***
— Что бы ни случилось, Гарри, я хочу, чтобы ты знал, что я горжусь тем, что знал такого великого воина, как ты. Гарри посмотрел на Фреда, мягкая улыбка украсила его лицо. — Аналогично. Ты храбро сражался, Фред, и с честью. Я не забуду твою жертву — победа будет принадлежать нам обоим. Фред кивнул, на глазах у него выступили слезы. — Они будут петь песни этого дня. Улыбка Гарри слегка дрогнула. — Кто? — Прекрасные девушки и храбрые воины, такие как мы. — Хорошо, тогда я доверяю тебе в этом. — Мудрый выбор. Теперь на мой счет раз, два, ТРИ! В этот момент Фред ворвался через крышу их снежного форта, вызвав быстрый огонь со стороны Рона и Джорджа, в то время как Гарри отполз в сторону. — Вингардиум Левиоса! И с этими словами снежный форт Рона и Джорджа поднялся в воздух, как плавучий замок, только чтобы через мгновение рухнуть им на головы. Увидев, что их враги повержены и покрыты руинами их бывшей базы, Гарри и Фред издали победный возглас и горячо пожали друг другу руки. — Действительно, Гарри, очень приятно, — говорил Фред, когда Джордж повалил его на землю, которого он едва успел оттолкнуть, чтобы он мог вырваться, его близнец был у него на хвосте. Тем временем Рон свирепо посмотрел на Гарри. — Это жульничество! — Рон сердито сказал: — Ты использовал магию! Гарри в ужасе посмотрел на него. — Ты же не хочешь сказать, что ожидал, что мы победим тебя маггловским способом? — Да! Гарри покачал головой. — Ну, тебе следовало так и сказать. — Я это и подразумевал! — Это не считается. Кроме того, теперь уже слишком поздно. Мы уже победили. Рон нахмурился. — Прямо как слизеринец, играющий грязно. Гарри ухмыльнулся. — Насколько я помню, ты был тем, кто предложил сразиться с этим самым слизеринцем. Рон закатил глаза. — Итак, Гарри Дурсль, — начал Рон, отряхивая с себя снег, — Что ты хочешь теперь делать? До заката еще пара часов. Гарри слегка улыбнулся. Это было идеальное время для осуществления его плана. — Разве ты не говорил, что знаешь лесника? Рон выглядел удивленным его вопросом. — Кого, Хагрида? Да, я его знаю. — Это правда, что он наполовину гигант? До меня дошли слухи… Мне бы очень хотелось с ним познакомиться. — О, конечно! Хагрид великолепен, и я уверен, что ему понравится компания. Гарри взволнованно кивнул. Путь к хижине Хагрида (по-видимому, это была хижина) был непростым спуском по заснеженным склонам, на которых сидел Хогвартс. Она была не слишком крутой, но, тем не менее, скользкой и слегка коварной… Гарри подумал, что это может быть как-то связано со всем этим льдом. Они споткнулись и соскользнули на полпути, но в конце концов это сократило их путешествие, за что Гарри был благодарен, потому что на улице стало немного прохладно. Чем скорее они вернутся в замок, тем лучше. Тремя резкими ударами Рон постучал в большую дверь хижины, и не прошло и нескольких мгновений, как ему открыл огромный мужчина, в нём Гарри узнал человека, который показал им лодки 1 сентября. Что еще более важно, однако, он был заметно похож на мальчика, которого он видел в воспоминаниях Тома — Рубеуса Хагрида, необычайно крупного студента Хогвартса, у которого была склонность к коллекционированию опасных магических существ. Том был убежден, что если бы кто-то знал о Цербере на третьем этаже, то это был бы он. У Тома также, казалось, сложилось впечатление, что мистер Хагрид был довольно толстым, и его было бы легко заставить раскрыть информацию. — Эм, привет Рон Уизли, и… Ну, кого это ты привел с собой на этот раз, Рон? — О, это мой друг Том Эв… Гарри протянул руку, слегка пнув Рона. — Гарри Поттер, сэр. Очень приятно познакомиться с вами. Глаза Хагрида расширились. — Ну, благослови мою душу, Гарри Поттер? Я не видел тебя с тех пор, как ты был совсем маленьким! — воскликнул он, жадно пожимая Гарри руку, прежде чем ввести их в свою хижину. Гарри не мог не заметить, насколько деревенским и домашним было это место — на самом деле, он считал его довольно очаровательным. Это определенно было так… что говорят люди? Атмосферно? Это, конечно, не было скучным местом, несмотря на