Harry Potter and the Accidental Horcrux

***

      Лорд Волан-де-Морт был напуган. Что послужило этому? Смерть. Это был один из тех страхов, которые остаются в глубине сознания, затемняя мысли, превращаясь в ядовитую одержимость в темноте ночи, когда все остальное молчит. Обычно он дремал, в конце концов, он был исключительно могущественным волшебником, и у него были крестражи, чтобы привязать его к земле живых, если его сила и мастерство подведут его. Однако… были времена, когда его страх давал о себе знать. И это случалось слишком часто в последнее время.       Сначала был тролль. Его гриффиндорский идиот-хозяин решил, что играть героя было какой-то умной идеей, и чуть не превратился в лепешку одиннадцатилетнего волшебника из-за горного тролля. Убежать и рискнуть собой ради другого человека, другого человека, который был практически незнакомцем… ну, это было не похоже на Гарри и шло вразрез со всем, чему он его учил. Гарри был добр к недостаткам, да, но за эти годы он усвоил свой урок — не лезь не в свое дело. Это был основной урок, который мальчик усвоил довольно быстро. Но внезапно годы опыта и самоанализа испарились, и их сменило жгучее желание убедиться, что эта грязнокровка не пострадала. Глупо, глупо, невероятно глупо.       Единственная причина, по которой наказание, которое он назначил Гарри, не было более суровым, заключалась в том, что, как подчеркнул мальчик, хотя его действия были глупыми, результаты были… желательными. В большем количестве способов, чем знал мальчик.       Мальчик совершил свое первое убийство — это был первый раз, когда ребенок лишил жизни разумное существо, и, к его радости, это относительно не повлияло на него. Он выразил разочарование по поводу «безвременной кончины» тролля, но в остальном был вполне доволен тем фактом, что обезглавил волшебное существо с его собственной особой психикой и представлением о себе, в комплекте с узнаваемыми эмоциями.       Учитывая, каким мальчиком был Гарри, не было никаких сомнений в том, что тот факт, что это существо полностью осознавало себя и было живым разумным существом (каким бы скудным этот разум ни был), пришел ему в голову и был признан… а затем быстро проигнорирован. Ребенок подавал надежды, и он был рад обнаружить, что откровенный взгляд мальчика на мир может в подобных случаях на самом деле работать против его доброй натуры. Ему не нужно было убивать тролля; его можно было вывести из строя — но он все равно это сделал. В каком-то смысле он был безжалостен, и в нем не было никаких чувств гнева и ненависти, которые могли бы подстегнуть его.       Если бы это не было доказательством потенциала мальчика, его конфронтация с Драко Малфоем была бы. Он не мог удержаться от радостного смеха, когда вспомнил вспышку яростной магии, которая пульсировала в теле мальчика, с радостью соответствуя его гневу. Мальчик был настолько уставшим и раздраженным, что он сломал ногу другому ребенку из-за простого оскорбления (и даже не оскорбления, направленного на него; скорее, на его мать). Когда по-настоящему разгневанный до чистой белой, ослепляющей ярости, маленький Гарри Поттер был бы определенно смертельно опасен. О, как он с нетерпением ждал этого момента. Он все еще был… несколько встревожен добрым и невинным характером ребенка, но эти недавние события показали, что это может оказаться не таким большим препятствием, как он первоначально думал.       А еще была его репутация. Вся эта история сотворила чудеса с репутацией мальчика. Для остальной части Хогвартса он был Мальчиком, Который Выжил, мальчиком из Слизерина, который рисковал своей жизнью, чтобы спасти магглорожденную ученицу-гриффиндорку, не меньше. Он был добрым, храбрым, внимательным и соответствовал репутации, которой его родители придавали первостепенное значение. Однако для Слизерина Гарри Поттер теперь был могущественным и несколько непостоянным маленьким мальчиком, способным стать пугающим врагом или ценным союзником. Это было… идеально. Месяцы планирования и интриг свелись к событиям одной ночи.       Последней наградой за действия Гарри стала его дружба с магглорожденной ведьмой. Хотя он сам не слишком стремился к дружбе, у Гарри теперь появился соперник, за которым он мог пристально следить, что в долгосрочной перспективе пошло бы ему на пользу. Наличие кого-то, с кем можно соревноваться, по крайней мере, на академическом уровне — настоящее магическое мастерство Гарри навсегда затмит мастерство грязнокровки — это ускорило бы его академические усилия, и ценность разумной беседы нельзя было сбрасывать со счетов. Потому что, несмотря на то, кем она была, магглорожденная ведьма была разумной. Этого нельзя было отрицать. Не говоря уже о том, что девушка проявила интерес к изучению окклюменции, а это означало, что он наконец-то мог начать обучать Гарри легилименции. Да, дружба мальчика с грязнокровкой имела потенциал, это было несомненно.       