***
Это было воскресенье, 1 ноября, и Гарри ждал своих друзей в специально отведенной для них клубной комнате — Выручай-комнате. Было воскресенье, так что они должны были встретиться, чтобы попрактиковаться в окклюменции в 10 утра в комнате с горячим шоколадом, но Гарри прибыл вскоре после рассвета, стремясь избежать вопросов, которые, без сомнения, последовали бы за ним к столу для завтрака. Несколько ломтиков клубники и яблок, немного джема и тостов были небольшой платой за несколько часов тишины и покоя. Он был уверен, что Тео найдет что сказать по этому поводу позже, но сейчас, сидя на плюшевом диване перед тепло трепещущим камином, он был вполне доволен тем, что сидел, читал и забыл о подозрительных взглядах, которые, без сомнения, будут преследовать его в течение следующих нескольких недель. Вернемся к началу. Снова. — Гарри, ты Наследник Слизерина? Он даже не слышал, как открылась дверь. Когда он услышал обеспокоенный голос Гермионы, он замер, его книга захлопнулась. Он посмотрел на нее широко раскрытыми, испуганными глазами на мгновение, прежде чем медленно произнести: — Гермиона… почему ты так думаешь? — Ты можешь разговаривать со змеями, Гарри — Слизерин тоже мог. В прошлом месяце я провела небольшое исследование, и это то, что передается только в одной семье. Генетика. Люди в Гриффиндоре думают, что это сделал Малфой, что он наследник. Но я знаю лучше — я знаю, что ты тот, кто произошел из Слизерина. Так скажи мне правду, ты напал на кошку Филча? — Нет! — воскликнул Гарри. — Конечно, я этого не делал! Я не знаю, кто это сделал. Мы с Малфоем просто наткнулись на нее по дороге на приветственный пир. Она нахмурилась. — Тогда как ты оказался в коридоре? Он не между подземельями и Большим залом. — Я… слышал голос, — честно признался он, — говоривший что-то о крови. Это было в стенах, я думаю… Гермиона выглядела встревоженной этим. — Итак, мы пошли по нему и нашли миссис Норрис. Она уже висела там — слова уже были на стене. Кто бы это ни сделал… это был не я и не Малфой. Ты права… Я предполагаю, что технически я Наследник Слизерина, но это сделал не я. Я не знаю, кто это был — мы просто оказались не в том месте не в то время, — заключил он, цитируя профессора Снейпа. Она кивнула. — Я просто должна была быть уверена, ты понимаешь. Я знаю, ты бы не сделал ничего подобного… Но Малфой сделал бы, и я подумала, может быть, если бы он заставил тебя… Гарри ухмыльнулся и сказал: — Я не думаю, что Малфой сможет заставить меня что-либо сделать, Гермиона. Она ухмыльнулась ему в ответ. — Я думаю, ты прав. — Она нахмурилась. — В любом случае, почему ты так поздно пришел на праздник? Гарри беспокойно переступил с ноги на ногу. — Я… возможно, Малфой случайно окаменел и я оставил его на кровати на несколько часов. — Гарри! — Он был неправ, назвав тебя грязнокровкой! — Гарри почти зарычал на нее. — Он заслужил наказание! — Учителем, может быть, но не тобой! — Послушай, Гермиона… что сделано, то сделано. Мне жаль. Я даже не думал идти к учителю. Я… — он сделал паузу, пытаясь придумать, что бы такое сказать наиболее дипломатично. — Я привык делать все сам. Лицо Гермионы смягчилось. — О, Гарри… Я знаю, ты хотел как лучше… Но не ходи вокруг, пугая людей из-за меня… особенно не сейчас. Гарри слабо улыбнулся. — Я сделаю все, что в моих силах. Гермиона фыркнула. — Это все, о чем я прошу. — В любом случае, мне нужно попросить тебя об одолжении. — Одолжении? — Да… Мне нужно, что бы ты поговорила с Джинни Уизли для меня. Гермиона нахмурилась. — О чем? — У нее есть дневник. Старый, 1942 года выпуска. Мне нужно, чтобы ты… выяснила, где она его хранит, и украла его для меня. Это встревожило Гермиону. — Украсть его? С какой стати тебе понадобилось красть дневник 11-летней девочки? Гарри колебался. — Я верю… Я почувствовал вокруг него темную магию. Я думаю, что это может быть темный артефакт, и я думаю, что могу знать, что он делает. Гермиона нахмурилась. — Тогда почему бы тебе самому с ней не поговорить? Гарри покачал головой. — Он должен быть украден. Если он то, что я думаю, то она не захочет отказываться от него, и мой разговор с ней может напугать ее настолько, что она сделает какую-нибудь глупость. Она уже знает, что я видел ее с дневником, и когда я спросил ее об этом, она убежала… Но ты ее соседка по факультету, ты можешь поговорить с ней, когда она спокойна… одна… где-нибудь, где она чувствует себя в безопасности. — Но, Гарри! Я не могу просто украсть дневник, потому что ты думаешь, что это может быть какой-то темный артефакт… — Пожалуйста, Гермиона, — взмолился он, — пожалуйста. Это очень, очень важно. Это должно быть сделано. Она сердито посмотрела на него. — Тогда объясни мне, что это за дневник и почему он так опасен. — Я… не могу. — Ты не можешь, — повторила за ним Гермиона, и это прозвучало очень не впечатленно. — Я расскажу тебе, — поспешно сказал Гарри, — Но только после того, как я буду убежден, что ты достаточно искусна в окклюменции, или у меня будет другой способ убедиться, что никто не сможет вытащить это из твоей головы. Глаза Гермионы расширились. — Ты так беспокоишься о том, что кто-то узнает? Гарри медленно кивнул. — Это действительно, действительно важно, Гермиона. Я хотел бы дать тебе больше информации… Но сейчас я не могу. Она кивнула ему в ответ. — …хорошо. Я сделаю это. — …ты сделаешь это? — Если это действительно так важно для тебя. Он вздохнул с облегчением. — Превосходно! — Итак, — сказала Гермиона, — где Тео? В этот момент двери снова открылись, и на этот раз появился Тео. — Ты пропустил завтрак, — неодобрительно поздоровался он, затем сделал паузу, оценивая атмосферу. — Мы