***
В кофейной Эннис и Уэстон было тихо и спокойно. Понятно, что большинство людей больше интересовались лимонадом, мороженым и аквапарками, чем хорошей чашкой «Эрл Грея». Был теплый полдень четверга, и ярко светило солнце, нагревая тротуар до приятных двадцати пяти градусов по Цельсию, в то время как по другую сторону двух сантиметров стекла, которые были витриной магазина, на тротуарах весело суетились лондонцы, туристы и все, кто находился между ними. Откинувшись на спинку стула, дубового и обитого розовой тканью, и купаясь в золотистом сиянии позднего июльского солнца, Гермиона улыбнулась, глядя на письмо в своих руках. 'Дорогая Гермиона, Я надеюсь, что ты все еще здорова, я полагаю, прошла всего неделя с тех пор, как ты отправила свое письмо, но за неделю многое может измениться. У меня все хорошо. Я действительно рад. Дурсли, конечно, были очень недовольны, увидев меня, и немедленно заперли все мои вещи в моем старом чулане. К счастью для меня, я могу просто открыть его ночью, пока они спят. То же самое и с моей комнатой. Если я показываю свою наглость, к чему я был склонен в последнее время, они запирают меня в моей спальне без еды. Но опять же, несмотря на то, что на моей двери семь висячих замков, мне нетрудно их открыть. Они так и не поняли этого до конца. Видите ли, они на самом деле не слишком умны. Я ем. Конечно, не так много, как Дурсли, но этого следовало ожидать. Они скорее… ну, китообразные. На самом деле, это не совсем хорошо. Временами, дядя Вернон напоминает мне упитанного моржа, а Дадли-детеныша гиппопотама. Они едят слишком много, и я вполне доволен тем, что дядя Вернон, вероятно, встретит свой конец от сердечного приступа в течение следующего десятилетия. Следующие пять лет, если Вселенной повезет. Они заставляют меня работать в саду, но, кроме этого, мне действительно нечего делать, кроме как читать. Кстати, я очень ценю твое предложение о книгах, но я могу воспользоваться волшебным транспортом под названием «Ночной Рыцарь» до Косой Аллеи, чтобы купить больше книг, если они мне понадобятся. Однако я думаю, что пока я постараюсь залечь на дно здесь, в Суррее. Лучше всего избегать любой возможности неприятностей, так как они, кажется, находят меня в самый неподходящий момент. Или, скорее, возможно, что я нахожу их. Я действительно ценю твою готовность провести небольшое исследование для Сами-Знаете-Чего. Я думаю, что это прекрасная идея-поставить ряд целей в начале учебного года. Возможно, для начала список заклинаний, которые нужно выучить, и зелий, которые нужно сварить. Я буду работать над этим и отсюда. Не могла бы ты отправить Тео письмо и попросить его сделать то же самое? Я дал ему записку с тем же адресом, что и вам, и попросил его связаться со мной по магловской почте (как я объяснял, я не могу допустить, чтобы совы появлялись у Дурслей), но мне пришло в голову, что он, скорее всего, не знает, как пользоваться магловской почтой. На самом деле, не могла бы ты объяснить ему, как это сделать? Я бы очень хотел также иметь возможность связаться с ним. Тогда мы сможем обменяться идеями, вдохновиться и объединить списки в Хогвартс-Экспрессе в сентябре. Что касается твоего предложения, я бы с удовольствием присоединился к тебе за чашечку чая в какой-нибудь момент в ближайшие две недели. Просто пришли мне место и время. Вообще-то мне очень нравится идея сходить куда-нибудь выпить чаю - это очень… шикарная и взрослая идея, тебе не кажется? В любом случае, как я уже сказал, я надеюсь, что это письмо застанет тебя в добром здравии. Искренне, Гарри Джеймс Поттер.' О, Гарри, всегда такой вежливый, всегда такой приятный. Гарри был странным мальчиком. Он был невысокого роста, с самыми растрепанными черными волосами, которые она когда-либо видела, и его глаза были цвета изумрудов. Точь-в-точь цвет ярких, светящихся