Так что, в целом, события ночи Хэллоуина не были полностью напрасными. Однако вскоре после инцидента с троллем произошел инцидент с квиддичем. Он пытался сказать ему, что квиддич опасен — так много возможностей умереть за такой короткий промежуток времени. Тот, кто стоял за проклятием, скорее всего, был Квирреллом, который работал на свою душу хозяина; в этом он был совершенно уверен. Более того, учитывая наличие головных болей Гарри в Защите от Темных Искусств, вполне вероятно, что он также носил крестраж, он не думал, что Квиррелл сам был крестражем (действительно, он пришел к убеждению, что создание человеческого крестража было невозможно без очень специфических условий, которые создала Лили Поттер… условия, которые ему еще предстояло полностью разгадать), но другого объяснения головным болям не было.       Ну, конечно, было другое объяснение; всегда есть другое объяснение, и этот факт был не в его пользу, учитывая, что они с Гарри действительно не могли позволить себе противостоять Квирреллу, пока не будут полностью уверены, что он на их стороне, в конце концов, они не могли допустить, чтобы он сбежал к Дамблдору и раскрыл их секрет. Им нужно было вступить в контакт в нужный момент, который, как и предполагал Гарри, был временем, когда Квиррелл предположительно намеревался украсть Камень. Только тогда они могли быть уверены, что, по крайней мере, брезгливый учитель защиты от Темных искусств не был на стороне Дамблдора.       Существовала также вероятность того, что все это было ловушкой. Но что такое жизнь без небольшого риска? Конечно, он ненавидел риск, эту маленькую неприятную переменную, но это было неизбежно.       Квиррелл… почему его душа-повелитель выбрала робкого глупца в качестве своего слуги, он не мог понять. Наверняка были и другие варианты. О Северусе, вероятно, на данный момент не могло быть и речи, но и у Розье, и у Эйвери были дети постарше, посещавшие школу. Даже они должны были быть более компетентными, чем этот болтливый дурак профессор. Конечно, все это могло бы быть актом, который был бы действительно впечатляющим. Возможно, профессор защиты от Темных искусств был просто невероятным актером впечатляющего мастерства. Да, это должно было быть так… Верно?       Да, теперь, когда он подумал об этом, это определенно был спектакль. Так и должно было быть. Даже в самом отчаянном положении он никогда бы не доверился кому-то настолько слабому.       В любом случае, одно можно было сказать наверняка. Дамблдор плохо выбрал своего профессора по защите от Темных искусств… но вполне возможно, что в данный момент у него заканчивались варианты. Возможно, ему не следовало проклинать место Защиты от Темных искусств… это был важный предмет, и Гарри, без сомнения, придется выдержать еще 6 лет неудовлетворительного обучения по нему. Ну что ж, что сделано, то сделано. У мальчика был Лорд Волан-де-Морт, чтобы учить его, и никто, кого старый дурак мог нанять, возможно, не соответствовал бы ему.       Однако прошло довольно много времени с тех пор, как он в последний раз чему-нибудь учил мальчика. Легилименция была важным навыком, и у Гарри будет возможность попрактиковаться, как только он начнет преподавать окклюменцию грязнокровке, но мальчику нужно было еще многому научиться. К счастью, мантия-невидимка, которую дал им Дамблдор, давала прекрасный шанс продолжить образование Гарри Поттера.       Теперь, когда у ребенка был доступ к закрытой секции библиотеки Хогвартса, он мог начать изучать темные искусства. В конце концов, было важно, чтобы он начал пораньше.       Магическое ядро Гарри Поттера было чисто белым, хаотичным и настолько мощным, что разъедало; светлая магия приходила к нему естественным образом, как и мощные, сильные заклинания, светлые или темные, в конце концов, магия мальчика почти постоянно умоляла освободить ее, чтобы она могла сеять хаос. Мальчик, конечно, не знал об этом, но, учитывая его близость к магическому ядру ребенка, у него было место в первом ряду в ежедневной борьбе между подсознательным самоконтролем Гарри Поттера и его магическим ядром. Это было забавно, но, тем не менее, тревожно. Овладение более тонкими аспектами сложной темной магии, которую предпочитал Лорд Волан-де-Морт, потребует времени и усилий.       Однако он не сомневался, что это возможно, учитывая, насколько созерцательная личность ребенка контрастировала с природой его магического ядра. Действительно, благодаря странному сочетанию решимости, вдумчивости и силы мальчика, он не сомневался, что Гарри Поттер добьется всего, что бы он ни задумал. Ну, почти все, что угодно.       Ребенок хотел овладеть как светлой, так и темной магией. Действительно, наивность Гарри Поттера была столь же милой, сколь и раздражающей. Даже он должен был признать это. Овладение светлой и темной магией, какой это был бы подвиг. Проблема с овладением любым видом магии заключается в том, что она обязательно мутирует магическое ядро человека, что, в свою очередь, влияет на его личность. Вот почему те, кто овладевает темной магией, быстро становятся одержимыми сложностью, упадком и очарованием темных искусств. Именно поэтому опытные практикующие темную магию были так зациклены на обретении власти и контроля — это стало их частью. Мастера светлой магии, такие как Дамблдор, были так глубоко связаны с положительными эмоциями и, что раздражает, с моральной справедливостью. Невозможно было оставаться неизменным с помощью магии, которую практикует один, что затрудняло практику любого другого вида магии.       