***
Это были мягкие, тонкие слоги парселтанга, которые разбудили его от долгого сна. — Гарри, Гарри Поттер… Это имя. Он знал это имя. — Только не Гарри! Пожалуйста… помилуй… Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю все, что угодно! Гарри Поттер. Мальчик, которого он выбрал, чтобы умереть. Мальчик, который, по-видимому, выжил. Вскоре он понял, что произошло. Его воспоминания о той ночи были фрагментарными, поначалу едва связными, но когда он посмотрел на мир глазами этого маленького ребенка по имени Гарри, ему стало ясно. Его тело было отнято у него его собственным проклятием, и этот совершенно невинный ребенок жил, а он — нет; вместо того, чтобы предотвратить свое поражение, он спровоцировал его. Лорд Волан-де-Морт был уничтожен, его тело сломано, а его душа разбита — но он не был побежден. Душа — любопытная вещь. Хотя его понимание этой неуловимой концепции легко превзошло всех, кто был до него, он признал, что ее тонкости все еще оставались для него загадкой. Кто знал, что можно случайно создать крестраж? Конечно, нет. Ибо именно этим он и был. Он не был главной душой лорда Волан-де-Морта — он был всего лишь осколком, надежно укрытым в сломанной душе шестилетнего Гарри Поттера. И что это была за душа; никогда прежде он не сталкивался с чем-то таким необычным, таким неожиданным. Это было нарушение природы, столь же странное, как крестраж, и это могло быть только работой исключительно талантливой ведьмы или волшебника. Он вкратце рассмотрел возможность вмешательства Дамблдора, вмешательства в душу мальчика Поттера в попытке спланировать поражение лорда Волан-де-Морта, но быстро отбросил эту теорию, поскольку произведение искусства, которое было душой Гарри Поттера, несло подпись, которая говорила о юности и отчаянии, мазки кисти выдавали художника, чья душа и магия уже были тесно вплетены в душу мальчика. Влияние на душу Гарри Поттера было порождено не интригами старика, а любовью матери. Знала ли Лили Поттер? Знала ли она, что ее отчаянный эксперимент спасет жизнь ее сына, превратив его в нечто настолько… сломанное? Грязнокровка, возможно, и родилась испорченным существом, но нельзя было отрицать силу ее крови и ее магии, ингредиенты для любого хитрого заклинания, которое она создала в своей дерзкой попытке спасти свою семью. Пусть никто никогда не скажет, что лорд Волан-де-Морт не отдавал должное там, где следовало; ибо в этой тихой тюрьме, в самых темных закоулках сознания маленького ребенка, ему не оставалось ничего, кроме как вспоминать, анализировать и понимать, и он должен был признать, что из всех его врагов Лили Поттер была самой опасной. Должно быть, она была грозной ведьмой, и он недооценил ее. Возможно, это была самая большая ошибка, которую он когда-либо совершал. Это было легко сделать. Он слышал о ней мимоходом, но то, что он слышал о блестящей молодой грязнокровке, которая уже опубликовала свою первую научную статью в 19-летнем возрасте, было легко затмено большой тенью, отбрасываемой ее мужем, дерзким аврором-в-обучении, Джеймсом Поттером. Нет, большая часть того, что он знал о девушке, пришла из рутинных мыслей Северуса. Милая Лили Эванс. Северус так высоко ценил ее — он думал о ней как о святой; белый цветок лилии, незапятнанный миром. Как он ошибался. Он задавался вопросом, имел ли Северус хоть какое-то представление о том, что его подруга детства способна экспериментировать с душой своего собственного сына в отчаянной попытке спасти его жизнь. Потому что именно это она и сделала. Невозможно превратить любой объект в крестраж — нужно совершать ритуалы, приносить кровавые жертвы — это требовало времени и усилий. В конце концов, если бы это было легко, все бы это сделали. Что ж, возможно, нет, но все же — была причина, по которой он был единственным волшебником столетия, создавшим крестраж. Его душа, возможно, была хрупкой после создания пяти крестражей, но не было никакой возможности, что грубая магия, подобная проклятию Авада Кедавра, смогла бы выполнить тонкое искусство, которое разделяло душу и разделяло части, и не было никакой вероятности что тело младенца будет иметь достаточную силу притяжения, чтобы закрепить одну из упомянутых частей без