Они познакомились на первом курсе. Секо тогда с унылым видом рассматривала толпы людей, тянущихся к университету, и взглядом пыталась найти хоть одно знакомое лицо, но безуспешно – встреча-знакомство с одногруппниками была пару дней назад, а она уже забыла, как те выглядят. Пришлось смириться с амнезией и пойти на занятия в гордом одиночестве и легком ужасе.
Ужас сменился раздражением, когда рядом с ней за партой очутилось едва ли не светящееся болтливое нечто. Нечто звали Годжо Сатору, и он, как и Секо, оказался первокурсником бизнес-аналитики. На Годжо невозможно было не смотреть – дело было то ли в почти кипенно-белых волосах и сияющих за стеклами темных очков глазах, то ли в природной харизме и очаровании. Вокруг их парты толпились другие первокурсники, наперебой заваливая Сатору вопросами, и Секо все надеялась, что тот поскорее пересядет. Годжо, однако, не пересел, и проболтал (читать: пробубнил что-то сам себе) с Секо всю пару. Так она узнала, что Годжо – коренной токиец, универ выбирал по принципу «чем ближе к дому, тем лучше», а на бизнес-аналитике оказался по настоянию родителей, но его, в принципе, все устраивает. Иери не горела желанием делиться подробностями своей жизни в ответ, да и не успела бы этого сделать – скорости речи Сатору позавидовали бы даже свет и звук. Весь оставшийся день Годжо ярким пятном преследовал Секо по всему университету, а на последней паре выпросил ник в Инстаграме и пообещал написать совсем скоро. Иери не очень хотелось, чтобы это скоро вообще наступало.
Так и родился их дружеский симбиоз. Со временем Иери свыклась и с болтливостью Годжо, и с его экспрессивностью; она научилась различать сотню оттенков его настроения и вытаскивать из Сатору всю нужную информацию. Тот, несмотря на болтливость, о действительно важных вещах говорил мало и неохотно, поэтому Секо наловчилась улавливать чужое настроение едва ли не по шагам и укладке волос.
К третьему курсу к их необычному союзу привыкли все. Никто больше не гадал, как Секо терпит Сатору, почему тот всегда маячит где-то неподалеку и преданно выходит с ней в курилку каждую перемену. Совсем разные, Годжо и Иери удивительно дополняли друг друга.
*
Большой перерыв подкрался незаметно, но оказался как никогда кстати. Первые две пары Сатору спал, Секо – от скуки рисовала на полях тетрадки гвозди и шестеренки. Сдвоенная экономика еще никому бодрости не добавляла. Но все плохое (и нудное) когда-то заканчивается, поэтому теперь Годжо тащил не сопротивляющуюся, в общем-то, Иери в столовую. Их ждали сорок минут отборных сплетен и две тарелки слегка пресного, но все же вкусного рамена.
Спасибо всем существующим и не очень богам – столик в углу был свободен. Сатору плюхнулся на жалобно заскрипевший стул и принялся за еду. Стоит отдать должное, ел Годжо молча, поэтому у Секо была возможность расслабиться и неторопливо пожаловаться на подскочившие цены на сигареты. Она лениво стучала палочками о тарелку, когда Сатору почти свалился на пол, с набитым ртом тыкая пальцем куда-то за спину девушки.
– Я за такие кроссовки хоть отсосать готов, – Секо уже даже не удивлялась.
– Ты придурок?
– Нет, я гей и люблю хорошую обувь, – уверенно заявил Годжо, не отводя взгляд.
Иери обернулась. Людей в столовой было много, но понять, о ком говорил друг, оказалось несложно. В глаза бросилась высокая худощавая фигура. Гето Сугуру сосредоточенно залипал в смартфон, а на его ногах сияли новенькие найки в коллабе с каким-то крутым, Секо предполагала, дизайнером. Черную замшу оттеняли яркие зеленые полосы по бокам, модель была аккуратной и, чего уж скрывать, действительно привлекательной. И если Иери оценивала кроссовки, Сатору думал совсем о другом. Гето на его памяти плохо не выглядел никогда: всегда расслаблен, подтянут, одежда по фигуре, кроссовки – по вкусу Годжо.
Он давно засматривался на Сугуру, даже прожужжал все уши Секо в свое время, но дальше дело не пошло. Сатору, хоть и был экстравертом номер один в мире, редко знакомился с теми, кто ему действительно нравится – то ли любил мучать себя невзаимной симпатией, то ли просто предпочитал наблюдать со стороны.