просто говорили о том, что произошло прошлой ночью, — сказал Гарри в качестве объяснения. Тео медленно кивнул. — Ты что-нибудь знаешь о том, что произошло прошлой ночью? — спросила Гермиона. — Нет, я так же сбит с толку, как и все остальные, — сказал он. Он сел напротив них. — Хотя, ты говорил правду, Гарри? Ты действительно ничего не знаешь? Я имею в виду, технически ты Наследник Слизерина, не так ли? — Это то, что я только что говорил Гермионе — я понятия не имею, кто за этим стоит. Кто бы это ни был, он уже ушел к тому времени, как мы с Малфоем добрались туда. — Кстати говоря, что ты вообще делал с Драко? Гермиона нахмурилась. — Угрожал ему! Гарри озадаченно посмотрел на нее. — Я никогда не говорил, что я кому-то угрожал. — А тебе и не нужно было этого делать. Я не дура, Гарри. — Ты проклял его? — нетерпеливо спросил Тео. Гермиона хмуро посмотрела на него. — Не поощряй его! Тео ухмыльнулся. — Что сделал мой друг детства, чтобы заслужить гнев Гарри Поттера на этот раз? — Он назвал ее грязной грязнокровкой, — почти выплюнул Гарри. — Прямо ей в лицо, перед командами Слизерина и Гриффиндора по квиддичу. Тео замер, без сомнения вспомнив, как он был близок к тому, чтобы назвать Гермиону грязнокровкой в присутствии Гарри меньше года назад. Гарри знал, что сейчас он никогда не подумает об этом, но тем не менее многозначительно посмотрел на Тео. — О… э-э, жаль это слышать, — он немного запнулся на своих словах. Гермиона слабо улыбнулась. — Я покончила с этим. Тео кивнул, выглядя довольным ее ответом. — В любом случае, какие у нас планы на сегодня? Гарри мельком взглянул на Гермиону. — Я думаю, что мы планировали закончить наши исследования окклюменции в начале ноября. Учитывая, что сегодня 1 ноября, я решил, что могу проверить тебя. Гермиона выглядела взволнованной идеей теста, и Тео просто пожал плечами. — Хорошо, тогда, кто хочет пойти первым? Рука Гермионы тут же взметнулась в воздух, но мгновение спустя она поняла, где находится, и застенчиво положила ее обратно на колени, когда Тео хихикнул над ней, заставив ее пристально посмотреть на него. — Ну, я полагаю, ты пойдешь первой, Гермиона. Ты готова? Он испытующе посмотрел ей в глаза. Гермиона кивнула с решительным выражением на лице. Он направил на нее свою палочку — Легилименс. Гарри сразу же почувствовал, как его сознание впитывается в темные оттенки глаз Гермионы. Мгновение спустя он обнаружил, что, как всегда, стоит на краю одной из многочисленных движущихся лестниц, которые зигзагами пересекали замок Хогвартс. Это был вход Гермионы в разум — рефлексивная система защиты, которую она создала, которая отделяла внушаемую часть разума, в которую можно было легко вторгнуться, и части, которые на самом деле содержали ценную информацию. Сама защита была мерой безопасности, которая срабатывала при первых признаках вторжения, и представляла собой запутывание поверхностных мыслей, получивших стабильную форму благодаря многочасовой практике, и только если этот мини-мир был взломан, злоумышленник мог получить доступ к воспоминаниям или более глубоким мыслям любого рода. Гермиона была очень увлечена созданием уникальной, сложной защиты; она решила организовать свои поверхностные мысли в соответствии с путем к башне Гриффиндора. Хотя эта мысленная версия была гораздо более коварной, чем на самом деле. Каждый раз, когда Гарри думал, что он куда-то идет, лестница меняла направление, и каждый раз, когда он пытался бежать, фундамент замка сильно дрожал. После прибытия он немного походил по окрестностям и слегка похлопал по некоторым предметам своего окружения. Несколько перил слегка прогнулись под давлением, которое он оказывал, большинство из них были очень прочными. Удовлетворенный, он неохотно отдалился от невероятного дворца разума Гермионы и медленно и осторожно вышел из ее разума. Она выжидающе смотрела на него. — Очень хорошо, как всегда, — сказал он. Она нахмурилась. — Но? — Но я думаю, что тебе все еще нужно немного укрепить свои устои — я все еще нервничаю, когда вхожу и выхожу, я не хочу слишком сильно стучать, но другие люди, которые входят в твой разум, не будут так осторожны. Она кивнула, удовлетворенная его ответом. Он повернулся, чтобы посмотреть на Тео, который, казалось, немного нервничал. — Не волнуйся, — сказал Гарри с улыбкой. — У тебя все получится. Тео коротко кивнул. — Легилименс. Защита Тео была гораздо более типичной — огромная каменная стена, которую Гарри слишком боялся пытаться разрушить, чтобы не разрушить разум своего друга. Он пошел дальше, тыча, толкая и пиная, выискивая любые трещины или слабые места. Когда он убедился в отсутствии очевидных структурных проблем, он вышел. — Видишь? Это было прекрасно. Просто продолжай тренироваться, чтобы они оставались сильными. Гарри действительно не мог дать лучшего совета, чем этот, потому что его собственные щиты сильно отличались от их. Если бы злоумышленник проник в сознание Гарри, застав его врасплох, они оказались бы в темноте. Ничего, кроме черной бесформенной массы. Трюк Гарри состоял в том, чтобы завернуть нападавшего в шар черноты, который вел себя очень похоже на то, как большинство людей представляли себе ничто, и следовать за ними повсюду, скрывая путь нападавшего, пока он не смог вывести нападавшего из своего разума. Однако он чувствовал, что в этом больше не будет необходимости — по крайней мере, не очень часто. Начав практиковать легилименцию, Гарри получил лучшее представление о том, как работает разум, и какие вещи ты видишь, когда сканируешь чей-то разум, в результате он начал обучаться навыку обманывать злоумышленника, заставляя его поверить, что он успешно проник