какой-либо подготовки. Нет, душа мальчика, должно быть, была изменена с самого начала, искажена редчайшей магией. Он тоже сталкивался с этим — волшебный шепот еще более странный, чем крестражи, который мог согнуть душу, сделать ее мягкой, твердой, податливой или хрупкой. Каким-то образом рыжеволосой грязнокровке это удалось, и единственными оставшимися доказательствами были мощные ниточки ее магии, которые он нашел спящими в щелях между его душой и Гарри. Это была древняя и запретная магия — ее целеустремленная преданность своему сыну, без сомнения, была тем, что подпитывало впечатляющий подвиг превращения его души в плотную, мутантную сущность, которой она теперь была, и ее смерть была последней печатью; ее собственная жизнь, магия и душа обняли его и закрепили за ним. В результате получилась массивная, яркая душа, неестественно слитая с земной формой мальчика, сломанная его смертельным проклятием, но все еще в основном неповрежденная. Потребовалось время, чтобы полностью понять масштабы магии Лили Поттер, но пока он мог только догадываться и наблюдать за развитием симптомов, потому что симптомы будут. Душа была неразрывно связана как с магией, так и с разумом, а разум был переплетен с телом через, возможно, самый тонкий человеческий орган — мозг. И было так легко изменить мозг, что это привело к катастрофическим последствиям. Он не был дураком; он знал, что пожертвовал некоторой психологической стабильностью ради страховки, которую обеспечивали его крестражи. Но Гарри Поттер — он будет расти и развиваться с чужеродной мутировавшей магией, проникающей в его разум, искажающей его мысли и поляризующей его эмоции. Он навсегда изменится из-за совместных махинаций его матери и потенциального убийцы и наверняка пострадает из-за этого. Если бы только Лили Поттер знала, какого монстра она создала. Возможно, было бы добрее позволить мальчику умереть.***
Сначала у него был план. Он высасывал магию мальчика (которой, казалось, было предостаточно), пока не станет достаточно сильным, чтобы установить контакт с мальчиком, и когда придет время, он будет шептать слова в уши маленького Гарри Поттера слова, которые сформируют то, кем он стал — слова, которые превратят его в идеальный сосуд для лорда Волан-де-Морта. Это не должно было быть трудно. Мальчик был невинен — гораздо более невинен, чем должен был быть. У него не было чувства собственного достоинства, некому было направлять его; он был никем, испуганным маленьким мальчиком, который был счастливее всех, живя жизнью, которая даже не принадлежала ему. Том Риддл. Как бы сильно он ни презирал маленького монстра, которым когда-то был, он знал, что принятие того, что осталось от его юного «я», было ему на руку — Гарри уже сочувствовал Тому; он уже знал, что Том страдал так же, как и он, но преодолел свое страдание. Так что, как бы его это ни раздражало, он представился как Том Риддл. И постепенно Том формировал впечатлительного и, вероятно, нестабильного Гарри Поттера в своем собственном образе, уносил его в то же путешествие, что и он сам, пока мальчик не стал практически неотличим от него. Именно тогда он сольет их души и заберет тело и магию мальчика себе. Основная душа, без сомнения, будет искать его, и как только он соберет их всех вместе — Гарри Поттера, его самого и душу лорда Волан-де-Морта — Темный Лорд возродится. Было безумно смотреть, как мальчик терпит избиение за избиением, оскорбление за оскорблением. Он чувствовал каждый удар, каждый пинок, каждую слезу, катящуюся по щеке Гарри Поттера. Впервые в своей жизни он испытал, хотя бы косвенно, вину и стыд, и, что хуже всего, отчаянное желание стать лучше, быть хорошим человеком. Никогда раньше он не знал такой боли, как эта. Мальчик погружал его в чувства, страх и хаос. Проклятая Лили Поттер. Грязнокровка, вероятно, смеялась в своей могиле. Лорд Волан-де-Морт забеспокоился. Тревога закралась в уголки его сознания, пока он продолжал успокаивать себя. Он не подведет. Все было на месте. Его будущее было обеспечено. Ему оставалось только ждать. Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема… Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема…***
