***
— Итак, кто-нибудь взял арифмантику? — рассеянно спросил Гарри, перечисляя числа Фибоначчи на полях своего дневника, пытаясь не заснуть. — Нет, — сказал Тео, кладя еще клубники на тарелку Гарри, — Ее взяли только ты, Гермиона и куча когтевранцев. Ешь. Гарри вздохнул, взяв одну из ягод клубники. — Вам всем действительно стоит посетить несколько занятий. Это невероятно полезно. — Он сунул клубнику в рот. Трейси фыркнула. — Пэнси? И Арифмантика? Этого не случится. — Эй! — Может быть, тебе стоит прийти на Прорицания… У тебя ведь есть свободное время, верно? — предположила Миллисент. — Нет, — просто сказал Гарри, поднимаясь на ноги. — Я иду в библиотеку, чтобы найти книгу по истории защитных техник Южной Азии. Ты идешь, Тео? — Э-э… Я думаю, что отсижу этот раз. — Поступай как знаешь. — Не засыпай. Кстати, ты выглядишь чертовски ужасно. Ты вообще спал? Гарри поморщился. — Несколько часов. Тео изогнул бровь. — И почему? — Головная боль, — пробормотал Гарри, уходя, чтобы найти идеи, для защиты. Гарри предложил Ордену поработать над защитой, потому что ему очень хотелось изучить различную оборону с очень всесторонней точки зрения. Том хорошо разбирался в технике защиты Северной Европы, а также в некоторых египетских и древнееврейских языках, но у него было мало опыта в более неясных традициях; поэтому Гарри решил, что с помощью Гермионы (учитывая, что она была не чем иным, как исследовательским гением) они могли бы изучить некоторые очень полезные, но малоизученные методы защиты. Это была хорошая возможность попытаться сделать что-то помимо изучения темных искусств — что было прекрасным занятием и все такое, но это не все, о чем должен быть Орден. Поскольку защита Южной Азии действительно была очень редко изучаемым предметом, ему потребовалось довольно много времени, чтобы найти нужную книгу. К тому времени, когда он это сделал (одновременно сопротивляясь тому, чтобы снова заснуть в библиотеке… Тео никогда бы не позволил забыть ему об этом), уже пора было отправляться на Трансфигурацию. Когда он прибыл, он был удивлен, обнаружив, что многие из его однокурсников выглядели совершенно бледными — ну, за исключением слизеринцев. Девочки выглядели явно удивленными, что, вероятно, означало, что с гриффиндорцами или хаффлпаффцами на Прорицании случилось что-то неприятное, верно? Оглядев комнату, он заметил, что все внимание было приковано к Невиллу Лонгботтому, который дрожал на своем месте в первом ряду, что и дало ответ на этот вопрос. Их урок в тот день был посвящен Анимагии, и Гарри был очень взволнован. Он усердно записывал все, что говорила профессор МакГонагалл, подавляя легкомысленную ухмылку, когда профессор МакГонагалл превратилась в полосатую кошку с очковыми отметинами вокруг глаз. Когда она это сделала, он нетерпеливо оглянулся на своих коллег — членов Ордена, ожидая увидеть выражение пристального внимания на их лицах, и так оно и было. В то время как Драко старался не выглядеть впечатленным (он никогда не любил профессора МакГонагалл) Тео выглядел совершенно очарованным, но Гермиона, как и многие другие их однокурсники, казалась рассеянной, даже когда профессор МакГонагалл преобразилась. — Действительно, что на вас всех сегодня нашло? — спросила профессор МакГонагалл, с легким хлопком возвращаясь в себя и оглядывая их всех с поджатыми губами. — Не то чтобы это имело значение, но это первый раз, когда моя трансформация не получила аплодисментов от класса. Почти все головы повернулись к Невиллу, когда профессор МакГонагалл заговорила, но никто не сказал ни слова. Затем Гермиона подняла руку с гримасой на лице. — Профессор, у нас только что был урок Прорицания, мы читали будущее по чайным листьям и… — Ах, конечно, — сказала профессор МакГонагалл, внезапно нахмурившись. — Больше нет необходимости что-либо говорить, мисс Грейнджер. Скажите мне, кто из вас умрет в этом году? Подождите, что? — Я, — прошептал Невилл довольно слабым голосом. — Понятно, — сказала профессор МакГонагалл, устремив на Невилла свой обычный строгий взгляд. — Тогда ты должен знать, Лонгботтом, что Сивилла Трелони предсказывала смерть одного ученика в год с тех пор, как поступила в эту школу. Никто из них еще не умер. Видеть предзнаменования смерти — ее любимый способ приветствовать новый класс. Если бы не тот факт, что я никогда не говорю плохо о своих коллегах… Профессор МакГонагалл замолчала, когда ее голос стал громче, а слова — быстрее, и Гарри мог поклясться, что она стиснула зубы. Она продолжила более спокойно: — Прорицания — одна из самых неточных ветвей магии… Гарри обнаружил, что кивает. Краем глаза он увидел, как Тео закатил глаза. — …Не стану от вас скрывать, я к ней отношусь недостаточно терпимо. Настоящие провидцы чрезвычайно редки, и профессор Трелони… Она снова остановилась, а затем сказала очень будничным тоном: — На мой взгляд, вы выглядите в отличном состоянии, Лонгботтом, так что не будьте на меня в обиде, если я не освобожу вас от домашнего задания. Но не сомневайтесь, в случае смерти выполнять его не обязательно. Гермиона рассмеялась над этим, но психическое состояние Невилла, похоже, не сильно улучшилось. После того, как урок закончился, Гарри решил подойти к робкому мальчику, сказав Тео, что он догонит его. Они не были особенно близки, но Гарри чувствовал некоторую степень родства с другим мальчиком, учитывая, что Волан-де-Морт нацелился на его семью по той же причине, по которой он нацелился на Гарри. Он часто задавался вопросом, каким был бы робкий гриффиндорец, если бы вместо