К тебе спустя столько лет

      Джинни уже не спала. Ощущения и чувства медленно, неохотно возвращались к ней, а тело отказывалось слушаться. Упрямые веки всё никак не хотели распахнуться и каждый раз смыкались, стоило ей приоткрыть их. Голова была настолько тяжёлой, что оторвать её от подушки было практически невозможно. Руки и ноги затекли от лежания в неудобной позе, но Джинни всё никак не могла справиться с этим. Она будто бы оцепенела. Кажется, ей уже проходилось проходить через что-то подобное.       Тогда она чуть было не умерла, и оттого ей было так сложно вернуться в сознание. Что произошло на этот раз Джинни не имела ни малейшего понятия. Память возвращалась к ней не охотнее всего прочего, и это потихоньку начинало приводить в отчаяние. Единственная связанная мысль вертелась в голове и тревожно заявляла: «Что-то не так».       Джинни распахнула веки и постаралась сфокусировать взгляд. Он упёрся в захламлённый прикроватный столик, больше напоминающий дряхлый покоцанный сундук, и Джинни вдруг поняла, что это не её комната. Это определённо была не Нора, да и на дом Сириуса это место не было похоже. Джинни так и не смогла испугаться. Она медленно приподнялась на локте и огляделась. Низкий потолок, малые размеры, разнообразное барахло, малюсенькое окно на самом верху — всё буквально кричало о том, что эта каморка не принадлежала ни одному из знакомых Джинни мест.       — Та-а-ак, — прохрипела она с трудом и осторожно просунула руку в карман кофты.       Пусто.       Пугаться было ещё рано. По крайней мере Джинни очень надеялась на это. Она пошарила рукой по сундуку и не найдя там ничего отшвырнула подушку. Снова пусто. Джинни заглянула под одеяло, снова проверила все свои карманы и наконец позволила себе испугаться. Волшебной палочки нигде не было.       — Да что за…       Договорить она не успела. Кособокая дверь в противоположном углу натужно скрипнула и открылась, являя за собой невысокого худощавого мужчину, зажавшего подмышкой нечто напоминающее газету. Он захлопнул дверь, постоял немного будто бы собираясь с мыслями и медленно подошёл к кровати. Незнакомец опустился на один из пыльных сундуков, отложил газету и Джинни наконец смогла разглядеть его лицо. Оно казалось смутно знакомым, только вот слишком суровым и… молодым.       — У меня есть несколько вопросов к вам, мисс, — произнёс он, сверкнув льдисто-серыми глазами, — и я хочу услышать на них правдивые ответы.       Джинни всматривалась в его лицо и перебирала в памяти всех своих знакомых. Она определённо видела этого человека прежде. Всего один раз, но этого было достаточно, чтобы запомнить надолго. Тот день был особенным и потому все события так ясно отпечатались в памяти. Пыльный, слегка пошарпанный магазин с совсем непримечательной витриной и его чудаковатый, настораживающий владелец.       — Мистер Олливандер? — потрясённо прошептала Джинни, и мужчина в ответ утвердительно кивнул.       Это точно был он, слишком знакомые черты и этот пристальный, доводящий до лёгких мурашек взгляд. Только почему мистер Олливандер выглядел так молодо? Может это его сын или брат? Джинни понятия не имела, имел ли Гаррик Олливандер детей или каких-либо других родственников, но других объяснений происходящему подобрать не могла. По крайней мере вразумительных.       — Меня вы, очевидно, знаете, — мистер Олливандер задумчиво почесал правую бровь, — Хорошо, очень хорошо. Прежде, чем вы представитесь, позвольте продемонстрировать вам кое-что.       Он опустил руку в карман мантии и неторопливо выудил на свет волшебную палочку. Мистер Олливандер бережно уложил её на кончики указательных и средних пальцев рук и поднёс ближе к глазам. Джинни не нужно было приглядываться, чтобы опознать её. Она узнала бы её из тысячи, даже будь та поломанной или перекрашенной в самый невозможный цвет. Это была её собственная волшебная палочка.       — Я помню каждую проданную палочку, — произнёс мистер Олливандер тихим голосом, — и точно знаю, что этой ещё не подобрал владельца. Идентичных волшебных палочек не существует, однако точно такая же ждёт своего хозяина на одной из полок в моём магазине.       Джинни непонимающе нахмурилась и приоткрыла рот, но так и не смогла подобрать слов. Она сглотнула и нервно провела рукой по спутавшимся волосам, судорожно пытаясь понять, на что именно намекал мистер Олливандер.       — В ваших же интересах рассказать мне правду, мисс, — произнёс он далёким от привычной доброжелательности тоном.       Джинни понятия не имела, что в её интересах, а что нет, но как бы ни старалась не могла выдавить из себя ни звука. Оцепенение, едва покинув её, вернулось вновь, подкинув болезненные спазмы в животе и груди. Сердце стучало с такой силой будто билось о рёбра, дыхание стало прерывистым и болезненным. Джинни не могла понять, почему тело вдруг перестало её слушаться, а внутренности наполнились липким, почти первобытным страхом.       Мистер Олливандер внимательно следил за её реакцией. Он переложил волшебную палочку в одну руку, другой же потянулся к газетным листам. Джинни пересилив себя осторожно приняла их и расширенными глазами уставилась на первую полосу. Незнакомые имена, колдографии волшебников и волшебниц в старомодных нарядах словно маггловским током ударили по Джинни, вырывая из оцепенения. Она остервенело рванула газетный лист на себя, вглядываясь в угол с датой, и резким движением опустила газету на колени.       — Первое ноября, — прохрипела она и, прочистив горло, отчеканила то, что наконец прогремело в её голове, — первое ноября тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Но… как?!       — Вы хотели представиться, — напомнил о себе мистер Олливандер.       — Вовсе не хотела, это вы хотели услышать моё имя, — поддаваясь эмоциям огрызнулась Джинни и тут же прикусила язык. — Простите, сэр. Просто как это вообще возможно?       — Что именно возможно? — мистер Олливандер, насколько помнила Джинни, раньше не имел раздражающей привычки отвечать вопросом на вопрос.       — Сэр, пожалуйста, не надо, — Джинни готова была умолять его, лишь бы не запутываться ещё больше. Ей нужна была правда и как можно скорее. — Это не может быть сном, я щипаю себя и чувствую боль! Но ноябрь пятьдесят шестого года? Да я ведь даже ещё не…       — Не родились, — продолжил он её мысль и тяжело вздохнул. — Я знал это, правда от этого вам будет не легче. Да, это ещё больше отягощает сложившуюся ситуацию.       — Знали?       — Эта палочка, — мистер Олливандер указательным пальцем осторожно провёл по древку волшебной палочки Джинни, — примерно на сорок лет старше, чем ей следовало бы быть. А пользовались ей всего ничего, чуть больше трёх лет.       — Тридцать девять, — буркнув уточнила Джинни, успевшая рассчитать на сколько лет назад её «забросило».       — Мне лучше не знать всё в точности, мисс, — предостерегающе поднял руку мистер Олливандер. — Вы каким-то образом попали в прошлое и, к сожалению, находитесь здесь уже больше пяти часов, едва ли вам это о чём-то говорит, но поверьте — это уже очень плохо.       «Говорит, ещё как говорит», — досадливо подумала Джинни, нервно сцепив на коленях руки.       — И… что дальше?       — Вот что, — мистер Олливандер поднялся на ноги и спрятал её волшебную палочку в кармане мантии, — шанс на благополучное возвращение в ваше родное время изначально очень мал. Он едва ли больше, чем возможность палочки с сердцевиной из волоса единорога склониться к тёмным искусствам.       — Как бы ещё разобраться, что это значит, — отрешённо отметила Джинни.       — Он невелик, но всё ещё есть, — любезно подсказал мистер Олливандер. — И я всё же попрошу вас назвать своё имя, своё настоящее имя.       