Гарри Поттер… мальчик продолжал удивлять его. Он был серьезен, но коварен. Откровенным, но тактичным. Смелым, но осторожным. Он был добрым, честным и… добродетельным. И все же его магия… она была злой. Большинство волшебных детей страдают от внезапных приступов случайной магии. Большая часть его магии, конечно, не была случайной с самого начала, но он слышал много историй в Хогвартсе о том, как одежда меняла цвет, предметы взлетали или игрушки двигались сами по себе. Судя по тому, что он собрал, случайная магия была игривой и невинной, счастливой визитной карточкой детства каждой ведьмы и волшебника. Но волшебство Гарри Поттера… было другим. Оно было сильным и непредсказуемым; оно поднималось внутри него, как буря, борясь за освобождение с отчаянием, которое он никогда раньше не приписывал магии — но, что наиболее важно, оно редко проявлялось, кроме как причинять вред… обычно против воли мальчика. Первой его мыслью было, что проблемы вызывает не магия мальчика, а его. Но к тому времени, когда он увидел, как ребенок в пятый раз поджег ботинки своего дяди, ему стало ясно, что из мальчика так грубо истекала не темная магия лорда Волан-де-Морта; это была неоскверненная легкая магия мальчика, грубая сила с собственным разумом, которую умоляли использовать. Такое вообще существовало? Магия, которая была злой и чистой одновременно. Он полагал, что это было хорошим предзнаменованием для него — без сомнения, это было предвестником того, что станет нестабильным и беспокойным состоянием для впечатлительного мальчика, что сделает его еще более уязвимым. И все же… Что-то было не так, что-то ужасно не так. Чего-то не хватало. Ребенок был аномалией, но он не совсем понимал, почему. Пока нет. Было так много того, чего он не знал. Так много может пойти не так. Ему нужно было знать. Ему нужно было понять. Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема… Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема…***
Гарри Поттер любил грозы — это было ясно лорду Волан-де-Морту. Когда погода становилась наихудшей, ребенок лежал без сна часами, загипнотизированный шумом дождя и ритмичным стуком неба, в то время как он задавался вопросом, какая большая сила заставляла небо плакать, а облака загораться белым огнем. Он не мог подслушивать мысли мальчика, но чаще или нет, эти мысли становились осязаемыми, когда он скрупулезно рассказывал их паукам, которые плели свою паутину на потолке его скудного жилого помещения, или пластмассовым игрушечным солдатикам, которые стояли на его полках. Ребенок и не подозревал, что именно его магия заставила небо плакать. Всякий раз, когда слишком много энергии накапливалось в огромном магическом ядре маленького Гарри Поттера, оно рассеивалось в воздухе и порождало бурю. Было действительно замечательно смотреть. И подумать только, однажды эта сила станет его… Не намного дольше. Гарри Поттер скоро станет его. Он нуждался в нем. Ему нужно было знать. Гарри Поттер был его загадкой. И он никому не позволил бы даже приблизиться, пока ему не удалось узнать все, что можно было знать о Гарри Поттере. Ему просто нужно было терпение. Просто терпение. Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема… Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема…***
Время почти пришло. Ему удалось накопить более чем достаточно магии, и скоро он впервые заговорит с Гарри Поттером. Ликование бурлило и танцевало в его голове. Уже почти время! Милый, невинный Гарри Поттер был почти в пределах его досягаемости. Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема… Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема… Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема… Гарри Поттер Гарри Поттер, странное извращенное существо с чистой, белой, сияющей душой. Да, все шло по плану, но, конечно, так оно и было. Планы лорда Волан-де-Морта никогда не проваливались. Гарри Поттер был почти его. Он сломает его, запятнает, испортит, и любая невинность, оставшаяся в руинах, будет принадлежать ему, хорошенькому маленькому трофею, которым он будет восхищаться. Его шедевр. Да, Гарри Поттер сломается. Он потеряет все. Но Лорд Волан-де-Морт уже сломался. И он уже проиграл. Дневник… Кольцо… Медальон… Чаша… Диадема… Гарри Поттер…