изумрудов, отполированных до совершенства. Однако его довольно красивые глаза постоянно прятались за старыми потрепанными очками в круглой оправе. На самом деле это было обидно, потому что нежный цвет и задумчивый оттенок его глаз отражали тонкие черты его личности, в то время как другие мальчики его возраста были опрометчивыми, шумными и обычно довольно неразумными. Гарри Поттер был милым, тихим, задумчивым мальчиком. По большей части, во всяком случае. Все учителя любили его, и во многих отношениях он был идеальным учеником, всегда на несколько недель опережал всех в классе. Она очень ревновала поначалу, с самой их первой встречи в Хогвартс-экспрессе. Он легко наложил щекочущее заклинание еще до того, как они прибыли в Хогвартс, не говоря уже о молчании, которое он, очевидно, наложил на Рона Уизли до того, как она и Невилл появились. Действительно, она с самого начала знала, что он определенно встанет на пути ее стремления быть лучшей на каждом предмете. Как она была права. Гарри Поттер был, по ее скромному мнению, гением… ну, может быть, и не гением, но почти. Его заклинания были безупречны, и его успехи тоже не были случайными - он задавал очень проницательные вопросы в классе и демонстрировал хорошее понимание концепций, которые многие из их одноклассников либо игнорировали, либо не понимали. Его мастерство в Трансфигурации и Заклинаниях было самым впечатляющим. Она знала, что ее декан питала слабость к тихому Слизеринцу, как и профессор Флитвик; и не без оснований, Гарри стремился учиться, всегда был в курсе дел и исключительно вежлив во всем этом. Действительно, единственным профессором, который, казалось, не любил его, был его собственный декан, ужасающий профессор Снейп, по какой-то причине, которая полностью ускользнула от нее. За исключением этого единственного исключения, хотя он и не был популярен как таковой, его почти все любили как за его интеллект, так и за его личность — она не сомневалась, что ее соперничество с ним давно бы стало ожесточенным, если бы не тот факт, что он действительно был довольно скромным и чрезвычайно приятным человеком. Однако это еще не все, что оставалось Гарри. Гермиона гордилась своим мастерством наблюдателя, и в течение учебного года она заметила, что Гарри Поттер приложил много усилий к своей доброй, вежливой персоне и был не так прост, как можно было бы предположить по его тщательно продуманной личности; за время их пребывания в Хогвартсе она поняла, что под теплой и яркой внешностью Гарри Поттера скрывалось что-то очень темное и опасное. Ее первой подсказкой должен был стать инцидент с троллем. Это действительно было очень храбро и любезно с его стороны спасти ее, и это тоже показало, насколько он силен — он был первокурсником и победил взрослого горного тролля, даже не вспотев. Вот это было впечатляюще. Однако… он убил тролля, не раздумывая ни секунды. Он, вероятно, мог бы вырубить его или оттолкнуть, чтобы они могли вырваться, но он этого не сделал. Вместо этого он убил его. После этого он казался грустным по этому поводу, но так грустно бывает, когда книгу, которую ты ищешь, уже забрали из библиотеки, а не так грустно, как было бы при убийстве животного или полуразумного магического существа, такого как тролль. Она была невероятно благодарна ему за то, что он спас ей жизнь… но его бессердечие… нервировало. А потом был инцидент с Драко Малфоем. Она была совершенно шокирована, когда Гарри признался ей в том, что произошло. Только на этот раз он казался по-настоящему раскаивающимся. — Я чувствую себя совершенно ужасно. Я не знаю, что случилось, я просто… он говорил ужасные вещи о моей матери… а потом я огрызнулся на него, так сказать.