Джинни оторвала взгляд от своих сцепленных на коленях рук и недоверчиво прищурилась. Какой вес имело её настоящее имя? Мало ли, вдруг назвав его она перечеркнёт свой и без того мизерный шанс на возвращение домой? Джинни знала о путешествиях во времени так мало, что боялась совершить хоть какой-нибудь шаг. Но доверять своим страхам, что-то совсем не хотелось. Гарри, попав в её ситуацию, не дрожал бы от ужаса, он бы не растерялся и начал действовать.       — Джинни, меня зовут Джинни Уизли.       Лицо мистера Олливандера на мгновение приняло очень странное выражение. В льдисто-серых глазах колыхнулось нечто напоминающее давнюю, спрятанную в самой глубине душевную боль. Он одними губами повторил её имя и зажмурился. Кажется, Джинни оказалась права и её имя всё же имело какой-то вес.       — Мерлин, — сдавленно выдохнул мистер Олливандер, — я давно должен был привыкнуть к… интересным совпадениям. Мой род деятельности порой обязывает, но не так же! Мисс Уизли, боюсь шанс гораздо меньше, чем мы рассчитывали.       — Что за «мы»? И почему меньше?! — Джинни только смогла свыкнуться с тем, что возможность вернуться невелика, и тут оказывается, что она даже ещё меньше.       — Прекратите, пожалуйста, кричать, — в голосе мистера Олливандера мелькнули те самым недоброжелательные нотки, которые поначалу так смутили Джинни. — Вас могут услышать, а чем меньше людей посвящено в проблему, тем для вас же лучше. Мы — это я и ещё один человек, которому я поведал о вашей палочке-двойнике, которая в разы старше своего оригинала. Поверьте мне, он в этом тонком вопросе с путешествиями во времени гораздо более сведущ чем я, простой изготовитель волшебных палочек. И мне же он велел взять вас под своё крыло и назвать моей давно пропавшей дочерью*, пока он не придумает как вас вернуть назад. Точнее, если сможет придумать как.       — Дочерью?       — Мою дочь звали Джинджер Олливандер, — полным боли голосом ответил мистер Олливандер. — Но я ласково называл её Джинни. Вы чем-то похожи на неё. Почти те же рыжие волосы.       Джинни ощутила, как от его слов по спине пробежался холодок и на затылке зашевелились спутанные волосы. Она очередной раз ущипнула себя и устало дёрнулась от боли. Точно не сон. Не страшный полный несуразных совпадений кошмар. Она нутром чуяла, что они, такие совпадения, отнюдь не случайны.

***

      Мистер Олливандер покинул её где-то на четверть часа (Джинни считала секунды, чтобы скоротать время). Она слышала за дверью приглушённые голоса, но не могла разобрать слов. Когда же Джинни бесшумно, как она думала, подкралась к двери, чтобы подслушать, незнакомый мужской голос произнёс «Подожди!» и наложил на дверь заглушающие заклинания. Джинни ничего не оставалось как ругнуться сквозь зубы и вернуться на своё насиженное место. Всё равно до окна она не дотягивалась, да и во всём этом хламе копаться желания не возникало. Судя по всему, эта каморка находилась в магазине волшебных палочек, а тот невнятный гомон за окном шёл из Косого переулка.       «Косого переулка?»       Кажется большинство, если не все, героев приключенческих книг, очнувшись в незнакомом месте первым делом задают закономерный вопрос «Где я?», только вот Джинни Уизли, к сожалению, выбилась из их числа. Тогда может быть она бы поинтересовалась какими судьбами оказалась именно здесь, а не в родовом поместье Блэков на площади Гриммо. Ведь в своих последних воспоминаниях о родном времени она как раз была там. Джинни вспомнился портрет почтенной миссис Блэк, точнее пожилой выжившей из ума старухи — матери Сириуса, так любивший верещать о предателях крови. Страшно представить, что бы случилось, очнись Джинни там, а не здесь. Блэки явно использовали бы совсем другие методы, чтобы вытащить из неё правду. И они ей бы определённо не понравились.       