***
С того утра, когда тихий дом Олливандеров посетила нежданная гостья в лице миссис Барлоу, у Джинни появились новые обязанности: она помогала накрывать на стол и готовить пищу. Быт и правила дома вскоре стали почти привычной рутиной, в её жизни появился практически неизменный распорядок дня, а вслед за ним пришёл небольшой отголосок покоя. Былое напряжение, возникшее в пятидесятых, не покинуло её до конца, но погасло под давлением плавной текучести обстоятельств. В свободное время Джинни была предоставлена самой себе. Большую его часть она тратила на расшифровку того несчастного куска пергамента и подготовку к экзаменам. Мистер Олливандер без особого удовольствия вернул ей волшебную палочку, строго наказав не пользоваться ей больше положенного. Палочка грела руку, придавая Джинни большую уверенность в неопределённом будущем, потому она с особым упорством отрабатывала различные заклинания и чары. Джинни не видела смысла позориться, тем более что перспектива застрять в пятидесятых никуда не исчезла. К тому же дней на подготовку было не так уж и много. Самым сложным оказалось запомнить то, чем именно отличалась учебная программа родных девяностых от программы этого времени. Джинни даже выписала себе несколько шпаргалок, чтобы в памяти точно отложилась эта информация. Больше подобных промашек с «предсказанием» будущего она себе позволить не могла. Помимо этого Джинни почти сразу осознала, что у неё появилась возможность «подлатать» дыры и пробелы в своём образовании, и не стала её упускать. Надвигающаяся война с Тем-кого-нельзя-называть лишь подстёгивала её энтузиазм, давая силы корпеть над учебниками и конспектами. Даже когда дело касалось самого неприятного предмета из всех. Зельеварение не часто вызывало в Джинни какие-либо положительные чувства, первым делом благодаря профессору Снейпу. Сложно было не признать его мастерство в этой магической стезе, но вот преподавателем он был, мягко говоря, непрофессиональным. И дело было даже не в умении объяснять предмет, а в отношении к ученикам. Джинни с малого возраста по рассказам братьев знала о его неприязни к детям и преподаванию в целом, так что особого разочарования не испытывала. Просто относилась к нему как к неизбежному злу. Если колдовать без присмотра Джинни со скрипом разрешили, то о самостоятельной варке зелий речи даже и не шло. Джинни слышала около двух десятков историй о злоключениях Невилла на этом поприще и их последствиях и благоразумно спорить не стала. Миссис Олливандер выделила ей угол на третьем, чердачном, этаже, где каждое утро они практиковались в варке зелий. Жмырь, обитающий неподалёку, неодобрительно поглядывал на происходящее и нервно порыкивал себе под нос. Перевод рун сперва давался Джинни с немалым трудом, но она смогла разобраться и втянулась в процесс. Первые результаты не заставили себя долго ждать. Руны вещали о том, что ей уже было известно, о тех самых пяти часах, которые можно было провести в прошлом. Правда с небольшой оговоркой: этим промежутком ограничивалось не максимальное, а именно безопасное время. Все последующие часы же принято было считать летальным, за исключением двух случаев. Джинни подолгу трудилась над оставшимся куском текста, но особых успехов её копания так и не принесли.***
Джинни соврала бы самой себе, если сказала бы, что ноябрь пятьдесят шестого года пролетел для неё за один миг. Это заявление было бы грубой, постыдной ложью. Кошмары, преследующие её почти каждую ночь, поутихли, во многом благодаря специальным зельям. Но тем не менее сон так и не стал здоровым и исцеляющим. Дни не были наполнены событиями, но вариантов чем занять себя Джинни хватало. Сварить с миссис Олливандер очередное зелье, исправить ошибки и приготовить его правильно. Раздобыть ещё одну книгу по толкованию рун и засесть за перевод, около часа биться над одной строчкой, получить полную белиберду, с горя пообщаться с миниатюрной хвосторогой, побродить по заднему двору, шугануть забравшегося в комнату Жмыря. Интенсивно потренироваться с волшебной палочкой, корпеть над трансфигурацией, лениво полистать учебник по Прорицаниям. Поразмышлять о грядущем. Таинственный знакомый мистера Олливандера лично так и не объявился, но передал послание с датой встречи: он намеревался нанести визит в канун Нового года. Поначалу Джинни пришла в ужас от этого известия. Ярость и обида всколыхнулись где-то в районе грудной клетки и вышли наружу яркими искрами из кончика тисовой палочки. Лишь тот факт, что в этой ситуации появилась какая-никакая определённость, смог усмирить её гнев. Мистер Олливандер, сообщая ей эти новости, выглядел не менее мрачно. В его стальных глазах полыхало тщательно скрываемое разочарование вперемешку с нечеловеческой усталостью. Он никогда не был груб по отношению к «дочери», даже искренне сочувствовал её положению, но это не мешало ему придерживаться холодного нейтралитета. Джинни в какой-то момент стала подозревать, что он старался придерживаться той же тактики, что и она сама — не привязываться. За этот месяц Джинни невольно изучила повадки Олливандеров, их характерные жесты и привычки. Она стала замечать, что в моменты особой задумчивости хозяин дома принимался почёсывать бровь, в то время как его супруга в порыве эмоций старалась контролировать каждый свой жест и лишь выражение глаз и положение рук выдавали её истинные чувства. Мистер Олливандер на дух не переносил, когда кто-либо лез в дела его семьи, потому проникся практически лютой неприязнью к тёще. Но тем не менее готов был терпеть её ради жены. Миссис Олливандер же никогда не выступала против его решений, по крайней мере в открытую. Она никогда не лезла в бизнес, но то, что касалось семейных отношений невесомо контролировалось ей из-за его спины. Джинни сама не поняла, когда стала настолько вникать в особенности их жизненного уклада. Это происходило само собой, сложно было не замечать некоторые вещи живя с Олливандерами под одной крышей. Она не успела привязаться к ним, даже к очень тепло относившейся к ней миссис Олливандер, но с каждым днём придерживаться этой тактики становилось всё сложнее и сложнее. Тоска по семье едва заметной