— Он нервно рассмеялся своей маленькой шутке. — Это просто так утомительно, знаешь ли, смотреть в другую сторону каждый раз, когда он пытается заколдовать меня или оскорбить. Наверное, это было уже слишком. Но я никогда не позволю этому случиться снова. Я обещаю. Гермиона была уверена, что он постарается сделать так, чтобы это больше никогда не повторилось, но она не знала, удастся ли ему это. В конце концов, он ясно дал понять, что это действительно был несчастный случай, что, в конечном счете, означало, что он практически не контролировал это. По правде говоря, у нее было искушение просто вернуться к соревнованиям с ним на занятиях после того, как она услышала, что… она не была уверена, что рядом с ним безопасно или он хороший человек. Но потом она вспомнила, как он рисковал своей жизнью ради нее, без всякой причины, и чем больше она думала об этом, тем больше понимала. Гарри был добрым человеком, но он был человеком и иногда злился… И он был достаточно силен, чтобы его магия действовала без его разрешения. Даже ей пришлось признать, что Малфой как бы напрашивался на это — он уже два месяца как напрашивался, и Гермиона знала, что будь она на месте Гарри, она, вероятно, уже заколдовала бы его. Ну, может быть, и нет, но она наверняка рассказала бы о нем учителю, в этом нет никаких сомнений. Но злиться было не в характере Гарри — вот во что она решила поверить. Она была права. С тех пор она ни разу не видела его сердитым, к своему большому облегчению. Всегда приятно знать, что ты правильно рассудила. Однако она все еще не знала Гарри так хорошо, как ей казалось, как раз в тот момент, когда она подумала, что разгадала его, он шокировал ее своими действиями в отношении Философского камня. Когда она впервые услышала, что Гарри отправился, чтобы помешать профессору Квиреллу украсть Камень, она не поверила своим ушам. Она бы подумала, что Гарри было бы все равно, если бы украли какой-нибудь Камень, он был довольно покладистым типом и, казалось, большую часть времени позволял всему происходить. Для нее это имело больше смысла, когда он рассказал ей и Нотту о своем желании найти ответы о своих родителях, но она все равно была удивлена. Все это время его беспокоила тайна убийства его родителей — беспокоила настолько, что он был готов рискнуть своей жизнью ради ответов. Оглядываясь назад, это имело смысл — его родители были убиты, когда он был ребенком, самым могущественным темным волшебником, который когда-либо жил, и он каким-то образом выжил. Она не могла себе представить, как это должно быть запутанно и огорчительно. Она просто никогда не задумывалась об этом, потому что он, казалось, изо всех сил старался вообще не говорить о своих родителях. На самом деле, он изо всех сил старался не говорить о своей семье в целом, и в их последний день в Хогвартсе она обнаружила, почему: Гарри подвергался насилию. Его родственники запирали его, не давали ему достаточно еды и даже иногда били его. То, что Гарри описал ей, звучало ужасно, и она не могла представить, как это было раньше, когда, по-видимому, было еще хуже! Они держали его в чулане! Они называли его уродом! Это было ужасно. Как они могли так обращаться с маленьким ребенком? Особенно с таким милым, тихим ребенком, как Гарри! Потребовалась вся ее преданность и доверие, чтобы пообещать никому не рассказывать. Если бы это был кто-то другой, она бы сделала это в мгновение ока, но это был Гарри. Он был сильным, способным и умным, и если он сказал, что все под контролем — кто она такая, чтобы задавать вопросы? Гарри не был похож на человека, который позволяет себе бессмысленно страдать. Была причина, по которой он хотел остаться со своими родственниками. Она не понимала этого, но ей и не нужно было этого понимать. Она доверяла ему. В любом случае, на самом деле не было ничего удивительного в том, что Гарри презирал все магловское и считал, что маглы никуда не годятся; никто в мире маглов не давал ему оснований полагать иначе. В начале лета она отправила ему письмо с приглашением поужинать с ней и ее родителями. Он вежливо отказался, а когда она надавила на него, то узнала, что ему не нравится находиться рядом со взрослыми маглами. 