***
— Но я хочу поздороваться. Это потому, что ты сентиментальный дурак. — Это не вежливо. В настоящее время Гарри бродил по Тайной комнате с диадемой Тома в руке. — Может быть, он мог бы нам помочь, — предположил Гарри, — Я имею в виду, что он, вероятно, знает Комнату лучше, чем кто-либо. Что не будет иметь значения, если он съест тебя. — Но я же змееуст! Это не значит, что он будет тебя слушать. Я не знаю, будет ли он повиноваться тебе, пока жив его другой хозяин, и будет ли он повиноваться тому, в чьих жилах не течет кровь Слизерина. — Но… Немедленно прекрати свои мольбы. Это не стоит того, чтобы рисковать. Кроме того, как только ты встретишь его, ты начнешь жаловаться мне на то, что он совсем один, и как ему нужна компания, а затем ты начнешь приходить сюда, чтобы поговорить с ним, потому что ты не хочешь, чтобы он был одинок, и в конце концов кто-нибудь последует за тобой сюда и раскроет нашу тайну, подвергая риску и тебя, и диадему. Брови Гарри поползли вверх. — Ты действительно все продумал. Нисколько. Ты просто безнадежно предсказуем. Гарри вздохнул, прежде чем оживиться. — О, смотри! Выглядит многообещающе! — Он подбежал к небольшой нише слева от себя, обрадованный тем, что перед ним оказалась деревянная дверь. — Алохомора. Внутри он обнаружил маленькую пустую комнату, в которой стояло всего несколько книжных полок. Он прищурился в тусклом освещении. — Люмос. Полки были каменными, вырезанными в стенах, а книг, заполнявших их, было немного, но, тем не менее, в груди Гарри поднялось волнение. Подбежав, он открыл одну из книг, но нахмурился, когда пара страниц выпала, когда он открыл их. Он был очень разочарован, обнаружив, что внутри книги были только какие-то плохо нарисованные диаграммы и тарабарщина. Древнеанглийский, подсказал Том. Гарри фыркнул. — Ты можешь это прочесть? У меня никогда не было ни времени, ни мотивации изучать мертвый язык. — Но ты немного знаешь латынь. Латынь — всего лишь мертвый язык в мире магглов, нетерпеливо заметил Том. — Ладно. Это достаточно хорошее место, чтобы спрятать диадему? Том колебался. Да. Гарри кивнул и положил диадему на одну из полок, за стопкой ветхих старых книг. Кивнув самому себе, он посмотрел на часы. 8:56 Он побледнел. — Зелья через четыре минуты. Он чувствовал веселье Тома. Лучше беги. Он так и сделал и вошел в класс за тридцать три секунды до начала урока. Профессор Снейп впился в него взглядом, когда он вошел в комнату. — Проходи, Поттер, — сказал он злобно. Гарри съежился, когда подошел к их с Тео парте. — Извините, сэр. Профессор Снейп проигнорировал его. — Сегодня мы будем варить зелье для снижения температуры. Инструкции есть в вашем учебнике — страница двадцать семь. — Где ты был? — прошептал ему Тео. Гарри колебался. — В Тайной Комнате. Тео выронил свой нож для чистки овощей и уставился на него, разинув рот. — Что ты там делал? Гарри пожал плечами. — В основном, просто исследовал. — Он положил свой набор зелий на стол и начал доставать ингредиенты. — Разве… это… ты знаешь… не опасно? Гарри снова пожал плечами и начал резать жабьи глаза. — Немного. Я, наверное, больше не спущусь вниз. Мне просто было любопытно посмотреть, каково это, когда над моей головой не висит риск умереть. Тео приподнял бровь. — Ладно. — Но не волнуйся, — поспешно сказал Гарри, — я не делал ничего действительно рискованного. Я не нарушал своего обещания… — Все в порядке, Гарри, правда. Гарри вздохнул с облегчением. В течение двухчасового урока Гарри и Тео болтали с перерывами, а Гермиону жестоко ругали за то, что она пыталась помочь Невиллу с его зельем, а Финнигана и Томаса били по голове по меньшей мере три раза. — Слизеринцы, останьтесь. Я буду собирать ваши бланки разрешения на посещение Хогсмида. Тео и Гарри слегка улыбнулись друг другу, а последний в этот момент игнорировал неуклонно растущую головную боль… …невыносимый ребенок; посмотри на их отвратительно оживленные лица — что ты делаешь? Гарри, помни, мы уже обсуждали это. Нет, сядь. Мы не собираемся в Хогсмид. Гарри. Немедленно садись. Гарри. Ты пожалеешь об этом, Гарри. Не забывай, у меня есть способы остановить тебя от… Гарри! Сидеть. Вниз. Это не подлежит обсуждению. Ты хочешь умереть мучительной смертью от рук заблудившегося дементора? Твое выступление с заклинанием Патронуса было в лучшем случае