тенью следовала по пятам и лишь в моменты особого отчаянья позволяла себе обхватить Джинни цепкими когтистыми лапами. Только природное упрямство и умение идти к намеченной цели могли противостоять этому чувству. Джинни порой задумывалась о том, что для неё было самым страшным в пятьдесят шестом году. Ни незнакомое время со своими устоями, ни возможная случайная встреча с Томом не пугали её так, как одиночество. Беспощадное и неумолимое. Способное подвести человека к краю пропасти и столкнуть его в самую бездну. Джинни по себе знала к каким поступкам могло привести это безжалостное чувство. Изголодавшаяся по теплу и поддержке, ищущая понимания маленькая девочка, которая так наивно и неразумно доверилась зачарованной потрёпанной книжонке, получила хороший урок. А она ведь излила ему свою душу. Всё то, что покоилось в самых дальних её уголках и колыхалось на поверхности. От мала до велика. Джинни печально усмехнулась этой мысли. Должно быть ему было невыносимо выслушивать проблемы и переживания маленькой одиннадцатилетней девчонки. Но он терпел, притворялся хорошим, чтобы потом всадить ей нож в спину. Цинично и прагматично, в его стиле. Тот случай, когда цель оправдывает любые средства, будь ими даже чья-то невинная жизнь. Жизнь маленькой глупой безответно влюблённой волшебницы. Том Марволо Реддл не выносил глупость, это Джинни поняла ещё на первой неделе знакомства с ним. Каким бы добрым он не притворялся, его истинная суть никогда полностью не уходила в тень. Видимо в этом и был его успех: он врал, оставаясь при этом самим собой. Тонкая искусная игра, основанная на тщательно продуманной полуправде. Он не любил много рассказывать о своём прошлом, но всё же кое с чем поделился с ней. По всей видимости рассчитывал на то, что его маленькие секреты она унесёт с собой в могилу. Джинни наполняла его своими глубинными страхами и потаёнными переживаниями, жизненной силой, в то время как он напитал её тайнами своей души. Джинни помнила, как сразу после первого курса случайно подслушала разговор родителей, в котором отец поделился с матерью своими переживаниями по поводу всей той ситуации с Реддлом. Его тревожил тот факт, что плотный контакт с проклятым дневником в течение столь длительного времени мог оставить после себя следы. Отец даже написал по этому поводу Биллу, работавшему Ликвидатором заклятий. И судя по тем отрывкам фраз, которые удалось подслушать, брат разделял эти опасения. Тем же летом они всей семьёй посетили Египет, навестили Билла. Поездка вышла замечательной, полной новых впечатлений, которые омрачало лишь ощущение прожигавшего затылок пристального, тревожного взгляда старшего брата. Последствия были. Джинни хотела бы отрицать это, но факт оставался фактом. Она знала, что на её душе остались шрамы, которые не могло излечить даже время. Оно ведь тоже обладало своим изощрённым коварством, уж кто-кто, а Джинни это ощутила на своей шкуре. Вся её ситуация выходила за рамки нормального и разумного. Обычно такое случалось лишь с Гарри Поттером, который всегда выходил победителем из любой самой безумной передряги, но в этот раз не повезло ей. Джинни не собиралась мотать сопли на кулак и жалеть себя, она знала, что ей нужно было действовать. Оставалось только делать это с предельной осторожностью. За этот месяц Джинни несколько раз покидала пределы дома Олливандеров. Обычно в компании «матери». Чаще всего Джинни сопровождала её по делам, реже в походах по магазинам. Смена обстановки и новые впечатления помогали не сойти с ума, пополнить запас сил. Они несколько раз пересекались с знакомыми миссис Олливандер, которые к немалому облегчению Джинни тактично не расспрашивали её о выдуманном прошлом. Откровенно говоря, её легенда была продумана очень слабо — она состояла из одних только сухих фактов. И мистера Олливандера такой расклад в корне не устраивал. По его словам, любой здравомыслящий человек не обделённый наблюдательностью с лёгкостью найдёт брешь во всей этой истории и заподозрит неладное. Джинни не спорила. В его словах была правда, но только вот продумывать легенду дальше не было ни сил, ни желания. — В крайнем случае скажу, что не хочу об этом разговаривать, — заявила Джинни, упрямо сложив руки на груди. — В мире существует множество других способов, чтобы вывести человека на чистую воду, помимо прямого вопроса в лоб. Как хитроумных, так и беспринципных, — непреклонно возразил мистер Олливандер. — Помни о том, что вслед за собой к проблемам ты утащишь и мою семью. Я могу быть добр, о да, но не стоит меня недооценивать. Джинни тяжело вздохнула. Тот таинственный знакомый явно имел какой-то вес и влияние, иначе он не смог бы втянуть мистера Олливандера в подобную авантюру. Раньше ей казалось, что всемирно известный изготовитель волшебных палочек всего-навсего помешанный на своём деле чудак. Безумно талантливый и очень далёкий от происходящего вокруг. В этом была своя логика, ведь его клиентами были как чистокровные, так и магглорождённые волшебники. Ему попросту было бы не выгодно придерживаться той или иной стороны. И в этом не было ничего низкого и изворотливого, просто его деятельность предполагала нейтралитет. Но чем дольше Джинни жила с Олливандерами под одной крышей, тем больше она убеждалась в ошибочности своих суждений. Гаррик Оллиандер был вовсе не прост, он имел свою точку зрения, но демонстрировал её не так явно, как семьи Уизли и Малфоев. Он умел играть несколько ролей: продавец, изготовитель и глава семьи. И все они были частью его настоящего. Мистер Олливандер выстраивал чёткие границы, которые скрывали от посторонних его личную жизнь. И в этом были свои преимущества. Все чистокровные волшебники были в тех или иных родственных связях между собой. Как семейства, перечисленные в скандальном списке Священных двадцати восьми, так и те, кого не удостоили такой чести. Джинни не придавала этому особое значение пока миссис Олливандер в одном из мимолётном разговоров не упомянула знакомую фамилию. — Прюэтт? — переспросила Джинни, заглядывая прямо в глаза новоиспечённой «матери». — Вы…ты только что сказала о родственниках Прюэттах? — Именно так, — ответила