землистые, приглушенные цвета, которые окрашивали его, которые весело компенсировались ярко-красными носками, висящими у очага, и розовым зонтиком в углу. Это была всего одна комната, так что он мог видеть маленькую кухню справа от себя и стеганую кровать слева. Место, куда показал им Хагрид, представляло собой шаткий деревянный кухонный стол, стоявший в центре очаровательно захламленной хижины. — Вы знали меня, когда я был ребенком? — с любопытством спросил Гарри, садясь. — Ну конечно, я знал! Я был тем, кто привел тебя к Дамблдору в ту ночь, когда… ну… ты знаешь… Гарри медленно кивнул. — Я понимаю, что ж, тогда я рад снова вас видеть. Хагрид улыбнулся ему. — Аналогично, Гарри, аналогично! — Он пошел на кухню и принес тарелку. — Печенье? Рон отказался, и Гарри вежливо последовал его примеру, решив, что есть веская причина, по которой Рон (который всегда был голоден) упустил возможность поесть. — Ну, как хотите. Итак, что привело вас сюда? — Гарри хотел с тобой познакомиться, — пропищал Рон, отчего улыбка Хагрида стала еще шире. — Мне было любопытно, что именно вы здесь делаете, мистер Хагрид, — сказал Гарри. — О, просто Хагрид, Гарри, просто Хагрид! В любом случае, я тот, кто следит за территорией здесь, в Хогвартсе, и я также забочусь обо всех волшебных существах, которые обитают здесь. Гарри слегка наклонил голову. — Я так и думал, но мне было интересно, что вы на самом деле делаете с этими существами? Хагрид выглядел очень довольным вопросом. — Ну, — начал он, — Это действительно зависит от вида существа, понимаете? Некоторые из них просто уходят и занимаются своими делами, но некоторым из них нужна нежная забота, если вы понимаете, что я имею в виду. Им нужно кормление, и наблюдение, и компания, и все такое. Гарри слушал, улыбаясь. — Так о каких же существах ты заботишься, Хагрид? — О, ну, есть существа, с которыми работает профессор Кеттлберн, вы знаете, учитель класса по уходу за Магическими существами. У меня на заднем дворе есть колония шаровидных червей, которых я держу поблизости, и я держу несколько огненных крабов у озера. Это всегда непростая задача — держать их подальше от саламандр, живущих неподалёку… они не особенно ладят, видишь ли, — сказал Хагрид, немного расстроенный последней частью. Гарри торжественно кивнул, и Рон начал выглядеть совершенно очарованным. — А как насчет более крупных существ? — спросил Гарри. — О, ну, я тот, кто поддерживает здоровье и чистоту всех фестралов, и я тоже держу здесь пару гиппогрифов. Волшебные существа третьего курса, вот они кто. О, и единороги тоже. — Единороги! — Рон воскликнул: — У тебя есть единороги? — О, конечно есть! Они редко появляются зимой, но вы приходите сюда, когда станет немного теплее, и я вас познакомлю. Гарри и Рон переглянулись и ухмыльнулись. — Я думаю, мне это действительно понравится, Хагрид, спасибо. — Да, спасибо, Хагрид! — О, на самом деле это совсем не проблема. — А как насчет существ, которые не используются для Ухода за магическими существами? — Ну… Есть некоторые, кто устраивается здесь, в Хогвартсе, понимаешь? И я стараюсь, чтобы им было удобно и безопасно вдали от всех студентов. Например, я забочусь о том, чтобы гриндилоу хорошо кормили в Большом озере, и держу багбэров подальше от студентов, глубоко в Запретном лесу. — Багбэры? — с любопытством спросил Рон. — О, да, это забавные маленькие штучки, вы их узнаете. Они вообще не агрессивные, но… они могут быть немного темпераментными. Им, видите ли, нравится пугать людей. — Ты заботишься о каких-нибудь феях, Хагрид? — Гарри не мог не задаться вопросом. — Ах, это, Гарри, довольно сложная задача. Да, видишь ли, у меня есть свои пикси и свои домовые, и им нужно много внимания, этим — задача состоит в том, чтобы держать их подальше от студентов, чтобы они не доставляли неприятностей. Особенно надо остерегаться этих сотрапезников. Рон громко сглотнул. — Сотрапезники? — О, да, тебе лучше держаться подальше от них, Рон. Рон кивнул, немного побледнев. — Я иногда встречаю кочевников, — задумчиво сказал Хагрид, — стадо диких