неудовлетворительным… …он выстроился позади Драко. Когда настала его очередь сдавать бланк, он был удивлен, когда профессор Снейп отказался его принять. — Сэр? — Оставь это себе, Поттер. Ты не пойдешь в Хогсмид. Краем глаза Гарри увидел, как у Тео отвисла челюсть. — Сэр, здесь есть подпись, верно… — Мне все равно, Поттер, — прошипел профессор Снейп, — Ты не пойдешь. Как удобно. Голос Тома звучал довольно самодовольно, и головная боль утихла. Гарри нахмурился. — Это из-за Сириуса Блэка, сэр? Что думаешь, Гарри? покровительственно протянул Том, его настроение все еще было явно приподнятым. Тем временем профессор Снейп просто смерил его очень равнодушным взглядом. — Свободен. Гарри вздохнул и пошел вслед за Тео и Драко. — Это совершенно несправедливо, — сердито сказал Тео, — Все пойдут. — И после всех усилий, которые я приложил, чтобы заставить дядю Вернона подписать его для меня… — Гарри снова вздохнул. — Я полагаю, они беспокоятся, что Сириус Блэк охотится за мной. С этим ничего не поделаешь… — И все же, — сказал Драко, — Ужасно жестоко с их стороны, если ты спросишь меня. Знаешь, если бы я сказал своему отцу… Гарри слабо улыбнулся, чувствуя себя довольно разочарованным (несмотря на отчетливое чувство удовлетворения, исходящее от Тома). — Все в порядке, Драко. Со мной все будет в порядке, просто… Принесите мне что-нибудь, хорошо? Остаток дня пролетел быстро, как это часто бывало по средам, и в мгновение ока Гарри обнаружил, что стучит в дверь кабинета Ремуса. Гарри с нетерпением ждал среды по нескольким причинам. Первая очевидная причина — он изучал магию. Но не просто какую-то магию — а магию, подобной которой он никогда не чувствовал, протекающая через кончики его пальцев. Магия, которая, казалось, зарывалась глубоко в него и тянула, тянула, пока это чувство не вытекло из этой точки, как стремительная река, пока она просто… она просто не остановилось. Нет, не остановилась… он замер. Он бы заметил, что плывет, но сейчас что-то пошло не так. Магия всегда казалась ему естественной, но эта магия… она была внутри его, но он чувствовал, что это была часть его, которая всегда была скрыта, всегда похоронена; часть его, которая была слишком существенной, чтобы быть полностью естественной. Имело ли что-нибудь из этого смысл? Он часами думал об этом. Он спросил Тома о странном чувстве, но в итоге запутался в его объяснениях и заметил, что сдается, после чего Том совершенно ясно дал ему понять, что, по его мнению, его психическая устойчивость была «в лучшем случае слабой». В этот момент Гарри решил, что разберется во всем сам. Как-то. В конце концов. Тем временем, наслаждаясь странными новыми ощущениями в стороне, Гарри вполне наслаждался изучением других вещей, которым Ремус должен был его научить; через несколько недель в сентябре ему удалось узнать у Ремуса, почему он знал о мантии-невидимке Гарри — Ремус был близким другом его родителей и имел некоторый личный опыт, пробираясь по Хогвартсу под той же мантией-невидимкой. Они все вместе учились в Хогвартсе; один и тот же факультет, один и тот же год. Очевидно, Ремус знал отца с их первого дня в Хогвартсе и оставался хорошим другом до тех пор, пока… ну, вы знаете. Итак, по сути, Ремус действительно был библиотекой интересной магии и воспоминаний о родителях, и оказался намного более приятным, чем библиотека Хогвартса, которая, казалось, все еще стремилась помешать каждой его попытке узнать о магии души. — А, Гарри, входи. Как всегда, вовремя. Гарри кивнул с легкой улыбкой и вошел в кабинет, бросив взгляд на большую закрытую клетку, стоявшую в углу. — Как продвигаются дела с наборами задач по арифмантике? — Довольно гладко… Я не думаю, что у меня возникнут какие-либо проблемы с тем, чтобы закончить вовремя. — Рад это слышать, — нахмурился Ремус. — Ты выглядишь немного подавленным, Гарри. Гарри вздохнул. — Мне не разрешают идти в Хогсмид… Сириус Блэк рядом и все остальные… Ремус сочувственно посмотрел на него. — В конце концов, они поймают Си… Блэка, Гарри, и тогда у тебя будет еще много поездок в Хогсмид, которыми ты сможешь насладиться. Гарри слабо улыбнулся. — А теперь, почему бы нам не начать? Я думаю, мы сразу перейдем к делу — в прошлый раз все было весьма успешно. Гарри поморщился, но затем решительно кивнул, собираясь с духом, когда Ремус вытащил большой сундук из