good old days

      Каким чудом Мегуми занесло на факультет биологии и экологии, он не смог понять даже спустя два года обучения. Сначала любовь к точным наукам и химии, потом наставления родителей, и вот — Мегуми Фушигуро стал счастливым (ну, почти) студентом. Он не жалуется на будущую профессию, учится с теплящимся в груди интересом, даже ходит на все-все пары, но почему именно эта специальность, ответить не может. В середине-конце средней школы Мегуми на предложения стать биологом покрутил бы пальцем у виска да сочувственно посмеялся. Поехала, мол, у вас крыша. Теперь не смеется.       На самом деле, жаловаться причин нет. Специальность Фушигуро устраивает, преподавательский состав прекрасный, одногруппники тоже жить не мешают. Однако, и в этой бочке меда нашлась ложка дегтя. Практические работы. Их Мегуми, несмотря на искреннюю любовь к природе, ненавидит всей душой. Тысячи формальностей, заполнение итоговых таблиц, однотипные выводы по проделанной работе — все это приводит Фушигуро к запутанному клубку ярости и ужаса.       И ладно, если бы практические можно было провести не выходя из дома. Однако не повезло Мегуми даже тут: большую часть работ приходится проводить на незнакомых участках земли, осоловело оглядываясь и пытаясь выделить основные виды растений, характерных для данного биома. Конечно, это вполне логично: сложно изучать природу, не взаимодействуя с ней, но такие доводы Мегуми игнорирует, в качестве рабочего места признавая лишь собственный стол и кровать.       Увы, его недовольство никого не интересует, и финальным проектом для успешного закрытия сессии объявляют недельную практику на природе. Основной целью работы является изучение особенностей проблем флоры выбранного участка определенной местности. Забавным Фушигуро кажется тот факт, что для выполнения работ с вероятностью девяносто девять процентов придется выехать загород — все же, тяжело изучать растения в пыльной суете каменного Токио, испещренного небоскребами и залатанного асфальтом. Еще забавнее то, что дачи у родителей Мегуми не наблюдается, а все бабушки и дедушки либо отправились в мир иной, либо живут чересчур далеко даже для любящего долгую дорогу Фушигуро.       Что делать и как быть — Мегуми не знает. До начала работ, тем временем, остаются считанные дни. * — При всем уважении к нашим преподавателям, это верх тупости. Куда я поеду, скажи мне, Юджи, а? Вот где мне изучать кусты, если кругом один асфальт? — Фушигуро редко пробивало на эмоции, особенно — перед Юджи, которого хлебом не корми, а дай пофонтанировать ворохом чувств. — Ужас какой-то, Мегуми! Я даже не знаю, что тебе делать. Может к знакомым каким-то поедешь? — Итадори сочувственно качает головой, цепляя палочками кусочек лосося. — Без понятия, у кого из моего огромного круга общения есть свободный домик в деревне, — едко цедит Фушигуро. Как назло, к числу своих друзей он относит только Юджи и периодически появляющуюся в университете Нобару, но никто из них помочь не может.       Итадори еще что-то говорит, чуть давясь рисом, но вскоре отвлекается на звенящий уведомлениями телефон и замолкает. Мегуми всегда удивлялся, как тот легко отвлекается. Вот бы и Фушигуро так: раз — паришься из-за проблем с учебой, два — забил на все и благоговейно гуляешь с друзьями по торговому центру. Увы, умением чудесным образом переключаться с одной ситуации на другую Мегуми не обладает, а потому приходится терпеть мысли о чертовом домике в деревне, что дамокловым мечом висят над головой. * — Да он классный, правда! Всего на год старше. Тем более, так удачно все складывается! — энтузиазму Итадори остается только позавидовать. Он, размахивая руками, уже минут десять ходит по комнате Фушигуро, всеми силами пытаясь убедить того поехать в дом к какому-то незнакомому парню. Точнее, знакомому, но только косвенно, по рассказам доброй половины курса.       Годжо Сатору — оплот всего лучшего, что только может быть в человеке. Веселый, красивый, остроумный — он способен наповал сразить любого человека не только в университете, но и, кажется, во всей Японии. Еще прекрасный и невероятный Годжо как нельзя кстати собирается в свой загородный дом на ближайших выходных, о чем сообщает Юджи, который, в свою очередь, пересказывает все Мегуми. Мегуми в бешенстве. — Какой к черту Сатору? Я с ним даже не говорил ни разу, а ты предлагаешь куда-то ехать вместе. Мне там умереть от неловкости? — Фушигуро озадаченно облокачивается на стену позади кровати, подтягивая к себе подушку в форме белой собаки. — Ой, как будто у тебя есть выбор. Тебе же делать больше нечего. Давай, Мегуми, надо социализироваться, — Итадори плюхается рядом и поднимает горящий взгляд на друга. Фушигуро не понимает, почему окружающие изо всех сил стараются сделать из него законченного экстраверта. Да, он, конечно не самый общительный человек, но и социофобией не страдает. Однако, делать нечего. Придется пострадать в компании небезызвестного Сатору. — Ладно, — Мегуми устало выдыхает, — но, если он захочет меня убить, ты будешь оплачивать похороны. Итадори только закатывает глаза. *       Когда дело доходит до реальных действий, Мегуми начинает трясти. Писать Сатору страшно. Как это вообще должно выглядеть? Привет, можно я поживу у тебя и поковыряюсь в земле?       Фушигуро вздыхает и расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке. Воздух вязкой медовой сладостью тянется по улице, облизывает людей и деревья. Пахнет пыльцой и мороженым. Мегуми бессильно надеется на дождь, но майский Токио как назло радует лишь ярким солнцем.       Телефон в руках покрывается кривыми разводами из-за вспотевших ладошек. Сейчас Фушигуро сам себе напоминает скромную старшеклассницу — словно зовет на свидание парня мечты, не иначе.       Что ж, была не была. Проект сам себя не сделает, решает Мегуми и открывает диалог. К счастью (или к сожалению) страницу Сатору в Инстаграме найти оказалось совсем несложно.