'Я уверен, что твои родители - отличные маглы и все такое. Я бы просто предпочел не встречаться с ними прямо сейчас. Я извиняюсь, если это кажется грубым, Гермиона.' Если бы это был кто-то другой, она бы скорее возмутилась всем этим, но это был Гарри… мальчик, который вырос в чулане и ничего не имел до того, как открыл для себя магию. Почему такие люди, как Малфой и Нотт, так свысока смотрели на маглов, она никогда не понимала — скольких маглов они на самом деле встречали? Но у Гарри… это имело смысл, в очень печальном, запутанном смысле. Хотя это было неправильно. На это потребуется время, но в конце концов она покажет ему, каким чудесным может быть мир маглов на самом деле. Сначала она показывала ему магловскую музыку и фильмы, а затем представляла его своим родителям, а после этого водила его знакомиться с некоторыми из своих друзей. Она решила, что раз уж она позволила ему учить ее темной магии, он, возможно, хотя бы отчасти захочет чему-то у нее научиться. И на этой ноте… Она с трудом могла в это поверить. Ее обучали темной магии. Это было против правил и могло привести их к очень большим неприятностям, и вдобавок ко всему, это была магия, созданная, чтобы причинять людям боль. Но в конце концов она должна была понять, что-то, что Гарри сказал несколько месяцев назад, было правильным — им действительно нужно научиться защищать себя. Несколько месяцев назад ее доводы были ясны. 1. В Хогвартсе безопасно. 2. Профессора в Хогвартсе оснащены, подготовлены и намерены защищать своих студентов. 3. Если (1) потерпит неудачу, и Хогвартс больше не будет в безопасности, в свете (2) Хогвартс останется фактически безопасным. Но все было не так просто. Хогвартс был небезопасен - один из их профессоров был одержим Сами-Знаете-Кем! Как это вообще могло случиться? И более того, опасный магический предмет хранился в Хогвартсе как приманка… Совсем как Гарри. Она не могла поверить, что профессор Дамблдор мог сделать что-то подобное, и когда Гарри поделился своей историей, она хотела поспорить, сказав, что Гарри неправильно понял или что-то в этом роде, но в конце концов не смогла заставить себя это сделать. Гарри был умен и честен. Он не стал бы говорить такие вещи, если бы не был уверен. Он не пытался привлечь внимание или нарушить правила ради забавы — сама мысль об этом заставила ее усмехнуться, он просто пытался понять, почему его родителей убили у него на глазах, и выжить в то же время. В этом не было ничего неразумного. Это не было несправедливо. В конце концов, Гарри был прав. На самом деле они никому не могли доверять. Ей очень, очень хотелось верить, что профессора принимают близко к сердцу свои интересы, и она по большей части так и делала… Но ей также дали понять, что они, как и она и Гарри, были просто людьми и тоже совершали ошибки. Если бы она закрыла глаза и что-то случилось в следующем году или через год, и Гарри пострадал, она бы возненавидела себя за это. Он предупредил ее, и, сидя рядом с ним в больничном крыле, она собственными глазами увидела, насколько безжалостен и несправедлив на самом деле реальный мир. Гарри был хорошим человеком, многообещающим учеником и просто ребенком, и вот он лежал на больничной койке после того, как его чуть не убил учитель. Он был всего лишь ребенком, и его чуть не убил тот, кому он должен был доверять. Это было неправильно, так неправильно. И если она проигнорирует все это, и Гарри снова пострадает… Она не думала, что сможет с этим справиться. Гарри был прав — дело не в самой магии, а в том, как ты ее используешь. В этом был смысл. Это было похоже на все остальное. Пистолеты, ножи, кулаки… маглы тоже причиняют друг другу