угла. Видя, что одна из форм, которую боггарт принял при первой встрече с Гарри, была дементором, Ремус решил, что если Гарри сосредоточится на своем страхе перед дементорами — на своей беспомощной, мучительной первой встрече с ними — а не на своем собственном замешательстве по поводу того, чего ему следует бояться, боггарт примет форму дементора вместо, скажем, Волан-де-Морта. Он был прав, и Гарри практиковал свое заклинание Патронуса на упомянутом боггарте с сентября. Самой сложной частью изучения заклинания Патронуса было придумать воспоминание, достаточно счастливое, чтобы подпитывать заклинание. Сначала Гарри думал о таких вещах, как первый раз, когда он увидел Хогвартс, или когда он катался на метле, или впервые поймал снитч, или несколько раз, когда Том хвалил его. Он попытался думать о своих друзьях. И все они действовали… в какой-то степени. Проблема заключалась в том, что ни один из них не подействовал достаточно хорошо. Это было, мягко говоря, обескураживающе. Но потом Ремус задал один-единственный вопрос. — Что значит быть счастливым? Подумай об этом чувстве. А теперь спроси себя, есть ли что-нибудь, что ты предпочел бы почувствовать? Если того, что ты воспринимаешь как счастье, недостаточно, ищи внутри себя что-то еще более чистое, чем счастье. Так Гарри нашел то, что ценил даже больше, чем счастье, — покой, принадлежность. Он подумал о том, как впервые произнес заклинание; о своем первом посещении Годриковой лощины, Коттеджа Поттеров и могилы его родителей; о плавании, о воде… холодной, спокойной воде. И это сработало. — Готов? — Ага. — Тогда ладно. Раз, два, три! И с этими словами Ремус распахнул крышку сундука, и тут же появился дементор, серый, угрожающий и зловещий. — Экспекто Патронум! От его палочки исходил только легкий туман. Он стиснул зубы. — Экспекто Патронум! Туман рос и сгущался, пока не образовал щит, который поглотил дементора, оттесняя его все дальше и дальше, пока… — Ридикулус! Треск! Дементор исчез, и Гарри наклонился, тяжело дыша, когда Ремус запихнул боггарта обратно в багажник. — Отличная работа, Гарри! Ты сделал это даже быстрее, чем в прошлый раз! Гарри рефлекторно покачал головой. — Нет… нет… недостаточно хорошо… — Он снова стиснул зубы. — Почему я не могу этого сделать? — Это трудное заклинание, Гарри. Я знаю только нескольких ведьм и волшебников, которые могли бы выполнить его. Гарри выпрямился, пристально глядя на Ремуса. — Могли бы мои родители сделать его? Ремус, казалось, не удивился этому вопросу. — У них обоих получилось, да. Я не уверен, сколько времени это заняло у Лили, но мы с Джеймсом выучили вместе — нам потребовалось несколько долгих месяцев практики, чтобы сделать его правильно. Гарри медленно, задумчиво кивнул. — Каким был его Патронус — я имею в виду, моего отца. Ремус, казалось, колебался. — Олень, как и его анимагическая форма. Насколько я понимаю, они обычно совпадают. Взгляд Гарри скользнул в окно. — Олени… гордые, величественные… ловкие… дикие… Таким был мой отец? Ремус кивнул с задумчивым выражением на лице. — Да, это действительно очень хорошо описывает Джеймса. Гарри поджал губы. — Но это совсем не я. — Он фыркнул. — Мне пришло в голову, что достижение телесного Патронуса могло бы быть проще, если бы я знал, что такое Патронус в первую очередь, но каждый раз, когда я пытаюсь придумать что-то, что описывает меня как личность, это… совершенно неубедительно. Ремус задумчиво посмотрел на него. — Ну, возможно, это твоя проблема, Гарри. Ты слишком много думаешь об этом. Заклинание Патронуса не похоже на большинство других заклинаний, которые вы изучаете — смысл его не в том, чтобы чего-то достичь. Гарри нахмурился. — Тогда в чем смысл? — Ну, в том-то и дело, что его нет. Амулет Патронуса — это выражение — выражение твоей души и твоей магии. Ты сказал мне пару недель назад, что почувствовал что-то странное, когда пытался выполнить заклинание, что ты пытался понять, что это было. Гарри кивнул. — Может быть, тебе не стоит этого делать. Может быть, тебе стоит просто позволить себе почувствовать это и больше ничего не делать. Не гоняйся за ним — позволь ему прийти к тебе. Гарри снова кивнул, очень медленно. — Хорошо… хорошо… Я думаю, что смогу это сделать. Ремус улыбнулся ему. — Готов попробовать еще раз? Гарри кивнул, на этот раз