@megumii.f 13:41 привет, мы с тобой не знакомы, но я мегуми из твоего универа у меня есть одна очень странная просьба

      Фушигуро мгновенно блокирует телефон, кидая его на лежащий рядом пиджак. Ответ не заставляет себя долго ждать. @gojothebest 13:41 Привет! Я тебя кажись видел. Что за просьба? :))) От количества символов у Мегуми рябит в глазах.

@megumii.f 13:43 мне юджи сказал, что ты собираешься в загородный дом, а мне нужно сделать проект по биологии где-нибудь на природе нельзя приехать к тебе на пару дней? я заплачу, могу чем-то помочь, готовить вроде умею что угодно я тебя умоляю

      В конце концов Мегуми срывается на какие-то отчаянные мольбы — это его последний шанс на успешное выполнение проекта. @gojothebest 13:44 ААаа чувак! Я только за Платить не надо, ниче не надо Я как раз не хотел ехать один, ты меня спас       Тут Мегуми забывает, как дышать. Ощущение, что он выиграл лотерею на миллион, выжил после крушения самолета и переплыл Тихий океан. Дальше дело остается за формальностями: адрес, дорога, время и место встречи. Судьба к Фушигуро удивительно милостива. *       Окей, возможно, судьба оказалась к Мегуми милостивой чересчур. Место, в котором располагается дом Сатору (точнее, его бабушки, но это не так важно) — поистине чудо. Фушигуро обошел весь небольшой поселок в первый же день и, несмотря на свою любовь к Токио, искренне понадеялся остаться здесь подольше. Неширокие песочные дорожки золотистыми змейками вьются по всей деревне, ведя то к небольшому илистому пруду, скрытому в тени многолетней ивы, то к густому лесу на самой кромке цивилизации. Темно-зеленые ели верхушками поддевают белесые облака, препарируют небо на яркие лазурные лоскутки. Повсюду пахнет яблоками и свежескошенной полынью.       Положение не омрачает даже Сатору: взбалмошный и громкий, он разительно отличается от Мегуми, но почти не вызывает раздражения. Только улыбается много-много, так, что Фушигуро порой запинается о тянущиеся в усмешке губы. Они приехали два дня назад и все, что за это время сделал время Мегуми — затерялся в саду, благоговейно подрезая кусты смородины и выискивая раннюю землянику среди ее белых цветков. Сатору теперь называет его пенсионером, что души не чает в своем скромном садике. О том, что садик принадлежит ему самому, Годжо предпочел умолчать.       Несмотря на все окружающие блага, работа над проектом у Мегуми совсем не ладилась. Оторваться от теплого майского ветра и тени яблоневых садов теперь кажется задачей совсем невыполнимой, почти абсурдной.       С небес на землю Фушигуро возвращает бланк для наблюдений, хитро выглядывающий из приоткрытого рюкзака. Белые листы с чернильной вязью таблиц режут взгляд, и Мегуми все-таки заставляет себя начать работу. Следующие четыре часа он проводит, ковыряясь в зарослях и собирая нужные образцы. * — Ты так заработаешься совсем, — недовольно тянет Сатору и ставит перед Мегуми миску спелой клубники. Та призывно алеет блестящими боками, переливаясь на закатном солнце. — Я хочу побыстрее уже закончить. Да и тебя стеснять как-то не очень, я доделаю и уеду, — Фушигуро до сих пор неловко, что он занимает одну из комнат в чужом доме, спит на чужом постельном белье и ест из чужой тарелки. На него не действуют даже бравые уговоры Годжо и его стойкие убеждения в том, что все в порядке. — Мегуми-и-и, ну сколько можно, — тот недовольно хмурится, — я же тебе говорил, чувствуй себя как дома, живи сколько влезет.       