Сейчас, правда, Годжо смущала одна вещь. Кроссовки. Да, красивые. Да, смотрятся на Гето так, словно были созданы эксклюзивно для него. А еще – это лимитированная модель. Выловить такую почти невозможно: в магазинах совсем ничего, а брать с рук за бешенные деньги было немного грустно. Сатору засматривался на них еще до релиза, но так и не обзавелся заветной парой. А теперь вот Сугуру как ни в чем не бывало расхаживал в них по университетской столовой.
– Ты чего завис? – Секо тыкнула его в плечо.
– Кроссовки реально крутые. Я их второй год хочу, – Годжо обреченно вздохнул и склонил голову, – а найти нигде не могу.
Секо хмыкнула. Перерыв подходил к концу.
*
День рождения Сатору любил, но еще больше любил его праздновать. Делал он это с размахом и не жалел на организацию ни денег, ни времени.
В этот раз они с друзьями (друзья – это что-то около миллиона знакомых Годжо, которых он звал, потому что почему бы и нет) собирались в арендованном доме в пригороде Токио. По завету всех американских подростковых драм все горизонтальные поверхности были уставлены красными пластиковыми стаканчиками, мягкий неоновый свет бился из окон, а ремиксы песен из топ-100 биллборда были слышны в радиусе километра.
Люди собирались, расползаясь по гостиной и кухне. Сатору чувствовал себя как рыба в воде: здоровался с каждым первым, громко подпевал и перешучивался со знакомыми.
Вечеринка была в самом разгаре, когда в дверь позвонили. Годжо едва расслышал трель в коридоре. Кто вообще звонит в дверь на вечеринках? Кое-как выпутавшись из толпы, он, перехватив стакан с чем-то похожим на ром с колой, щелкнул замком.
– Я не сильно опоздал? – Сатору зажмурился, пару раз повертел головой и открыл глаза снова. Наверное, ему снится. Или это все выпивка? Да, алкоголь, точно. Перед ним стоял Сугуру.
– Ты… Ты что? – последняя извилина Сатору едва держалась.
– Я не что, я Гето, – тот усмехнулся, – с днем рождения, кстати. Твой подарок, – с этими словами Сугуру протянул Годжо коробку, аккуратно упакованную в крафтовую бумагу и перевязанную черной лентой.
Годжо не сдвинулся с места, молча переводя взгляд с подарка на Гето и обратно. Что-то в его голове очень сильно не складывалось. Куда делось все природное обаяние?
– Да чего ты стоишь, как идиот, открывай уже, – по левую руку Сатору с грозным видом появилась Секо. Не подчиниться ей было сложно (и самую малость страшно), так что Годжо, едва не выбросив в толпу стакан, принялся разворачивать упаковку. А потом чуть не заверещал.
– Это?! Серьезно? Ты их где взял? – в руках Сатору была коробка с новенькими найками, точь-в-точь, как у Гето.
– Пришлось немного постараться, но у меня свои источники, – тот облокотился на дверной проем, выглядя по скромному мнению Сатору как всегда идеально – расслабленно, уверенно и в крутых кроссовках.
– Разрабатывай рот, Годжо, – рассмеялась Секо. Тот покраснел.
*
Нет, Сатору очень любил своих друзей. Ценил их поддержку, обожал совместные прогулки и был готов ради них на все. Но Секо…
Годжо уже месяц смотрел на нее косо, периодически напоминая о своей обиде вздернутым носом. Они всегда делились друг с другом всем, помогали и поддерживали. Всегда – думал Сатору. Думал, но, видимо, ошибся, узнав, что Иери с Гето знают друг друга едва ли не со старшей школы, и все его причитания о Сугуру могли давно прекратиться, если бы та хоть как-то поспособствовала их знакомству, – а она ведь могла. Хотя окончательно обвинять ее Сатору не решался. Одну важную вещь Секо все-таки сделала.
секо, 15:28
гето, приветик! у меня к тебе просьба
но я пойму если откажешься
она с приколом
гето, 15:43
да, привет, слушаю
секо, 15:59
помнишь ты у меня про годжо спрашивал? ты еще сказал на первом курсе что он секси
гето, 16:00
ну
секо, 16:00
у него др в эту субботу
и если он вдруг еще секси, то я знаю, что ты можешь подарить
Эту переписку Годжо потом, кровью и слезами выбил у Сугуру, когда пытался узнать, что он вообще забыл на той злополучной вечеринке, как угадал с подарком и сколько тысяч денег ему вернуть за кроссовки. Гето тогда только рассмеялся и сказал, что вернуть можно натурой.
Сатору шутки не понял. Не понял настолько, что вернул. И не один раз.
Зато теперь мстил Секо, слащаво, насколько мог, целуя Сугуру прямо в столовой, вызывая у той что-то среднее между отвращением и умилением.