та, удивлённо приподняв тонкие брови. — От Прюэттов мы с тобой и унаследовали наш цвет волос. Почему тебя это так взволновало? — Эм, — Джинни смущённо поправила огненно-рыжую прядь, — просто я плохо знаю о своей родне, вот и отреагировала так бурно. — Мне не хотелось нагружать тебя этими знаниями, хотя они по-своему важны, — приподняла уголки губ в тёплой улыбке миссис Олливандер. Она помолчала мгновение, подбирая слова. — Ведь каждый из нас заключает в себе не только внутренние и внешние качества, но ещё и то, что оставили нам те, кто стоит за нами. Репутация, история, моральные ценности, традиции и устои. Наше общество устроено так, что в большинстве своём другие волшебники встречают нас по фамилии, по той крови, которую мы несём в себе. Джинни неопределённо хмыкнула. В этом была своя правда, так уж был устроен их мир. Фамилия говорила о многом, можно было даже без разговора понять, что примерно представляет из себя человек и каких взглядов он придерживается. Были, конечно, и исключения, как тот же Сириус, но они лишь подтверждали правило. Интуиция и наблюдательность не подвели Джинни и в этот раз. Сходство миссис Барлоу и тётушки Мюриэль ей вовсе не привиделось, они в самом деле были ближайшими родственницами: то ли родными сёстрами, то ли кузинами. Джинни была слишком глубоко погружена в свои мысли, чтобы зацикливаться на таких мелочах. Её родная мать ни разу не обмолвилась о своём родстве с миссис Олливандер, видимо для неё это ничего особенного не значило. Джинни возможно могла бы разделить её точку зрения, не попади она в прошлое. Факт кровного родства невольно изменил её отношение к миссис Олливандер, заложив где-то в глубине тёплую, зарождающуюся привязанность. Всё же гораздо легче было переносить невзгоды зная, что рядом есть родная кровь.***
Джинни жадно глотнула холодный зимний воздух и открыла заслезившиеся глаза. Она успела отвыкнуть от всего того спектра ощущений, который испытывал каждый волшебник при прыжке трансгрессии, потому ей понадобилось время, чтобы прийти в себя и не выблевать ужин на искрящийся белый снег. Миссис Олливандер участливо положила руку ей на плечо и поинтересовалась состоянием «дочери». — Всё в порядке, — ответила Джинни сглатывая образовавшийся в горле ком. Она поморщилась от не самых приятных ощущений и утёрла слёзы. — Всё хорошо, я в порядке. Миссис Олливандер пристально заглянула ей в глаза и медленно кивнула. Она поправила перчатки и, взяв дочь под руку, неспешно двинулась по заснеженной улице. Хогсмид был почти тем же, что и в девяностые, отличия были настолько незначительны, что без тщательного приглядывания и не заметишь. Но Джинни замечала. И отмечала каждую мелочь будь то более свежая вывеска, невыцветшая краска или товар на витринах. Она не могла описать те смутные чувства, которые охватили её при виде такой знакомой деревни. Была ли это ностальгия, тоска или что-то другое, но эта палитра эмоций тяжёлой цепью сдавливала ей все внутренности. Может даже это были попросту последствия трансгрессии. Миссис Олливандер вела её не долго. Она остановилась у самого заброшенного на вид здания и осторожно заглянула в грубо заколоченную досками витрину. Джинни проследила за её взглядом. Сквозь грязное замыленное стекло они обнаружили только накрытую тканью мебель и пару ящиков, подпирающих входную дверь. Миссис Олливандер нахмурила тонкие брови и требовательно постучала по стеклу. Ничего не произошло. Тогда она постучала во второй раз и в третий. Очень скоро она осознала бесполезность своих действий и быстрым изящным жестом выудила из рукава волшебную палочку. Палочка сделала хорошо знакомые Джинни движения прямо возле стекла и ящики за его поверхностью плавно поднялись в воздух. Освободив себе путь миссис Олливандер быстро обернулась по сторонам и направила палочку на дверь. Что-то в замочной скважине натужно щёлкнуло и дверь с лёгким скрипом отворилась, пропуская гостей внутрь. Они только успели войти, как по лестнице ведущей на второй этаж раздались неторопливые старческие шаги. Мужчина с густой копной седых волос медленно спустился и оглядел гостей подозрительным взглядом блеклых глаз. Он надрывно закашлялся и поинтересовался: — Вы по какому вопросу? Я не давал ещё объявление о продаже. — Добрый день, — ответила ему миссис Олливандер. — Один наш общий знакомый сообщил о ваших планах на это здание. Моё имя Пенелопа Олливандер, я писала вам на прошлой неделе. —Пенелопа, Пенелопа, — пробормотал старик себе под нос. — Не помню никакой Пенелопы. А вот миссис Олливандер мне писала, да. Но никак не Пенелопа, кхе-кхе. Почему ко мне пришли вы, а не она? — Лишь потому, сэр, что я и есть миссис Олливандер. — Но вы сказали, что вы Пенелопа, — упрямо возразил старик. — Да, ведь это моё имя. А фамилия — Олливандер. — Та самая Олливандер, да? Из того самого известного магазина волшебных палочек? — подозрительно сощурился хозяин здания. — Именно так. Старик пожевал губами и внезапно скорчился в приступе сухого кашля. Джинни непроизвольно сделала шаг назад, так внезапно его скрючило. Наконец старик глубоко продышался и после этого взгляд его прояснился. Он хлопнул себя по лбу и покачал головой. — Простите старика, мэм. Память уже не та, что прежде. Как-никак мне давно уже больше ста лет, — он ещё раз качнул головой и вдруг обратил внимание на Джинни. — А вы кто? Кого вы с собой привели? — Свою дочь, Джинджер Олливандер, — учтиво пояснила ему миссис Олливандер, нервно сцепив руки. — Дочь? Я знаю только про сына. Ходит тут мимо моего магазина, не нравится он мне. Но про дочь не знаю, — возмутился старик. — Олливандер? Олливандер, да? Жена вашего сына должно быть? — Нет, — возразила Джинни. — Такая молодая, совсем дитя. Жена же, да? — Она моя дочь. — Ну жена вашего сына? — Да нет же! — воскликнула миссис Олливандер, теряя остатки терпения. — Как нет, когда вы сказали, что она тоже Олливандер? Жена же, да? — О, Мерлин! Прошу, оставим ненужные подробности, ведь мы заявились к вам по делу. — Ненужные подробности, как же. А вдруг вы пришли с пособницей, чтобы ограбить человека в преклонном возрасте? Нынче никому доверять нельзя, но я знаю ваше имя, и если