решительно. — Думаю, да. — Превосходно! А теперь, я думаю, на этот раз мы попробуем обойтись без боггарта. — Но… — Доверься мне, Гарри. Гарри уставился на Ремуса, на его доброе, открытое лицо, и обдумал его слова. — Хорошо, — смягчился он. У него не было причин полагать, что Ремус не знал, что делает. Ремус похлопал его по плечу. — Как только ты будешь готов. Гарри сделал глубокий вдох и очень медленно выдохнул, когда в его голове промелькнула единственная мысль. Экспекто Патронум… Экспекто Патронум… Экспекто Патронум… Это чувство шевельнулось в нем, это парящее чувство, эта тихая эйфория. — Экспекто Патронум! Туман вырвался из его палочки, густой и светящийся, и закружился в воздухе. Это чувство усилилось, и он почувствовал, как оно проникает в его сердце и течет по венам. — Экспекто Патронум! Он закружился и начал обретать форму. Ощущение было на кончиках его пальцев; все, что ему нужно было сделать, это протянуть руку и взять его… Нет, нет. Он не собирался принимать это. Он не собирался гнаться за ним. Потому что в этот момент он был счастлив и знал, что на мгновение — всего на одно мгновение — он может потерять контроль. — Экспекто ПАТРОНУМ! Оно поглотило его, как теплое объятие; это чувство присутствия, принадлежности; он присутствовал, он был жив, и этот момент принадлежал ему, даже когда он отдался ему — и в этот момент яркий свет, эфирный, но материальный, вырвался из его палочки. И мгновение спустя мерцающая белая сова парила по комнате, грациозно хлопая широкими крыльями, кружа над их головами. Она обошла комнату один, два, три, четыре раза… Все тело Гарри содрогнулось, и внезапно его вырвали из объятий, и в одно мгновение он почувствовал себя ужасно замерзшим, одиноким и напуганным. Он чувствовал… как будто он вот-вот умрет. Мгновение спустя комната наполнилась чернотой, пока не осталось ничего, кроме бесформенной пустоты, такой тихой и одинокой… но затем он услышал позади себя влажный шлепающий звук; легкие шаги, медленно приближающиеся… — Гарри! Гарри… Его глаза распахнулись, и он судорожно глотнул воздуха. Он понял, что лежит на полу, а Ремус стоит над ним на коленях, его обычно нежные руки сжимают плечи Гарри, как тиски. — Что… что случилось? Услышав его голос, Ремус отпустил его и вздохнул, большая часть напряжения исчезла из его позы. — Я не совсем уверен, — тихо сказал он. — Ты сотворил заклинание — идеально, я мог бы добавить, — но потом ты просто… ну, ты упал в обморок. Я пытался разбудить тебя около минуты. Гарри судорожно вздохнул и медленно сел, с удивлением обнаружив, что у него ничего не болит. — Это… это… это когда-нибудь случалось с тобой? Ремус покачал головой. — Я никогда не слышал ни о чем подобном. Что случилось? Как ты себя чувствовал прямо перед тем, как упал в обморок? Гарри открыл рот, чтобы ответить, но затем остановился, поняв, что понятия не имеет, что на самом деле произошло; он чувствовал себя прекрасно — удивительно, на самом деле — пока это просто… что? Это просто прекратилось? — Я, эм, вообще-то, отлично. Я понятия не имею, что произошло. Ремус поджал губы. — Ты чувствуешь себя… опустошенным? Как будто твоя магия иссякла? Гарри нахмурился. — На самом деле я совсем не устал. Я чувствую, что мог бы несколько раз обежать вокруг озера, а затем наложить все чары в моем учебнике по чарам. Брови Ремуса взлетели вверх. — Ну, это в значительной степени сводит на нет мою теорию магического истощения. В любом случае, мне, вероятно, следует отвести тебя к мадам Помфри… Гарри быстро покачал головой. — Нет, нет, только не в Больничное крыло. Зная мадам Помфри, она продержит меня там всю ночь и, может быть, даже утро «для наблюдения» или что-то в этом роде. Ремус приподнял бровь. — У тебя есть небольшой опыт, не так ли? Гарри поморщился. — Были некоторые… инциденты. Ремус слабо усмехнулся. — Я слышал. — Он встал, слегка поморщившись, когда выпрямил спину. — Нужна помощь? — Я в порядке. — Как ты себя чувствуешь? — Немного кружится голова, когда я встаю, но в остальном… Я действительно чувствую себя прекрасно. Ремус медленно кивнул, подошел к своему столу и взял чашку чая. — Агуаменти. — Он повернулся к Гарри: — Вот, выпей. Гарри взял чашку и быстро выпил воду. — Спасибо. Ремус улыбнулся. — Не стоит благодарности. — Он поставил чашку обратно на стол. — Если не считать потери сознания, это была очень хорошая попытка, Гарри, действительно очень хорошая. Гарри усмехнулся. — Наконец-то я понял! Давай попробуем еще раз, на этот раз с дементором! Э-э, боггартом… Ремус изогнул бровь. — Я думаю, что на сегодня этого достаточно. — Но… — Ты хорошо справился, Гарри, — мягко перебил Ремус. — Ты очень, очень хорошо справился. Так что отдыхай, восстанавливай силы, и мы попробуем еще раз на следующей неделе, хорошо? Гарри вздохнул. Он подумал, что это было разумно. — Хорошо. — Он постарался не выдать своего разочарования. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? Гарри кивнул. — Извини за беспокойство. Ремус улыбнулся. — Никаких проблем вообще. А теперь не хочешь ли посидеть здесь немного? — Со мной все будет в порядке. — Ты уверен, что тебе ничего не нужно? Гарри уже собирался покачать головой, когда замер, странная мысль пришла ему в голову. Наверное, спрашивать было неуместно, но он действительно ничего не мог с собой поделать… — На самом деле, да — я не мог не заметить ранее, когда ты чуть не произнес имя Сириуса Блэка, ты поправил себя — ты удержался от того, чтобы назвать его по имени… это было почти так, как будто ты пытался… дистанцироваться от него, называя его Блэком вместо Сириуса Блэка или, возможно, просто Сириуса. Но это было бы необходимо только в том случае, если бы ты чувствовал себя плохо рядом с ним в первую очередь. Ты его знал? — Гарри сделал паузу. — А… мои родители знали его? Ремус открыл рот, а затем закрыл его мгновение спустя, выглядя совершенно сбитым с толку. — Тебе интересно… знал ли Сириус Блэк твоих родителей. — Верно. Ремус все еще выглядел немного ошеломленным, но мгновение спустя вздохнул, и на его лице появилось смиренное выражение. — Иногда, Гарри, ты очень напоминаешь мне свою мать… она тоже была очень проницательна для своего возраста. — Это не ответ на мой вопрос, — заметил Гарри. — Да, я знал Сириуса Блэка, как и твои родители — мы все вместе учились в Хогвартсе. — Вы были… близки? Так вот почему Сириус Блэк знал, где прячутся мои родители? Ремус закрыл глаза, и на его лице появилось выражение, напоминающее боль. — Да… верно. Сириус Блэк познакомился с твоим отцом и мной в наш первый день в Хогвартсе, в Хогвартс-экспрессе. Нас всех вместе распределили в Гриффиндор, вместе с нашим другом Питером Петтигрю. Глаза Гарри расширились. — Разве это не был…? — Человек, которого убил Сириус Блэк? — вмешался Ремус, голос его звучал криво, но в нем чувствовалась печаль. — Да. Мы вчетвером… — Ремус сделал паузу, переводя дыхание: — Мы были лучшими друзьями. И сейчас… Я единственный, кто остался. Эти слова прозвучали очень тяжело в ушах Гарри, и он почувствовал, как внутри у него все сжалось. Он медленно кивнул; даже когда он заметил, какое нервное чувство возникло у него, когда Ремус произнес эти слова, в его голове внезапно вспыхнул шквал мыслей. Он попытался не улыбнуться. — Спасибо, что сказал мне это, Ремус. — Вовсе нет, Гарри, ты заслуживаешь знать. После короткого обмена репликами Гарри ушел, сдерживая усмешку. Если Ремус знал Питера Петтигрю и Сириуса Блэка, возможно, он знал об анимагической форме Петтигрю… и, возможно, он, наконец, смог бы осуществить свой план. Наконец-то он мог придумать какой-нибудь правильный план, подумал он про себя, целеустремленно шагая по коридору, чувствуя себя особенно невозмутимым, спокойным и контролируемым, забыв, каково это — отказаться от всего этого.***
— Я сохраню твои секреты, если ты сохранишь мои. Это был четверг перед Хэллоуином, и Гарри и Орден снова встретились, чтобы попрактиковаться в своих навыках дуэли и стрельбе по мишеням. Эти сеансы начинали длиться все дольше и дольше по мере того, как его друзья становились сильнее, и они также становились все более и более веселыми. Гарри обнаружил, что тратит больше времени, чем когда-либо, на изучение магии в поисках проклятий, которым он мог бы научить своих друзей, которые с каждой неделей становились все более искусными в использовании Темной Магии. Том был доволен исследованиями, пока Гарри уделял приоритетное внимание поиску информации о магии души… что в конечном итоге оказалось провалом. Он нашел одну книгу о магии воли и духовности, в которой несколько раз упоминалась душа во введении — Über den Geist, — но она была на немецком языке, поэтому в настоящее время он пытался