в его разум, что он пытался использовать, когда профессор Дамблдор сканировал его разум прошлой ночью. — Ну? — Гермиона сказала, вырвав его из задумчивости: — Что ты думаешь? Гарри кивнул. — Я проверю вас снова как-нибудь в следующем семестре, но я не думаю, что мне нужно учить вас чему-то еще, я думаю, что вы прекрасно справитесь сами. Тео и Гермиона выглядели очень гордыми собой. — И… вот и все, на самом деле. Итак, разве мы не собирались в следующий раз заняться тем, чтобы стать анимагами? — спросил Гарри, выжидающе глядя на Гермиону. Она вздрогнула, когда заметила, что оба мальчика уставились на нее. — О, да! — Она достала из сумки, которая была у нее с собой, небольшую книжку под названием «Искусство анимага» и три маленьких листочка. — Это, — она указала на листья в своей руке, — листья мандрагоры. Я украла их из Оранжереи 3 пару ночей назад. Очевидно, первый шаг к тому, чтобы стать анимагом, это держать их во рту в течение месяца. Глаза Гарри расширились. — Месяца? Гермиона кивнула. — Странно, я знаю. По-видимому, они выделяют какое-то химическое вещество, которое медленно дает тебе возможность найти свое духовное животное. — Твое духовное животное? — со смехом сказал Тео. Гермиона пристально посмотрела на него. — Во многих древних языческих традициях у каждой ведьмы и волшебника есть животный двойник — предполагается, что превращение в анимага влечет за собой слияние с этим двойником. Первый шаг — представлять о нем. Вот тут-то и пригодятся листья мандрагоры. Гарри кивнул, вырывая листок из ее руки. Он сунул его в рот, а затем поморщился. — Не совсем кулинарное наслаждение, — прокомментировал он. Гермиона закатила глаза и сделала то же самое, тоже поморщившись мгновением позже. Тео взял последний лист и положил его в рот. — Фу! Мерлин! На вкус как моча гиппогрифа! Глаза Гарри расширились. — Ты знаешь, какая на вкус моча гиппогрифа? Его друзья закатили глаза. — Это такое выражение, — сказали они одновременно. — О, хорошо. Что же тогда дальше? Гермиона покачала головой. — Нам просто нужно подождать. Пока мы больше ничего не можем сделать. Примерно через месяц мы должны начать представлять наши животные формы, но если нам потребуется слишком много времени, чтобы понять, кто мы такие, есть зелье, которое мы можем сварить, чтобы ускорить процесс. — Кстати о зельях, — сказал Гарри, — Мы должны сварить немного. Тео приподнял бровь. — Тебе не кажется, что мы получаем достаточно Зелий каждую неделю с профессором Снейпом? — Нет, я согласна с Гарри, — сказала Гермиона, — Практическое приготовление зелий — важный навык, и нам действительно не помешало бы иметь собственный готовый запас бодроперцовых зелий или целебных мазей, особенно со всеми опасными заклинаниями и дуэлями, которые мы делаем. — Так вот, — добавил Гарри, — я наткнулся на несколько действительно интересных зелий, которые мы, вероятно, не сможем приготовить на курсе еще довольно долго, если вообще сможем. Глаза Гермионы блеснули. — М? Например, что? — Ну, я читал об этом зелье, которое называется оборотное зелье… Тео нахмурился. — Звучит немного знакомо. — Что оно делает? Гарри ухмыльнулся. — Оно позволяет тебе на короткое время превратиться в кого-то другого. Его друзья уставились на него, разинув рты. — Что ты имеешь в виду, позволяя тебе превратиться в кого-то другого? — воскликнула Гермиона. — Ну, — ответил Гарри, — это буквально превращает твое тело в чье-то другое. Ты просто завариваешь зелье, смешиваешь несколько волосков, ногтей на ногах или еще чего-нибудь и пуф! Мгновенное превращение в кого захочешь. — Это может быть невероятно полезно, — задумчиво сказала Гермиона. Тео ухмыльнулся. — Да, мы могли бы создать всевозможные проблемы. Гермиона шлепнула его по руке. — Не смешно, Тео. — Тогда мне принести нам список ингредиентов для сбора? — Да! — Превосходно. Это выглядит сложно… действительно сложно, но я думаю, что если мы начнем практиковаться с меньшими вещами, мы сможем это сделать. Это будет хороший долгосрочный проект. А теперь… как насчет дуэли, чтобы отпраздновать ваш выпускной? Гермиона нахмурилась. — Выпускной? — Из уважаемого Института Искусств Разума Гарри Поттера, — дерзко сказал Гарри. Его друзья закатили глаза. — Хорошо. — Двое против одного? — Мы в деле.***
Рука Гермионы была поднята высоко в воздух, нарушая очень скучную лекцию профессора Бинса о формировании Визенгамота. Пожилой призрак резко остановился, когда увидел ее, с удивлением уставившись на Гермиону. — Мисс… э-э…? — Грейнджер, профессор. Мне было интересно, не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о Тайной комнате, — попросила Гермиона громким, твердым голосом. Дин Томас, который сидел с открытым ртом, уставившись в окно, резко вышел из транса; Крэбб и Гойл, которые спали минуту назад, моргнули, проснувшись; и локоть Невилла соскользнул со стола. Тем временем Гарри вздохнул. Он был вполне счастлив забыть обо всем этом, но его одноклассники не облегчали ему задачу. Он полагал, что нынешняя теория заключалась в том, что Малфой был ответственен за все это, и Гарри отважно пытался остановить его, но все это скрывали учителя. Пусть никогда не говорят, что квиддич был единственным видом спорта, которым занимались в Хогвартсе — распространение слухов также было довольно популярным. Профессор Биннс моргнул. — Мой предмет — история мира Магии, — с хрипотцой на одной ноте проскрипел он. — Я, мисс Грейнджер, имею дело с фактами, а не с мифами и легендами, — Бинс сухо прокашлялся, как будто разломал палочку мела, и продолжил: — В сентябре этого года подкомитет чародеев Сардинии… Он запнулся и остановился. Рука Гермионы снова замахала