что у меня есть связи. Вот! — довольно ухмыльнулся старик и тут же его лицо приняло деловое выражение. — Кхк-кхе. Я правильно понимаю, что вы Олливандеры решили купить у меня этот магазин? Спустя почти час миссис Олливандер поспешным твёрдым шагом вышла на улицу и раздражённо топнула ногой. Ничего путного из их переговоров так и не вышло. Стоило им прийти к какому-либо соглашению, как жадный старик заламывал цену за несуществующие преимущества ветхого дома. Громкое имя Олливандеров лишь подстёгивало его в поднятии цены, но миссис Олливандер не собиралась так легко сдаваться. Джинни впервые увидела, как она использовала все свои дипломатические манёвры и хитроумные уловки на высшем уровне. Путающийся в своих словах старик сначала повёлся на её ловушки, но потом заупрямился пуще прежнего. — Нам такое не по карману, — покачала головой миссис Олливандер по пути в «Три метлы». — Зданию требуется капитальный ремонт и даже если мы сократим все расходы, окупится это очень нескоро. Я не готова идти на такой неоправданный риск даже во имя самых благих целей. — Дело ведь не только в расширении, да? — уточнила Джинни, которая успела убедиться в том, что Гаррик Олливандер не проявлял инициативу в этом деле. А значит в этом была какая-то особенная выгода для его жены. — Верно, моя дорогая, ты весьма проницательна, — понизила голос миссис Олливандер и остановилась у дверей нужного им заведения. — Джерри в этом году заканчивает школу и по уму должен присоединиться к семейному делу. Только я имею все основания для опасений в том, что наша лавка не выдержит двух мастеров Олливандеров под одной крышей. Филиал в Хогсмиде был бы прекрасным решением этой проблемы — практически полная самостоятельность пришлась бы твоему брату по душе. Он так же научился бы вести дело, которое когда-то унаследует. Джинни понятливо кивнула. Она порой сама не могла понять, как её во всех смыслах яркая и такая разнообразная семья без особых происшествий уживалась в Норе. Взять хотя бы тех же Фреда и Джорджа, которые при всём желании могли бы разнести их в дом на малюсенькие кусочки, и следующего всем возможным и невозможным правилам Перси. Болезненное воспоминание о предательстве старшего брата метко кольнуло в самое сердце и ускорило пульс. Джинни ощутила, как внезапный порыв ярости и боли заставил покраснеть её лицо, и остервенело мотнула головой. «Держи эмоции под контролем», — мысленно напомнила она себе и глубоко вздохнула. — Что же, моя дорогая, у нас есть ещё полтора часа, чтобы подкрепиться и повторить материал, — миссис Олливандер приподняла уголки рта в лёгкой улыбке и отворила дверь. — Сядем за какой-нибудь тихий столик и закажем по кружке сливочного пива, что скажешь? — Я всеми руками за, — ответила Джинни, заходя в то же время знакомое и незнакомое заведение. Здесь не было мадам Розмерты, ловко лавирующей по пабу на высоких каблуках. За соседними столиками не сидели студенты и преподаватели Хогвартса любившие пропустить кружку другую сливочного пива или чего покрепче. Не стояла та знакомая уютная атмосфера, сделавшая «Три метлы» самым популярным местом в округе. Лишь название и вывеска были прежними. Посетителей было не так много, в основном пришедшие на ужин постояльцы гостиницы. Древний измождённый старец, который, казалось, вот-вот отойдёт в мир иной, пара волшебников средних лет, тихо переговаривающихся за соседним столиком, и одинокий юноша со стопкой разваливающихся книг. Джинни поначалу наблюдала за каждым из них, но очень скоро потеряла интерес. Её живот так скрутило от волнения, что она даже склонилась над столиком в сгорбленной позе. Миссис Олливандер понимающе покачала головой и придвинула ей поближе кружку. — Сделай хотя бы несколько глотков, полегчает, — мягко велела она. Джинни не стала спорить. Тепло, которое дарило сливочное пиво, проскочило по пищеводу и опустилось в желудок, убирая спазм. Джинни облизнула губы и довольно зажмурилась. Ей в самом деле полегчало, но аппетит так и не проснулся, поэтому к заказанной еде она, к своему стыду, почти не прикоснулась. Несколько минут они сидели молча, наслаждаясь эффектом, который дарил напиток. — Готова? — спросила миссис Олливандер, выжидательно сцепив руки на коленях. И дождавшись неуверенного кивка продолжила: — Предлагаю ещё раз повторить ключевые моменты и проработать те из них, что вызывают вопросы. Джинни подумала, что вопросы у неё вызывает если не всё, то многое. Она прекрасно умела зажигать огонь, контролировать пламя и очищать котёл. Ей были известны основные постулаты зельеварения, но их было недостаточно для того, чтобы с полной уверенностью пойти на экзамен. Быстрая подготовка помогла заполнить некоторые пробелы в знаниях, но у Джинни остались серьёзные опасения, что при малейшем изменении условий её умение в них ориентироваться рассыпится в труху. Миссис Олливандер старалась развеять её сомнения путём выбора такой стратегии, которая наиболее вероятно могла бы справиться с возникшей проблемой. Как истинная выпускница Рейвенкло, она подошла к этой задаче тщательно и с энтузиазмом. — Мы с тобой уже говорили о том, что в зельеварении есть много тонкостей и правил, которые следует беспрекословно соблюдать, — короткий взмах палочки и аккуратная стопка конспекта левитировала из сумочки на стол. — Умение концентрироваться на задании играет решающую роль в удачном приготовлении зелья. Студенты, крутящие головой по сторонам, чтобы подглядеть чем заняты их сокурсники, совершают наибольше число ошибок. Джинни согласно кивнула. Невнимательность периодически подставляла и её саму, превращая хорошее начало в далёкий от идеала результат. Особенно в те моменты, когда она мельком старалась оценить обстановку в классе. Но на её третьем курсе в пару к гриффиндорцам на занятиях по зельеварению поставили хаффлплафцев, и привычка посматривать по сторонам отпала сама собой. Непроницаемое спокойствие и отсутствие спешки «барсуков» оказались настолько заразительными, что к концу первого семестра почти все третьекурсники Гриффиндора стали продуктивнее работать на занятиях Снейпа. Профессор оставался самим собой и почти с тем же рвением раздавал замечания