гиппогрифов, келпи или шелликотов здесь или там. Я позабочусь о том, чтобы им понравилось их пребывание здесь, в Хогвартсе. — Итак, любые магические существа на территории школы, вы знаете о них? — поинтересовался Гарри. — О, конечно! Я забочусь обо всех них! Гарри кивнул с любопытством на лице. — Потому что, видите ли, на днях до меня дошел слух о гигантской трехголовой собаке, прикованной цепью в коридоре третьего этажа. Это встревожило Хагрида. — Пушок? Как ты узнал о Пушке? — Пушок? — Рон спросил, глядя на них широко раскрытыми глазами: — Там есть гигантская трехголовая собака, и ее зовут Пушок? — Да, он мой, купил его у греческого парня, которого я встретил в пабе в прошлом году. Я одолжил его Дамблдору, чтобы он охранял… — Что? — подсказал Гарри. — Теперь послушай, тебе не следует задавать вопросы об этом, слышишь? Это между Дамблдором и Николасом Фламелем… — Хагрид резко остановился на этом, выглядя разъяренным на самого себя. — Я не должен был этого говорить. Гарри покачал головой. — Не беспокойся об этом, Хагрид. Мне просто было любопытно, вот и все. Мы с Роном забудем обо всем этом, не так ли, Рон? Рон кивнул, выглядя очень смущенным всем этим, но Хагрид, казалось, был вполне удовлетворен этим. — А теперь, — сказал он, — Принести вам чаю? Похоже, Том был прав. Хагрид был милым человеком, приятным собеседником и замечательным хозяином, но на самом деле он был не слишком умен.***
— Философский камень. Гарри нахмурился. — Что? Том хмуро посмотрел на него. — Философский камень. Это алхимическое соединение, о котором говорят, что оно создает богатство и вечную жизнь для своего владельца. — Подожди, что? Как камень может это сделать? — Я не алхимик, Гарри, иначе я бы давно сделал его для себя. — Достаточно справедливо. Итак… — вопросительно начал Гарри. — Так о чем же это нам говорит? — покровительственно спросил Том. — Это… Дамблдор по какой-то причине прячет Философский камень в Хогвартсе. — Да, и какова может быть эта причина? — Ну, ты сказал, что Хогвартс-одно из самых безопасных мест на свете, верно? Может быть, он здесь просто для сохранности? — И что плохого в этой теории, Гарри? Гарри нахмурился. — Я думаю, что это довольно хорошая теория. — Но ты что-то упускаешь, — нетерпеливо сказал Том. Гарри закусил губу, скорчив гримасу, которую можно было истолковать только как лицо человека, погруженного в глубокие раздумья. — Хорошо… Я полагаю, что есть вопрос о том, почему его нужно защищать… но это очевидно. Он действительно ценен, верно? — Да, и справедливо предположить, что он всегда был защищен. Но почему Хогвартс? Почему именно сейчас? Глаза Гарри расширились. — Если ты знаешь о Камне, ему не менее 10 лет! Так где же он был последние 10 лет? Зачем переносить его сейчас? Вот и все, верно? Вот чего нам не хватает. Том, казалось, был доволен своим умозаключением. — Так скажи мне, Гарри, почему ты здесь? Почему именно сейчас? — Потому что… кто-то его ищет! Профессор Дамблдор знает об этом, вот почему он предложил спрятать его здесь для этого парня Николаса Фламеля. — Правильно. Итак, кто может его искать? Глаза Гарри загорелись. — Волан-де-Морт! — Вот именно. — Итак, Волан-де-Морт послал профессора Квиррелла найти для него Камень. Том пристально посмотрел на него. — Мы не знаем наверняка, что это Квиррелл, Гарри. Мы не можем позволить себе совершать такие прыжки. Гарри надул губы. — Ну, и что же нам тогда делать? Том приподнял бровь, давая понять, что не собирается отвечать за него. — Ну, я полагаю, нам нужны доказательства того, что профессор Квиррелл работает на Волан-де-Морта. — И как мы можем получить указанные доказательства, не разоблачая себя? — Ну, я полагаю, что проще всего было бы подождать, пока Квиррелл… или кто бы это ни был… попытается украсть его, а затем встретиться с ним там и представиться. — …представиться? — Ну да, это то, что человек делает, когда хочет завести друга, не так ли? — …завести друга? — Ну да, в этом-то все и дело, не так ли? Мы хотим подружиться с Волан-де-Мортом 1.0, верно? Том вздохнул, выглядя немного раздраженным. — Да, Гарри, мы хотим «подружиться» с Волан-де-Мортом. — 1.0. — Что? — Он Волан-де-Морт Версии 1.0, а ты Волан-де-Морт Версии 2.0, иначе известный как Том. — …действительно.***