У Джинни не было ни сил, ни желания в истерике рвать на себе волосы или, не дай Мерлин, беспомощно рыдать. Это было не в её стиле. Она же Уизли, младшая сестрёнка среди шести братьев, да и Распределяющая Шляпа определила её на Гриффиндор, факультет честных, благородных и бесстрашных.       Джинни не могла не думать о своей семье. Она не может бросить их там, в тяжёлое предвоенное время (как бы ни было страшно это признавать, но война была неизбежна). Только не так, пропав в прошлом за четверть века до своего рождения. Нет, она должна быть сильной, чтобы выбраться из этой передряги. Гарри ведь всегда был таким и со всем справлялся.       Вновь скрипнула дверь. Мистер Олливандер осторожно прикрыл её и также замер на месте, собираясь с мыслями. Теперь он казался Джинни ещё более незнакомым. Натянутый словно струна, с нечитаемым выражением лица. В её воспоминаниях он был совсем другим. Чудаковатым, со своим особенным, непривычным видением мира, в центре которого были его любимые волшебные палочки, но никак не суровым и неумолимым словно каменная глыба.       Джинни видела, как он глубоко вздохнул и задумчиво почесал правую бровь. Мистер Олливандер едва ли нарочно медлил, скорее был слишком глубоко погружён в свои мысли. Мысли, которые наверняка касались её дальнейшей судьбы. Джинни нетерпеливо заёрзала на месте. Как-никак она влипла, причём по-крупному, и ей хотелось хоть какой-нибудь определённости. И у неё были вопросы. Много вопросов.       — Вы останетесь в моём доме, мисс Уизли, — наконец произнёс он, смотря ей в глаза. — Примете личину Джинджер, моей найденной дочери. До тех пор, пока не вернётесь в своё время, или же…, — он неопределённо взмахнул рукой, — останетесь Джинджер Олливандер до самой смерти.       Мистер Олливандер заметил её расширившиеся от ужаса глаза и поспешил закончить свою мысль:       — Ваша легенда должна быть хорошо проработана, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Я дам вам вводные данные, но дальше всё будет только в ваших руках. Лучше никому из нас так и не узнать, как может поступить Министерство Магии с нелегальным путешественником во времени и теми, кто его укрывал, — дождавшись её понятливого кивка, он продолжил свой инструктаж: — поэтому с этой минуты я буду обращаться к тебе как к своей дочери, Джинни. На дворе пятьдесят шестой год, понятия не имею есть ли у тебя хоть какие-то представления о нём, но это поправимо. Тебя не должны запомнить и узнать через сколько там? Кажется, ты упоминала цифру тридцать девять... В общем неважно сколько лет. Итак, ты плохо помнишь своё детство, знала, что тебя во время войны приютили двое…       Дверь в очередной раз скрипнула и отворилась. Мистер Олливандер резко обернулся и едва слышно ругнулся себе под нос. Стройная женщина в старомодном наряде вошла решительно, практически бесшумно ступая по разномастным доскам пола. Она сделала несколько шагов и словно споткнувшись о невиданную преграду потеряла свой напор и сбавила ход. Она ступала всё медленнее и осторожнее пока наконец не замерла на полушаге. Её покрасневшие словно от рыданий глаза сразу нашли Джинни и в них зажглось почти осязаемое тепло. Женщина поднесла ладонь ко рту и судорожно выдохнула. Джинни, не знавшая как на это реагировать, покосилась на мистера Олливандера. Судя по то и дело разжимающимся пальцам спрятанных за спиной рук, он не был доволен тем, что их прервали, но не спешил возмущаться. Джинни гадала кого видит перед собой: густые рыжие волосы, тёмные глаза, делавшие их хоть сколько-нибудь похожими и заплаканное лицо, вдруг засветившееся надеждой. Мистер Олливандер упоминал о их с пропавшей Джинджер схожести — цвете волос. Получается Джинни наконец увидела миссис Олливандер, о существовании которой раньше как-то и не задумывалась.       — Джинни? — дрогнувшим голосом спросила та, сцепив трясущиеся руки у груди. Джинни никогда прежде не видела столько надежды во взгляде. Взгляде матери, верившей, что она нашла своё потерянное дитя.       — Э-э-э…       — Это она, — сухо, без эмоций ответил мистер Олливандер и его жена покачнулась.       — Я же говорила тебе, — беззлобно упрекнула она. — Я сразу почувствовала это. Наша дочь вернулась.       Миссис Олливандер вновь приложила ладонь к губам подавляя всхлип. Она отрицательно качнула головой, когда муж сделал шаг в её сторону, и отвернула голову. Она не бросалась Джинни на шею, не спешила обнять её, хотя видит Мерлин хотела этого больше всего на свете. Джинни же было тошно. Он терпеть не могла лгать, но мистер Олливандер предостерегающе качнул головой. Джинни хотелось воспротивиться, но она вспомнила о своей собственной матери, и впервые в жизни приняла столь эгоистичное решение молчать. Молчать себе во благо.       Ей не хотелось думать, что произойдёт с миссис Олливандер, когда её «нашедшаяся дочь» вновь исчезнет. Это было так жестоко. Неужели мистер Олливандер не понимал этого? Может просто не верил, что Джинни сможет вернуться в родное время. Тогда почему оставил у себя, назвал «дочерью», а не выставил за порог? Ведь имел на это право, всё-таки укрывать у себя под крышей нелегального путешественника во времени не самое законопослушное решение.       — Девочке нужно отдохнуть, — нетерпящим возражений тоном произнёс мистер Олливандер, глядя в упор на жену, — слишком много впечатлений. Надо бы подготовить ей комнату.       — Я уже распорядилась об этом, — слегка осипшим голосом ответила та, взмахом палочки призвав себе из кармана мантии платок, чтобы вытереть слёзы. — Мы бы в любом случае не стали выгонять ребёнка на улицу на ночь глядя.       Джинни повернула голову в сторону окна, сквозь которое в комнату проникали багровеющие лучи закатного солнца. А она и не заметила, как день начал клониться к своему окончанию. Впрочем, она до сих пор не знала который сейчас час, но, как верно выразился мистер Олливандер, на неё навалилось и так слишком много впечатлений, чтобы заморачиваться из-за такой «мелочи». Мысли подобно тугой нуге медленно и вязко укладывались в голове от чего та начинала потихоньку болеть. Или же наоборот она разболелась из-за перенасыщенности дум, но Джинни на это было наплевать: сил на определение причинно-следственных связей не было совсем.       — Разумеется, — голос мистер Олливандера отвлёк Джинни от созерцания окна. Он задумчиво почесал правую бровь и, бросив хоть и беглый, но выразительный взгляд на «дочь», широким шагом покинул комнату.       Джинни резво вскочила на ноги. Она хотела было его окликнуть, чтобы вернуть свою палочку, выслушать до конца инструкции и задать чесавшиеся на языке вопросы, но вовремя вспомнила о миссис Олливандер. Та уже успела привести себя в порядок и с едва скрываемым любопытством наблюдала за ней. Джинни вдруг осознала, что они остались одни и смущённо отведя взгляд нерешительно затопталась на месте.       — Я… — миссис Олливандер озадаченно вздохнула, — как мне обращаться к тебе?       — Что? — Джинни взглянула на неё и слегка нахмурилась.       — Я имела в виду, как тебе было бы удобнее, чтобы я обращалась к тебе? По полному имени или…краткому.       —Джинни, просто Джинни.       — Отлично. То есть я хотела сказать хорошо, я впредь буду… Впрочем, пожалуй, это неважно, — миссис Олливандер тяжело вздохнула и нервно поправила выбившуюся из причёски прядь.       — Да-а.       Джинни сконфуженно приподняла уголки губ. Голова с каждой секундой начинала болеть всё больше и пропорционально ей росло желание огреть бросившего их в такой неловкой ситуации мистера Олливандера каким-нибудь заклятьем. Летучемышиным Сглазом, к примеру. Судя по всему, миссис Олливандер одолевали схожие чувства — она то и дело поглядывала на оставленную распахнутой дверь и недовольно поджимала губы.       