в воздухе. — Мисс Гранд? Малфой слегка хихикал, заставляя Рона оглянуться и впиться в него взглядом. — Но, сэр, каждая легенда основана на фактах, верно? Профессор Бинс был ошеломлен до такой степени, что Гарри почему-то подумалось, что никто никогда ни о чем его не спрашивал ни при жизни, ни после смерти. С его манерой подачи материала это не вызывало особого удивления. — Ну что ж, — протянул Бинс, поглядев на гриффиндорку, как будто первый раз её видел. — Пожалуй, вы правы. Однако легенда, о которой вы спросили, сущая нелепица, выдумка, я бы даже сказал… Он выглядел так, как будто хотел оставить все как есть, но теперь весь класс ловил каждое слово профессора. Он тупо оглядел класс, при этом его глаза подергивались. Гарри мог сказать, что он был совершенно сбит с толку таким необычным проявлением интереса к тому, что он должен сказать. Гермиона, вероятно, была единственной по меньшей мере за двадцать лет, кого волновало, что скажет профессор Биннс в целом, и, вероятно, это был первый раз, когда он привлек внимание всего класса. — Ну, хорошо, — профессор даже растерялся. — Дайте-ка вспомнить… Тайная комната… гм, гм… Тайная Комната… Все вы знаете, что школа «Хогвартс» основана более тысячи лет назад, точная дата неизвестна, четырьмя величайшими магами и волшебницами своего времени. Наши факультеты носят их имена. Годрик Гриффиндор, Пенелопа Пуффендуй, Ровена Равенкло и Салазар Слизерин. Они вместе выстроили этот замок, подальше от глаз дотошных маглов: в ту пору обычные люди страшились волшебства, поэтому колдунам и ведьмам приходилось прятаться. Он сделал паузу, рассеянно оглядывая комнату, прежде чем продолжил: — Довольно долгое время они жили в дружбе и согласии, искали способных молодых людей и учили их, как тогда могли, в этой самой школе. Ну, а потом между Слизерином и остальными пробежала чёрная кошка. Слизерин требовал очень строгого отбора. Он считал, что секреты волшебства должны храниться в семьях чистокровных волшебников. Маглам он не доверял. В конце концов Слизерин и Гриффиндор совсем рассорились, и Слизерин покинул школу, — профессор Бинс поджал губы, отчего его лицо стало похоже на мордочку старой сморщенной черепахи, — Вот и все, о чём повествуют летописи. Но с течением времени легенда о Тайной комнате затмила факты. Стали говорить, что Слизерин сделал в замке потайную Комнату. Так зародился миф. Согласно ему, перед тем как покинуть школу, Слизерин наложил печать заклятия на Комнату. С тех пор в неё никто не может проникнуть, заклятие снимет только наследник Слизерина, освободит заключенный в Комнате Ужас и выгонит с его помощью из школы тех, кто недостоин изучать волшебные искусства. Бинс закончил, в классе воцарилась гробовая тишина. Ученики не сводили с него глаз, ждали продолжения, а старику эта чепуха порядком надоела. Профессор Биннс выглядел слегка раздраженным. — Все это, разумеется, миф. Комнату искали, и не раз; искали самые сведущие ведьмы и маги. Тайной комнаты не существует. Это всего лишь страшилка для глупцов. Рука Гермионы снова поднялась в воздух. — Сэр, а что это такое, «заключенный в Комнате Ужас»? — Грейнджер, как ни странно, не стала спорить, а задала заинтересовавший её вопрос. — Легенда гласит, что это чудовище, которое будет повиноваться лишь наследнику Слизерина, — пояснил профессор Бинс сухим, шелестящим голосом. Ученики испуганно переглянулись, гриффиндорцы очень подозрительно начали коситься на слизеринцев, которых до этого демонстративно не замечали на уроке. — Не бойтесь, никакой Тайной комнаты нет. Весь класс обменялся нервными взглядами… Кроме Гарри, который старался избегать зрительного контакта со всеми, глубоко задумавшись, с любопытством обдумывая историю профессора Биннса в своем уме. — Ни комнаты, ни чудовища. — Но, сэр, — сказал Симус Финниган, — вы говорите, что Комнату сможет открыть только настоящий наследник Слизерина. Не значит ли это, что, пока он не явится, никто её не найдет? Именно это он и хотел отметить. — Глупости, мистер Финниган, — рассердился призрак профессора. — Этой Комнаты нет. Уж если ни один директор школы её не нашел… — Простите, профессор, — пропищала Парвати Патил, — может, тут просто нужна чёрная магия, а у нас чёрных магов нет. Гарри открыто нахмурился, глядя на нее. Только потому, что он был построен Слизерином, они думали, что это должна быть темная магия. Гарри точно знал, что это не так. — Если волшебник не прибегает к чёрной магии, мисс Патил, это не значит, что он не владеет ею, — повысил голос Бинс. — Повторяю: если уж предшественники Дамблдора… — Но, может, нужно быть в родстве со Слизерином, а ведь директор… — начал было Дин Томас. Гриффиндорцев было уже не остановить, но тут уж профессор Бинс вышел из себя. — Все, хватит об этом! — отрезал он. — Это всё миф, сказка, легенда. Зарубите себе на носу: Комнаты нет. Как и нет ни малейшего доказательства, что Слизерин вообще устроил в замке потайной чулан. Я сожалею, что рассказал вам эту глупую легенду. Теперь давайте вернемся к истинной истории, к твердым, надежным и проверенным фактам. Затем Гарри поднял руку, немного удивляясь самому себе, как он это сделал. Может быть, сейчас самое подходящее время высказать свою точку зрения. Профессор Биннс устало вздохнул. — Да, мистер… — он прищурился, — Поттер? — Сэр, я не мог не заметить несоответствия между историей и легендой. Теперь профессор выглядел несколько более заинтересованным. — А? — Вы упомянули, что Слизерин с подозрением относился к маглорожденным, что он не доверял ученикам с родителями-маглами, что соответствует истории того периода — линчевания предполагаемых ведьм и волшебников были достаточно