Фушигуро лишь обреченно вздыхает и, кажется, все также остается при своем мнении. Сатору плюхается на плетеный диванчик возле него, усердно выводящего какие-то непонятные слова в тетради, и треплет по темной макушке. — А знаешь, давай прогуляемся. Прекрати страдать хоть на пару часиков, — с этими словами он дергает Мегуми за руку и тянет к калитке. Под ногами переливчато шелестит гравий.       Они идут недолго, всего десять минут, но Фушигуро успевает в сотый раз рассмотреть вереницу идентичных домиков, стройными рядами плетущихся по улице. Все как на подбор: светлый сайдинг, темная крыша и непременно большой, усыпанный зреющими плодами сад. Почти все калитки открыты, а забор представляет собой лишь декорацию — невысокий и зачастую резной — он совсем не предназначен, чтобы защищать хозяев. Мегуми не перестает удивляться, как в таких поселках в воздухе роится доверие. Здесь каждый — твой друг, готовый в любую минуту прийти на помощь. Здесь нет зла и опасностей, а бояться стоит лишь плохого урожая. Деревня — словно сказочный мир, скрытый от других людей прозрачной материей.       Спустя еще минут пять Сатору сворачивает резко на соседнюю улицу, и вскоре выходит к краю деревни. Перед ними расстилается поле, упирающееся в идущий по левую сторону лес. Оно яркое, ласково блестит зеленью в лучах уходящего солнца. Мегуми в восхищении приоткрывает рот. Он не был здесь, кажется, упустил это место в своих прогулках. Сатору рядом улыбается, подталкивая Фушигуро к небольшому холмику. — Нравится? — в ответ получается лишь заторможенный кивок.       Они опускаются на теплую землю. Спину подпирает ствол ребристого дуба. Честно говоря, Мегуми никогда не отличался особой любовью к таким видам. Да, природу любил, но только в виде набора молекул и биологических свойств. Теперь же что-то изменилось. Здесь, в сотне километров от Токио, Фушигуро словно вдохнул полной грудью. Ничего не висит тяжким грузом за плечами, тревоги вязнут в коконе спокойствия, опоясывающем деревеньку. Да и Сатору, чего уж там, здорово расслабляет. Он непринужденный, по-детски открытый и почти беспардонный. В любой другой ситуации Мегуми такого бы на дух не вынес, но тут, у пруда, на поляне, в роще молодых яблонь все меняется. Предметы приобретают новые очертания, люди — возможность по-новому взглянуть на мир вокруг. За это Фушигуро действительно благодарен. — Ауч! — он невольно вздрагивает, когда чувствует хлопок Годжо по своей щеке. — Прости, у тебя комар там, — говорит тот, но ладони не убирает. Мегуми замирает.       К слову, Годжо Сатору уважали даже комары: за почти пять дней жизни в глуши — ни одного укуса. Фушигуро завидует.       Через пару мгновений рука Годжо перемещается ниже, к шее; пальцы пробегаются по ежику подбритого затылка. Мегуми, словно очарованный, смотрит в глаза прямо перед собой. Он никогда не перестанет удивляться их цвету: лазурные, прямо как небо над лесом. — Можно тебя поцеловать? — вопрос совсем не режет слух, голос Сатору вплетается в вечерний рой улицы. Мегуми едва-едва кивает.       Губы у Годжо мягкие и сладкие, липкие от недавно съеденных фруктов. Он на пробу прихватывает сначала верхнюю, потом нижнюю, покусывает. Мегуми шумно выдыхает. Они целуются неторопливо и размеренно, когда Сатору приоткрывает языком чужой рот. Всякий раз до этого мысли о таком вызывали у Фушигуро лишь отвращение, сказывалась привычная брезгливость, но сейчас, когда Годжо проводит языком по небу, цепляет кромку зубов, Мегуми может лишь слабо простонать ему в губы. Становится донельзя хорошо.       Это поездка — самое странное и явно не блещущее рациональностью решение в жизни Фушигуро. Однако, в этом есть и свои плюсы — например, хорошо выполненная практическая работа. И губы Годжо Сатору. Но важнее, конечно, практическая.