Джинни мечтала скорее лечь спать и проснуться в своём времени. Она почему-то была уверена, что именно так всё и произойдёт. Ведь не могла же она в самом деле оказаться за четверть века до своего рождения! Это попросту невозможно, а если и возможно, то точно не с ней. Она же просто Джинни Уизли, сестра лучшего друга Гарри Поттера. В голове вдруг возник расплывчатый образ Гермионы с важным и суровым видом вещающей поучительную речь, которая сводилась к тому, чтобы перестать ассоциировать себя как кого-то прилагающегося к Гарри и быть собой. Джинни сжала кулаки и мысленно напомнила себе, что она Джинни Уизли, девчонка четырнадцати лет, которая никогда не владела механизмами для перемещения во времени, так что всё происходящее — абсурд. Как можно просто так взять и провалиться в прошлое? Ещё и очнуться в другом месте? Да никак!       — Пойдём я провожу тебя в твою комнату, — ласковый голос миссис Олливандер вывел Джинни из её лихорадочных рассуждений. — Ты должно быть голодна, мне попросить принести тебе еды?       — Честно говоря мне кусок в горло не лезет, — качнула головой Джинни и поморщилась от боли. — Но от зелья против мигрени не отказалась бы.       Миссис Олливандер понимающе кивнула и поманив её рукой скрылась за дверью. Джинни последовала за ней. Она не запомнила путь, окружающую обстановку, запахи и звуки. Всё смешалось и смазалось в одно пятно, которое прояснилось только у ещё смутных очертаний кровати, на которую Джинни рухнула не задумываясь. Нежные руки помогли ей приподняться и поднесли к губам прохладную склянку. Зелье оказалось незнакомым, но, как и почти все остальные лекарственные средства, было противным на вкус. Джинни с трудом заставила себя проглотить его. Миссис Олливандер же не спешила уходить. Она присела на край кровати и нервно сцепила на коленях руки.       Через несколько мгновений боль начала стихать. Джинни лежала на боку и почти не мигая смотрела на дощатый пол. Связные мысли всё ещё не возникали в голове, но так было даже лучше.       — Тебе стало легче? — осторожно коснувшись её руки спросила миссис Олливандер.       — Да, голова почти прошла. Спасибо, — ответила Джинни и осознала, что говорит правду. Боли почти не было.       — Я велела домовику подготовить тебе таз с водой, чтобы ты умылась и принести сорочку, чтобы ты могла переодеться и в чистой одежде лечь спать, — миссис Олливандер указала рукой на стул, на сиденье которого была аккуратно уложена небольшая стопка из полотенца и чистой одежды. Возле его ножек расположился упомянутый ранее чугунный таз с водой. — Твои мальчишеские вещи можно постирать, если хочешь. Завтра найдём тебе что-нибудь поприличнее.       Джинни едва слышно ругнулась под нос. Конечно, это ведь пятидесятые, ни о каких штанах и джинсах на женщинах здесь и не слышали. Хорошо хоть миссис Олливандер сама неволей дала ей подсказу. Причину, по которой на ней оказались эти «мальчишеские» вельветовые брюки, можно будет придумать и позже. Если это вообще понадобится.       Голова окончательно прошла и в неё начали проникать более или менее дельные мысли. Джинни незаметно ущипнула себя за руку и раздосадовано поморщилась. «Может и не сон», — подумала она и тяжело вздохнула. Ведь проверяла себя на боль. И не раз. Да что там, Джинни раньше не слышала, чтобы во сне могла раскалываться на части голова. Но ведь так хотелось верить, что всё это не взаправду.       — Я тогда пойду, — миссис Олливандер осторожно сжала её пальцы и грациозно поднялась на ноги. — Если что, уборная первая от твоей комнаты дверь справа. Понадобимся я или Гаррик, ты сможешь найти нас дальше по галерее. Вторая дверь.       