распространены, чтобы тема сожжения ведьм обсуждалась как проблема во время нескольких Советов, проводимых Католической церковью, где были приняты законы, чтобы свести к минимуму ущерб, нанесенный волшебным семьям простым народом, который обвинял их в болезнях, сквозняках и голоде. — Однако в десятом и одиннадцатом веках Церковь имела мало влияния в Англии, и светские правители еще больше усилили преследование ведьм и волшебников, создав законы, которые позволяли задерживать и пытать подозреваемых в занятиях магией для получения информации. В этот момент профессор Биннс выглядел совершенно ошарашенным. — Да, продолжай. — Тогда понятно, почему Слизерин с недоверием относился к студентам из магловских семей. Возможно, его подозрения были неуместны, но они имели смысл. Так почему же легенда гласит, что Слизерин оставил здесь монстра, чтобы уничтожить тех, кто недостоин изучения магии, когда история, о которой вы нам рассказали, вообще ничего не говорит о недостойности? В конце концов, достоинство не обязательно имеет какое-то отношение к надежности. Теперь весь класс смотрел на него с недоумением на лицах. Он не был уверен, почему. Это был очень разумный вопрос — он был удивлен, что его еще никто не задал. Тем временем профессор Биннс выглядел вполне довольным. — Вы совершенно правы, мистер Поттер. Нет никаких доказательств того, что Салазар Слизерин вообще верил в чистоту крови — он просто не доверял ведьмам и волшебникам, которые слишком много общались с маглами. Вот, видите ли, почему вся легенда-чушь, наполненная столетними предрассудками и сенсациями. Сейчас же! Как я уже говорил до того, как мисс Грант прервала меня… Не прошло и пяти минут, как класс снова сонно оцепенел, хотя Гарри чувствовал озадаченные взгляды, которые все еще бросали в его сторону слизеринцы, гриффиндорцы, равенкловцы и хаффлпаффцы. Урок прошел быстро, и, как всегда, люди быстро ушли после него. Гарри ускользнул, прежде чем его соседи по факультету смогли начать его допрашивать, и попытался найти Гермиону. — Гермиона! — позвал он, подбегая к ней. Она странно посмотрела на него. — Что это было? Он моргнул. — Что было, о чем ты? — Твой вопрос о взглядах Слизерина на чистоту крови. — Это был обоснованный вопрос. Слизерин, возможно, заблуждался, но история говорит о том, что его сердце было в правильном месте. Гермиона открыла рот, чтобы возразить, поэтому он продолжил. — Кроме того, это больше не имеет значения. Веками не сжигали ведьм, так что его опасения устарели… — Ну, может быть, и нет, но он не собирался начинать этот разговор. — Но это не то, о чем я хотел с тобой поговорить. Я хочу поговорить о том, что ты сказала. Она нахмурилась. — О чем ты говоришь? — Тебе не следует заглядывать в Комнату, Гермиона. Она выглядела возмущенной. — Почему?! Гарри фыркнул. Честно говоря, Гермиона иногда могла быть немного туповатой. — Независимо от того, каковы были взгляды Слизерина, тот, кто утверждал, что открыл Комнату, вероятно, ненавидит маглорожденных — и если они думают, что ты становишься любопытной… что, если бы ты была следующим? Гермиона выглядела расстроенной. — Но, Гарри! Кто-то должен разобраться в этом… — Учителя могут это сделать. Кроме того, это может быть одноразовая вещь. Может быть, у кого-то плохая идея насчет розыгрыша на Хэллоуин. Решительное выражение ее лица дрогнуло. — Я думаю, что так… Гарри слегка улыбнулся. — Просто сосредоточься на своих занятиях… и держать эти мерзкие листья мандрагоры во рту. Она слегка хихикнула. — Ты видела Тео на днях во время обеда, когда мы ели томатный суп? Он выглядел так, словно его вот-вот стошнит. Гарри усмехнулся, но затем нахмурился. — Ты уже видела, — его голос упал до шепота, — Джинни Уизли? Гермиона замерла на полсекунды, а затем медленно покачала головой. — У меня еще не было возможности. Гарри поморщился. — Хорошо… дай мне знать, когда узнаешь. — Гарри! Он обернулся и увидел Майкла Корнера и Терри Бута, направляющихся к ним. — Гермиона, — поприветствовал Майкл, в то время как Терри просто покраснел. — Привет, — смущенно сказал Гарри, — Что случилось? — Нам просто интересно, откуда ты узнал все это о сожжении ведьм в одиннадцатом веке, — объяснил Майкл, когда они догнали их. Гермиона нахмурилась. — Мне это тоже любопытно. Я и не подозревала, что католическая церковь на самом деле была против сожжения ведьм в любой момент. — На самом деле, — прокомментировал Гарри, — Католическая церковь сотрудничала с Советом Апсаллы в Темные века. Глаза Терри расширились. — Серьезно? Гарри радостно кивнул. — Папа Александр Четвертый фактически постановил, что Церковь не должна расследовать обвинения в колдовстве — были периоды, когда Рим активно помогал замалчивать инциденты с маглами. Его друзья уставились на него, разинув рты. — Да ну! — Да, на самом деле все начало разваливаться только с началом протестантской реформации… Я могу порекомендовать вам несколько книг из библиотеки, если хотите. — О, теперь ты просто обязан, — сказал Майкл, приподняв бровь. — Ну, лучшая из них, вероятно, История сотрудничества Магии и маглов, Том II. Хотя есть только одна копия… Он моргнул, и внезапно они исчезли. Он вздохнул. Они даже не дали ему закончить. Он мог бы легко порекомендовать книгу каждому из них, но нет, им пришлось убежать при словах «только один экземпляр» — истинные слова обреченности, когда общаешься с равенкловцами, как оказалось.***