— Итак, чем бы ты обычно занимался в это время? — с любопытством спросил Гарри. Они с Роном сидели в Большом зале, наслаждаясь угощениями в канун Рождества. До комендантского часа оставалось около получаса, и они были одни, казавшиеся очень маленькими в этой похожей на пещеру комнате. Каждый раз, когда они ерзали на своих местах или откусывали кусочек и жевали, эхо отражалось от огромных каменных стен вокруг них, напоминая им, что они здесь, бодрствуют и совершенно одни. — Ну, ты знаешь, как обычно. — Нет, я не знаю. — Ты не знаешь что? — Я не знаю, что обычно бывает. Я никогда раньше не праздновал Рождество. Рон уставился на него, сбитый с толку. — Ты… никогда раньше не праздновал Рождество? Гарри покачал головой. — Черт возьми, приятель, это немного странно, не так ли? — Я так думаю. Так что же вы обычно делаете в канун Рождества? — Ну, — задумчиво начал Рон, — Обычно у нас хороший ужин, знаешь, с ветчиной, картофельным пюре и морковью, и типичными семейными блюдами на ужин, и еще много чего… Тогда все дома, так что обычно довольно громко-все хотят знать все, что делали все остальные. Мама любит Рождество, и они с Джинни начинают печь разные блюда за несколько недель до этого. Обычно к концу Рождества везде есть печенье… много пряников и песочного печенья. Честно говоря, это немного смешно — к концу праздника никто из нас не хочет снова попробовать еще одну чайную ложку сахара! То есть до Нового Года… — В любом случае, после еды мы обычно просто болтаемся у дерева, по очереди рассказываем истории перед огнем, и каждый открывает один подарок, и мы все по очереди гадаем, что это такое, и тот, кто больше всего ошибается, должен выбежать на улицу без обуви, а затем… Увидев, как заблестели глаза Гарри, Рон немного протрезвел. — На самом деле все это довольно скучно. Гарри грустно улыбнулся. — Нет, это совсем не звучит скучно. Действительно, все это звучит блестяще. Я надеюсь, что… если бы все было по-другому… — Он глубоко вздохнул. — Я думаю, что мне бы хотелось провести Рождество именно так. Рон отвел взгляд, не совсем уверенный, что на это сказать.***
Без Дурслей, которым можно было бы готовить и прислуживать, Гарри спал до тех пор, пока Том не объявил о своем присутствии рождественским утром. Спальни Слизерина были похожи на его старый чулан в том смысле, что в них не было окон — ну, у них были окна, но солнце никогда не было чем-то большим, чем далекий, приглушенный свет, пропитанный зелеными водами озера наверху, казавшегося очень тихим и далеким. По утрам было недостаточно светло, чтобы заставить его проснуться вскоре после восхода солнца. Конечно, в Хогвартсе у него был свой распорядок: он ложился спать каждую ночь в одно и то же время и без проблем просыпался по утрам. Но прошлой ночью… ну, он не был до конца уверен, когда именно заснул, потому что сделал это с книгой в руках. Несмотря на то, что пробуждение от боли никогда не было приятным, Гарри был благодарен Тому, что тот разбудил его, прежде чем он слишком много напускал слюней на Руководство для начинающих по созданию заклинаний. Вокруг никого не было, но Гарри, как и каждое утро, переоделся в свою форму — Рон начал дразнить его за то, что он надел школьную форму на рождественские каникулы, но он не понимал, что Гарри может даже предпочесть розовое платье с оборками старым обноскам Дадли. Они слишком сильно напомнили ему Тисовую улицу номер 4, совершенно ужасное место для совершенно ужасных людей, у которых сложилось впечатление, что быть ужасным это как-то нормально. Он всегда старался забыть обо всем этом. Войдя в Общую комнату, он с удивлением увидел, что под небольшим украшенным вечнозеленым деревом, стоявшим в углу, лежит небольшой сверток, которого не было там прошлой ночью. С любопытством он взял пакет в руки и, увидев маленькую карточку со своим именем, лежащую сверху, начал разворачивать ее. Его