и указывал на ошибки, только вот хаффлплафцы переносили это с завидным смирением, некоторые даже с равнодушием. У них не было сносящих крышу амбиций Рейвенкло, подстёгивающего фаворитизма профессора как у Слизерина и взрывного протеста Гриффиндора, потому представители факультета Пенелопы Пуффендуй работали хоть и неспешно, но чётко. — Профессор Слагхорн преподавал ещё нам с твоим отцом, — продолжала тем временем миссис Олливандер. Её губы тронула тонкая ностальгическая улыбка, но она не позволила себе углубиться в воспоминания. — Так что я могу смело заявить, что мне известны его критерии оценивания. Главное не торопись, ты можешь получить хорошую оценку за качественно сваренную основу, в то время как на испорченное зелье он даже и не взглянет. Отпущенные им полтора часа пролетели практически незаметно. Покидая «Три метлы» Джинни осознала то, как тонко миссис Олливандер спланировала тот холодный декабрьский вечер. Они успели зайти в ветхий зарытый магазин, поторговаться с жадным стариком, посетить тёплый и уютный паб, согреться сливочным пивом и повторить выученный материал. Поначалу Джинни боялась, что тех полутора часов ей не хватит, но по истечению этого времени пришло понимание, что ещё хотя бы десять минут повторения зельеварения её голова попросту не выдержала бы. Джинни вышла на улицу и сделала глубокий, обжигающий морозом глотку вдох. Декабрьский воздух проветрил мысли и подарил желанное облегчение и очередной запал на сдачу экзамена. Джинни поспешно шагала по знакомой дороге и старалась не задумываться о том, какие чувства начали пробуждаться внутри неё. Под сапогами скрипел девственно чистый снег, на безоблачном тёмном небе начали появляться первые звёзды, а в дали виднелась отбрасывающая могучую тень громада древнего замка. В какой-то степени Хогвартс был домом и для неё. Тем местом, в котором она могла ощутить чувство уюта и безопасности. Местом, в которое хотелось вернуться. Прожив столько дней в прошлом, Джинни впервые ощутила подобие спокойствия лишь вступая на территорию такого родного и знакомого замка. Ей казалось, что только вчера она, сидя в мерно покачивающейся на волнах лодке, впервые увидела Хогвартс. Такой далёкий и манящий, обещающий открыть тайны, спрятанные в его стенах. И идя теперь возле миссис Олливандер она остро ощущала чувство дежавю и с не наигранным любопытством осматривала окрестности. Одиноко горящее окно хижины лесника, напоминающее о Хагриде и нелепых попытках «случайно» пересечься с Гарри. Укрытая снегом Гремучая ива, хранящая чужие секреты и ещё не знающая о том, что однажды прямо на неё свалится заколдованный автомобиль с парочкой импульсивных гриффиндорцев на борту. Видневшееся в дали Чёрное озеро, принявшее второе испытание Турнира трёх волшебников и поле для квиддича, олицетворяющее первую серьёзную мечту. У дверей их уже ждали. Две невысокие фигурки домовиков топтались на пороге и почтенно склонили головы, стоило гостьям замка подойти ближе. Джинни с интересом осмотрела их и в очередной раз убедилась в том, что ей не почудилось, и больной на голову Жмырь в самом деле чем-то неумолимо отличался от сородичей. Он был больше похож на разумного приученного зверька, чем на верного покладистого слугу. Домовые эльфы были подобны тени, бесшумно перемещающейся по зданию и честно выполняющей свою работу, в то время как домовик Олливандеров этими талантами не отличался. — Добрый вечер, — учтиво произнесла миссис Олливандер, которая в меру своего воспитания могла вежливо общаться как с волшебником, так и с соплохвостом. — Добро пожаловать в Хогвартс, — скромно пропищал тот домовой эльф, что был поменьше ростом. — Прошу проследовать за Пронырой, Проныре велено отвести мисс на экзамен. И, отвесив короткий поклон, он засеменил по холлу в глубь замка. Джинни и миссис Олливандер ничего не оставалось кроме как поспешить за ним. Домовик уверенно вёл их в сторону подземелий, периодически поглядывая назад через худощавое плечо. Величественные стены отражали гул их быстрых шагов, в то время как ярко горящие факелы отбрасывали длинные причудливые тени. Джинни на ходу стянула с себя шапку и зимнюю мантию и перекинула их через руку. Она прекрасно знала этот путь, но не могла заставить себя не глазеть по сторонам. Тёплое чувство, зародившееся на территории Хогвартса, с новой силой разожглось внутри, и даже перспектива провести ближайшие несколько часов в подземельях не могла ослабить это пламя. «Я дома», — быстро мелькнула мысль и, махнув хвостом, скрылась в подсознании. Джинни от неожиданности сбилась с темпа и чуть было не улетела носом прямо в каменный пол. Никогда ещё она не называла это место домом. Как бы ни был он дорог сердцу, Хогвартс не шёл ни в какое сравнение с родной Норой. Но другие времена диктовали свои иные правила. В будущем названные процветающими пятидесятые казались Джинни чуждыми и неприветливыми. Они были подобны проснувшемуся поле зимней спячки зверю — оголодавшему и злому, только стряхнувшему с себя тревожную дрёму. А люди, что жили в это время, походили на разложенный лист помятого пергамента. Вроде и цельный, но изломленный. Проныра тем временем замер у ведущих вниз ступеней. Он постоял несколько мгновений будто бы делая на них акцент и в припрыжку пустился по лестнице, только и мелькали в отблесках пламени факелов его длинные несуразные уши. Джинни не мешкая поспешила за ним. Ей редко приходилось посещать подземелья в столь поздний час, всё же получение малоприятных отработок у профессора Снейпа никогда не входило в её планы на вечер — были занятия и поинтересней. Как она и ожидала было холодно. Если бы не необходимость чуть ли не бежать за домовиком, Джинни с удовольствием бы накинула на себя мантию. Эта мысль не успела оформиться в действие, так как они как раз подошли к нужной двери. Это была та самая дверь, которая по несколько раз в неделю из года в год запускала Джинни в кабинет зельеварения. Если спустя тридцать девять лет она и изменилась, то незначительно, разве что прибавилось царапин и трещин. Проныра неуверенно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Доносившиеся из помещения запахи вынырнули в