— А теперь, мальчики, смотрите в оба — пожмите друг другу руки, — строго сказала мадам Хуч. Флинт и Вуд повиновались, бросая друг на друга угрожающие взгляды и случайно пытаясь сломать руку другого, когда они обменялись напряженным приветствием. — По моему свистку, — сказала мадам Хуч, — Три… два… один… Когда метла Гарри поднялась в воздух, как и у всех остальных, в его груди затрепетала нервозность. В прошлом году его первый матч по квиддичу прошел не очень хорошо. На самом деле, он чуть не умер. В глубине души он чувствовал опасения Тома и не мог не чувствовать немного своих собственных. — Будь начеку, — мысленно говорил Том. Гарри уже собирался пробормотать что-то в ответ, когда к нему метнулся тяжелый черный Бладжер; он так ловко увернулся от него, что почувствовал, как тот взъерошил его волосы, когда проходил мимо. — Все хорошо, Гарри? — весело спросил Люциан Боул, проносясь мимо него с дубинкой в руке. Гарри вздохнул с облегчением, когда Боул нанес мощный удар Бладжером в направлении Анджелины Джонсон, но Бладжер изменил направление в воздухе и снова выстрелил прямо в Гарри. Гарри быстро упал, чтобы избежать удара, и Боулу удалось снова отбить его, на этот раз в направлении одного из близнецов Уизли. И снова Бладжер свернул, как бумеранг, и выстрелил Гарри в голову. Глаза расширились, Гарри рванулся вперед и помчался к другому концу поля. Он слышал, как позади него свистит Бладжер. Что же все-таки происходит? Бладжеры никогда так не концентрировались на одном игроке; их работа заключалась в том, чтобы попытаться сбросить как можно больше людей… Деррек ждал его на другом конце поля, и как только Гарри пронесся мимо него, он изо всех сил ударил Бладжером в противоположном направлении. — Вот и все! — крикнул он с ухмылкой, но он ошибался; как будто его магнитом притянуло к Гарри, Бладжер снова полетел за ним, и Гарри был вынужден улететь на полной скорости. Влево, вправо и вниз не сработало, поэтому он решил попробовать подняться. Гарри взбирался все выше и выше. Он петлял и пикировал, закручивался спиралью, делал зигзаги и катился. Слегка кружась, он, тем не менее, держал глаза широко открытыми. Дождь заливал его очки и забегал по ноздрям, когда он висел вниз головой, избегая очередного яростного нырка Бладжера. Он слышал смех в толпе; он знал, что, должно быть, выглядит очень глупо, кружась и кружась в воздухе, но он не собирался попасть под Бладжер, потому что был слишком смущен, чтобы увернуться. Он неотступно следовал за ним, никогда не отклоняясь слишком далеко от курса; но, к счастью, он был тяжелым и не мог менять направление так быстро, как он мог, что позволяло Гарри довольно эффективно уклоняться. Он начал что-то вроде катания на американских горках по краям стадиона, щурясь сквозь капли дождя на стойки ворот Слизерина, где находился Адриан Пьюси… и тут он увидел это — Снитч! Он изменил курс, но это заняло слишком много времени; Бладжер наконец попал в него, врезался в локоть, и Гарри почувствовал, как его рука сломалась. Он негромко вскрикнул, но не позволил сбросить себя с метлы. Ещё нет. Не тогда, когда Снитч был так близко. Смутно, ошеломленный жгучей болью в руке, он заскользил боком на своей мокрой от дождя метле, одно колено все еще согнуто над ней, его правая рука бесполезно болталась сбоку. Бладжер метнулся назад для второй атаки, на этот раз целясь ему в лицо. Он едва увернулся и принял решение — черт бы побрал Бладжер, ему нужно было достать Снитч и закончить игру. Пригнувшись поближе к своей метле, он помчался вперед, к Бладжеру, который снова несся к нему. Он набрал скорость и в последний момент увернулся, схватив Снитч через несколько секунд после того, как он это сделал; он снял оставшуюся здоровую руку с метлы и сделал дикое хватательное движение, и мгновение спустя он почувствовал, как его пальцы сомкнулись на холодном Снитче… но теперь он только сжимал метлу ногами, и раздался крик из толпы внизу, когда он перевернулся и был брошен прямо на землю. Моргая, он изо всех сил старался не потерять сознание, когда с глухим стуком упал в грязь и скатился с метлы. Полностью охваченный болью (которая была совершенно иного рода болью, чем боль, которую Том применял к нему), он услышал, как будто издалека, много свиста и криков. Он сосредоточился на Снитче, зажатом в здоровой руке, и вздохнул с облегчением, что игра наконец закончилась. Прошло всего 15 минут, но ему показалось, что прошла целая вечность. Измученный, он на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя в следующий раз, дождь хлестал его по лицу, и он все еще лежал на поле, а кто-то склонился над ним. Он увидел блеск идеальных белых зубов. — О нет, только не ты, — простонал он, не в силах сдержаться. — Он не знает, что он говорит, — громко сказал Локхарт взволнованной толпе студентов, теснившихся вокруг них. — Я точно знаю, что говорю, — прошипел он сквозь зубы. — Не волнуйся, Гарри. Я собираюсь вылечить твою руку. — Нет! Все в порядке, все в порядке, все в порядке, — пробормотал Гарри. Он попытался сесть, но боль была ужасной. Он услышал знакомый щелкающий звук неподалеку. — Криви, — простонал он, — иди сфотографируй капли дождя или что-то в этом роде. — Ложись на спину, Гарри, — успокаивающе сказал Локхарт. — Это простое заклинание, которое я использовал бесчисленное количество раз. — Да, и это прекрасно, сэр… — Он поморщился — Но мадам Помфри любит сама заботиться об этих вещах, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Он прав, — твердо вставил Флинт, с усмешкой проталкиваясь сквозь толпу. — Хорошая работа, Поттер. Устроил из себя чертовски хорошее зрелище, но мы точно победили. Гарри слабо кивнул. Сквозь заросли ног вокруг себя Гарри заметил Фреда и Джорджа Уизли, борющихся с негодяем Бладжером в коробке. Он все еще оказывал потрясающее сопротивление. — Отойдите, — величественно сказал Локхарт, закатывая