этого в нем оказалась частичка души Волан-де-Морта. Гарри не любил плохо думать о своих однокурсниках, но лично он чувствовал, что мальчик Лонгботтом не продержался бы под опекой Тома. — Не уверен, что это что-то значит, но я тоже думаю, что Прорицания чушь собачья. Тебе не о чем беспокоиться, — уверенно сказал он, выходя вслед за Невиллом из класса Трансфигурации. Невилл попытался улыбнуться. Он хотел что-то сказать, но заколебался. — Я не могу перестать удивляться, почему профессор Трелони сказала что-то подобное, если… — Он замолчал. Гарри сочувственно улыбнулся, внезапно почувствовав себя немного менее уверенным в себе. — Людям нравятся такие вещи, Невилл. Они опасны и драматичны, и им нравится заставлять других людей чувствовать себя слабыми, если это заставляет их чувствовать себя сильнее или важнее. Невилл странно посмотрел на него, и Гарри не мог сказать, был ли он расстроен этим комментарием. — Ты действительно так думаешь? Гарри кивнул. — Такова человеческая природа. Невилл кивнул, выглядя немного несчастным. — Тогда я думаю, что я слабый. Гарри нахмурился. — Почему? — Ну, я… — Невилл судорожно вздохнул и на этот раз сумел улыбнуться, как бы самоуничижительно. — Я не такой, как ты, Гарри. Я легкая мишень. Я слаб… В животе у Гарри возникло неприятное ощущение. Он не хотел, чтобы Невиллу стало хуже. — Мы все такие, — быстро сказал он. Невилл с сомнением посмотрел на него. — Знаешь, когда-то я тоже был таким, — не подумав, сказал Гарри, ругая себя мгновение спустя. — Я имею в виду… Я не всегда был таким… Я имею в виду, что я пытаюсь сказать вот что… так не должно быть. Никто не рождается сильным. Невилл открыл рот, вероятно, чтобы возразить, но Гарри продолжил: — Ты можешь стать лучше, если будешь работать над этим. Может быть, тебе просто нужна помощь. Невилл рассмеялся. — Кто бы мне помог? — Я, — немедленно ответил Гарри. — Если бы ты когда-нибудь попросил, я бы помог тебе. Невилл на мгновение уставился на него широко раскрытыми глазами. — Спасибо, Гарри, — тихо сказал он. Он неуверенно улыбнулся. — Не за что.***
— Мне интересно, когда мы будем изучать арифметические функции и непрерывность, — заявил Гарри. Только что закончился первый урок арифмантики и Гарри был… немного обеспокоен программой. Он надеялся, что занятия дадут ему некоторые дополнительные указания о том, как создавать свое заклинание, но в учебном плане не было ничего, что могло бы хоть отдаленно помочь. Все это было очень просто; на самом деле, это было похоже на обзор математики в начальной школе. Профессор Вектор моргнула, глядя на него. — Непрерывность арифметических функций? — Она усмехнулась. — Это СОВ, если не ТРИТОН, мистер Поттер. Гарри сдулся от этого. — Но… но… как мы будем анализировать скорость изменений магических колебаний без производных? Вы не можете создавать какие-либо продвинутые заклинания стихий, не делая этого. Профессор Вектор подняла бровь. — Боже мой, мистер Поттер, вы закончили свое чтение. Я предполагаю, что вы читали дополнительно по этому предмету? Гарри кивнул. — Да, мэм. — Могу я спросить, что вы читали? — О, ну, я прочитал учебники третьего и четвертого курсов, а затем прочитал «Справочник по арифмантике» Джорджа Мэнсела: с акцентом на приложения к защите и созданию заклинаний, что, по общему признанию, не так уж хорошо, но я многому научился. — И ты это понял? — с любопытством спросила профессор Вектор. — Ну, не все, но я много читал по общей математике. Я прочитал только первую главу, но… это действительно интересный материал, и я надеялся, что мы сможем обсудить, как применять концепции в классе, потому что я все еще довольно неуверен в некоторых деталях, — признался Гарри. Профессор Вектор теперь критически смотрела на него. — Итак, вы хотите сказать мне, мистер Поттер, что вы уже знакомы с аксиомами Базеля и концепцией арифметической функции? — Возможно, не очень сильно… но определенно знаком. Женщина продолжала критически смотреть на него, задумчиво прищурив глаза. — Вы выросли с магглами, не так ли? Гарри постарался не поморщиться. — …да. — Тогда как насчет этого, мистер Поттер — если вы сможете к концу семестра выполнить пять упражнений из каждой главы текста третьего курса и из первой половины текста четвертого курса, я переведу вас на следующий курс по этому предмету. Гарри уставился на нее, разинув рот. — Правда? Женщина кивнула с легкой улыбкой на лице. — Правда. Видите ли, для маггловских ведьм и волшебников не является чем-то неслыханным пропустить курс в моем классе — те, кто преуспел в математике в маггловской школе, часто считают, что учебная программа по арифметике на третьем курсе очень легкая. Гарри усмехнулся. — Большое вам спасибо! Я вас не подведу! — Он сделал паузу. — На самом деле… Я надеюсь, что прошу не слишком многого, но моя подруга Гермиона, она вроде как в той же ситуации, что и я. — Мое предложение может распространиться и на нее, — сказала профессор Вектор. — Как я уже сказала, это что-то вроде моей политики. Достаточно сказать, что Гермиона была в восторге, когда услышала эту новость позже в тот же день. — Честно говоря, вы двое абсолютно нелепы, — сказал им Тео по дороге на Защиту от Темных искусств. — Арифмантика должна быть очень, очень сложной. Гермиона закатила глаза. — Это потому, что вы, чистокровки, никогда не изучали настоящую математику до поступления в Хогвартс. И уж точно после. — Мы знаем! — в один голос сказали Драко и Тео. — Тогда, я полагаю, вы знаете, что такое функции, графики и вероятности, и как решать