боль, и иногда на это есть веская причина. Иногда борьба — это правильный выбор, который нужно сделать. Так почему же магия была какой-то другой? Действительно ли в темной магии было что-то изначально злое? После того, как Гарри отвезли в больницу, она чувствовала себя ужасно, потому что он предупредил ее, что в Хогвартсе есть опасности, но она проигнорировала это, и поэтому она закончила тем, что провела исследование, чтобы отвлечься от мыслей. Она была потрясена тем, что обнаружила. Никто не потрудился сказать ей об этом (конечно), но сглаз, заклинания, проклятия — технически все они были темной магией. Все, что на самом деле не было заклинанием, исцеляющим заклинанием или трансфигурацией. Их обучали темным искусствам на занятиях в Хогвартсе. Это был просто вопрос того, насколько темными были вещи. Но где вы проводите черту? Являются ли проклятия, которые действительно хотят причинить серьезный вред, настоящими темными искусствами? Но как насчет чар, которые причиняют вред? Гарри обезглавил тролля режущим заклинанием. Невероятно сильное режущие заклинание, но все же заклинание. Ты мог бы обезглавить людей с помощью заклинания. Именно тогда она поняла — Гарри был прав. Дело не в самой магии, а в том, как вы ее используете. — Ты должна говорить серьезно, — так он всегда говорил, когда пытался ее чему-то научить. Это было правдой. Ее заклинания действительно улучшились, как только она приняла его слова близко к сердцу. Да, Гарри Поттер был действительно удивительным человеком. Менее чем за год он сумел научить ее большему, чем кто-либо другой когда-либо прежде, будь то исследования, магия или дружба. Она только надеялась, что однажды сможет отплатить ему тем же. Она очнулась от своих размышлений, когда зазвенел маленький колокольчик, и дверь магазина распахнулась. Она посмотрела на часы — было ровно 12:59, когда Гарри вошел в дверь с несколькими сумками для покупок в руках. Она улыбнулась ему, махнув рукой. — Гарри! Я так счастлива, что ты пришел! Гарри улыбнулся ей той застенчивой улыбкой, которая почти всегда была у него на лице. — Я тоже. Она с любопытством посмотрела на него. — Как ты сюда попал? — О, я попросил дядю Вернона высадить меня в Лондоне по дороге на работу… Я приехал туда сегодня утром и… — тут он слегка поморщился, — пошел за одеждой. Гермиона рассмеялась. — Значит ли это, что ты выбросишь те старые тряпки, которые всегда носишь? — Таков мой план. В этот момент к ним подошла официантка Кайла Мартинс. У пятнадцатилетней девочки была яркая улыбка, растянутая на ее блестящих губах, ее веснушчатые щеки были мягко окрашены вездесущим розовым румянцем. Кайла, вероятно, была одной из самых красивых девушек, которых она знала, как она поняла недавно. — О, Гермиона! Как приятно тебя видеть! Где твоя мать? — Я… сегодня только я, — быстро ответила она, — и мой друг Гарри. Официантка посмотрела на Гарри (который пристально смотрел на нее, склонив голову набок), а затем снова на нее и подмигнула. — Твои родители знают, что ты на свидании? Гермиона почувствовала, как ее щеки запылали, и посмотрела на Гарри, который теперь выглядел крайне озадаченным. — О нет! Ничего подобного! Гарри просто мой школьный друг. — Ваша школа-интернат в Шотландии? Гермиона боролась, чтобы убрать румянец, который, как она знала, все еще был на ее лице. — …да, так оно и есть. — Что ж, хорошо, что ты заводишь друзей. Просто убедись, что ты не заставляешь своего парня ревновать, слишком часто общаясь с этим милым маленьким мальчиком. Гермиона поморщилась, желудок странно скрутило. — У меня нет парня, Кайла. — Если ты так говоришь. В любом случае, что я могу сделать для вас двоих? — Просто чашечку Эрл Грея, — сказала Гермиона. — Тебе нравится Эрл Грей, не так ли, Гарри? Гарри просто рассеянно пожал плечами, все еще выглядя довольно озадаченным и немного