нефритово-зеленые рукава. — Нет… нет… пожалуйста… — захныкал Гарри, не заботясь о том, как недостойно это прозвучало в этот момент. Локхарт крутил свою палочку и секундой позже направил ее прямо на руку Гарри. — Брахиам Эмендо! Странное и неприятное ощущение возникло у Гарри на плече и распространилось до самых кончиков пальцев. Ему казалось, что его рука сдувается; он не мог сказать наверняка, что происходит, хотя бы потому, что не осмеливался украдкой взглянуть на то, что происходит. Он закрыл глаза, его лицо отчаянно отвернулось от руки, но его худшие опасения оправдались, когда люди над ним ахнули, а Колин Криви начал бешено щелкать… Гарри не думал, что это из-за капель дождя. Его рука больше не болела, но и отдаленно не походила на руку. — Ах, — смущенно сказал Локхарт, — Да. Что ж, иногда такое может случиться. Но дело в том, что кости больше не сломаны. Вот что нужно иметь в виду. Итак, Гарри, просто ковыляй в Больничное крыло — ах, мистер Флинт, мистер Хиггс, не могли бы вы проводить его? И мадам Помфри сможет… э-э… немного привести вас в порядок. Когда Гарри поднялся на ноги, он почувствовал себя странно перекошенным. Сделав глубокий вдох, он посмотрел вниз на свой правый бок. То, что он увидел, чуть не заставило его снова потерять сознание. Из-под полы его мантии выглядывало что-то похожее на толстую резиновую перчатку телесного цвета. Он попытался пошевелить пальцами. Ничего не произошло. Локхарт не вылечил кости Гарри. Он убрал их. Почему с ним всегда случаются такие вещи?***
Как и следовало ожидать, мадам Помфри была совсем не довольна. — Ты должен был прийти прямо ко мне! — бушевала она, поднимая печальный, безвольный остаток того, что полчаса назад было прекрасно функционирующей рукой. — Я могу срастить кости за секунду, но вырастить их обратно… — Но ведь вы можете сделать их обратно, верно? — спросил Гарри с немалой долей паники в голосе. — Я, конечно, смогу, но это будет больно, — мрачно сказала мадам Помфри, бросая Гарри пижаму. — Тебе придется остаться на ночь… Впрочем, это было нормально — бессонные, наполненные болью ночи, в конце концов, были ему не так уж незнакомы. Переодевшись в пижаму, он отодвинул занавеску и увидел Гермиону и Тео, стоящих перед ним. Гермиона выглядела возмущенной, а у Тео было очень хмурое выражение лица. — Чертов Локхарт! — Как он мог! — Гермиона практически визжала. — Он уничтожил твои кости! Из всех некомпетентных… — …Гермиона…? Оба мальчика уставились на нее, разинув рты. — Что? — выплюнула она. — Ты… не собираешься защищать его? — растерянно спросил Тео. — Он уничтожил кости Гарри, — прошипела Гермиона в ответ. Гарри откинулся на спинку кровати с облегченной улыбкой на лице. — Наконец-то… По крайней мере, хоть что-то хорошее вышло из всего этого разгрома. В этот момент мадам Помфри вышла из-за занавески, держа в руках большую бутылку чего-то с надписью «Костерост». — Тебя ждет тяжелая ночь, — сказала она, наливая полный стакан дымящегося напитка и протягивая его ему. — Отращивание костей — неприятное занятие. Так же, как и прием Костероста, как оказалось. Он обжег Гарри рот и горло, когда шел вниз, точно так же, как Огневиски в воспоминаниях Тома (хотя вкус был еще более неприятным), заставляя его кашлять и брызгать слюной. Все еще разглагольствуя об опасных видах спорта и неумелых учителях, мадам Помфри удалилась, оставив Тео и Гермиону помогать Гарри глотнуть воды. — Однако мы победили, — прокомментировал Тео, и на его лице появилась усмешка. — Флинт был в восторге. Гермиона нахмурилась, глядя на него, и Гарри выглядел не впечатленным. — Я уверена, что так оно и было. Вскоре после этого появились Хиггс и Пьюси с кучей шоколада. — Мы решили, что ты это заслужил, — сказал Хиггс, — сломав себе руку, чтобы мы смогли выиграть игру. Гарри криво усмехнулся. — Тогда, полагаю, мне придется делать это чаще. — О нет, ты этого не сделаешь! — сказала мадам Помфри, поспешно возвращаясь в комнату, чтобы поставить несколько зелий у кровати Гарри. — Этому мальчику нужен отдых, ему нужно отрастить тридцать три кости! Вон отсюда! ВОН ОТСЮДА! И Гарри остался один, и ничто не отвлекало его от острой боли в безвольной руке.***
Несколько часов спустя — он не был уверен, когда именно — Гарри совершенно внезапно проснулся в кромешной тьме полуночи и тихонько вскрикнул от боли: теперь его рука казалась полной больших заноз. На секунду ему показалось, что именно это ощущение и разбудило его. Затем, с пронзительным ощущением полного ужаса, он понял, что кто-то протирает его лоб в темноте. — Нет! — прошипел он паническим голосом, размахивая здоровой рукой. — Отвали! Слезь с меня! — прошипел он, отчаянно паникуя. Но когда его глаза привыкли, он остановился и ахнул. — Добби! Выпученные, как теннисный мяч, глаза домового эльфа смотрели на Гарри сквозь темноту. Одинокая слеза скатилась по его длинному заостренному носу. — Гарри Поттер вернулся в школу, — жалобно прошептал он. — Ну да, а чего ты от меня ожидал? — откровенно спросил он. — Добби предупредил Гарри Поттера. Ах, сэр, почему вы не послушали Добби? — Он выглядел очень расстроенным и раскачивался взад и вперед, качая своей огромной головой. — Добби был так потрясен, когда услышал, что Гарри Поттер вернулся в Хогвартс, что позволил обеду своего хозяина сгореть! Такой порки у Добби никогда не было, сэр… Гарри почувствовал себя ужасно от этого и съежился под одеялом, чувствуя себя довольно виноватым. Тем временем Добби вытер свои выпученные глаза и внезапно сказал: — Гарри Поттер должен вернуться домой! Гарри Поттер в серьезной, серьезной опасности… Гарри поморщился. — Знаешь, возможно, ты прав — только сегодня меня