коридор и неприятно ударили в нос. — А, они уже здесь, — раздался чей-то незнакомый голос. — Проходите, не стойте на пороге, чем быстрее начнём, тем лучше. Домовик учтиво посторонился, пропуская гостей замка в обитель профессора Слагхорна. Первым делом Джинни оглядела кабинет и по его обстановке вынесла для себя один короткий, но ёмкий вывод — профессор предпочитал комфорт. Это было особенно ясно в сравнении с тем в каком состоянии держал это помещение Снейп. Класс пятидесятых годов был чище и светлее своего преемника, не спустись Джинни несколько минут назад по каменной лестнице, она бы не сразу догадалась, что эта комната находилась в подземельях. Неумолимые сырость и прохлада, присущие подобным местам, никуда не делись, но они меркли на фоне уютной, старомодной обстановки. — Ах, Пенелопа, очень рад вас видеть! — воскликнул полный седовласый мужчина, сверкнув большими круглыми глазами. — Расскажите, как вы поживаете? Как поживает Гаррик? Должно быть у него много дел. Я ведь недавно писал ему по одному важному вопросу. Один из моих бывших учеников столкнулся с некой проблемой, касающейся его волшебной палочки, и всё ещё не получил ответа. — Добрый вечер, профессор Слагхорн, — вежливо поздоровалась с ним миссис Олливандер. — Только этим утром мой дорогой супруг отправил письмо, должно быть сова ещё в пути. — Славно! — коротко ответил профессор Слагхорн и тут же потерял интерес к этому разговору. Он повертел головой в поисках чего-то или кого-то и наконец остановил свой взор на замершей посреди комнаты Джинни. — А вы должно быть юная мисс Олливандер? — Да… сэр, — с лёгкой заминкой ответила она, натолкнувшись на излишне любопытный взгляд. В глазах Слагхорна будто загорелся какой-то особый азартный огонёк, словно он увидел редкий товар на витрине именитого магазина. — Джинджер, если мне не изменяет память, — поднял пухлый палец профессор и весело подмигнул. — Ну-ну, вся в мать. В её породу. Ну-те-с, ну-те-с, приступим? И не дождавшись какого-либо ответа он двинулся в сторону столов и выставленных в ряд котлов со смутно знакомыми зельями. Джинни ничего другого не оставалось кроме как последовать за ним. Миссис Олливандер же отвлёк на себя домовик и вскоре увёл её прочь из кабинета. Джинни в один момент ощутила, как появившееся было уверенность в успехе лопнула словно мыльный пузырь. — А, Тиган, — вдруг остановился профессор, уперевшись в один из отставленных в сторону столов, — вы уже закончили? — Да, сэр, — последовал ответ и Джинни удивлённо выглянула из-за плеча профессора. В тёмном углу нахально откинувшись на спинку стула сидел парнишка с небрежно завязанным гриффиндорским галстуком на шее. Судя по всему, он был ровесником Джинни, может чуть старше. В тусклом свете было плохо видно черты его лица, впрочем, особого любопытства к его персоне она и не испытывала, ведь все её мысли занимал предстоящий экзамен. Парнишка с нарочито вызывающим видом оглядел «новенькую» и придя к какому-то выводу усмехнулся сам себе. Джинни он сразу не понравился. — Ох, молодёжь, — тем временем начал вещать профессор Слагхорн, покачивая головой, — им лишь бы чепухой страдать, а не учиться. Пришлось вызвать юношу на отработку. Но вам, Джинджер, это только на руку. Тиган любезно подготовил для вас ингредиенты. Все необходимые и даже больше. Но только не вздумайте подсказывать, юноша! Благородные рыцарские порывы хороши, но в нужном месте и в нужное время. Профессор шутливо погрозил им пальцем и отошёл в сторону, пропуская Джинни к котлу. Гермиону такое слепое предвзятое отношение к знаниям новоявленной студентки наверняка бы задело, но Джинни на это лишь пожала плечами. Она ещё сумеет себя проявить. «Возможно», — холодно усмехнулся внутренний голос. Джинни весьма неучтиво послала его куда подальше и дождавшись разрешения наполнила котёл водой и зажгла огонь. Профессор одобрительно кивнул и задал несколько простых вопросов. Джинни без особого труда дала правильные ответы и приступила к приготовлению первого зелья. Профессор Слагхорн по всей видимости не горел желанием подолгу сидеть в кабинете и принимать экзамен, потому сначала решил проверить программу третьего курса. Пока Джинни методично растирала очищенную от кожицы смокву, он задал ей несколько вопросов о возможном применении Уменьшающего зелья и судя по довольном кряхтению остался приятно удивлён её познаниями. Больше всего Джинни хотелось поскорее покинуть подземелья. Пары уже приготовленных заранее зелий и её собственного неприятно окутывали помещение, пробуждая лёгкую головную боль. Но совет данный миссис Олливандер слишком хорошо отпечатался в памяти, потому Джинни стиснув зубы продолжала неспеша готовить многоступенчатое зелье. Спешка всё же была не лучшим спутником в этом деле. Профессор большой частью молча поглядывал на её действия и, судя по всему, успел заскучать. Джинни, намеренно вставшая спиной к тому парнишке, отчётливо слышала его наигранно тоскливые вздохи и ощущала на себе пронизывающий взгляд. Периодически она даже ловила себя на непроизвольном подёргивании плечами. Гиффиндорец чем-то напомнил ей заносчивого Малфоя — такой же не представляющий из себя ровным счётом ничего выпендрёжник. — Неплохо, неплохо, — покивал головой профессор Слагхорн, черпнув получившийся бледно-зелёный отвар. — Можно было бы добавить чуть меньше пиявочного сока. Хм-хм. Ну-ка, Джинджер, может вы знаете, чем отличается Болтиливое зелье от Болтушки для болтунов? — Первое изменяет голос на более писклявый, — немного неуверенно, зато почти сразу ответила Джинни. Эти отвары не входили в перечень учебной программы, но миссис Олливандер настоятельно рекомендовала изучить этот вопрос. И теперь становилось понятно почему. — Второе же заставляет выпившего его говорить всякий бред. — Да-да, сущую околесицу, — довольно улыбнулся профессор и потёр ладони. — Ну-с, очищайте свой котёл и следуйте за мной к его собратьям. Джинни предстояло определить заранее приготовленные зелья. С этим заданием она расправилась довольно быстро, благо миссис Олливандер понатаскала её и в этом. Профессор Слагхорн задал ей ещё несколько вопросов о особенностях приготовления Раздувающего