попытки развернуть были неуклюжими — он никогда раньше не разворачивал подарки, но когда ему наконец это удалось, что-то тонкое, текучее и серебристо-серое выскользнуло у него из пальцев и соскользнуло на пол. Гарри поднял с пола что-то похожее на мерцающую серебристую ткань и уставился на нее с удивлением в глазах. Это была, пожалуй, самая мягкая и гладкая вещь, которую он когда-либо держал в руках, как вода, вплетенная в шелк. Обернув материал вокруг себя, Гарри оглянулся вниз, чтобы посмотреть, как он на нем смотрится, но внезапно его там больше не было. Широко раскрыв глаза, он бросился к зеркалу в углу и уставился на то, что увидел. Конечно же, на него смотрело его собственное лицо, но только его лицо — все остальное полностью исчезло. — Плащ-невидимка, — услужливо подсказал Том. — Да, потому что это было не совсем очевидно, — с юмором ответил Гарри, игнорируя боль в голове. Он потер лоб и только тогда заметил маленькую записку, лежащую на полу рядом с ним. Сняв странный плащ, он наклонился, чтобы поднять письмо. Узким, петляющим почерком, которого он никогда раньше не видел, были написаны следующие слова: Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну. Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества! Гарри озадаченно уставился на записку. — Почерк Дамблдора, — мысленно прокомментировал Том, в его мыслях явно читалось любопытство. Гарри нахмурился. — Как любопытно. Полагаю, тогда мой отец был довольно близок с Дамблдором? Ответа не последовало. — Ну что ж… — Он улыбнулся. — Я точно знаю, что я собираюсь с ней делать.***
Остаток дня Гарри провел, исследуя замок под своей мантией-невидимкой. Возможность свободно бродить по замку была… освобождающей, и ему это очень нравилось. Первое, что он, конечно, сделал, это посетил закрытый раздел в библиотеке. Первокурсники не могли получить пропуска, так что у Гарри еще не было возможности проверить это, к его большому разочарованию и гневу Тома. Осмотрев огромные полки с широкой ухмылкой на лице, он отправился на поиски экземпляра «Магии зла», которая, по мнению Гарри, на данный момент была довольно легендарной. Том сказал, что это важный справочник, и среди нескольких его соседей по факультету она была хорошо известна как единственная книга, которую им родители не разрешали трогать. Когда Гарри наконец нашел его, он был взволнован, обнаружив, что она не только выглядела достаточно жутко и таинственно, но и была гигантской. Ему потребовалась бы целая вечность, чтобы прочитать все это! Действительно достойный вызов. Закрытая часть библиотеки была для него чем-то вроде рая. Так много знаний собрано в одном месте, и все это, в той или иной степени, запрещено. Он винил в этом Тома — он испытывал определенный трепет от знания вещей, которые ему не полагалось знать. Да, определенно Том виноват. Однако что его особенно порадовало, так это то, что возможность доступа к разделу ограничений позволит ему приступить к работе над своим проектом. Ну, это был не столько проект, сколько зарождение смутных амбиций. Книги по истории, которыми он набивался, рассказывали ему о многих великих волшебниках и ведьмах, но больше всего данных было собрано о Грин-де-Вальде, Дамблдоре и Волан-де-Морте, и он заметил что-то очень тревожное в этих трех персонажах. Грин-де-Вальд был темным волшебником, Дамблдор был светлым волшебником, а Волдеморт, опять же, темным. Светлый, темный, простой, строгий и сухой. Откуда взялись эти различия? В чем была разница между светлым волшебником и темным? Он решил, что это должно быть как-то связано с типом магии, которую практикуют: светлой или темной. Но почему бы не практиковать и то, и другое? Что помешало людям стать исключительно искусными как в светлой, так и в темной магии? Он не нашел четкого ответа на этот вопрос, и Том отказался комментировать, поэтому он принял решение; пока у него не было причин полагать, что это невозможно, он будет пытаться овладеть как светлой, так и темной магией. Тома, казалось, очень позабавило и несколько обрадовало это убеждение, и он предложил