переменные в тригонометрических функциях и вычислять площади многоугольников, — сказала Гермиона. — Э-э… — Так я и думала, — отрывисто сказала Гермиона. Гарри усмехнулся. — Так случилось, что мы с Гарри очень хорошо разбираемся в математике — даже больше, чем средний маггл, поэтому неудивительно, что мы немного опередили всех остальных в арифмантике, — объяснила Гермиона с некоторой долей самодовольства в голосе. Тео закатил глаза. — Как скажешь, Гермиона. Первое, что они заметили, когда вошли в класс Защиты от Темных искусств, было отсутствие профессора Люпина. Комната была в основном пуста — портреты, которые повесил Локхарт, к счастью, исчезли, и, по-видимому, профессор Люпин не счел нужным украшать каким-либо образом. Наверное, это было к лучшему, учитывая одежду этого человека. Гермиона взглянула на часы, села и начала вытаскивать свои книги и канцелярские принадлежности. Другие студенты делали то же самое. — Он опаздывает? — спросил Тео. Гермиона поджала губы. — Пока нет, но лучше бы ему поскорее появиться. — О, да? Что ты будешь делать, если он не придет? — Она позволит Гарри убить его, — пробормотал Драко, заставляя всех уставиться на него. — Прости. — Он ни сколько не сожалеет, судя по его тону. Профессор Люпин выбрал именно этот момент, чтобы войти в класс. Мужчина неопределенно улыбнулся им, когда прошел в начало класса и положил свой потрепанный коричневый кожаный портфель на учительский стол. Он выглядел таким же потрепанным, как и 1 сентября, но казался здоровее, чем в поезде, как будто несколько раз прилично поел. — Добрый день, — вежливо поздоровался он. — Не могли бы вы, пожалуйста, положить все ваши книги обратно в сумки? Сегодняшний урок будет практическим. Вам понадобятся только ваши волшебные палочки. Гарри моргнул, несколько шокированный. Неужели они действительно собирались научиться какой-то защите? Наконец. — Хорошо, — сказал профессор Люпин, как только все были готовы. — Следуйте за мной. Выглядя несколько озадаченными, но в то же время любопытными, одноклассники Гарри поднялись на ноги и последовали за профессором Люпином из класса. Он провел их по пустынному коридору и завернул за угол, где первое, что они увидели, был Полтергейст Пивз, который парил вверх ногами в воздухе и набивал ближайшую замочную скважину жевательной резинкой. Пивз не поднимал глаз, пока профессор Люпин не оказался в паре футов от него, а затем пошевелил своими кудрявыми ногами и запел. — Чокнутый, чокнутый Люпин, — раздражающе пропел Пивз с угрожающе глупой ухмылкой на лице, — Чокнутый, чокнутый Люпин, чокнутый, чокнутый Люпин… Грубый и неуправляемый, каким он почти всегда был, Пивз обычно проявлял некоторое уважение к учителям. Все быстро посмотрели на профессора Люпина, чтобы увидеть, как он воспримет это; к их удивлению, он все еще улыбался. Гарри вместе со всеми своими одноклассниками взглянул на профессора, чтобы посмотреть, как он воспримет неуважительное поведение Пивза, и, к их удивлению, он все еще улыбался. Гарри должен был похвалить этого человека за его мягкость. — На твоем месте, Пивз, я бы вытащил эту жвачку из замочной скважины, — сказал он все еще удивительно приятным тоном. — Мистер Филч не сможет добраться до своих метел. Пивз, однако, не обратил никакого внимания на слова профессора Люпина, разве что громко выдохнул. Профессор Люпин тихонько вздохнул и достал свою волшебную палочку. — Это полезное маленькое заклинание, — сказал он классу через плечо. — Пожалуйста, смотрите внимательно. Он поднял палочку на высоту плеча и сказал — Ваддивази! — направив ее на Пивза. Мгновенно комок жевательной резинки вылетел из замочной скважины и попал прямо в левую ноздрю Пивза. Он резко выпрямился и, ругаясь, умчался прочь. — Мы можем продолжить? Они снова отправились в путь, класс смотрел на профессора Люпина с возросшим уважением. Это было немного грустно, но это была самая впечатляющая вещь, которую они когда-либо видели у профессора защиты. — Заходите, пожалуйста, — сказал мужчина, открывая дверь, перед которой они только что оказались, это была дверь в комнату для персонала. Учительская была пуста, за исключением одного учителя. Профессор Снейп сидел в жестком на вид черном кресле и, увидев их, презрительно огляделся. Его глаза были прищурены, а на губах играла мерзкая усмешка. Когда профессор Люпин вошел и собрался закрыть за собой дверь, профессор Снейп с усмешкой сказал: — Оставь ее открытой, Люпин. Я бы предпочел не быть свидетелем этого. Он поднялся на ноги и прошагал мимо класса, его черная мантия развевалась за ним, как он часто делал. В дверях он повернулся на каблуках и сказал: — Возможно, тебя никто не предупреждал, Люпин, но в этом классе учится Невилл Лонгботтом. Я бы посоветовал вам не поручать ему ничего сложного. Нет, если только мисс Грейнджер не шепчет ему на ухо инструкции. Невилл покраснел и бросил мимолетный взгляд Однако профессор Люпин просто поднял брови. — Я надеялся, что Невилл поможет мне на первом этапе операции, — беспечно сказал он, — и я уверен, что он выполнит ее превосходно. Лицо Невилла стало, если это было возможно, еще краснее. Губы профессора Снейпа скривились в явном отвращении, но он оставил все как есть, громко хлопнув дверью и умчавшись прочь. — Итак, — сказал профессор Люпин, ничуть не смущенный драматическим уходом профессора Снейпа, и поманил класс в конец комнаты, где не было ничего, кроме старого шкафа, где учителя хранили свои запасные мантии. Когда профессор Люпин подошел, чтобы встать рядом с ним, шкаф внезапно