зелья и наконец озвучил финальное задание: — Ну что ж! Вижу, мы все уже устали. Закончим экзамен элементарным, но весьма полезным зельем. Зельем для излечения фурункулов. Начинайте! В рецепте не было ничего сложного. Джинни облегчённо вздохнула и позволила себе немного расслабиться. Судя по всему профессор не преувеличивал, поскорее покончить с этим хотели все присутствующие в помещении. Когда Джинни подошла к столу за ингредиентами для зелья, сидящий в тени парнишка молча пододвинул к ней склянки со всем необходимым. Разумнее всего было молча взять их и скорее приняться за дело. Джинни Уизли так и поступила. Сначала всё шло хорошо. Отвар получался точь-в-точь таким, каким он был описан в учебнике. Профессор Слагхорн правда того не замечал. По всей видимости, он уже сделал свои выводы и потому не особо интересовался процессом. Джинни это нисколько не обижало, даже наоборот радовало. Ведь гораздо проще варить зелье, когда никто не стоит над душой. Особенности если этот кто-то являлся не самым приятным типом вроде профессора Северуса Снейпа. Помимо кислого выражения лица и немытых сальных волос он обладал особым талантом к язвительным замечаниям, благо что был деканом Слизерина. Одним словом, та ещё ядовитая змея. Все знали, что Снейп мечтал занять пост преподавателя защиты от Тёмных искусств, но из года в год происходило одно и тоже. Профессорами защиты становились весьма разнообразные личности, начиная от редкостных болванов и заканчивая прихвостнями Того-кого-нельзя-называть. И каждого из них постигало проклятие, заставлявшее их по разным причинам покинуть Хогвартс. Джинни не знала, когда точно оно было наложено, может даже примерно в это время. Насколько ей было известно из письма, преподаватель защиты от Тёмных искусств покинул школу посреди года, что было несколько не обычно и шло в разрез с традицией. — Профессор! — хором завопили Джинни и тот парнишка гиффиндорец. Ядовито-зелёный дым, сопровождаемый громким шипением, бесцеремонно нарушил спокойную атмосферу, воцарившуюся в помещении. Тело Джинни среагировало быстрее формирующейся мысли. Что-то явно пошло не так, однако она так и не успела сообразить, что именно, ведь ноги уже разворачивали свою хозяйку прочь от котла. Джинни сама не заметила как вскочила на стоящий за спиной стол и с перепрыгнула через него. Ботинок предательски заскользил в последний момент и потому она больно приземлилась на колени и ушибла локоть. Профессор Слагхорн с небывалой для человека его возраста и комплекции прытью подскочил к котлу и взмахнул волшебной палочкой. Из-за своего укрытия Джинни не могла разглядеть всех его действий, но очень скоро едкий дым исчез. А вместе с ним и все надежды и усилия, потраченные на успешную сдачу экзамена. Это был провал. Повисшая было в кабинете тишина взорвалась подобно пузырю из-за внезапного приступа смеха. Парнишка гриффиндорец, имени которого Джинни не запомнила, сидел на полу и откинувшись на стул неприлично громко и обидно гоготал. Джинни еле сдержалась, чтобы не огреть его Летучемышиным сглазом. — Ай-яй-яй. Ничего смешного я здесь не вижу, молодой человек, — не похожим на шутливый тон голосом произнёс профессор Слагхорн. — Неправильно сваренное зелье это вам не шутки! — Простите, профессор, — подавленная и униженная Джинни вылезла из-за своего укрытия. — Такое просто зелье, — покачал головой тот. — Ну-с, я так погляжу всё обошлось. Не стоит извиняться, мисс Олливандер. По всей видимости вы не убрали котёл с огня перед тем как добавить иглы дикобраза. — Но, сэр… — Такое порой случается… с первокурсниками. Мда. Ну что ж, мисс Олливандер, вы можете идти. Экзамен окончен. — Профессор Слагхорн, — Джинни точно знала, что делала всё по инструкции. Котёл попросту не успел достаточно остыть. — Тиган, помогите мне прибрать здесь и будете свободны, — продолжал раздавать поручения профессор, совсем не обращая на неё внимание. Он хлопнул в ладоши и практически сразу в помещении появился домовой эльф. — Отведите мисс Олливандер к матери, экзамен окончен. Проныра осторожно тронул Джинни за ладонь приглашая проследовать за ним. Ей очень хотелось объясниться, но она понимала, что толку от этого не будет. Бросив напоследок разгневанный взгляд на державшегося за разболевшийся от смеха живот гриффиндорца, Джинни покинула кабинет. Обида душила изнутри, ведь так хорошо всё начиналось! Она вполне сносно сворила первое зелье, опознала все остальные и прокололась на самом простом. Это было бы очень унизительно, если бы не мысль о том, что задерживаться в пятидесятых Джинни не собиралась. Это была лишь формальность, подстраховка, если вдруг план об успешном возвращении в родное время провалится. Миссис Олливандер сразу всё поняла. Джиннии и не пыталась скрыть свои эмоции, обида и злость так и рвались наружу и потому легко читались на лице. Они шли молча, миссис Олливандер так и не решилась нарушить молчание, возможно потому, что хотела поговорить обо всём позже и без свидетелей. Исполнительный домовик поспешно вёл их по коридорам замка, но подстёгиваемая злобой Джинни без труда держала темп. Она даже не запыхалась, когда они вышли в холл, хотя им приходилось практически бежать, чтобы поспевать за домовым эльфом. Джинни стремительно приблизилась к выходу, как вдруг ощутила сильный толчок в спину. Она успела выставить вперёд руки перед тем как налететь на косяк дверей, в то время как толкнувшему её человеку повезло меньше. Он запутался в полах длинной неопрятной мантии и кубарем вывалился на улицу. — Джинни! — воскликнула миссис Олливандер ястребом подлетев к «дочери». В её глазах мелькнула не свойственная ей тихая ярость, тут же сменившаяся волнением. — Мерлин правый, ты не сильно ушиблась? Покажи свои руки. — Всё в порядке, — Джинни послушно протянула садневшие ладони. — Правда, мне не больно. Человек так внезапно налетевший на неё продолжал барахтаться на земле. Тот другой домовик, который встречал их вместе с Пронырой на пороге Хогвартса, бесшумной тенью подскочил к нему и помешкав немного щёлкнул пальцами. Мантия, повинуясь его волшебству, развернулась демонстрируя покрывшееся красными пятнами молодое мужское