чуть не убил этот сумасшедший Бладжер. Вытаращенные глаза Добби расширились еще больше, и он всхлипнул, выглядя невероятно виноватым, прежде чем прошептал: — Добби думал, что его Бладжера будет достаточно, чтобы… — Твой Бладжер? — Гарри недоверчиво воскликнул: — Что значит «твой Бладжер»? Ты заставил этот Бладжер попытаться убить меня? Том что-то яростно шипел в глубине своего сознания. — Не убью вас, сэр, никогда не убью! — сказал Добби, по-видимому, потрясенный до глубины души. — Добби хочет спасти жизнь Гарри Поттера! Лучше отправить домой тяжело раненого, чем оставаться здесь, сэр! Добби только хотел, чтобы Гарри Поттеру причинили такую боль, чтобы его отправили домой! Гарри мрачно усмехнулся. — О, и это все? И я полагаю, ты все еще не скажешь мне, почему хочешь, чтобы меня отправили домой по частям? — Ах, если бы Гарри Поттер только знал! — Добби застонал, еще больше слез капнуло на его рваную наволочку-платье. — Если бы он знал, что он значит для нас, для низших, порабощенных, для нас, отбросов волшебного мира! Добби помнит, как это было, когда Тот, Кого Нельзя Называть, был на пике своих сил, сэр! С нами, домашними эльфами, обращались как с паразитами, сэр! Конечно, с Добби все еще так обращаются, сэр, — признался он, вытирая лицо наволочкой. — Но в основном, сэр, жизнь моего вида улучшилась с тех пор, как вы одержали победу над Тем, Кого Нельзя Называть. Гарри Поттер выжил, и власть Темного Лорда была сломлена, и это был новый рассвет, сэр, и Гарри Поттер сиял, как маяк надежды для тех из нас, кто думал, что темные дни никогда не закончатся, сэр… И теперь в Хогвартсе должны произойти ужасные вещи, возможно, уже происходят, и Добби не может позволить Гарри Поттеру остаться здесь теперь, когда история повторяется, теперь, когда Тайная комната снова открыта… Добби замер, пораженный ужасом, затем схватил кувшин с водой Гарри со своего прикроватного столика и разбил его о собственную голову, упав с глаз долой. Секунду спустя он заполз обратно на кровать, косоглазый, бормоча: — Плохой Добби, очень плохой Добби… Гарри нахмурился. — Ты знаешь о Комнате? Но я не маглорожденный — как я могу быть в опасности? — Ах, сэр, не спрашивайте больше, не спрашивайте больше у бедного Добби, — пробормотал эльф, его глаза были огромными и слезящимися в темноте. — Темные дела планируются в этом месте, но Гарри Поттера не должно быть здесь, когда они произойдут. Идите домой, Гарри Поттер. Идите домой. Гарри Поттер не должен вмешиваться в это, сэр, это слишком опасно… — Добби, — строго сказал Гарри, — Это твои хозяева? Это твой хозяин открыл Тайную комнату? Изначально дневник был у Люциуса Малфоя. Гарри и Том сначала подумали, что он потерял его, но… Люциус Малфой был в прямом контакте с Джинни Уизли в «Флориш и Блоттс» в конце августа. И снова домашний эльф Люциуса Малфоя предупреждал его об открытии Комнаты. Могло ли все это быть… нарочно? Какой-то запутанный заговор, придуманный Люциусом Малфоем для достижения… Ну, он не знал, чего пытался достичь этот человек. — Добби не может, сэр, Добби не может, Добби не должен рассказывать! — взвизгнул эльф. — Идите домой, Гарри Поттер, идите домой! Гарри стиснул зубы. — Ты хочешь, чтобы я ушел, пока мои друзья в опасности? Сбежать? — Гарри Поттер рискует собственной жизнью ради своих друзей! — простонал Добби в каком-то жалком экстазе. — Так благородно! Такой отважный! Но он должен спасти себя, он должен, Гарри Поттер не должен… — Добби внезапно замер, его заостренные уши задрожали. Гарри тоже это услышал. Снаружи по коридору послышались шаги. — Добби должен уйти! — в ужасе выдохнул эльф; раздался громкий треск, когда эльф отскочил. Гарри откинулся на спинку кровати, не сводя глаз с темного дверного проема в больничное крыло, когда шаги приблизились. Через мгновение профессор Дамблдор уже входил в больничное крыло, одетый в длинный шерстяной халат и ночной колпак. Он нес один конец чего-то, похожего на статую. Профессор МакГонагалл появилась секундой позже, неся его ноги. Вместе они бросили его на кровать. — Позовите мадам Помфри, — прошептал профессор Дамблдор, и профессор МакГонагалл поспешила мимо кровати Гарри и скрылась из виду. Гарри притворился спящим; его глаза были полузакрыты, но все еще смотрели на кровать в другом конце комнаты. Мгновение спустя он услышал настойчивые голоса, а затем профессор МакГонагалл снова появилась в поле зрения, за ней последовала мадам Помфри, которая натягивала кардиган поверх ночной рубашки. Он услышал, как она резко втянула воздух. — Что случилось? — мадам Помфри что-то прошептала профессору Дамблдору, склонившись над статуей на кровати. — Еще одно нападение. Минерва нашла его на лестнице. — Рядом с ним была гроздь винограда. Мы думаем, что он пытался пробраться сюда, чтобы навестить Поттера. Гарри моргнул, прищурившись. Конечно же, это был Колин Криви с камерой в замерзших руках, лежащий на больничной койке в другом конце комнаты. — Окаменел? — прошептала мадам Помфри. — Да. Но я содрогаюсь при мысли… Если бы Альбус не спустился вниз за горячим шоколадом, кто знает, что могло бы… Он увидел, как профессор Дамблдор медленно и осторожно пытается вырвать камеру из рук Криви. — Вы не думаете, что ему удалось сфотографировать нападавшего? — Это было бы действительно удачно, — сказал пожилой мужчина Мгновение спустя раздался громкий хлопок, прежде чем из камеры с шипением вырвалась струя пара. Гарри уловил запах горелого пластика. — Боже милостивый! — Растаяла, — изумленно сказала мадам Помфри, — Вся растаяла. — Что это значит, Альбус? Последовала неловкая пауза. — Это означает, что Тайная комната действительно снова открыта.