выучить язык достаточно, чтобы он мог перевести, по крайней мере, пару предложений. Как оказалось, несмотря на то, что Гарри от природы владел парселтангом, у него не было таланта к языкам. — Мы будем говорить это каждый раз, когда будем встречаться? — спросил Драко, приподняв бровь. — Это важно, — сказал Гарри, — Кроме того, это как бы поднимает нам настроение, не так ли? Бровь Драко не дрогнула. — В любом случае, — продолжил Гарри, — мы должны начать немедленно. Я заснул, когда писал эссе по истории, и разлил по нему чернила… Тео хихикнул, и Гермиона неодобрительно посмотрела на него. — …так что мне нужно уйти пораньше, чтобы переписать его. Тео, вы с Гермионой можете попрактиковаться, а я снова буду с Драко. — Или, — сказал Тео, — Гермиона может научить Драко заклинаниям сегодня, а мы с тобой можем драться на дуэли, как в старые добрые времена. Гарри посмотрел на Гермиону и Драко, которые безучастно смотрели друг на друга с оттенком отвращения. Обычно члены Ордена Полуночного Солнца, к облегчению Гарри, ладили довольно хорошо; однако бывали случаи, когда два отдельных члена, так сказать, сталкивались головами, как, в частности, вчера, когда Драко решил поиздеваться над Гермионой после Заклинаний за ее многословный ответ, который профессор Флитвик был вынужден прервать. Если Гарри собирался быть совершенно откровенным по этому поводу, он бы признал, что Драко был избалованным ребенком, а Гермиона — самодовольной всезнайкой. Оба значительно улучшились с тех пор, как он встретил их… Но Драко все еще был Драко, а Гермиона все еще Гермионой. Некоторые трения были неизбежны, предположил он. Наконец Гермиона вздохнула. — Я была бы рада помочь Драко. Драко только посмотрел на нее, изогнув бровь. Гарри усмехнулся. — Тогда ладно. Ты и я, Тео. Тео улыбнулся ему в ответ. — Как в старые добрые времена. Гермиона строго посмотрела на них. — Не взрывайте друг друга. Драко ухмыльнулся. — Да, даже мои лучшие целебные зелья ничего не сделают для потерянных конечностей. — Да, да, мы будем осторожны, — пренебрежительно сказал Тео. Гермиона закатила глаза и ушла с Драко на буксире. — Условия? — спросил Гарри. — Без слов, — сказал Тео, — И проигравший должен покрыть счета в Сладком королевстве. Услышав это, Гарри посерьезнел. — Я не собираюсь в Хогсмид, Тео. Тео удрученно вздохнул. — Верно. Я забыл. Гарри пожал плечами. — Хотя, в конце концов, это не имеет особого значения. Я не знаю, почему ты всегда настаиваешь на том, чтобы делать ставки, если каждый раз проигрываешь. — Ш-ш-ш! — воскликнул Тео. — Я этого не слышал. Гарри закатил глаза. — Отлично. Тогда по моему счету. Тео кивнул. — Раз, два, три! Гарри немедленно выстрелил Экспеллиармусом, от которого Тео уклонился, вернув то же заклинание, против которого Гарри установил бессловесное защитное заклинание. В сентябре он поставил перед собой задачу. Он собирался попытаться подражать Тому и не двигаться, кроме как поворачиваться влево и вправо во время дуэли (ну, разве что надменно прогуливаться вперед или что-то в этом роде). Это было достаточно легко с Драко, но с Тео… это может оказаться непростой задачей. Тео послал в его сторону ошеломляющее заклинание вместе с Бомбардой. Гарри легко отразил два заклинания, прежде чем произнести свои собственные заклинания. Экспульсо! Экзакур! Тео бросился за колонну и мгновение спустя появился прыжком, послав обезоруживающее заклинание Гарри. Они продолжали свой спарринг в течение нескольких минут (заклинания становились все темнее по мере того, как они это делали… это неизбежно, потому что они начали с Экспеллиармуса), пока Гарри не пришла в голову очень забавная идея. Редукто! Заклинание проскользнуло мимо Тео и ударило в колонну, разрушив мраморную сторону. Оппуньо! Пыль на земле поднялась вихрем и ударила Тео в лицо, заставив мальчика закашляться, закрыв глаза, чтобы туда не попала пыль. Экспеллиармус! Держа палочку Тео в руке, Гарри не смог сдержать легкой усмешки, которая играла на его лице, когда он подошел к Тео, рассеивая облако пыли взмахом руки. — Я был близко, — простонал Тео, рухнув на пол. Гарри приподнял бровь, садясь рядом с ним и возвращая ему палочку. — Ну, если ты так говоришь… — Заткнись. Гарри усмехнулся. — Хорошо. — Я не слышу, чтобы ты заткнулся. — Я и не старался. Тео рассмеялся. — Хотя это подразумевает, что