закачался, ударившись о стену. — Не о чем беспокоиться, — спокойно сказал профессор Люпин. — Там внутри боггарт. О, это может быть довольно забавно. — Боггарты любят темные замкнутые пространства, — начал профессор Люпин, — Шкафы, щели под кроватями, шкафчики под раковинами — я даже встречал одного, который поселился в дедушкиных часах. — Он сделал паузу. — Итак, первый вопрос, который мы должны задать себе: что такое боггарт? Гермиона немедленно подняла руку и бросила быстрый взгляд на Тео и Драко, а также на Рона, Томаса и Финнигана, которые все хихикали над ней. — Это оборотень, — сказала она. — Он может принять форму того, что, по его мнению, будет пугать нас больше всего. — Я и сам не мог бы выразиться лучше, — утвердил профессор Люпин, и Гермиона просияла. — Таким образом, — продолжил он, — у боггарта, сидящего в темноте, нет определенной формы. Он еще не знает, что испугает человека с другой стороны двери. Никто не знает, как выглядит боггарт, когда он один, но когда я его выпущу, он сразу же станет тем, чего каждый из нас боится больше всего. — Это означает, что прежде чем мы начнем, у нас уже будет огромное преимущество. Можешь озвучить, в чем оно, Гарри? Явно несколько разочарованная тем, что у нее не будет возможности ответить и на этот вопрос, Гермиона выжидающе уставилась на него, в то время как ее рука подергивалась, как будто надеясь, что он откажется отвечать. Будто. В конце концов, в классе они все еще были соперниками. И Защита была его. — Ну, если предположить, что мы все боимся разных вещей, это может немного запутать, я полагаю. — Именно, — сказал профессор Люпин, и Гермиона, наконец, расслабила руку, выглядя еще более разочарованной. — Всегда лучше иметь компанию, когда имеешь дело с боггартом. Они совершенно неразумны, и это позор, вставил Том. — Кем он должен стать, обезглавленным трупом или плотоядным слизняком? Однажды я видел, как боггарт совершил ту же самую ошибку — попытался напугать сразу двух человек и превратился в половину слизняка. Даже отдаленно не пугающего. Гарри поморщился. Он представил, что некоторые люди все еще сочтут половину слизняка достаточно ужасным зрелищем. — Заклинание, которое отталкивает боггарта, простое, но оно требует силы ума. Видите ли, то, что действительно убивает боггарта, — это смех. Что вам нужно сделать, так это заставить его принять форму, которую вы находите забавной. Никаких движений палочкой не требуется, только заклинание — Ридикулус. Но, боюсь, это самая легкая часть. Видите ли, одного слова недостаточно. И вот тут на сцену выходишь ты, Невилл. Шкаф снова затрясся, хотя и не так сильно, как Невилл, который шел вперед, как будто приближался к вратам самого Ада. — Правильно, Невилл, — сказал профессор Люпин. — Перво-наперво: что, по-твоему, пугает тебя больше всего на свете? Губы Невилла шевельнулись, но он не издал ни звука. — Не расслышал, Невилл, извини, — весело сказал профессор Люпин. Невилл лихорадочно оглядел комнату, как будто умоляя кого-то помочь ему, затем сказал едва слышным шепотом: — Профессор Снейп. Почти все рассмеялись над этим. Даже Гарри ничего не мог с собой поделать, хотя после этого ему сразу стало совсем плохо. Невилл, однако, тоже смеялся, что заставило его почувствовать себя немного лучше. — Профессор Снейп… хммм… Невилл, я полагаю, ты живешь со своей бабушкой? — Э-э… да, — нервно сказал Невилл. — Но… я также не хочу, чтобы боггарт превратился в нее. — Нет, нет, ты меня неправильно понял, — сказал профессор Люпин, теперь улыбаясь. — Интересно, не мог бы ты рассказать нам, какую одежду обычно носит твоя бабушка? Невилл удивился, но ответил: — Ну… всегда одна и та же высокая шляпа, на ней чучело грифа. Длинное платье, зеленое… иногда лисий палантин… Гарри чуть не поперхнулся. Какая очаровательная женщина. У женщины явно была какая-то одержимость мертвыми животными. — А сумочка? — подсказал профессор Люпин. — Большая красная, — сказал Невилл. — Тогда ладно, — задумчиво сказал профессор Люпин. — Ты можешь очень ясно представить себе эту одежду, Невилл? Ты можешь увидеть их своим мысленным взором? — Да, — неуверенно сказал Невилл, явно задаваясь вопросом, что будет дальше. — Когда боггарт выскочит из этого шкафа, Невилл, и увидит тебя, он примет облик профессора Снейпа, — сказал Люпин, игнорируя писк ужаса Невилла. — И ты поднимешь свою палочку — вот так — и закричишь «Ридикулус» — и сосредоточишься на одежде своей бабушки. Если все пойдет хорошо, профессор Боггарт Снейп будет вынужден надеть эту шляпу с грифом и это зеленое платье с большой красной сумочкой. — Профессор Люпин повернулся к остальным ученикам, которые теперь все хихикали. — Если Невилл добьется успеха, боггарт, скорее всего, переключит свое внимание на каждого из нас по очереди, — сказал профессор Люпин. — Я бы хотел, чтобы все вы сейчас нашли минутку, чтобы подумать о том, что пугает вас больше всего, и представить, как вы могли бы заставить это выглядеть комично… Гарри замер. Он понятия не имел, что пугало его больше всего. Не то чтобы он никогда не боялся, но он обнаружил, что чаще всего его пугают вещи, в которые боггарт не смог бы превратиться. Он боялся разочаровать Тома… он боялся стать плохим человеком… он боялся потерпеть неудачу… боялся умереть… Так во что же превратится боггарт и как он сможет сделать что-то из этого хотя бы отдаленно забавным? — Все готовы? — спросил профессор Люпин. Гарри почувствовал прилив нервозности. Он не был готов. Нисколько. Том был нарочито молчалив. — Невилл, мы все сейчас