настороженным. Кайла рассмеялась. У нее был чудесный смех. — Это две чашечки Эрл Грея. Как только она ушла, Гарри сразу же спросил: — С ней что-то не так? — Ч-что? — Ты вела себя странно, вот и все. — Его лицо помрачнело. — Эта магла, — он казался очень несчастным, когда произнес это слово, — она ничего тебе не сделала, не так ли, Гермиона? Она уставилась на него, разинув рот. — Нет! Нет, ничего подобного! Это просто… просто… неважно. Это не имеет значения. — …если ты уверена. — Я уверена. Итак, — сказала она, желая сменить тему, — что ты купил? Гарри заглянул в свои сумки. — Эм… пара черных джинсов, футболка, застегивающаяся на все пуговицы, джемпер и пальто. О, и несколько новых кроссовок. — Он вытащил из сумки коробку черно-белые "Конверсы" и ухмыльнулся. — Я видел их по телевизору. Дурсли думают, что они выглядят глупо, вот почему я их купил. Она рассмеялась. — Ну, я, например, не могу дождаться, когда увижу тебя в какой-нибудь настоящей одежде. — Надеюсь, я тебя не разочарую. Она покачала головой с нежной улыбкой, но затем нахмурилась. — Надеюсь, твой дядя не доставил тебе никаких хлопот. Гарри криво усмехнулся. — Я бы начал беспокоится, если бы он этого не сделал. Но я сказал ему, что подожгу его ботинки, если он не возьмет меня с собой. — И он поверил тебе? — Ну, я делал это раньше. — Гарри! — Что? — спросил он, выглядя искренне смущенным. — Я мог бы поджечь его, но я этого не сделал. Я подумал, что это было довольно мило с моей стороны. Гермиона покачала головой. Если бы она не знала, что Гарри такой добрый, храбрый человек, она бы, без сомнения, подумала, что он социопат. Нет, он не был социопатом, иногда ей приходилось напоминать себе, он просто был… социально неопытен. Это вполне понятно. — Ну, я просто счастлива, что ты здесь. Он ослепительно улыбнулся ей. — Я тоже! — прощебетал он. — Итак, — начала она, — ты читал что-нибудь интересное? Гарри ухмыльнулся. — О, я много читал. Это все, что мне действительно нужно делать, понимаешь? Ну, кроме садоводства, уборки и всего прочего. Я начал с чтения истории о Вьетнамской войне. Это было довольно неприятно, но мне удалось дочитать. Потом я немного почитал математику. Это очень увлекательно. В 10-м классе они изучают эти вещи, называемые функциями, они на самом деле очень полезные, и они мне очень нравятся. — Ты читал… магловские предметы? — Ну, история — важный предмет для любой ведьмы или волшебника, а математика имеет решающее значение для арифмантики, которую я определенно пойду на третьем курсе. На самом деле я не хожу в школу — просто читаю книги из библиотеки. Гермиона посмотрела на него с признательностью в глазах. — Это на самом деле… действительно хорошая идея. Я думаю, я сделаю то же самое. Подожди, ты сказал, что занимался математикой 10-го класса? — Ну, да, я довольно хорошо разбираюсь в математике. Мне это даже нравится. Глаза Гермионы расширились. — Они перевели меня на год старше, еще в начальной школе, но я никогда даже не видела материал 10-го класса. Гарри пожал плечами. — Это не так уж сложно. Я уверен, что ты сможешь этому научиться. В этот момент подошла Кайла и налила им обоим по чашке Эрл Грея. — Наслаждайтесь! — Спасибо, Кайла… Девушка уже ушла. Ну что ж. Вернув свое внимание к разговору, она жадно кивнула Гарри. — А ты читал какие-нибудь магические книги? Гарри еще больше оживился при этих словах. — О да, конечно! Я начал читать книгу по зельям четвертого курса. — Четвертый курс? — Ну, да. Я никогда не знаю, что профессор Снейп подбросит мне, не так ли? Гермиона нахмурилась. — Честно говоря, я не знаю, почему он так часто пристает к тебе. Это нечестно! Гарри непонимающе посмотрел на нее. — Ну, он ненавидел моего отца и был влюблен в мою мать. — Что? — Он ненавидел моего отца и был влюблен в мою мать, — повторил Гарри. — Так, подожди, он так плохо обращается с