ты не слышишь отсутствия звука — что слушание — это чисто положительный опыт, что делает некоторое предположение о слове… Тео закатил глаза, бросив взгляд через комнату туда, где Гермиона помогала Драко с его восстановительным проклятием. — Кто бы мог подумать? — он прокомментировал: — Гермиона Грейнджер и Драко Малфой, работающие вместе, чтобы изучать Темные искусства. Гарри улыбнулся. — Это мило, не так ли? Объединять людей. Тео приподнял бровь. — Я думаю. Итак, я полагаю, что тогда я должен тебе много шоколада? — Очевидно. Ты тот, кто сделал ставку. Тебе действительно следует следить за этими вещами. — Да, ну, не все достаточно уверены в своей мужественности, чтобы вести дневник, — пошутил Тео. Гарри рассмеялся. — Туше. Они оба замолчали, наблюдая, как Гермиона демонстрирует проклятие Редукто таким образом, что было очевидно, что она выпендривается. — Это такая чушь, — внезапно сказал Тео, — История с Хогсмидом. Гарри пожал плечами. — Они боятся, что Сириус Блэк что-нибудь сделает. — Нет, я не это имею в виду — это то, как профессора принимают все эти решения за тебя, но даже не утруждают себя разговорами с тобой об этом. Тебе кто-нибудь действительно говорил, что Сириус Блэк может охотиться за тобой? Кто-нибудь из учителей вообще с тобой разговаривал? — Нет, — сказал Гарри, как будто это было очевидно. — Вот что я имею в виду! Гарри снова пожал плечами. — Они взрослые люди. Это то, что делают взрослые. — Чертовы взрослые. Гарри усмехнулся. — Нет, серьезно, если я когда-нибудь закончу так, прокляни меня. — Я запишу это в свой дневник. Тео рассмеялся. — Что? «28 октября — не забудь проклясть Тео, если он когда-нибудь начнет вести себя как чертов взрослый»? — Что-то в этом роде. Это будет как раз впору. Тео удивленно поднял бровь. — Что ты имеешь в виду? — У меня там сейчас хранится несколько клятв — три, которые мы дали в начале прошлого года, та, которую я подписал с Драко, Забини, Крэббом и Гойлом, та, которую я подписал с Джинни Уизли, еще одна Драко — и именно туда я помещаю все заклинания, которые хочу выучить. Это что-то вроде… книги обещаний, понимаешь? Тео приподнял бровь. — На самом деле это звучит довольно зловеще. Книга обещаний Гарри Поттера. Гарри слегка усмехнулся. — Мне нравится. Я должен начать собирать деньги. — Ты такой странный. Ухмылка Гарри стала шире. — Вот почему я тебе так нравлюсь, — сказал он как ни в чем не бывало. Тео закатил глаза и пробормотал. — Среди прочего. — А? Например, чего? — Ну, довольно приятно быть единственным человеком, который знает, что под всей твоей предполагаемой гениальностью ты просто большой идиот, который не знает, как правильно себя прокормить. — Справедливо. Тео ухмыльнулся, нахмурившись мгновение спустя. — Без тебя будет неинтересно. — Что будет неинтересно? — Хогсмид! Гарри закатил глаза. — Не лги, Тео, тебе все равно будет весело. Только не забудь принести мне мою долю из Сладкого королевства, или я прокляну тебя. — Конечно, верховный лидер. Гарри засмеялся, немного неловко. Он всегда чувствовал себя немного обеспокоенным, когда его друзья на самом деле называли его лидером — несмотря на то, что они в значительной степени единодушно согласились с этим — потому что он никогда не знал, насколько они серьезны. — Что ж, надеюсь, они скоро поймают Сириуса Блэка — тогда мы все сможем жить своей жизнью. Как ты думаешь, дементоры высосали бы его душу прямо здесь, в Хогвартсе? Неловкая усмешка Гарри превратилась в хмурый взгляд. — Я надеюсь, что нет. — Что? Почему? — Я… я думаю, что мне хотелось бы встретиться с ним. Глаза Тео вылезли из орбит. — Почему ты хочешь сделать что-то подобное? Он, — его голос упал до нерешительного шепота, — причина, по которой твои родители мертвы. Гарри поджал губы. — Он был их другом, ты знаешь? Они вместе учились в Хогвартсе. Тео разинул рот. — Откуда ты это знаешь? — Профессор Люпин… видишь ли, они все были друзьями — он, мой отец и Сириус Блэк. — Серьезно? Гарри кивнул. — Расслабляетесь? — спросил Драко, приподняв бровь, когда они с Гермионой подошли к ним. — О чем вы разговариваете? — с любопытством спросила Гермиона. — О Сириусе Блэке. Гермиона нахмурилась. — Тебе не следует зацикливаться на нем, Гарри. Это вредно для здоровья. Гарри пожал плечами. — Я ничего не могу с этим поделать. У меня много вопросов. Он был другом