отойдем, — сказал профессор Люпин. — пусть у тебя будет чистое поле, хорошо? Я позову следующего человека вперед… Теперь все назад, чтобы Невилл мог лучше сосредоточиться… Они все отступили, прижались к стенам, оставив Невилла одного у шкафа. Он выглядел так, словно мог сбежать в любую секунду, но, собрав все свое гриффиндорское мужество, он закатал рукава мантии и держал палочку наготове. — На счет три, Невилл, — сказал профессор Люпин, указывая своей палочкой на ручку шкафа. — Раз, два, три — сейчас же! С кончика палочки профессора Люпина сорвалась струя искр и ударила в дверную ручку. Шкаф распахнулся, и оттуда с крючковатым носом и угрожающим видом вышел профессор Снейп, его черные глаза сверкнули на Невилла. Это было очень впечатляющее сходство, Гарри не мог не подумать. Он практически видел, как боггарт вытаскивает учебник из рукава, чтобы ударить Томаса и Финнигана (которые хихикали в задней части комнаты) по голове. Тем временем Невилл попятился, подняв палочку и беззвучно шевеля губами. Подобие Профессора Зелий надвигалось на него… — Р-р-ридикулус! — пискнул Невилл. Раздался звук, похожий на щелчок хлыста, и внезапно профессор Снейп споткнулся; теперь он был одет в длинное, отделанное кружевами платье и высокую шляпу, увенчанную съеденной молью, а огромная малиновая сумка свисала с его руки. Комнату наполнил взрыв смеха; боггарт остановился в замешательстве, и профессор Люпин крикнул: — Пэнси! Вперед. Явно изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие, Паркинсон почти неторопливо двинулась вперед, слегка подпрыгнув, когда раздался громкий треск, оставив гигантскую, кровожадно выглядящую (Гарри был почти уверен, что там была какая-то история) крысу на своем пути. Скривив губы в ужасе и отвращении, она закричала. — Ридикулус! И вдруг крыса стала намного меньше и стала гоняться за своим хвостом, спотыкаясь о саму себя. Потом крыса превратилась в гигантского муравья, а потом — Треск! — воющая баньши, а потом — Треск! — бешеная собака, а потом — Треск! — они шли дальше и дальше, и каждый студент, в свою очередь, получил шанс встретиться лицом к лицу с тем, что, по-видимому, пугало их больше всего. На протяжении всего этого Гарри приходилось сдерживаться, чтобы не разинуть рот. Действительно ли это было то, чего больше всего боялись его одноклассники? Он не хотел никого принижать, но… — Дин! Дин Томас поспешил вперед. Треск! Окровавленное глазное яблоко превратилось в отрубленную руку, которая перевернулась и начала ползти по полу, как краб. Учитывая, что это было жутко, но… — Ридикулус! — крикнул Томас. Раздался громкий щелчок, и рука оказалась в мышеловке. — Превосходно! Рон, ты следующий! Рон прыгнул вперед с нервной усмешкой на лице. Треск! Несколько человек закричали; гигантский паук, шести футов ростом и покрытый шерстью, надвигался на Рона, угрожающе щелкая клешнями. На мгновение Гарри показалось, что Рон оцепенел. — Ридикулус! — Мгновение спустя Рон взревел, и ноги паука исчезли; он катался снова и снова, заставляя Лаванду Браун визжать и убегать в дальний конец класса, и потом боггарт остановился у ног Гарри. Он поднял палочку, готовый, но… — Сюда — внезапно крикнул профессор Люпин, бросаясь вперед. Треск! Безногий паук исчез. На секунду все дико огляделись вокруг, чтобы увидеть, где это было. Затем они увидели серебристо-белый шар, висящий в воздухе перед Люпином, который сказал: — Ридикулус! — почти лениво. Треск! Гарри зачарованно наблюдал, как таинственный шар превратился в белый воздушный шарик. — Тео, давай же! Тео съежился, совсем не выглядя подготовленным, но все равно шагнул вперед, и мгновение спустя — Треск! На полу лежало окровавленное тело, и Гарри видел, как все придвигаются поближе, чтобы получше рассмотреть. Гарри потребовалось мгновение, чтобы понять, кто это был — это был он, вернее, его труп, безвольно лежащий на земле. Его желудок скрутило. Как трогательно, усмехнулся Том, но Гарри мог сказать, что его голос звучал вполне довольным, почти радостным. Тео резко побледнел, но глубоко вздохнул и решительно сказал: — Ридикулус! Треск! Тело с ухмылкой вскочило и принялось отряхивать с себя кровь. Это приводило в замешательство, решил Гарри, наблюдая за этой ухмыляющейся, окровавленной версией самого себя. До тех пор, пока это заставляло Тео чувствовать себя лучше, предположил он… Профессор Люпин поколебался, прежде чем объявить: — Отличная работа, Тео! Ханна! Робкая Хаффлпаффка шагнула вперед, и мгновение спустя — Треск! Перед ними стояла большая ящерица с клыками. Девушка отступила, но мгновение спустя подняла дрожащую палочку и, заикаясь, произнесла: — Ридикулус! Треск! Ящерица превратилась в набитую ватой ящерицу с бусинками вместо глаз. — Это сбивает с толку! — весело сказал профессор Люпин. — Трейси! Треск! Инфернал сидел на корточках на земле и медленно поднялся на ноги, слегка покачиваясь. Глаза Трейси расширились, и ее рука слегка дрожала, когда она подняла палочку. — Ридикулус! Треск! — Вперед, Невилл, прикончи его! — сказал Люпин, когда боггарт рухнул на пол, как бумажная кукла. Треск! Профессор Снейп вернулся. На этот раз Невилл бросился вперед с решительным видом. — Ридикулус! — он закричал, и они на долю секунды увидели профессора Снейпа в кружевном платье, прежде чем Невилл издал громкое «Ха!» смеха, и боггарт взорвался, взорвался тысячью крошечных струек дыма, которые собрались в большой вихрь, и полетел обратно в шкаф, захлопнув за собой дверь. — Отлично! — воскликнул профессор Люпин, когда класс разразился