лицо. Юноша грубо отмахнулся от домового эльфа, прижал поближе к груди набитую книгами сумку, порывисто вскочил и был таков. Джинни без особого интереса глядела в его стремительно удаляющуюся спину. Ей было откровенно плевать на этого незнакомца, но зато его неожиданный удар в спину выбил из головы въедливые, досадные мысли. Она могла бы даже быть благодарна ему за это, если бы не его невоспитанность. — Кто этот человек? — неожиданно ледяным тоном поинтересовалась у эльфов миссис Олливандер. — Проныре известно лишь, что человек приходил к директору Дамблдору, — послушно хоть и боязливо ответил один из них. — Молодой волшебник претендовал на пост профессора защиты от Тёмных искусств, — дополнил его ответ второй. — Мерлин свидетель, таких неотёсанных остолопов ни за что нельзя подпускать к детям! — покачала головой миссис Олливандер и ласково провела рукой по плечу «дочери». — Пожалуй не будем задерживаться здесь больше положенного, моя дорогая, что скажешь? Джинни в ответ смогла лишь отрешённо кивнуть.***
Близились Рождественские каникулы. К Олливандерам должен был вернуться из Хогвартса сын, Джинни оставалось сдать всего пару экзаменов и самое главное приближалась встреча с таинственным знакомым мистера Олливандера. Очень долгожданная и в то же время тревожная. Джинни даже предположить не могла, что можно было ожидать от этого разговора. Крах надежд или готовый план по возвращению домой? Ничего не стоящая болтовня или обстоятельный диалог? Гадать можно было до бесконечности, потому Джинни и отказалась от этого изводящего нервы занятия. «Будь, что будет, а там посмотрим!» — извечный девиз перед экзаменами Колина Криви пришёлся как нельзя кстати. Особенно актуальным он был в тот день, когда выяснилось, что вслед за преподавателем защиты Хогвартс покинул его коллега, преподаватель трансфигурации. Вполне закономерно: с приходом нового директора начал меняться и профессорский состав. И всё было бы ничего, если бы в декабре злополучного пятьдесят шестого года не начала свою карьеру преподавателя Хогвартса одна из лучших учениц директора, а именно Минерва Макгонагалл. Джинни чуть было не начала рвать на себе волосы, но вовремя одумалась и пошла прямиком к мистеру Олливандеру. Он спокойно выслушал её тревоги. Тот факт, что профессор Макгонагалл являлась деканом факультета Джинни его предсказуемо не обрадовал, однако также и не испугал. Мистер Олливандер помолчал несколько мгновений и предложил решение. — Чары отвлечения внимания? — переспросила Джинни с явно сквозившем в голосе недоверием. — А они подействуют? — Разумеется, если их правильно наложить, — менторским тоном отвечал мистер Олливандер. — Чары лишь добавляют свойства объекту, примени их на одежду, тогда это не так сильно будет бросаться в глаза. — Но почему тогда вы мне раньше не предложили их использовать? — задала закономерный вопрос Джинни, недовольно сложив руки на груди. — Потому что в них не было нужды, — произнёс мистер Олливандер с таким видом, будто рассказывал самый очевидный факт. — Внутри дома это бы выглядело как минимум странно, в остальных ситуациях ты и без того не особо привлекала внимание. С Слагхорном другая история, он слишком любит коллекционировать учеников и потому ты не могла пройти мимо него незамеченной. Ты ведь носишь фамилию Олливандер. Чары бы только подогрели его интерес, а так той своей выходкой ты отбила у него всякое желание присвоить тебе титул новоявленной любимицы. Джинни изобразила кислую мину на лице. Такая нелепая ошибка и в самом конце! Будь она Гермионой, ей бы ещё долго пришлось изводить себя подобными мыслями. Но к счастью она была Джинни Уизли и тот злополучный экзамен вызывал у неё лишь досаду да и только. Чары давались легко. Джинн довольно скоро их освоила, правда это не особо помогло избавиться от волнения. Впрочем, переживала не она одна. Джинни никогда ещё не доводилось видеть профессора в таком состоянии. Декан сильно нервничала и скрывать это у неё получалось, откровенно говоря, плохо. Едва ли она запомнила новую студентку, что было Джинни очень на руку. Экзамен прошёл чётко и быстро, в этом была вся Минерва Макгонагалл — она не любила понапрасну мутить воду. Оставалось сдать только один предмет, ЗОТИ. Джинни даже успела расслабиться, но ранним зимним утром к нагрянула холёная сова прямиком из Хогвартса. Важная птица точно знала, кому нужно было доставить письмо, потому постучалась именно в окно спальни младшей из Олливандеров. Джинни не спала, её снова начали мучить кошмары. Всё те же, с неизменными лицами в главных ролях. Она открыла окно, пропуская в комнату холодный сырой ветер вместе с исполнительной совой. Джинни протянула ей угощение и от чего-то дрожащими руками сняла с лапки пергамент, исписанный зелёными чернилами. В последний раз с ней случалось такое чуть больше четырёх лет назад, когда на её имя пришло самое долгожданное письмо на свете. Джинни прекрасно знала, что в нём было написано, ведь она успела перечитать похожие письма братьев до дыр, но это ничуть не уменьшало волнение. Послание пятьдесят шестого года всколыхнуло те знакомые чувства, добавив к ним ощущение затравленной тревоги. Той самой, что испытывает человек знающий что он непременно попадёт в ловушку, но продолжающий упрямо идти ей прямо на встречу. В письме говорилось о том, что изменились условия экзамена по защите: в письменной форме принимать его больше не было смысла. К счастью, Джинни хоть и не предполагала такой исход событий, дабы не растерять навыки усердно тренировалась, так что подобная проблема попросту не могла возникнуть. Но смутная, непонятная тревога так и не покинула нутро. Она ядовитой змеёй свернулась в кольца на поверхности души и принялась ждать неизвестно чего. — Что такого может случиться на этом экзамене? Взрывать там особо нечего, знакомого профессора точно не встречу, — обратилась Джинни к приводящей в порядок перья сове. — Можно подумать случится что-то плохое, но это вовсе не так. Если на него заявится Тот-кого-нельзя-зазывать с приспешниками, тогда да, ситуация будет паршивая. Но он ведь этого не сделает, правда? Сова в ответ лишь прищурила глаза и заунывно ухнула.