Гарри начать изучать темную магию в свободное время, учитывая, что в школе он будет изучать много светлой магии. Вот тут-то и появилась копия «Магии зла». Жаль, что он не мог взять ее с собой, чтобы почитать в постели, но он решил регулярно возвращаться и просматривать ее. Возможно, в четверг вечером. Выйдя из библиотеки, он некоторое время бесцельно бродил вокруг, широко раскрыв глаза, наблюдая за необъятным замком Хогвартс. Несмотря на то, что он находился в огромном волшебном замке, полном движущихся лестниц, живых картин и потайных ходов, его экспедиция была довольно безрезультатной, пока он не оказался в помещении, похожем на заброшенный класс. Он сделал такой вывод по темным очертаниям шатких старых столов и стульев, которые были свалены у стен и, казалось, покрыты тонким слоем пыли. В комнате не было ничего особенного… за исключением одной вещи. И что это была за штука. К стене напротив него было прислонено что-то, чему там явно не место; что-то чистое, яркое и величественное. Это было огромное зеркало, высотой до потолка, в богато украшенной золотой раме, стоявшее на двух когтистых лапах. Вверху были четко вырезаны слова: Еиналеж еечярог еомас ешав он, оцил ешав ен юавызакоп я Любопытство взяло верх над ним, он сделал шаг перед зеркалом, ожидая ничего не увидеть, так как все еще был под плащом, но его глаза расширились, когда он увидел отражение. Его глаза расширились еще больше, когда он понял, что видит не свое отражение, а отражение своего отца. Действительно, он выглядел точно так же, как на памятнике в Годриковой лощине, за исключением… Гарри ахнул. Это был не его отец, это был он. Он узнал свои глаза — ни у кого не было таких глаз, как у него; яркие, призрачно-зеленые, которые почти светились в темноте. Это был он в зеркале, может быть, на десятилетие или два старше, стоящий там, где сейчас был Гарри… Подожди, нет, это было неправильно. Он не стоял, он парил. Именно тогда Гарри понял, что в зеркале классная комната, в которой он находился, была до потолка залита водой, а его старшее «я» просто плавало там с безмятежной улыбкой на лице. Он видел, какая у него бледная кожа, губы посинели. Но он все еще улыбался, и его улыбка была, пожалуй, самой счастливой, самой довольной улыбкой, которую он когда-либо видел на своем лице. Затем, медленно, его старшее «я» начало разжимать руку, которую он держал сжатой в кулак на боку. Как только он это сделал, тонкая струйка крови начала окрашивать воду, танцуя в форме нежных малиновых цветов. Именно тогда Гарри увидел, что палец его отражения был порезан и сильно кровоточил. Его начало трясти, когда его разум вернулся назад, к воспоминаниям, воспоминаниям, потерянным в те дни, когда он еще не понимал, что видел во сне; в дни, когда он еще не знал имени Тома Риддла. Он вспомнил — нож, кровь на пальце, ванну, воду, такую холодную, онемевшую и гостеприимную. Почему он вспомнил об этом? Он почти забыл. Почти. Это был его единственный секрет, единственная вещь, которую он никогда не рассказывал Тому. И вот тогда он запаниковал. Том был с ним. Том всегда был с ним — Том видел именно то, что видел он, и его тайна больше не была тайной. В отчаянии он отвернулся от зеркала, его сердце билось с невероятной скоростью. Что это было? Что он видел? Зачем зеркалу показывать ему что-то подобное? Он осторожно оглянулся через плечо, уставившись на слова, вырезанные на раме зеркала. Еиналеж еечярог еомас ешав он, оцил ешав ен юавызакоп я Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание. Весь кислород вырвался из его легких. Он не понимал. Он вообще ничего не понимал. Он этого не сделал. Он не хотел этого. Это было не то, чего желало его сердце. Чего оно желало, он понятия не имел, но, конечно, дело было не в этом. Закрыв глаза, он попытался успокоить дыхание. Это было просто зеркало. Просто образ. Просто трюк. Просто волшебный трюк. Как только его дыхание снова стало ровным, он собрался с духом и сказал: — Ничего страшного, Том. Ничего. И с этими словами он покинул комнату, чтобы никогда больше не возвращаться.