Джинни кивнула в знак того, что всё запомнила. Миссис Олливандер взглянув на неё напоследок скрылась в коридоре и осторожно притворила за собой дверь. Её лёгкие шаги стихли и Джинни очутилась наедине со своими мыслями. Она осторожно присела на кровати и хмуро уставилась на таз с водой. Джинни медленно стянула обувь и аккуратно поставила её у кровати. Затем осторожно сняла отчего-то слегка пропахший потом джемпер и следом брюки. Оставшись в одном белье, она боязливо покосилась на дверь и окно, и не услышав ничего подозрительного подошла к тазу с водой. Та оказалась приятно тёплой и Джинни даже с некоторым удовольствием умылась. Она ощущала как с водой смываются не только каким-то образом возникшие на её коже пот и грязь, но и усталость наперебой с растерянностью. Джинни растянула на руках оставленную ей старомодную сорочку и озадаченно хмурясь натянула её через голову. Ощущение свежей ткани оттеснило дискомфорт от неудобной длины и неподходящего размера.       Джинни забралась в кровать и натянула одеяло до самого подбородка. Сон, как ни странно, не шёл. Неверие не оставило от себя ни следа и на смену ему пришло раздражение. Джинни взбила кулаком показавшуюся неудобной подушку и недовольно засопела.       — Пятьдесят шестой год… ну надо же было так вляпаться! — буркнула она, натянув ещё выше одеяло. — Мордредово везение, ты когда-нибудь вообще оставишь меня в покое?!       Как и предполагалась, никто ей не ответил. Джинни поёрзала на месте и злобно пропыхтев перевернулась на спину.       — Да я ведь даже ничего не знаю про пятидесятые! — продолжала вслух возмущаться она. — Ни кто министр, ни порядков, ни общественных настроений!       Джинни усмехнулась тому, как влияние Гермионы отразилось на её речи. Интересно как они все там? Уже заметили её пропажу? Мама наверняка себе место не находит. А она тут застряла в максимально незнакомом послевоенном времени. Про ту же войну с Гриндевальдом она что-то да знала, что уж говорить про Первую магическую с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Но нет. Джинни умудрилась провалиться именно в пятьдесят шестой год, а не сороковые или семидесятые. И самое гадкое во всём этом было то, что она совершенно не помнила как очутилась в прошлом. Впрочем, не в военное же время она попала, так что свои относительно положительные стороны в её ситуации всё же были.       Боле менее успокоив себя этими доводами, она повернулась на бок и хотела было уснуть, как её голову поразила внезапная мысль. Очень неприятная и пугающая. Джинни ощутила как по спине прошёлся неприятный холодок и конечности онемели от страха. Она судорожно вздохнула и крепко зажмурилась. Оцепенение потихоньку начало сходить на нет, но вот сердце сорвалось в бешеный пляс.       — Том, — прохрипела она с трудом и прикусила кулак, чтобы не дать волю переполняющим её чувствам.       Почему она сразу об этом не подумала? На дворе был ноябрь пятьдесят шестого года и это означало то, что клятый Том Марволло Реддл ещё не известный как преступник Лорд Волдеморт жил где-то на этом же острове и вполне мог бродить неподалёку. За окном что-то загромыхало и Джинни подскочила на кровати. Сердце на мгновение ушло в пятки, а лёгкие забыли как дышать. Все положительные стороны сложившейся ситуации мигом улетучились из её перепуганной головы. Джинни легла на спину и приложив ладонь к болезненно разбушевавшемуся сердцу осознала, что этой ночью так и не сможет уснуть.       Она долго лежала не смыкая глаз. Лишь изредка меняла позу, но даже не пыталась уснуть. Джинни была уверена, что это бесполезно. Сон не шёл даже тогда, когда солнечные лучи проникли в комнату. Она села на кровати и натянула на острые плечи одеяло. Настал новый день, первый осознанный в этом незнакомом чуждом для неё времени. Времени, в котором без помех живёт и творит человек, ужаснее которого Джинни не знала. И почему-то смутное предчувствие нашёптывало ей о том, что их встреча состоится. Скоро или нет, но она была неизбежной. И этого Джинни боялась больше всего на свете.