аплодисментами. — Превосходно Невилл. Все молодцы, ребята… дайте-ка подумать… пять очков каждому ученику, который справится с боггартом, десять Невиллу, потому что он сделал это дважды… и по пять Гермионе и Гарри. — Он огляделся и улыбнулся. — Очень хорошо, все, отличный урок. Домашнее задание, пожалуйста, прочтите главу о боггартах и подытожьте ее для меня… Это будет все. Студенты покинули комнату с огромным шумом, возбужденные крики эхом разнеслись по коридорам. Гриффиндорцы были особенно шумными. — Ты видел, как я взял ту баньши? — торжествующе завопил Финниган. — А рука! — вставил Томас, дико размахивая руками. — И Снейп в этой шляпе! — И боггарт Тео… — Ни слова, Пэнси, — прошипел Тео Паркинсон, которая ухмылялась ему. — Ты очарователен, Тео, — сказала Трейси с ухмылкой, уходя вместе с Паркинсон, следовавшей за ней с самодовольной улыбкой на лице. — Интересно, почему профессор Люпин боится хрустальных шаров? — рассеянно поинтересовалась Миллисент, следуя за ними. Тем временем Гермиона подошла к тому месту, где Гарри и Тео стояли в очереди, чтобы выйти из коридора. — Он кажется очень хорошим учителем, — одобрительно сказала она. — Но я бы хотела, чтобы у меня была возможность поговорить с боггартом… — Чем бы он был для тебя? — сказал Рон через плечо, хихикая. — Домашнее задание, где только девять из десяти пунктов? Гермиона нахмурилась, шмыгнула носом и двинулась вперед, без сомнения направляясь в библиотеку. Тем временем Гарри последовал за Тео, который стоял позади толпы, опустив плечи. Он колебался несколько мгновений, но, собравшись с духом, протянул руку и положил ее на плечо Тео, заставив другого мальчика резко остановиться и обернуться. — Гарри? — спросил Тео, в его голосе звучало немного безумие. — Я… мне очень жаль. Тео моргнул. — Из-за чего? Гарри поморщился. — Я не понимал, насколько сильно… Я не понимал, что мой… Я принимаю нашу дружбу как должное, и мне очень жаль. Тео уставился на него, разинув рот. — Я делал вещи, думая, что моя жизнь — единственное, что поставлено на карту, и я никогда не думал о том, как это может заставить тебя чувствовать… и это было эгоистично с моей стороны. Гарри чувствовал недоверие Тома в глубине души. — Н-нет, не волнуйся, Гарри. — Тео нервно усмехнулся. — Этот боггарт был… это было ничто… это было просто… просто… — Для меня большая честь иметь друга, который заботится обо мне так же сильно, как и ты. И я обещаю, что с этого момента буду более осторожен. Тео слабо улыбнулся. — Хорошо… гм… спасибо. Теперь… библиотека? Я, эм, я думаю, Гермиона уже там… — Он целеустремленно шагнул вперед с нервной улыбкой на лице. Гарри кивнул, улыбнувшись в ответ, и собрался последовать за своим другом; но его взгляд задержался на теперь пустой учительской, он был все еще невероятно любопытным, каким был бы его боггарт.***
В конце концов, Гарри не смог устоять. Поздно ночью, когда все уже легли спать, Гарри достал из сундука свою мантию-невидимку и выскользнул из кровати, затаив дыхание, когда вышел из общежития и на цыпочках пересек гостиную Слизерина. В учительской было холодно, тихо и темно, когда он нашел ее. — Люмос. В мягком золотистом сиянии, исходящем от его волшебной палочки, Гарри снова оказался перед темной, неясной формой шкафа, в котором поселился боггарт. Собравшись с духом, он прошептал: — Алохомора. Шкаф со щелчком открылся, и мгновение спустя оттуда выскользнула тонкая белая рука. Вслед за ним вышла высокая, одетая в черное фигура, белое змеиное лицо приняло жестокую и в то же время устрашающе спокойную форму, палочка поднята. — Авада… Гарри немедленно приготовился броситься в сторону, но затем… Треск! Внезапно Волан-де-Морт оказался лежащим на земле в луже крови, его алые глаза были широко открыты, но они были тусклыми нехарактерно пустыми и безжизненными. Задыхаясь, Гарри отступил назад, поднимая палочку и пытаясь придумать какой-нибудь способ сделать смерть Тома забавной. Треск! Боггарт снова изменился, и теперь Гарри стоял лицом к лицу с самим собой, его кожа была ненормально бледной, а глаза пылали красным. Треск! Внезапно перед ним возник дементор, плащ развевался на отсутствующем ветру. Гарри почувствовал, как страх подкрадывается к его груди, и почувствовал, как его вены превращаются в лед, когда… Треск! А потом появился ребенок. Это был маленький ребенок, лет четырех-пяти, может быть, шести, с растрепанными черными волосами и яркими, блестящими зелеными глазами, прячущимися за разбитыми очками. Ребенок смотрел на него с бесхитростным лицом, широко раскрытыми и честными глазами, протягивая руки; одна из них была испачкана кровью, стекавшей с пальца на ладонь, а другая крепко сжимала кухонный нож из нержавеющей стали. Гарри почувствовал, что замерз, и все его дыхание вырвалось из груди, оставив после себя ноющую пустоту, лишь слегка испорченную мягкой, сладко гудящей ностальгией. Ребенок сделал шаг вперед. Гарри, хватит! Мгновенно он вытянулся по стойке смирно, мозг пришел в движение. — Ридикулус! Треск! Внезапно маленький мальчик шлепнулся на пол, превратившись теперь не более чем в тряпичную куклу. Гарри испустил судорожный вздох, который был громким, как рев океана в его ушах. — Ну, я могу честно сказать, что никогда не видел, чтобы один человек сбивал с толку боггарта в одиночку, — прокомментировал мягкий голос позади него. Он обернулся и увидел профессора Люпина, стоящего в дверях. — Почему бы тебе не пойти со мной в мой кабинет, Гарри? — мягко предложил мужчина. Гарри посмотрел на боггарта, лежащего на полу. — Сэр… — Я позабочусь