тобой из-за твоих родителей? Гарри пожал плечами. — Ну я так думаю. — Это ужасно, Гарри! — Может быть. В любом случае, я также читал книгу Заклинаний на следующий курс… Я почти закончил. Это было довольно весело. Я практикую все, что могу, без палочки, но я не могу дождаться, когда смогу практиковаться всерьез. — Подожди, я думала, мы не можем заниматься магией вне школы! — С нашими палочками, нет. Но если мы будем творить простую магию без палочки, это будет списано на безобидную случайную магию. Гермиона уставилась на него. — И откуда ты это знаешь? — Э-э, методом проб и ошибок? — Гарри Джеймс Поттер! Что, если бы тебя исключили? — Ах, ты имеешь в виду судьбу хуже смерти? Она никогда не собиралась смириться с этим. — Они бы сначала предупредили меня, Гермиона. Кроме того, разве ты не рада, что я попытался? Кто-то должен был это сделать. Она фыркнула. — Я так думаю. Но как ты вообще творишь магию без палочки? Я уже пробовала это. Это не работает. — Много концентрации, тяжелой работы, бессонных ночей и выдергивания волос, — засмеялся Гарри. — Честно говоря, мне потребовалась целая вечность, чтобы правильно использовать даже левитирующие чары. Гарри мог левитировать предметы без палочки? Неудивительно, что он находил их занятия такими легкими! Половину того, чему они научились, он уже мог делать без палочки. — Какие еще заклинания ты можешь сотворить без палочки? — Эм, Алохомора, Инсендио, Диффиндо, Экспеллиармус, Бомбарда и Дезиллюминационное заклинание, но только отчасти. Это больше просто делает меня… незаметным, не совсем невидимым… И это все, я думаю. Теперь она была почти уверена, что разинула рот. — Я практиковался в подобных вещах в течение долгого времени, но, конечно, это все еще не так хорошо получается без палочки. Я бы никогда не смог обезглавить кого-либо без палочки! — сказал он с юмором, — А моя бомбарда все еще довольно слаба. Ну, я говорю «слаба», но я имею в виду «очень слаба». Был ли Гарри действительно таким могущественным? Он мог делать заклинания второго курса без палочки, даже Дезиллюминационное заклинание четвертого курса, и теперь, когда она подумала об этом… он сказал, что открыл магию, когда ему было 8 лет… что он использовал это, чтобы напугать свою семью. Контролировал ли он свою магию с тех пор? Насколько силен был Гарри? — Хм, Гермиона… с тобой все в порядке? Она моргнула. — О, да, я просто… Ты действительно потрясающий, ты знаешь это? Он застенчиво улыбнулся. — О, не совсем так. Во всяком случае, пока нет. Она еще довольно долго не понимала полного смысла этих слов.***
Они поболтали еще час или два — Гермиона пересказала все книги, которые она читала, и рассказала Гарри о кузенах, которых она собиралась навестить во Франции, а затем они обсудили Сами-Знаете-Что, прежде чем Гарри печально сообщил ей, что ему нужно скоро встретиться со своим дядей Верноном. — Я не сомневаюсь, что он оставил бы меня в Лондоне, будь у него такая возможность. Прежде чем он ушел, она полезла в свой рюкзак. — Я знаю, что на следующей неделе у тебя день рождения. У меня для тебя кое-что есть. Он покраснел. — О, Гермиона, тебе не нужно было… — Я хотела, — перебила она, кладя два предмета на стол. — Но не открывай их до 31 июля! Никакого обмана! Он ухмыльнулся. — Крест на сердце - надежда до смерти. Большое тебе спасибо, Гермиона, ты потрясающая подруга. И с этими словами он выскочил за дверь кофейни, оставив ее там, улыбающуюся. Первым подарком была книга. Структурный анализ магических контрактов, Эвиатар Эрлингер, а вторым был ее старый дискмен, пара наушников и несколько смешанных компакт-дисков, которые она сделала сама. Прелюдии и фуги Баха и его сюиты для виолончели. Это было бы его первым знакомством с тем, каким замечательным на самом деле может быть мир маглов. Она и не подозревала, что Иоганн Себастьян Бах был волшебником.