хорошему? — безмятежно улыбнулась Сущность и прищурилась, отпивая ещё виски. — Нет, мой дорогой. Не разойдёмся. Не бойся, я дам тебе возможность вернуть свою зазнобу, и прямо сейчас — но сперва пойми, Крик, что в этом мире все играют по моим правилам. Словно дождавшись сигнала, из тёмного дверного проёма выступил высокий человек, покрытый шляпой и макинтошем. На плече он держал странного вида охотничье ружьё, а в руках сжимал за предплечье Лесли. И Вик, белея от ярости, встретился с ней взглядом и дёрнул щекой. Рука его медленно сжалась в кулак и разжалась снова. — Видит Бог, хотел я уйти отсюда мирно… — покачал он головой, со вздохом отлепляясь от стойки. — Но меня провоцируют…