об этом позже, — сказал его профессор с легкой улыбкой. — Пойдем, я приготовлю нам чай. Две минуты спустя Гарри сидел на тонком деревянном стуле, неловко шевеля пальцами, пока его профессор готовил две чашки чая. Он очень старался сосредоточиться на том, чтобы смотреть на груды книг и стопки пергаментов, завалявших кабинет профессора Защиты от Темных искусств, в тщетной попытке отвлечься от нервозности, которую он чувствовал. Тем не менее, у профессора Люпина было несколько очень интересных книг, многие из которых были интригующе специфичны — История Разрушения индонезийских проклятий, Магические существа-амфибии Южной части Тихого океана, Ритуальные Проклятия инков, Греческие Водяные Демоны, Арабские Проклятия и Заклинания, и это лишь некоторые из них. — У Индонезии богатая история снятия проклятий, сэр? — тихо спросил Гарри. Мужчина оторвал взгляд от чайника, который он только что наполнил бессловесным заклинанием Агуаменти. — Это действительно так, Гарри. У тебя есть интерес к Разрушению проклятий? — На самом деле, к созданию заклинаний, — ответил Гарри, довольный тем, что ему удалось успешно увести разговор от боггарта. Брови профессора Люпина поползли вверх, и на его лице отразилось некоторое удивление. Он постучал по чайнику волшебной палочкой, и мгновение спустя из кончика вырвалась струя пара. — Правда? Гарри кивнул. — Вы, кажется, удивлены, сэр. Профессор Люпин улыбнулся ему, когда он положил чайные пакетики в пару кружек и начал наливать в них кипящую воду. — Так и есть. Не часто можно услышать, чтобы студент третьего курса Хогвартса интересовался созданием заклинаний. — Он протянул кружку Гарри. — Ты изучаешь Древние руны или Арифмантику? — И то и другое, сэр. — Не нужно называть меня сэром, Гарри, здесь только мы. Можешь звать меня Ремус. — Х-хорошо… Ремус. — Он никогда раньше не называл взрослых по имени. Ну, кроме Тома, но он был скорее исключением во всех отношениях, не так ли? Мужчина улыбнулся. — Я полагаю, ты слышал что-то о создании заклинаний, упоминаемых на твоих занятиях, тогда? Насколько я помню, вы немного прошлись по этому вопросу в Древних рунах, но я думал, что это будет намного позже… Гарри пожал плечами. — На самом деле мы не очень-то вдавались в это. Большую часть того, что я знаю, я узнал сам. — Правда? Гарри кивнул, сердце его учащенно забилось. Он не знал, почему нервничает и в то же время очень спокоен. — Руководство для начинающих по созданию заклинаний на самом деле было первой магической книгой, которую я когда-либо читал. И снова брови профессора Люп… Ремуса взлетели вверх, и он выглядел довольно впечатленным. — Я знаком с текстом — интересное чтиво. Это была твоя первая волшебная книга? Это действительно очень впечатляет, Гарри. Гарри улыбнулся, внезапно почувствовав, как внутри у него потеплело. Что-то в Ремусе казалось невероятно… честным и искренним, что-то, что резонировало в Гарри. Что-то, что говорило ему, что это был хороший человек. Вероятно, гриффиндорец… или хаффлпаффец, прокомментировал Том после их первого урока Защиты от Темных искусств. Внезапно его осенила идея, и он сказал: — Я могу вам кое-что показать, если хотите. Теперь Ремус выглядел еще более удивленным. — Тебе уже удалось создать заклинание? — недоверчиво спросил он. — Только что-то незначительное, — быстро сказал Гарри, — И оно пока не работает долго… Я также еще никому не показывал. Но… ну, может быть, вы могли бы дать мне несколько советов. В конце концов, Том отказывался помогать. Если ты хочешь потратить свое время на создание глупых трюков, ты можешь сделать это самостоятельно. Лицо Ремуса расплылось в улыбке. — Конечно, Гарри. Я не эксперт в создании заклинаний, но сделаю все, что смогу. Гарри слегка усмехнулся. Он потянулся, чтобы взять два пера со стола Ремуса. — Можно?.. — Да, продолжай. Гарри достал палочку и превратил одно из перьев в стальной диск, который он поместил в паре дюймов от другого пера. Затем, прочистив горло, он покрутил палочкой и направил ее на перо. — Магнес. Эффект был мгновенным — стальной диск тут же подлетел к перу, прикрепившись к нему. Через две секунды он с грохотом упал обратно на стол. — Магнетизм! — изумленно сказал Ремус. — Я заметил отсутствие каких-либо заклинаний, связанных с электричеством и магнетизмом, поэтому я подумал, что было бы интересно поработать над этим… Хотя это сложно. Очень, очень сложно. Я работал с массивами все лето, и я уже по крайней мере пятьдесят раз повторял теорию, но оно держится всего пару секунд, и я вообще не могу контролировать радиус, и иногда заклинание даже не работает, а иногда работает слишком хорошо… Ремус усмехнулся, и Гарри понял, что начал говорить бессвязно. — Напротив, Гарри, это очень, очень впечатляет. — Хотя это еще даже не работает должным образом, — мрачно сказал Гарри. — Нет, — признался Ремус, — но это очень хорошее начало. — Итак… у вас… есть какие-нибудь предложения? Ремус сделал глоток чая. — Хорошо… Я думаю, что тебе лучше всего сделать заклинание длиннее — чем конкретнее, тем лучше; я знаю несколько заклинаний, связанных с магнетизмом, и они являются довольно сложными. Я думаю, что ты сосредоточился на движениях палочки? Гарри кивнул. — Проще всего было перевести физику в арифметические формулы, а затем в массивы, а затем в движения палочки. Ремус кивнул. — Я так и подумал. Но попробуй думать об этом как о Трансфигурационных заклинаниях, а не как о простых заклинаниях. Глаза Гарри расширились. — Мне нужно указать базовый уровень или порог. — Вот именно. И ты