моих родителей, ты знаешь… Профессор Люпин рассказал мне. Похоже, они тоже были довольно близки. Глаза Драко расширились, и Гермиона посмотрела на него с жалостью. — О, Гарри… — Я просто… хотел бы я с ним поговорить. Хотел бы я знать, почему он это сделал. Гермиона вздохнула. — Ну, может быть… ты мог бы как-нибудь получить доступ к судебным записям? Я уверена, что что-то подобное всплыло бы на его процессе. — Там не было ни одной записи. Глаза Драко расширились еще больше, а у Тео снова отвисла челюсть. Гермиона выглядела возмущенной. — Что ты имеешь в виду, не было ни одной?! Гарри странно посмотрел на нее. — Я имею в виду, что никакого суда не было. Они просто отправили его в Азкабан, как только поймали. В то время это не было такой уж редкостью. До того, как Лорд Волан-де-Морт был побежден в 1981 году, и даже некоторое время после этого действовало своего рода военное положение; люди, подозреваемые в том, что они Пожиратели Смерти, с достаточной уверенностью иногда заключались в тюрьму без суда, и авроры могли убивать их, когда считали это необходимым. — Но это… это… это преступно! — Чертово министерство, — выдохнул Тео, — Им действительно все сходит с рук. Драко кивнул. — Подтверждаю. Все посмотрели на него, приподняв брови. — Нет! Я имею в виду… О, неважно. Гарри, Тео и Гермиона усмехнулись над ним. — Заткнись! — О! — внезапно сказала Гермиона. — На более радостной ноте, прошлой ночью мне приснился сон, действительно яркий! Глаза Гарри заблестели. — О твоей анимагической форме? Гермиона кивнула. — Это забавно, — прокомментировал Гарри, — Потому что у меня тоже. А у тебя, Тео? — Хорошо, это просто странно. Мне тоже приснился сон. — На самом деле это не так странно, — прокомментировал Драко, — Они стимулируются зельем, верно? Вы все начали принимать его в одно и то же время, в одних и тех же дозах. Гермиона задумчиво кивнула. — Да, я полагаю, что это имеет смысл. В любом случае! Кто хочет сказать первый? — Тебе лучше сказать первой, — сказал Тео, — Ты выглядишь так, будто можешь лопнуть в любой момент. Гермиона закатила глаза. — Отлично. Я кошка. Я на девяносто процентов уверена, что я кошка. Тео усмехнулся. — Прямо как профессор МакГонагалл. Гермиона задумчиво посмотрела на него. — Да, я полагаю, что так. Что ты увидел? Тео нахмурился. — Какая-то собака, я думаю. У меня коричневый и черный мех. Он какой-то длинный и грубый. — Ты разглядел лицо? — спросила Гермиона. Тео медленно кивнул. — Не то чтобы это помогло. Я понятия не имею, что это за порода. Гермиона улыбнулась. — Не волнуйся об этом — я планировала купить книгу о породах кошек на рождественские каникулы — я могу принести книгу и о породах собак. — Вау… спасибо, Гермиона. Ее улыбка стала шире, прежде чем она повернулась к Гарри. — А как насчет тебя? Ты выяснил, поднимаешься ты или летишь? Гарри усмехнулся. — Я сова. Его друзья удивленно уставились на него. — Сова? — недоверчиво спросил Драко. Гарри нетерпеливо кивнул. — Пока не уверен, какого рода — я видел свою тень и слышал, как я ухаю, но это все. Но это прекрасно, не так ли? Я мог бы улететь куда угодно совершенно незамеченным — люди просто подумали бы, что я доставляю почту. Глаза Гермионы расширились. — Превосходно! Это великолепно, Гарри! Конечно, я ожидала, что ты будешь кем-то летающим. Гарри кивнул, все еще ухмыляясь. — Сова, собака и кошка, — размышлял Тео. — Как ты думаешь, кем бы ты был, Драко? Драко ухмыльнулся. — Драконом, конечно. Гермиона закатила глаза. — Нет такой вещи, как анимагический дракон. — Из каждого правила есть исключения, — защищаясь, сказал Драко. Гермиона усмехнулась над ним. — Если бы кто-то и должен был стать исключением, то это был бы Гарри. — Почему это? — кисло сказал Драко. — Потому что Гарри исключительный. А ты нет. Гарри покраснел, и Драко открыл рот, чтобы огрызнуться на нее, прежде чем Тео прервал его. — Ну, я думаю, ты был бы кроликом, — решительно сказал он. Драко выглядел возмущенным. — Кроликом?! Гарри медленно кивнул. — Да, мне кажется, я его вижу — маленький пушистый белый. Гермиона ухмыльнулась. — Мы могли бы назвать тебя Тампером, или Флоппи, или… о! Снежок. Гарри и Тео расхохотались. — Я ненавижу вас всех. Особенно тебя, Грейнджер. Я ненавижу тебя больше всего. По той или иной причине Гермиона выглядела безмерно довольной этим заявлением.