И все же было бы забавно понаблюдать, как мальчик попытается. Кто знает? Может быть, склонность Гарри Поттера полностью опровергать его ожидания простерлась бы дальше, чем он считал возможным. И, возможно, его склонность к психической нестабильности действительно может оказаться преимуществом.       В любом случае, мальчику нужно было начать практиковать темные искусства — чем скорее, тем лучше. Хотя ему нужно было бы место для практики…       Пока было слишком опасно показывать ребенку Комнату. Слишком многое может пойти не так. Однако Выручай-комната была хорошей альтернативой-на самом деле, она была идеальной. Да, он бы дал Гарри указания, как пройти в Выручай-комнату, и заставил бы его там попрактиковаться. Это может быть… рождественский подарок. Да, рождественский подарок. В конце концов, он не мог допустить, чтобы Дамблдор дарил мальчику подарки, когда он этого не делал. Так просто не пойдет.       Мантия-невидимка… такой полезный, хлопотный предмет…       Мальчик был чрезвычайно благодарен за мантию, и это было справедливо, но, каким бы полезным предметом он ни был, он уже создавал проблемы; это позволило мальчику найти трижды проклятое зеркало в том заброшенном классе.       Он не был уверен, что это была за коварная магия, но все, что претендует на то, чтобы показать тебе желание твоего сердца, несомненно, невероятно опасно, особенно для Гарри. Он бы подумал, что мальчик увидит в зеркале своих родителей или друзей, которых он надеялся завести в Хогвартсе… Что-то в этом роде. Что-то… сентиментальное. Что-то, что создало бы дистанцию между ними; что-то, что ослабило бы его хватку на мальчике. Но нет… В очередной раз мальчику пришлось пойти и выбросить свои ожидания в окно.       Очевидно, любовь, дружба и семья были не тем, чего Гарри Поттер желал больше всего. Чего он хотел, так это… Ну, он не был уверен. Образ, который он увидел глазами мальчика, был… мрачным, болезненным. Его прежнее «я» парило там с бледным лицом; казалось, он был близок к смерти, несмотря на довольную улыбку, которая была на его лице. А потом была окровавленная рука.       Как это могло быть тем, чего хотел мальчик? Что это было? Гарри Поттер был извращенным маленьким существом, по-своему милым, невинным; странным ребенком со странными мыслями и странными желаниями. С мальчиком было что-то не так, но он не был склонен к самоубийству. Он не мог быть таким. А как насчет той проникновенной речи, которую он произнес перед могилой своих родителей? Его обещание выжить? Что с этим случилось? Как мог мальчик хотеть умереть? Что пошло не так? Что могло пойти так не так?       Нет, ему нужно было успокоиться. То, что он видел в зеркале… это было нечто большее, чем просто тонущий мальчик. Улыбка, окровавленная рука, вода-все это было чрезвычайно специфично. Если бы мальчик хотел покончить с собой, разве он не увидел бы себя висящим в петле или стоящим на большой пропасти? Что-то более… традиционное? Люди не топят себя, когда хотят покончить с собой. Это было бы необычайно медленно и болезненно-Гарри был достаточно взрослым, чтобы понять это.       Нет, в сцене, свидетелем которой он был, было что-то подчеркнуто уникальное, и разумный вывод, к которому следовало прийти, состоял в том, что она была основана на воспоминании, что-то, что мальчик испытал до того, как проснулся. Что это было, он не мог даже предположить, но у ребенка был какой-то опыт, связанный с близкой смертью от утопления, в этом он был совершенно уверен. В чем он не был уверен, так это в том, почему мальчик захотел пережить это снова.       Что-то произошло, что именно, вероятно, не имело большого значения-и это открыло мальчику ту тонкую завесу между жизнью и смертью; ребенок посмотрел смерти в лицо и захотел сделать это снова. Было ли это от волнения? Потеря контроля? Встретил ли Гарри Поттер кого-то на границе между мирами, кого-то, к кому он хотел бы вернуться? Видел ли он что-то, узнал ли что-то, что имело для него решающее значение? Было что-то, что лежало на границе между жизнью и смертью, чего желал Гарри Поттер. Но что это было?       Более того, почему именно будучи взрослым, он хотел вновь пережить этот острый момент? Почему Гарри Поттер, 11-летний мальчик, не был тем, кто плавал в зеркале? Нет, очевидно, мальчик хотел пережить какой-то момент из своего прошлого в какой-то момент своего далекого будущего. Почему, он и представить себе не мог. Он давным-давно отказался от попыток разгадать тонкости разума Гарри Поттера.       На сегодня… казалось бы, он был в безопасности. Мальчик, был так же взволнован этим изображением, как и он сам, и очень настаивал на том, что это ничего не значит. Это было искреннее чувство — он почувствовал сильный страх и замешательство в сознании мальчика, когда говорил это. Какой бы извращенной мечты Гарри Поттер подсознательно ни желал для своего будущего, сам мальчик все еще не знал; у него было время. Пришло время изменить его. Время убедить Гарри Поттера, что нет худшей участи, чем смерть.