не можешь сделать это одними движениями палочки. Это может занять еще несколько месяцев исследований и некоторых старых добрых экспериментов, но в конце концов, я думаю, это того стоит. Гарри усмехнулся. — Спасибо вам, Ремус! Мужчина добродушно улыбнулся. — Вовсе нет, Гарри. Для меня большая честь, что ты показал это мне первым. Хотя я удивлен, что ты не пошел с этим к профессору Макгонагалл или профессору Флитвику. — Хорошо… Я на самом деле не собирался никого спрашивать… Просто так получилось… — И ты подумал, что это может помочь увести наш разговор подальше от боггарта, — заявил Ремус. Гарри покраснел. — Вы… эм… это заметили? Ремус усмехнулся. — Может, ты и не надел свой галстук и мантию, Гарри, но я не забыл, что на самом деле ты слизеринец. Я подумал, что ты мог попробовать что-то вроде этого. — …ох. — Однажды я встречался со слизеринкой, — прокомментировал Ремус, — я видел все трюки. — …ох. — Сейчас… Полагаю, ты заметил, что я намеренно не позволил тебе встретиться сегодня с боггартом лицом к лицу. — Да, сэр. Ремус изогнул бровь. — Да, Ремус. Мужчина усмехнулся. — Похоже, я был прав в своем суждении. — И… каким именно было ваше суждение? Ремус вздохнул. — Ты дважды сталкивался с Волан-де-Мортом за свою короткую жизнь, Гарри — подобные переживания оставляют след на человеке… и это те знаки, которые используют боггарты. Я не счел уместным подвергать этому твоих одноклассников — не у многих детей твоего возраста хватает сил справиться с тем, что есть у тебя. Гарри медленно кивнул. — Ремус… о моем боггарте… Мужчина покачал головой. — Ты не обязан мне ничего объяснять, Гарри. Если ты захочешь поговорить, я всегда буду здесь… но не чувствуй необходимости успокаивать меня или объяснять то, что я видел. Это было личное, и не мое дело вторгаться туда, где меня не хотят видеть. И снова Гарри почувствовал это теплое чувство в груди, и он обнаружил, что очень ценит уважительное отношение Ремуса. Он немного помолчал, прежде чем решился спросить: — Могу я спросить вас кое о чем? — Конечно. — Когда вы увидели моего боггарта… Ну… что именно, по-вашему, вы видели? Ремус сделал еще один глоток чая. — Я видел замешательство. Я видел мальчика, который боялся чего-то действительно ужасного, боялся страха, который он испытывал, и боялся стать тем, кого он боялся. Гарри неловко заерзал на стуле. — И это вас не беспокоит? — Что меня не беспокоит? — Что я… я боюсь стать Волан-де-Мортом. Ремус грустно улыбнулся. — Напротив, Гарри. Я думаю, это достойно восхищения. Гарри потрясенно посмотрел на него. — Что? — Это означает, что ты достаточно зрелый, чтобы понять сходство между тобой и ним, и что, несмотря на это сходство, ты хочешь быть хорошим человеком. И это действительно достойно восхищения. Что-то перевернулось глубоко внутри Гарри, и он понял, что сейчас слышит то, что очень давно хотел услышать. — Спасибо, Ремус, — тихо сказал он, не в силах полностью скрыть удивление в своем голосе. Мужчина снова усмехнулся. — Ты не должен благодарить меня за то, что я сказал правду, Гарри. И на этой ноте ты должен знать, что, хотя ты разделяешь свою способность разговаривать со змеями, на этом сходство, похоже, заканчивается. Гарри почувствовал, что Том развеселился. Он нервно улыбнулся Ремусу. — Насчет этого… Я полагаю, поскольку меня не вызвали в кабинет директора, то вы ничего не сказали о моей… способности. — Я сказал, что не буду, — прокомментировал Ремус. — Я знаю, я просто… спасибо. Ремус грустно улыбнулся. — Я знаю, каково это, Гарри, когда тебя обвиняют в том, о чем ты никогда не просил. Я бы никогда никому такого не пожелал. Гарри слегка нахмурился, застигнутый врасплох искренним, сочувствующим ответом. — Теперь, прежде чем я отправлю тебя, у тебя есть какие-нибудь вопросы? — На самом деле, Ремус, есть один вопрос… — М? — Дементоры, сэр… Они пробудут здесь, в школе, некоторое время, не так ли? Ремус вздохнул. — Да, это так. Они больше не доставляли тебе хлопот, не так ли? — Нет… но они могут, поэтому мне было интересно… может быть, вы могли бы научить меня? Я имею в виду заклинание Патронуса. Ремус изогнул бровь. — Это очень продвинутая магия, Гарри. По крайней мере, на уровне ТРИТОНа. Гарри кивнул. — Я знаю… но я не хочу, чтобы меня снова застали врасплох… это было… ужасно. Действительно ужасно. Я чувствовал себя беспомощным. У меня ничего бы не получилось, и если бы вы не появились… Ремус вздохнул и кивнул. — Ну, — он слабо улыбнулся, — Я полагаю, что если бы любой ученик третьего курса мог научиться заклинанию Патронуса, то это был бы ты. Гарри почувствовал, как его щеки слегка запылали. — В среду вечером в семь — тебя устраивает? Глаза Гарри расширились. — О, да! Конечно! Спасибо тебе, Ремус! Мужчина улыбнулся. — Просто делаю свою работу, Гарри. Ну а теперь тебе действительно пора возвращаться в постель. Я верю, что ты сможешь найти дорогу обратно в подземелья. Гарри кивнул, поднимаясь на ноги. — Я думаю, что тебе следует использовать свою мантию-невидимку — не хотелось бы, чтобы кто-то другой застал тебя врасплох. Гарри не спросил, откуда он узнал о мантии-невидимке, но он сохранил этот факт для дальнейшего упоминания. — Да, Ремус. — Превосходно. Спокойной Ночи, Гарри. Гарри улыбнулся. — Спокойной ночи. — О, и Гарри, — сказал Ремус, выходя за дверь. — Пять баллов с Слизерина, за то, что бродил после комендантского часа. Гарри поморщился. — Но пять очков за столкновение с боггартом… и еще десять за отличное создание заклинания. Гарри подавил усмешку. — Благодарю вас, сэр. Э-э, Ремус.